Иногда у Василия возникало подозрение, что над своими статьями он работает только потому, что ему нравится писать авторучкой с черными чернилами. Он, например, не мог написать ничего сто́ящего шариковой ручкой. И работа совсем не шла, если он пользовался синими чернилами. Когда они с сестрой играли в джин, он любил вести счет – однако если под рукой был только карандаш, он предоставлял делать записи сестре.

Ручка нужна была ему и для других занятий: он составлял списки на клочках белой бумаги и хранил их сложенными в маленькие стопочки. В одном списке перечислялось то, что он должен будет сделать, когда в следующий раз поедет в город (походить по беднейшим кварталам, сфотографировать некоторые улицы), во втором – что он должен сделать перед отъездом в город (сходить к озеру, совершить прогулку длиной в целый день). На еще одном листке он набросал гипотетическое расписание идеального дня, выделив время на физические упражнения, работу, серьезное чтение и переписку. Далее шел список снаряжения для отдыха на лоне природы, куда входили складной письменный столик и портативная плитка, – общий вес не должен превышать сорока фунтов. Были и другие списки – к примеру, список неразрешимых проблем, с которыми он столкнулся при изучении иностранных языков, сюда же прилагался список источников для поиска ответов (к списку того, что должен сделать в городе, он приписал: сходить в библиотеку).

Но вместо того чтобы помочь ему упорядочить жизнь, эти списки, наоборот, ее осложняли. Работая над таким списком, он, бывало, отправлялся в какую-нибудь комнату проверить название книги или дату и начисто забывал, зачем туда пришел, отвлекшись на другой незавершенный проект. Он получал от самого себя множество не связанных друг с другом указаний, которых не мог запомнить, и порой целое утро безрезультатно метался из одной комнаты в другую. Странный провал существовал у него между намерением и действием: сидя за письменным столом, но не работая, он мечтал о совершенстве во многих отношениях, и это приводило его в приятное возбуждение. Но стоило ему сделать шаг к достижению этого совершенства, как его охватывала неуверенность перед лицом предстоящих задач. Случались дни, когда он просыпался, придавленный таким тяжким грузом уныния, что не мог выбраться из постели, и оставался лежать в ней весь день, наблюдая, как солнечный луч постепенно переползает через пол и движется вверх по стене.