Книга: Под грязью пустота
Назад: Наблюдатель
Дальше: Пустота

Пустота

Если охранники клиники не соврали – а они не соврали, в этом Хорунжий был уверен – если охранники не соврали, то Гаврилина увез Краб. Самолично прибыл и увез.
При этом еще зачем то набил рожу охраннику. И не ему одному. И не только рожу.
Сам по себе факт вопиющего нарушения обычаев и правил. Значит, были у Краба веские аргументы. Настолько веские, что смог он убедить в своей правоте даже Хозяина.
Об этом можно подумать и позже, решил Хорунжий. Заодно попытаться увязать с этой загадкой и еще пару открытий, сделанных в клинике. И попытаться их использовать.
Помимо всего прочего, Хорунжий был специалистом по использованию подручных средств. В свое время он прошел неплохую подготовку в искусстве выживания в любых условиях и с применением любых подручных средств – камней, насекомых и людей. Люди в качестве подручных средств были наиболее эффективными, но и наиболее трудно используемыми.
С водителем белой девятки Хорунжий поступил просто и рационально – развязал его, перевел из БМВ в жигули, приказал сесть за руль и очень аккуратно вырубил, предварительно извинившись за попорченное лобовое стекло.
Можно было, конечно, мужика и не бить, он был слишком напуган чтобы идти куда-либо жаловаться, но правила Хорунжий всегда выполнял неукоснительно. Если, конечно, не возникала необходимость правила послать ко всем чертям.
– Стекло лучше совсем выбей, – посоветовал Хорунжий водителю, прежде чем вырубить, – скажешь, кто-то камнем в стекло бросил.
– Хо… – кивнуть водитель также не успел.
Теперь, согласно правилам, нужно сообщить вверх по инстанции о случившемся. Хорунжий взглянул на часы и покачал головой – на все переезды и вызов членов своей группы он потратил довольно много времени, но было все еще чертовски рано беспокоить начальство. И тем не менее…
У начальства такая работа, быть готовым к внезапным сообщениям от подчиненных. Вот такие вот пироги.
Хорунжий, не сбавляя скорости, вынул из кармана сотовый телефон и набрал номер. Судя по всему – начальство спит. Ясное дело – половина пятого. Всем очень хочется спать.
– Да? – наконец отозвался телефон.
– Григорий Николаевич? – спросил Хорунжий, прекрасно понимая, что никто другой трубку взять не мог. Просто имя было своеобразным паролем.
– Слушаю Вас.
– Это Михаил.
– Да, Миша.
– У Саши, похоже, обострение.
– Очень серьезно?
– К нему приезжал консультант…
– И что посоветовал?
– Он его взял с собой. Я полагаю – на процедуры.
Григорий Николаевич помолчал.
– Миша…
– Да, Григорий Николаевич?
– Вы через сколько сможете быть на месте нашей прошлой встречи?
– Минут через пятнадцать буду возле памятника.
– Я там буду через двадцать минут, – сообщил Григорий Николаевич и повесил трубку.
Хорунжий выключил свой телефон и плавно остановил машину. Задумчиво посмотрел на памятник. Таким образом у него есть возможность минут пятнадцать понаблюдать за обстановкой.
Зачем Хорунжий соврал начальнику, он и сам не знал. Рефлекс. Григорием Николаевичем познакомился только два дня назад, сомнений в его полномочиях не было, но…
Хорунжий не был любопытным, он был осторожным.
Машину отогнал за угол и поставил в глубокой арке проходного двора. Сам вышел на тротуар и неторопливо двинулся в сторону памятника. Под ногами слабо похрустывали замерзшие за ночь лужи. Асфальт отсвечивал белым в свете редких фонарей.
Приморозило, подумал Хорунжий и решил, что поднятый воротник в такой ситуации будет выглядеть вполне естественно.
К памятнику он разумеется не пошел. Рано. Он еще едет на машине и будет здесь всего лишь за пять минут до приезда Григория Николаевича. Площадь пустая: ни тебе машин, ни тебе пешехода. Как и положено. Возле одиноко торчащего пальца памятника, Хорунжий будет смотреться очень живописно. Если Григорий Николаевич… Или кто-нибудь другой, это для Хорунжего особого значения не имело, решит для чего-нибудь предпринять какие-нибудь действия…
Хорунжий улыбнулся – трепаться с самим собой он любил не особенно, потому что неизбежно приходил к подобным громоздким конструкциям.
Из-за поворота вынырнула пошарпанная «волга» и не торопясь проехала по окружности площади. Такси. Ищет клиента. Хорунжий отступил в тень козырька над подъездом.
«Волга» исчезла за поворотом.
Номер один, подумал Хорунжий и посмотрел на часы.
Через три с половиной минуты с другой улицы на площадь въехал «джип», тоже не торопясь. Этот остановился возле скверика за памятником.
Номер два, отметил Хорунжий. Из «джипа» вы шли два человека и очень деловым шагом двинулись в разные стороны по периметру площади.
Главное, сказал себе Хорунжий, любить свою работу. Вот как я. Вот как здесь не заработать паранойю? И воспаление легких.
Хорунжий посмотрел на часы – через пару минут пора уже и ему прибыть на место встречи. Или постараться приехать одновременно с Григорием Николаевичем?
Хорунжий осторожно скользнул вдоль стены. Спокойно. Ребята, только не нужно психовать, если заметите. А еще лучше – не замечайте. Не нужно.
Вот и славно, подумал Хорунжий, добравшись до своей машины. Поехали.
Вот мы подъезжаем. Площадь совершенно пустая. «Джип» загнали за деревья, пешеходы прикинулись тенями где-то справа и слева.
Теперь остановимся возле памятника. И будем ждать.
Прошлый раз Григорий Николаевич приехал на «вольво». И всего лишь с одним водителем. И Хорунжий разведку местности не проводил.
На этот раз – Хорунжий присвистнул – начальство идет пешком. Не торопясь.
– Здравствуйте, Григорий Николаевич, – сказал Хорунжий, подождав, пока тот устроится на сидении возле него.
– Доброе утро. Давайте потихоньку проедимся вокруг площади.
Машина тронулась.
– Подробности.
– Около трех часов мне кто-то позвонил. По мобильному. Я ответил, но на той стороне промолчали и отключились, – Хорунжий сделал паузу, но собеседник его не перебивал. – Я попытался дозвониться Гаврилину, но мне сообщили, что абонент вне зоны связи. Я выехал в клинику.
Григорий Николаевич продолжал слушать молча.
– За пятнадцать минут до моего приезда, Краб вывез из инфекционного отделения своего человека и Гаврилина.
– Кого он вывез? – нарушил наконец молчание Григорий Николаевич.
– Никиту Клоуна.
Григорий Николаевич кивнул:
– Что-то еще?
– По словам охранника, Краб избил его и напарника. А потом предложил одному из них перейти в его группу.
– Тот согласился?
– Да.
– Как вы представились охранникам?
– Никак.
– А если у кого-нибудь возникнут вопросы по вашему поводу?
– Не возникнут. Объяснить?
– Пока не нужно. Что вы предполагаете делать?
– Искать.
– Варианты уже наметили?
– Да, – Хорунжий ответил намеренно коротко, не вдаваясь в подробности. Если собеседник захочет узнать подробнее – спросит.
Григорий Николаевич не спросил.
– Работайте, – сказал он после минутного раздумья, – я тоже приму некоторые меры. Если понадобиться поддержка – звоните.
– Хорошо, – кивнул Хорунжий, – вас где высадить?
– Возле памятника.
– Поближе к «джипу»? – не удержался Хорунжий, внимательно рассматривая дорогу впереди.
Пауза. Потом Григорий Николаевич хмыкнул. Через секунду засмеялся:
– Вот и играй после этого в шпионов. А я шел по улице пешком, мерз!
– Бывает, – согласился Хорунжий и остановился возле памятника.
– Удачи, – сказал Григорий Николаевич, выбираясь из машины.
– Удачи, ответил Хорунжий.
Какой демократичный, с чувством юмора у них начальник, подумал Хорунжий, выезжая с площади. Просто хочется прослезиться от умиления.
Хорунжий никогда не ставил под сомнения слова начальства. Никогда. Он их, как и все остальное, просто анализировал.
И очень не любил, когда его пытались обмануть.
Если бы Григорий Николаевич действительно приехал в «джипе», но вышел из него заранее, то за пятнадцать минут на морозе уже успел бы здорово замерзнуть.
Но – не замерз, не смотря на легкое пальто.
Это, конечно, мелочи. На них можно не обращать внимания. Хорунжий, правда, никогда не делал того, на чем была бирка «можно».
И не считал, что в жизни бывают мелочи.
Хорунжий сделал несколько кругов по городу, убедился, что за ним никто не едет.
Потом остановил машину возле телефона-автомата.
Только один звонок. Нужно собирать группу.
Назад: Наблюдатель
Дальше: Пустота