Суета
– Прикинь, сегодня собрался к ней завалить вечером. А вместо этого такой облом!
– Ты, Колян, вечно не по делу ноешь. Вечером, завалить… Тоже мне прикол!
– Пошел ты на хрен, Зеленый, знаешь, сколько я вокруг нее терся?
– Ну и козел!
– Чего?
– Того! Баба сама должна тебя в койку тащить. Думаешь, ей самой не хочется перепихнуться? Еще как. А она ломается только чтобы из тебя бабки вытянуть, – Зеленый говорил лениво, с видом знатока, – твоя намекала?
– Нет, – Колян даже головой помотал, – ни каких бабок.
– В натуре? И подарков не получала?
– Получала…
– Вот именно!
– Я сам ей дарил.
– Точно, все мужики сами хотят этим шалавам шмотье разное покупать и в кабаки водить. Ты свою в кабак водил?
– Ну.
– Сколько раз?
– Раз пять…
– И хорошо небось гуляли?
– Нормально.
– А домой к ней ты заходил, или родители все время дома тусуются? Или, может, к тебе ходили?
Колян промолчал.
– Все бабы делятся на шлюх и динамщиц. И шлюхи честнее, они берут бабки и отрабатывают их. Усек?
– Пошел ты…
Зеленый засмеялся:
– Ладно, не злись! Твоя не такая!
– Не такая!
– А я что говорю, не такая!
– Не такая, понял?
– Ты мне еще в морду плюнь! Ноешь, ноешь… Скажи еще спасибо, что в машине едешь, а не пешком через лес прешься и не маячишь на обочине. Жизни нужно радоваться, получать удовольствие.
Баба не пришла – есть время с пацанами выпить. Пришла – есть куда вставить и за что подержаться. Усек?
– Усек, – примирительно ответил Колян.
В этом Зеленый прав. Если уж выпало им сегодня мотаться по этому лесу в поисках сбежавшего козла, то лучше это делать на тачке, в тепле.
Зашуршало в рации, потом чей-то голос, искаженный помехами, спросил:
– Как там дела?
– Никого, – ответил другой голос.
– Кто это треплется? – на этот раз Колян узнал голос Краба, – Без необходимости в эфир не выходить.
И снова только помехи.
– Краб злится, – сказал Колян.
– А он всегда злится, у него привычка такая.
– Нет, серьезно, просто места себе не находит.
– Само собой. При его характере потерять того мужика. Еще и Клин…
– Я, кстати, толком и не въехал, что там с Клином получилось?
– Что получилось… Облажался Клин, ему тот мужик горло перерезал его же пырой. Он даже не закричал.
– С порезанным горлом до фига не накричишься. А что за мужик?
– Ну ты даешь! Тебе что, пацаны не рассказали? – Зеленый удивился искренне, в Усадьбе об этом только и говорили.
– Ночью я спал, утром меня погнали в село, а как вернулся – привет, по машинам. Сказали только, что Краб хочет его взять, чтобы кишки выпустить.
– Это кто еще кому выпустит, – сказал Зеленый и замолчал.
– Как это?
– Никак, за дорогой смотри. Прозеваешь еще штуку баксов.
– Тоже мне бабки! Я за вечер могу больше нарубить!
– Точно, а если тебя на этом поймает Краб, то к подруге ты принесешь свои яйца в кармане, – Зеленый притормозил, ему показалось, что между деревьями что-то мелькнуло.
– Чего там? – насторожился Колян.
– Ничего, показалось.
– Всем машинам, – внезапно сказала рация голосом Краба, – перекличка.
– Первый в порядке, – послышалось из динамика.
– Второй… третий… четвертый… пятый…
– Восьмой, – сказал в микрофон Зеленый, – в порядке.
– Ящер дубаря дает! – Колян толкнул Зеленого в плечо.
Зеленый затормозил возле пританцовывающего на обочине Ящера:
– Как дела?
– Прикалываешься?
– Угадал.
– Ни черта он сюда не выйдет, – сказал Ящер, – полным придурком нужно быть, чтобы к дороге идти.
– Вот и я о том же, – поддержал Ящера Колян, – только время зря переводим.
Ящер снял перчатки, полез в карман и вытащил фляжку. Отхлебнул.
– А если Краб заметит?
– Пошел он в жопу! У меня скоро вообще яйца в ледышки превратятся, – Ящер спрятал флягу назад в карман, не предложив выпить.
– Ну, как знаешь, – Зеленый тронул машину с места, – грейся дальше!
Ящер показал вдогонку средний палец правой руки.
– Вот так, наверное, и Клин расслабился, – сказал Зеленый.
Колян проводил взглядом удаляющуюся фигуру:
– Сколько там натикало?
– Почти час.
– Время срать, а мы не ели, – со злостью сказал Колян.
– И, таки, да, – подтвердил Зеленый.
– И когда мы сможем похавать?
– Сразу после победы.
Колян обиженно замолчал.
– Думать надо заранее, – назидательно сказал Зеленый, – был бы ты умный – взял бы с собой хавки.
– Умный! А сам-то!
– А сам я, перед тем как ехать, забежал на кухню и взял пару палок колбасы и батон. Усек?
– В натуре?
– На заднем сидении лежат, в кульке. Достань.
Колян обернулся назад, насколько позволяла спинка сиденья, нашарил шелестящий кулек.
Машина резко затормозила, Коляна мотнуло.
– Ты чего?
– Мент.
– Что?
– Гаишник на дороге.
– Крышей двинулся? – Колян посмотрел в ту сторону, куда смотрел Зеленый и осекся – возле дороги, на самом повороте стоял милиционер.
На черном полушубке отсвечивал значок. Гаишник не торопясь двинулся к машине, покачивая сумкой, которую держал в правой руке.
– Откуда он взялся? – спросил Колян ошарашено.
– Хрен его знает. Их здесь никогда не было.
– Что будем делать? Мочить? – Колян вытащил из-под куртки пистолет.
– Охренел?
– А если это тот, сбежавший?
– Тот сделал ноги в спортивном костюме. Где бы он взял форму, чтобы переодеться?
– А я откуда знаю?
– И если это он, Краб в любом случае сказал брать живым. Не дергайся.
Милиционер подошел к машине. Зеленый опустил стекло:
– Что случилось, сержант?
– Ничего. Заезжал к знакомой и не успел на автобус. До трассы не подвезете?
– До трассы? – Зеленый мельком глянул на Коляна, тот сунул руку под куртку.
– До трассы, меня там напарник в машине ждет.
– Не знаю… – протянул неуверенно Зеленый.
Не хватало еще подвозить мента. И Краб за уход с патрулирования по голове не погладит. С другой стороны, мент свободно может придраться к чему угодно, и тогда его придется просто мочить. А его напарник?
– Понимаешь, братан… – начал Зеленый, – нас босс послал по делу…
– Кирилл сказал, что кто-нибудь из пацанов меня подвезет.
– Кирилл? Какой Кирилл?
– Ну мужик, лет сорока, в черной кожанке. С ним еще трое были, со стволами. Кирилл сказал, что…
Зеленый почувствовал, как расслабился сидящий рядом Колян.
– Ладно, садись, – Зеленый обернулся и открыл заднюю дверцу.
– Вот спасибо! – сержант сел на заднее сидение и поставил сумку на колени.
– Кирилл, говоришь? – еще раз переспросил Зеленый.
– Кирилл.
– Сейчас! – Зеленый щелкнул рацией и поднес микрофон к губам, – Это Восьмой. Вызываю Кирилла. Кирилл! Ответь.
Шорохи. Потом щелкнуло.
– Слушаю.
– Кирилл? Это Зеленый. Ты сегодня с кем-нибудь из чужих разговаривал?
Шорох, треск.
– Когда?
Зеленый обернулся к милиционеру:
– Когда?
– Почти час назад, – сказал сержант, взглянув на
часы.
– Почти час назад, – повторил Зеленый в микрофон.
– Разговаривал, – подтвердил Кирилл, – с сержантом. А что?
– Просит подвезти, его напарник ждет на трассе.
– Спроси, зовут его как?
– Тебя как зовут?
– Василий Миляков.
– Василий Миляков, слышь Кирилл?
– Слышу, – было слышно, как Кирилл засмеялся, – спроси, что я сказал, когда он мне свое имя назвал?
– Слышал? – спросил у мента Зеленый.
Мент замешкался с ответом, и краем глаза Зеленый заметил, как Колян, тоже сидевший в пол-оборота, потянул из-за пазухи пистолет.
– Он сказал: «Это ж надо, живого человека Васей назвать».
– Это ж надо, живого человека Васей назвать, – сказал Зеленый в микрофон.
– Точно, – еще раз засмеялся динамик голосом Кирилла, – это он. Подкинь его до трассы.
– Кирилл, это Краб, – прозвучало в динамике, – что за мент?
– Шел из деревни, мы с ним столкнулись.
– Это не наш?..
– Нет, не наш. Пусть едет от греха подальше.
– Зеленый!
– Да, Краб.
– Проверь у него документы. Если все нормально, отвези до трассы. И посмотри, кто там его ждет. Потом мне сообщишь. Все.
– Документы покажи, сержант.
Милиционер расстегнул полушубок, полез во внутренний карман.
– Не спеши! – скомандовал Колян, – Медленно.
Сержант медленно вытащил удостоверение, протянул Зеленому. Тот посмотрел на фотографию, бросил изучающий взгляд на лицо милиционера:
– Прическу поменял?
– Что? Да, поменял. Фотография старая.
– И поправился, смотрю.
– Женился.
– Ну, лады, Вася, – Зеленый сунул удостоверение назад милиционеру, – начальство не возражает. Поехали. Тебя во сколько ждет напарник?
– В час.
– Опаздываешь, – сказал Зеленый, – опаздываешь. Ты, Колян, спрячь железяку и держись, мы сейчас будем ехать быстро. Надо помочь командиру.
– Скользко, – напомнил Колян, пристегивая ремень.
– Не учи отца. Держись, сержант.
