Глава 29
Под Римом
В четыре часа утра участники экспедиции собрались в катакомбах Домициллы на улице Семи Церквей у дома 282. Было еще темно, но представитель «распространителей божественного слова» брат Паоло уже ждал на месте. Он был в коричневой монашеской сутане, но, глядя ему в лицо, вы видели скорее делового человека в очках, а не монаха. Носки и туфли тоже имели офисный вид. В целом создавалось впечатление: человек в офис на работу собирался.
Вслед за ним по узким ступеням лестницы все прошли к дверям церкви четвертого столетия. Над поверхностью земли виднелись только крыша и ряд окон. Внутри храм казался очень древним. Там было пусто, он давно стал скорее реликтом прошлого, чем местом для молитвы. Группа несла с собой оборудование. Брат Паоло показал им три узких прохода и потом дверь в катакомбы.
Исследователям понадобилось полчаса, чтобы по трем пролетам каменных ступеней спустить тележки на уровень, с которого они начнут поиски, а потом загрузить их оборудованием и припасами, принесенными в рюкзаках. За дни подготовки все постепенно свелось к самому необходимому: освещение, фотоаппаратура, инструменты, вода и еда. Теперь каждый исследователь специальной лентой приклеил ко лбу фонарь.
Проходя по первому туннелю, они увидели пустые полки, несколько римских фресок над камнями или кирпичом, помещения, устроенные как склепы. Попадались расписанные склепы и помещения, но чаще всего места погребения были лишены украшений – голый камень. Начали попадаться все больше занятые места. Теперь ниши с останками закрывали огромные камни. Альбрехт приступил к лекции:
– В этой части можно немного расслабиться. Здесь могилы периода от 550 до 600 года нашей эры; Аттила умер много раньше. Его тело не может находиться в туннеле, который в год его смерти еще не был прорыт. Нас интересуют могилы, выкопанные до 453 года. Вы можете заметить – ни на одном из камней, закрывающих могилы, нет ни дат, ни номеров. В то время римляне пользовались юлианским календарем, он начинается с 45 года до нашей эры. Годы не нумеровались, а получали имена двух консулов, принимавших свой пост первого января. В год смерти Аттилы консулами были Флавий Опилион и Иоанн Винкомал. Запомните эти имена. Аттила умер в своей крепости на реке Тисе, значит, было начало года, когда слишком рано отправляться на войну. То есть он умер, вероятно, в январе, феврале или марте.
Реми спросила:
– Его имя будет обозначено?
– Скорее всего нет, разве что каким-то образом замаскированное. Он был умен и хитер. Не хотел, чтобы римляне нашли его могилу. Но, полагаю, хотел, чтобы когда-нибудь ее нашли.
– Конечно, ведь он оставил столько указаний!
– Он заставил нас идти вспять, от последнего клада к самому первому. Не исключено, он хотел, чтобы сокровища нашел кто-нибудь из гуннов – и использовал для совершения чего-нибудь значительного, но прежде необходимо завоевать мир. Может, он надеялся – могилу найдут его потомки. Все трое его сыновей не были способны править миром, и он, конечно, это понимал.
– Теперь, когда мы здесь, у меня такое чувство, будто мы что-то упустили, какой-то способ отличить его могилу от других, – задумчиво произнесла Реми.
– Найти могилу – часть задачи. Нам придется использовать то, что найдем – дату и возраст, – и посмотреть, есть ли там еще что-то. Катакомбы использовались между вторым и седьмым столетиями. Значит, искать надо среди ранних могил. И думаю, там будет нечто такое, чего посторонний не распознает – возможно, лингвистический сигнал, что-нибудь не на латыни.
– Надеюсь, это не слишком трудно для нас, не гуннов.
– Я верю в это. Только подумайте, через что довелось пройти вам с Сэмом. Так Аттила знакомил вас с собой, заставлял отыскивать места, где изменилась его жизнь. От последних дней, когда он находился в зените власти и женился на прекрасной готской принцессе Ильдико в своей крепости на венгерской равнине, окруженной сотнями тысяч фанатичных последователей, он указывал вам путь назад, к самым первым дням своего жизненного пути. Теперь мы знаем – начало не было триумфальным. Это тот миг, когда, стоя над могилой отца, готовый отправиться на чужбину заложником, двенадцатилетний мальчик поклялся завоевать мир и быть погребенным в его столице.
– Но ведь он не завоевал Рим.
– Он добился такой возможности, но предпочел сохранить свою огромную армию на будущее.
– И умер раньше, чем смог вернуться.
– Верно, – подтвердил Альбрехт. – Его смерть для всех стала полной неожиданностью. На протяжении всего длительного периода, когда он прятал награбленное и оставлял послания, у него, полагаю, не было ни малейшего сомнения в том, что он возьмет Рим и провозгласит себя императором. Когда в 452 году на реке По он повернул обратно, то знал: никто не в силах его остановить. Флавий Аэций когда-то помешал Аттиле распространить свое царство до атлантического побережья, но в тот момент уже не имел армии, способной гуннам противостоять. Номинальная победа Аэция у Шалон-ан-Шампани вообще оказалась последней победой армии Западной Римской империи где бы то ни было, и, мне кажется, Аттила был достаточно проницателен, чтобы понять это. Думаю, в 453 году, в конце весны или в начале лета, когда начинаются войны, он вернулся бы и напал на Рим. Но умер.
Исследователи шли по темным катакомбам, источниками света являлись только их налобные фонари; иногда кто-нибудь освещал надпись или фотографировал со вспышкой. Шедший последним Сэм сказал:
– Читайте надписи на всех закрывающих могилы камнях, какие увидите. И фотографируйте, чтобы потом записать маршрут.
Они проходили галерею за галереей. В одной точке Тибор и Янош ушли в боковой коридор, потом вернулись, и группа двинулась дальше.
Сэм остановился и прошептал:
– Слышите?
Тибор сказал:
– Похоже на шаги в темноте где-то за нами. Слышите?
– Неужели наши противники спустились сюда и захватили одно из ранних погребений? – спросила Реми.
– Совершенно верно, – согласился Альбрехт. – Вероятно, они нашли туннель или даже район катакомб, достаточно старый, чтобы сюда больше никто не ходил, отодвинули камень и убрали из склепа человеческие останки. А потом поступили так, как поступали некоторые римские семьи, – выдолбили камень дальше и устроили небольшое помещение. Они пробили очень узкий ход в могилу, который ничем не отличался бы от тысяч окружающих. Но если клад похож на ранее найденные, помещение должно быть гораздо больше, чем любые склепы, какие мы видели до сих пор.
– Нужно сообразить, как распознать его, – сказала Реми. – Может, там какой-то родовой символ или игра слов с именем Аттилы или прозвище.
– Даже само имя «Аттила» спорно, – поведал Альбрехт. – Некоторые выводят его из готского слова со значением «малый отец», где «атил» означает «отец», а «ла» – уменьшительная частица. Идея такова: Аттила был азиатом небольшого роста, меньше, чем готы, населявшие будущую Германию. У нас также есть рассказ Приска, в нем утверждается: Аттила был малорослым.
– Вы согласны с этим? – спросил Тибор.
– Нет, это противоречит многому, известному о нем. Он являлся харизматическим вождем, единовластным правителем – тираном, если угодно, – и безжалостным воином. Иногда он использовал стратегию на сбережение армии, но в других случаях, когда это служило его целям, бросал конницу на укрепленные позиции и мирился с огромными жертвами для победы. Он не тот человек, которого называли бы «малым отцом», и конечно, не тот, кто согласился бы носить такое имя.
– Так какова ваша любимая теория?
– Я уверен, гуннский язык был близок к дунайскому булгарскому, впоследствии исчезнувшему тюркскому языку. На дунайском булгарском «Аттила» буквально означает «великий океан» или «всемирная река». Это соответствует роли царя гуннов, чья задача – победить врага и тем самым привести свой народ к процветанию. И никак не связано с происхождением имени от отдаленно родственного языка или вообще с Западом.
Группа прошла три первые галереи, где могла бы располагаться могила Аттилы. Все они были заполнены до 400 года. Попадались резные надписи, но без каких-либо необходимых элементов: ни правильного имени консулов 453 года, ни возраста – сорок семь лет, ни даты смерти в первые три-четыре месяца года.
Капитан Боярди спросил:
– Почему мы предполагаем, что Аттила говорил правду? Почему не указать вымышленное имя, год и день?
Альбрехт ответил:
– Потому что это не соответствует его цели, как мы ее себе представляем. С нашей точки зрения он хотел, чтобы ее нашел достойный человек – решительный, умный, хитрый и настойчивый. Он хотел, чтобы богатства, погребенные здесь и в других местах, помогли бы будущему властителю гуннов править миром.
Они пошли по четвертому участку из списка Альбрехта и Сельмы. Здесь пересекалось множество туннелей, подобно улицам подземного города; в конце «кварталов» группа всегда поворачивала направо. Исследователи читали надписи и фотографировали их, и так много часов. Но вдруг в почти полной темноте послышался голос Реми:
– Кажется, нашли.
Альбрехт остановился и повернулся к ней:
– Что?
Реми стояла у стены, где было прикрыто камнями несколько отверстий. Она указала на одно:
– Я думаю, это Аттила.
Альбрехт подошел к большому камню, который она осматривала. К свету ее фонаря добавился луч его фонарика, и камень осветился ярче. Остальные собрались вокруг. Альбрехт прочел:
– Fidelis Miles. Это значит «верный воин». Obit die annus Flavius Opilio et Iohannes Vincomalus vicesimo quanto Ianuarii. XLVII. – Он громко рассмеялся и обнял Реми. – Вы правы! Похоже, за этим камнем тот, кого мы ищем.
Все пожимали друг другу руки, хлопали по спине и обнимались. Сэм предложил:
– Давайте немного отойдем, чтобы сфотографировать камень. С этой минуты все необходимо задокументировать, измерить и сфотографировать, а до тех пор ничего не трогать. Главный – Альбрехт.
Следующие два часа они фотографировали и успешно сдвигали камень. На резной полке лежал скелет гуннского воина пятого века, такой же, как найденные Альбрехтом в начале лета в Венгрии на поле в Сегеде.
– Вероятно, этот человек – верный солдат.
Остов был одет в кожаные штаны и рубашку, вооружен кинжалом и длинным прямым мечом.
Сэм и Альбрехт подвели под скелет, одежду и оружие доску, затем осторожно сдвинули ее в сторону и поместили в жесткий воздухонепроницаемый пластиковый контейнер, похожий на гроб. Тибор и Янош отнесли контейнер к выходу.
Теперь Альбрехт и Сэм принялись осматривать заднюю стенку углубления в камне. Сэм достал перочинный нож и спросил:
– Можно попробовать?
– Конечно, – ответил Альбрехт. – Скорее всего, это ложная стена, сделанная из штукатурки.
Сэм несколько секунд скреб стену, потом извлек кусок толщиной в дюйм.
– Этот слой штукатурки скрывает второй камень.
– Давайте сфотографируем, прежде чем убирать.
Сэм и Альбрехт отступили, и Реми принялась фотографировать штукатурку. Потом они осторожно удалили куски, при этом осматривали их в поисках царапин или надписей.
Альбрехт наклонился и заглянул в образовавшееся отверстие. Он увидел большой кусок туфа, вставленный в отверстие.
– Тут второй закрывающий камень. О да! Это он! – воскликнул он. – SepulcrumSummiRegis. Могила царя. MagnumOceanus. Великий Океан. RexHunnorum. Повелитель гуннов.
Остальные зааплодировали; вероятно, здесь это был самый громкий звук за тысячу лет. А когда снова воцарилась тишина, Сэм наклонился к капитану Боярди с вопросом:
– Это эхо?
Боярди несколько секунд вслушивался, выключил фонарь и потом кивнул:
– Посмотрим.
Они вместе отошли от могилы и отправились назад той же дорогой, которой пришли сюда. Фонари их не горели. Они ступали неслышно, время от времени останавливались, несколько секунд ждали, прислушивались, затем двигались дальше. Когда миновали второй поворот, обнаружили большой вход в семейный склеп. Тут Боярди включил фонарь.
Луч высветил четверых: выскочив из-за угла, эти люди набросились на них, стараясь повалить на пол склепа. Несмотря на внезапность, Сэм, по-настоящему хороший дзюдоист, в первое же мгновение уложил одного сильнейшим ударом в грудь. Второй набросился на Сэма со спины и вцепился в него. Сэм врезался спиной в стену, таким образом ударил о нее нападавшего. Тот упал у стены на пол.
Капитан Боярди – полицейский, обученный рукопашному бою, к тому же выше и сильнее всех, – комбинацией ударов в челюсть и живот уложил одного своего противника и зажал второго удушающим приемом.
Сэм наклонился, подобрал фонарик Боярди и увидел в темном углу склепа прижавшихся к стене двух женщин.
Боярди крикнул что-то по-итальянски. Женщины выглядели испуганными, подняли руки со словами по-английски.
– Мы вас не понимаем.
– Пока не стреляйте! – крикнул Сэм. – Я знаю, кто это!
– Кто?
– Они работают на компанию «Консолидейтед энтерпрайзис», она базируется в Нью-Йорке.
– Откуда вы их знаете? – спросил Боярди.
– Похоже, они следуют за нами с Реми повсюду. Вроде бы охотники за сокровищами, но точно не знаю.
– Почему они напали на капитана карабинеров?
– Об этом спросите их самих. Они следили за нами, и когда мы ныряли в Луизиане, и потом в Берлине. Их арестовывали в Германии и в Венгрии. Не знаю, чем закончились эти аресты, но вы можете позвонить капитану Кляйну в Берлин.
– Вы нас подставили! – завопила молодая светловолосая женщина, следившая за Сэмом в Берлине. – Разумеется, все обвинения с нас сняли.
Высокий мужчина с бритой головой с возмущением произнес:
– Нас продержали две недели!
Другой его одернул:
– Ничего не говори, пока не придет адвокат.
– Что это с вами, вы же американцы? – спросил Боярди. – Насмотрелись своего кино? Во всем мире не требуется предупреждение Миранды. А если нужен юридический совет, дам вам лучший – никогда не нападайте на офицера полиции.
Сэм кивнул:
– Этот совет превосходен. Как вы попали в катакомбы?
Женщина с каштановыми волосами сказала:
– Шли за вами. Как только вы спустились в катакомбы, зашли в церковь. Монаху сказали, что мы часть вашей группы, просто немного опоздали. Он очень любезно показал нам, куда идти.
– Очень умно, – усмехнулся Боярди. – Нарушение ради кражи национальных сокровищ, но все равно умно.
– Что вы намерены делать? – спросил мужчина с бритой головой.
Боярди осмотрел шестерых пленников и ответил:
– Идемте сюда, если любите сокровища. Увидите величайшую находку в своей жизни.
Чтобы шесть американских нарушителей не вздумали убежать, Сэм и Боярди шли за ними – и говорили, куда сворачивать, чтобы вернуться к могиле Аттилы.
Когда они в последний раз повернули и оказались у входа, Янош, Тибор и двое полицейских оттащили второй камень на несколько футов.
Сэм заглянул. За ним находилось гораздо более обширное пространство, целая комната, вырубленная в туфе. Примерно восемь футов высотой и пять шириной. Сэм видел – левая сторона комнаты была открыта, а потом снова заложена камнями. Такова погребальная камера Аттилы. Посреди помещения, окруженный грудами золотых монет, которые некогда лежали в истлевших кожаных мешках и корзинах, многочисленными мечами с драгоценными рукоятями, поясами, кинжалами и украшениями, стоял железный гроб семь футов длиной и четыре шириной.
Пока двое карабинеров сторожили пленников, Реми, Сэм, Альбрехт и Боярди пролезли в узкое отверстие и принялись фотографировать и наносить на карту каждый дюйм захоронения, как можно четче отмечали местонахождение каждого предмета. Через три часа начали извлекать предметы из гроба. Их укладывали в коробки, переписывали и грузили на восемь тележек.
Боярди подошел к пленным, мрачно сидевшим на полу туннеля.
– Ну? Что скажете?
Светловолосая девушка пожала плечами:
– Я рада увидеть это.
Боярди проговорил:
– Значит, вы любопытны и любите приключения. Я тоже. А как остальные?
Все согласно закивали: да, да!
– Хорошо, – сказал Боярди. – Я дам вам работу, у вас появится возможность выплатить долг народу Италии. Помогите нам вынести эти бесценные предметы на поверхность.
– Это незаконно, – возразил бритоголовый. – Вы не можете принуждать задержанных работать, пока они не осуждены.
– Хорошо, – сказал Боярди. – Этот джентльмен исключается из числа работающих. Прокурору будет доложено, что он не захотел искупить свою вину, еще не раскаялся. Сержант Бальдаре, наденьте на него наручники. Что поведать прокурору об остальных?
Все заговорили:
– Я буду работать.
И:
– Ладно.
И:
– Скажите прокурору, я помогал.
Человек с бритой головой быстро произнес:
– Минутку. Я тоже хочу помочь.
Боярди кивнул сержанту Бальдаре, и тот снял наручники.
– Конечно, но предупреждаю – мои люди не дураки. Наверху вас тщательно обыщут, а содержимое ящиков сравнят со списками и фотографиями. И если хоть что-нибудь найдут у вас, то каждого будет ждать очень живописная тюрьма. Понятно?
– Да, – по очереди подтвердили все шестеро.
Час спустя первая тележка с золотом, драгоценными камнями и оружием, украшенным самоцветами, когда-то принадлежавшими покоренным царям, начала свой путь по длинным коридорам и лестницам к верхнему миру, которого все это не видело с 453 года.
Понадобилось пять дней осторожной, но крайне тяжелой работы, чтобы извлечь весь клад Аттилы. Наверху, где Сельма, Венди, Пит и карабинеры принимали и проверяли сокровища, все шло очень гладко. Первый грузовик с сокровищами выехал в Неаполь, в Национальный археологический музей следующей ночью, в три часа, в сопровождении двух полицейских машин без обозначений. Его место здесь занял новый грузовик.
«Несущие божественное слово» соответствовали своему названию. Они говорили только правду: в катакомбах Домициллы идут археологические раскопки и доступ посетителей временно прекращен.
На шестой день привезли четыре лебедки и подняли крышку железного гроба. Внутри оказался гроб из чистого серебра, окруженный другими сокровищами Аттилы. Здесь нашли короны, скипетры, кинжалы и личные украшения сотен королей, принцев, вождей, султанов и ханов. Потребовался целый день, чтобы извлечь и записать все эти предметы.
На восьмой день команда подняла крышку серебряного гроба. Старые истории не лгали – последний гроб был из золота. Вокруг него лежали многоцветные драгоценные камни: изумруды, рубины, сапфиры, гранаты, нефриты, кораллы, ляпис-лазурь, яшма, опалы, янтарь. Все камни из всех уголков Древнего мира.
В последний день открыли золотой гроб Аттилы. Внутри находился скелет мужчины пяти футов четырех дюймов роста, в красном шелковом одеянии, в штанах и кожаных сапогах до колена, в меховой шапке. В костлявых руках он держал составной лук, сделанный из рога, еще были мечь и кинжал. И на внутренней стороне золотой крышки выделялась надпись:
«Ты нашел могилу Аттилы, царя гуннов. Чтобы стоять передо мной, ты должен быть смелым и искусным воином. Мои сокровища сделают тебя богатым и сильным царем. Но только время, неудачи и печаль дадут тебе мудрость».
