Лесничество было расположено не очень удачно. Если мерить напрямую, через лес, то от Усадьбы до него выходило меньше пятнадцати километров. Чтобы добраться до лесничества, нужно было выехать по дороге к трассе, а потом через пять километров снова свернуть в лес.

Из обоих сел к хозяйству Петровича и его сына тоже добирались либо кружным путем, либо пешком, через лес. А поскольку обращались к Петровичу больше по вопросам хозяйственным, по поводу вырубки, то и приезжали сразу на машинах, по дороге.

Так что, фраза «возле лесничества» у большинства обитателей сел и Усадьбы была равнозначна «у черта на куличках». Характеры у лесника и его сына были тяжелыми, руки липкими, поэтому если самого лесника по привычке называли не иначе как Петрович, то сын его был Жлобом. За глаза, естественно. При личном общении старались обходится вообще без обращений.

Петровича и Жлоба с утра предупредили по телефону. Хозяин уже несколько лет назад приказал проложить к лесничеству линию армейского полевого телефона. На всякий случай.

Узнав, что по лесу где-то бродит двуногая дичь ценой в тысячу долларов, Жлоб вопросительно посмотрел на отца.

– Нечего по лесу шастать, – спокойно сказал отец, – либо они его поймают быстрее нас, либо он сам к нам выйдет. Как лось.

Жлоб задумчиво почесал в затылке. Отцу он верил, но деньги…

Отец прекрасно понимал состояние сына, поэтому снизошел до объяснения:

– Вот прикинь. Побежал городской через лес. Почти голый побежал. До трассы двадцать километров и потом до города еще сто. Так?

– Так.

– Значит, бежать ему к трассе. Так?

– Так.

– И быстро бежать. По дороге и возле нее – его болезного ловят Хозяйские хлопцы. Ежли он, значит, по дороге пойдет, его сразу и возьмут. Значит, если он хочет сбежать, то пойдет мимо деревень через лес. Так.

– Так, – снова подтвердил Жлоб, все еще не уловивший ход мыслей отца.

– За ближним селом идут болота. И замерзнуть они еще не успели. Ну пройдет он по ним версты две, если сунется, а потом ножки идти перестанут, замерзнут. Так что, пойдет он наискосяк к трассе. Быстро пойдет. Верно?

– Верно, – покорно подтвердил сын.

– А через десять километров выйдет он к просеке под ЛЭП. Никак мимо не пройдет. И сразу сообразит, что по ней идти удобнее, а значит быстрее. Еще через пяток километров выйдет он замерзший к нам, никуда не денется.

– А чего это он к нам попрется?

– Дубина. Он же в лесу по морозу уже несколько часов проплутает, в костюмчике спортивном. Кто ж мимо теплого дома пройдет? Обязательно постучит и сказку какую-нибудь расскажет. А мы ему поверим.

Человек с мороза, после стакана самогона глаз открыть не сможет, пока за ним не приедут. Понял? А как за ним приедут, то и деньги принесут.

Жлоб восхитился отцовской сноровкой, выпил с ним по этому поводу еще по сто граммов, попытался устроиться поспать, но Петрович безжалостно выгнал его на мороз, заняться хозяйством.

Признавая правоту отца, Жлоб тем не менее все время косился в сторону просеки. Не прозевать бы.

После обеда отец разрешил передохнуть, но Жлоб уже не мог уснуть, а все сидел возле окна. Когда залаял Кунак, здоровенный кавказец, свободно бегавший по двору, Жлоб вскочил было с места.

– Сиди! – приказал отец.

– Так это…

– Сиди. Пусть под забором постоит. Не ждут его, понял?

– Понял.

Кунак, захлебываясь лаем, бросался на забор еще минут пять. Потом Петрович не торопясь набросил телогрейку и вышел на крыльцо.

– Кого там черт принес?

Ответ не смог пробиться сквозь лай кавказца.

– Кунак, замолкни! – Петрович спустился с крыльца и подошел к воротам. Пес подбежал к нему, ткнулся мордой в ногу.

– Пусти погреться, хозяин, – сказал парень, стоявший за забором.

Как и говорили по телефону – в спортивном костюме. Голова обмотана шарфом, на руках рукавицы.

– Турист? – спросил Петрович, загоняя Кунака в сарай.

– Какой там турист!

– А что так? – Петрович открыл калитку, – Проходи.

– Милиционер я, – хрипло выдохнул вошедший.

– Милиционер? – Петрович демонстративно осмотрел пришельца с ног до головы.

– Сержант.

– Ты смотри, – восхитился Петрович, – сержант. Ну ладно, сержант, заходи в дом, согреешься – объяснишь. Вон, сын проводит!

Петрович кивнул Жлобу, маячившему на крыльце, дождался пока гость скроется в доме и снова выпустил Кунака. Так оно надежнее.

– Зовут тебя как, сержант? – спросил Петрович, рассматривая жмущегося к печке парня.

– Василий Миляков.

– Василием, значит, – Петрович сел к столу.

– Сержант милиции Василий Миляков.

– Что это за форма теперь такая у милиции? – поинтересовался Петрович и прикрикнул на сына, – Чего стоишь, налей человеку самогона.

Жлоб, зачаровано рассматривавший тысячу долларов, греющуюся возле печки, вскочил и метнулся к шкафу.

Миляков оторвался от печки и сел к столу напротив лесника:

– У вас телефон есть?

– Телефон? Откуда у нас телефон? Вон, даже без электричества живем. А что, позвонить нужно?

– Еще как! – гость залпом принял стакан самогона, задохнулся, потом зацепил с забытой на столе тарелки огурец, – Термоядерный самогончик!

– Есть, небось хочешь?

– Не знаю, наверное, хочу.

– Приготовь пожрать человеку, – снова приказал Петрович сыну, – яичницу, сала, грибов там и капусты. И еще стаканчик налей.

– Спасибо, – гость постучал ногами по полу.

– Так что у тебя стряслось, Василий?

– Что стряслось… Заехал к знакомой на попутке, погостил.

– Ну… – подбодрил Петрович.

– Стал выбираться – на автобус опоздал. Пошел пешком.

С кухни потянуло запахом жареного сала.

– И ведь спрашивали меня ребята, не видал ли кого, – гость покачал головой.

– Какие ребята?

– А хрен их знает. Старшего звали Кириллом.

– Кирилл? Не такой парень, высокий, рыжий?

– Нет, среднего роста, под шапкой я цвет волос не разобрал, вроде – русый…

– А, – протянул Петрович, – этот Кирилл…

– Только двинулся я вдоль дороги, меня какой-то парень зовет.

– Парень?

– Ну, парень, вот в этом самом спортивном костюме. Я думал, он от Кирилла того вернулся, ну и подошел…

– Так-так, – Петрович плеснул в стакан еще самогона. – Прими!

– Спасибо, – гость выпил, немного поколебавшись. – Не нужно мне наверное пить.

– Чего так? С мороза?

– Так мне не поверят, что я трезвый был, когда этот парень меня чуть не придушил шнурком. Я как в себя пришел – он уже пистолет мой отобрал и руки мне связал.

Петрович испытал некоторое разочарование. Он был готов к тому, что беглец будет врать, но тут все как-то слишком было похоже на правду. А это ставило под вопрос получение тысячи долларов.

– Он меня вначале просто пришить хотел, а потом почему-то не смог. Приказал раздеться, переоделся в мое, свои вот шмотки бросил. И пошел к дороге.

– А ты?

– А я что? Меня он предупредил, что это его Кирилл ищет. И если меня кто в этом костюме увидит, то вначале выстрелит, а потом будет разбираться. Я и решил идти через лес, к лесничеству. То есть, к вам.

– Правильно сделал, – кивнул Петрович, – Как же ты не замерз?

– А мне тот парень оставил свитер, и белье у меня теплое, шерстяное. И все равно чуть не околел, пока до вас дошел.

В дверях появился Жлоб со сковородой, поставил ее на стол перед гостем, сходил на кухню еще раз, принес хлеб и тарелки.

– Что ж тебе теперь будет? – спросил Петрович.

– Могут попереть из органов. Я ж еще с дежурства ушел…

– Плохо дело, – сказал Петрович и встал, – ты пока поешь, а мне по хозяйству нужно тут кое-чего сделать.

Врет или не врет сержант, или кто он там, этого Петрович понять не смог. И не надо. И так, и так придется звонить.

Телефонный аппарат стоял в сенях. Петрович покрутил ручку. Подождал. Повторил операцию.

– Да, – ответил наконец кто-то на том конце.

– Это Петрович, – представился лесник.

– Чего тебе, Петрович?

– Тут ко мне из лесу пришел один парень…

– Что? – оживился собеседник, – какой парень?

– Так я сначала тоже подумал, что тот самый. В спортивном костюме испачканном.

– Так он и есть!

– Да не ори ты, – недовольно оборвал Петрович, – Парень выпил самогонки и рассказал, что на самом деле он мент, сержант. Что форму его, оружие и документы забрал тот, кого вы ищете.

– Что?! – по интонации Петрович понял, что сказал нечто страшное.

– Как зовут сержанта, фамилия?

– Василием зовут. А фамилия – на певца похожа. Меликов, Малеков…

– Миляков?!

– Миляков, Миляков…

– Не клади трубку, Петрович, жди.