Эта командировка состоялась в июне 1949 года. К тому времени из Италии через Средиземное море в Севастополь был перегнан своим ходом небольшой штабной корабль, ранее принадлежавший немецкому гроссадмиралу Денницу. Командованием нашего Военно-морского флота и Министерством госбезопасности СССР было принято решение этот корабль переоборудовать и подготовить для обслуживания И. В. Сталина в период нахождения его в очередном отпуске на Черноморском побережье — к сентябрю.

Передо мной была поставлена задача совместно с начальником особого отдела Черноморского флота генерал-майором Сысоевым сформировать команду корабля, подобрать надежного и высококлассного командира корабля. Всю эту работу предстояло завершить к 15 августа.

По прибытии в Севастополь я сразу включился в работу, принимал участие в личных беседах с отбираемыми людьми, а отобрать надо было более ста человек, контролировал ход проверки отобранных. Одновременно вместе с генералом Сысоевым подыскивал командира корабля в звании от капитана 3 ранга до капитана 1 ранга.

Капитан 3 ранга, под командой которого перегонялся корабль на Черноморский флот, вначале не рассматривался в качестве кандидата, поскольку его отец в 1938 году был осужден на 10 лет лагерей по ст. 58 ч. II. Но этот офицер прекрасно себя зарекомендовал при перегонке корабля в сложных погодных условиях, в штормах.

Изучив с генералом Сысоевым личные дела всех возможных кандидатов в командиры, мы не смогли выбрать лучшего.

Решили познакомиться поближе с капитаном 2 ранга, который годом ранее был командиром небольшого корабля, обслуживавшего И. В. Сталина во время отпуска. При встрече он довольно подробно и интересно рассказал, как ему довелось обслуживать руководителя государства. А потом снял флотскую фуражку и сказал: «Посмотрите, это тогда я стал седым». Причиной были огромная ответственность за порученное дело и постоянная тревога.

Он рассказал, что в один из дней, имея хороший прогноз погоды, они на маленьком суденышке вышли далеко в море. Внезапно изменилась погода, поднялся ветер, и они еле добрались до побережья. Когда подходили к причалу, шторм усилился и он, командир, никак не мог пришвартовать свою «шаланду», боялся аварии. При очередном заходе к нему подошел Сталин, положил руку на его плечо и сказал: «Давайте причаливать — что будет, то будет». Тогда он смелее двинул судно к причалу и прекрасно его пришвартовал. Сталин снял со своей руки часы и вручил их командиру. Офицер показал нам эти часы и тут же отказался от нашего предложения принять под свое командование новый корабль такого же назначения.

Время шло, а вопрос с подбором командира корабля не решался. Я склонялся к назначению на ответственную должность офицера, который перегонял корабль из Италии. Он был из семьи потомственных моряков, классный специалист, удивительно обаятельный и порядочный человек. Познакомился со следственным делом его отца и никакой реальной его вины не нашел. Составил об этом справку. С моим предложением согласились.

Как мне потом стало известно, отобранный нами командир понравился Сталину. Он прекрасно справлялся с ответственным поручением, досрочно получил очередное воинское звание и памятный подарок лично от Сталина. Выходит, мы не ошиблись.

В мае 1961 года я был назначен старшим оперуполномоченным особого отдела КГБ при Совмине СССР по 55-й отдельной бригаде торпедных катеров Северного флота.

— Не все там ладно, — сказали мне тогда в комитете. — Готовьтесь, Михаил Васильевич, вместе с командованием разобраться, почему торпедные катера без конца выходят из строя. Кто-то ставит палки в колеса.

Крайний Север встретил неласково: холод, снег, лед. Но не это волновало меня — первый выход в море и сразу же отказы навигационных приборов.

— Золотишко в приборах есть. Вот кто-то и охотится за ним, — объясняли командиры. — «Золотоискатели», туды их…

— «Золотоискатели»? Да нет, думается, дело тут посложнее. Выводят из строя не только приборы, но и торпедные аппараты. А это подрыв боевой готовности. Будем искать.

Не день и не два пришлось вести оперативную работу: изучать людей, подбирать помощников. Но в конце концов я вышел на след. Как и предполагал, дело было не в охоте за золотишком. Была раскрыта группа матросов, призванных из Латвии, которые сами пожелали служить на флоте. Сперва служили исправно, зарабатывали авторитет, а потом начали вредить. Делали все тонко, профессионально. Поэтому долгое время оперативникам и не удавалось выйти на их след.

Они встретились много лет спустя, после того как в ГДР разошлись их дороги — капитан 2 ранга Олег Михайлович Смирнов и генерал Александр Александрович Марейчев. Оба когда-то служили в Группе советских войск в Германии, в 7-й гвардейской танковой дивизии: Марейчев возглавлял особый отдел по дивизии, а Смирнов был оперуполномоченным.

— Город Рослау помните, товарищ генерал?

— Помню, — улыбнулся Марейчев. — Такое не забывается.

— Я часто вспоминаю ту новогоднюю ночь… Хотя до сих пор не знаю, чем все завершилось.

— Хорошо все завершилось, очень хорошо, — успокоил генерал.

Подходил к концу 1965 год. В то время в особый отдел дивизии по замене прибыл полковник Александр Марейчев. Ему доложили, что недавно западногерманская разведка попыталась завербовать офицера дивизии. Военные контрразведчики сработали оперативно, и офицер досрочно был отправлен в Советский Союз. Ну а с вербовщицы, как говорится, взятки гладки. Проживает она в Западной Германии и частенько приезжает к матери в город Цербст.

Марейчев долго размышлял над этим случаем. Потом предложил:

— Западные службы пытаются вербовать наших офицеров. А почему нам не перевербовать их агента? Разыскать эту немку не проблема: наверняка под Новый год к матери приедет. Вот и работайте.

Так и определилась операция под кодовым названием «Новый год». Для ее выполнения к работе подключили нескольких особистов, а главную роль отвели Смирнову — он должен был разыскать мать вербовщицы, через нее установить связь с дочерью, наметить место встречи. Затем подключатся другие работники отдела.

И вот незадолго до Нового года в Цербсте появился офицер с изящным портфелем в руках. По указанному контрразведчиками ГДР адресу нашел домик матери девушки Марты. Позвонил. Вышла пожилая женщина:

— Вам кого?

— Я от Саши, — назвал Смирнов имя того самого отправленного в Союз офицера. — Подарочек передает Марте.

— Давайте, я передам, — засуетилась женщина.

— Нет, мне надо ей лично кое-что изложить на словах.

Женщина подумала и назвала дату встречи.

Встретились в назначенный час. Марта оказалась красивой, стройной девушкой. Да и Смирнова мужской красотой бог не обидел. Завязать разговор и договориться о дальнейших встречах не составляло труда.

После нескольких свиданий решили встретить Новый год вместе в Рослау. А поскольку, как объяснил Смирнов, он холостой и живет в офицерской гостинице, в отдельном номере, то лучшего места для новогоднего вечера не придумать.

Перед Новым годом Олег вышел на трамвайную остановку неподалеку от военного городка. В воздухе кружились снежинки. Сияли праздничные огни, заливая тротуары то розовым, то голубым, то зеленым светом. Олег думал о жене Нине, которая в этот час встречала Новый год в семье Марейчева и, конечно, сейчас думала о нем.

Марта появилась неожиданно, словно из сказки, — воздушная, улыбающаяся, с блестками снежинок на плечах.

— Гут абенд!

— Гут абенд!

Они почти бежали к гостинице, где их уже ждал накрытый стол…

Сели, выпили по рюмочке. Марта что-то лепетала по-русски, Олег отвечал по-немецки. И горькая мысль сверлила сознание: «Вот именно так хорошие наши парни попадают в шпионские сети».

В дверь неожиданно постучали.

Олег открыл. На пороге стоял офицерский патруль. В роли начальника патруля выступал офицер особого отдела Чижов.

— С наступающим Новым годом! Да вы, я вижу, не один. — сказал Чижов и обратился к Марте: — Кто вы, фрау?

— Я немка.

— Документы есть?

— Есть. Вот паспорт.

Пока «патруль» рассматривал паспорт, Марта шепнула Олегу по-немецки: «Не говорите, что мы давно знакомы. Всего час назад встретились на остановке».

— Вы гражданка ФРГ? Как попали сюда? Следуйте за мной. И вы, товарищ старший лейтенант, тоже.

Их привели к начальнику особого отдела Марейчеву. Смирнов доложил все, что требовалось сказать по «легенде». Полковник начал сердиться, приказал вызвать помощника. Когда тот вошел, он приказал с возмущением в голосе:

— Поговорите с этим офицером! Пусть пишет объяснительную.

Так и закончилась для Олега эта операция. Что говорил Марейчев подданной ФРГ, удалось ли ему склонить ее к работе в наших интересах, Смирнов тогда не узнал.

Потом Марейчев уехал в Афганистан, а Смирнова перевели на флот, назначив заместителем начальника особого отдела бригады ракетных катеров.

И вот они встретились спустя годы. О давней совместной операции генерал Марейчев сказал коротко:

— Все сложилось нормально…

Летом 1970 года начальник особого отдела 3-й армии Г руппы советских войск в Германии Коваленко убыл в Москву и по приезду вызвал меня и приказал сформировать группу из пяти человек с его участием для проведения специальной операции. О сути операции он не распространялся до тех пор, пока я не доложил, что люди готовы к работе.

Оказалось, что после окончания войны особый отдел 3-й армии какое-то время хранил останки Гитлера, Евы Браун, Геббельса, его жены и детей и впоследствии захоронил их в районе своего расположения. Теперь от руководства КПСС была получена задача уничтожить эти останки и таким образом исключить их возможный поиск в будущем. Николай Григорьевич имел на руках схему захоронения.

Группа использовала момент, когда в 3-й армии проводилось тактическое учение. Место предполагаемого погребения накрыли палаткой и начали раскопки. К операции был привлечен Тимур Васильевич Белов, Владимир Николаевич Гуменюк и еще два человека, обеспечивающие внешнюю охрану. Сутки мы работали очень активно, но грунт показывал, что ямы в этом месте никогда не было. На следующий день Николай Григорьевич отправился выяснять, где все-таки находятся останки. А мы по инициативе Гуменюка изготовили щупы по типу миноискателей и прошлись с ними по всему участку. Буквально через 10 минут наткнулись на ящики, зарытые не столь уж и глубоко.

Ящики извлекли из земли. Все останки разложили на простынях и убедились, что в их числе 4 черепа взрослых и 6 детских. Останки были упакованы в оружейные ящики. На следующий день на машине мы втроем — Гуменюк, Николай Григорьевич и я — вывезли все это за пределы Магдебурга в место, где обыкновенно рыбачили наши военнослужащие. Облили кости бензином, сожгли, а пепел развеяли в поле и над речкой. Тут Николай Григорьевич со свойственной ему мудростью сказал: «Ребята, я не знаю, что будет спустя какое-то время. Давайте в отчетных документах не станем указывать точное место распыления останков, чтобы ни у одного негодяя позднее не появилось искушения поставить там какой-нибудь памятник». Мы согласились и подписали акт, из которого не было ясно, где именно был развеян пепел.

Вот такие задания в свое время приходилось выполнять контрразведчикам.

1989 год. На боевую службу в Норвежское море планово ушла атомная подводная лодка К-278 «Комсомолец». Незадолго до выхода оперуполномоченный особого отдела КГБ СССР по 6-й дивизии АПЛ Северного флота старший лейтенант Сергей Богданов докладывал руководству полученную им оперативную информацию о слабой подготовленности экипажа и негативных процессах в воинском коллективе: несколько моряков, реально оценивая обстановку на борту, даже отказались от участия в походе. Однако усилия военных контрразведчиков уже не смогли повлиять на сроки выхода лодки из базы.

7 апреля на борту АПЛ возник пожар, и через несколько часов после аварии стало ясно, что, несмотря на все принимаемые экипажем меры, лодку не спасти. Оценив ситуацию, оперработник — выпускник штурманского факультета ВВМУ им. М. В. Фрунзе — прежде всего помог одному из офицеров привести в боевое положение механизмы отдачи спасательных плотиков, проверить готовность спасательных средств. Затем вместе с корабельным врачом Богданов проводил реанимационные мероприятия по спасению пострадавших от удушья и высокой температуры. В ходе эвакуации офицер успел подготовить шифротелеграмму в Центр и спасти документы — шкатулку с ними оперработник привязал к своей руке и покинул лодку в числе последних.

Оказавшись в бушующих волнах — шторм достигал шести баллов, а температура воздуха и воды не превышала четырех градусов — среди тонущих моряков, Богданов, отличный пловец, помог многим из них добраться до спасательного плотика. В самый критический момент, когда изможденные холодом и усталостью люди пали духом, теряя последнюю надежду на спасение, Сергей запел «Варяг». Он помнил, что в военно-морском училище один из преподавателей говорил: песня не только эмоционально поддерживает попавших в беду людей, но и позволяет восстановить дыхание, обогатить кровь кислородом. Песня была подхвачена остальными моряками — это не только поддержало их морально, но и позволило самому Богданову определить тех, кто потерял силы и нуждался в дополнительной помощи.

Когда вместе с остальными членами экипажа контрразведчик был поднят на борт плавбазы «Хлобыстов», он через командование корабля сразу вышел на связь с «землей», передал информацию обо всем произошедшем и складывающейся обстановке, а затем составил список спасенных моряков с отметками о состоянии их здоровья, провел опознание тел погибших. Несмотря на требования врачей,

Богданов оставался на ногах и приступил к активному расследованию обстоятельств и причин гибели корабля, а позднее, опять отказавшись от медицинской помощи, присоединился к оперативно-следственной группе. В результате из-за сильнейшего физического истощения он оказался единственным среди пострадавших, кого с борта корабля выносили на носилках.

За мужественные и самоотверженные действия, проявленные при выполнении воинского долга, старший лейтенант Сергей Богданов был награжден орденом Красного Знамени.

Вспоминаю события 19–20 января 1991 года, когда возникла необходимость ввода войск в объятый националистической истерией Баку… Милицейскому батальону из города Фрунзе предстояло занять одно из бакинских производственных предприятий, чтобы организовать его охрану от бесчинствующих толп, подстрекаемых «Народным фронтом». Ночью, в кромешной темноте, когда город был полностью обесточен, батальон начал передвигаться по назначенному маршруту.

Головная рота, возглавляемая молодым офицером, оторвалась от основных сил батальона и попала под шквальный огонь боевиков. Ее командир растерялся. Тогда оперработник, капитан М-ко взял на себя командование ротой и вывел подразделение к основным силам батальона. Когда же батальон подошел к заводу, проход на территорию которого был перекрыт вооруженными боевиками, М-ко бесстрашно отправился к ним в качестве парламентера и убедил их бескровно пропустить милиционеров внутрь — для организации охраны объекта. Таким образом, контрразведчик не только помог подразделению выполнить поставленную боевую задачу, но и фактически спас многих солдат и противостоявших им «ополченцев» от взаимного истребления.

В ту пору я там возглавлял особую группу нашего управления по внутренним войскам. Командир батальона приехал ко мне, рассказал эту историю и попросил от имени всех офицеров батальона представить отважного капитана к ордену Красной Звезды…