Глава 38

— Шутишь?

— А что, похоже?

— Нет. Это меня и беспокоит.

— Почему?

— Потому что это безумие, вот почему.

— От безумия до гениальности один шаг.

— Угу, а там и до идиотизма рукой подать.

Сэм хмыкнул.

— Я не заметил на вечеринке ни одного охранника, а ты?

— Тоже.

— Значит, вся охрана занята периметром — следят, чтобы нежелательные личности не проникли внутрь; наверняка гостей досмотрели, а может, даже обыскали на входе. Там было человек шестьдесят-семьдесят, и я не заметил, чтобы кто-то проверял приглашения. Ты же знаешь правило: «По одежке встречают».

— Звучит как очередной фарготизм, а не как правило.

— А разве фарготизмы не правила?

— В этом ты весь.

— Охранники понятия не имеют, как мы выглядим: для них что мы, что королева английская. Думаешь, Бондаруку приходило в голову, что мы обнаглеем и залезем к нему в дом? Да ни за что! Он слишком зациклен на собственном всемогуществе. Реми, удача любит смелых.

— Еще один фарготизм. А что, если мы наткнемся на самого хозяина?

— Постараемся не натолкнуться. Будем следить за гостями. Учитывая репутацию Бондарука, он станет нашей системой раннего оповещения. При его появлении они засуетятся, как стайка рыбешек при приближении акулы.

Реми вздохнула.

— Ты уверен?

— В чем именно?

— Во всем…

Сэм улыбнулся и сжал руку жены.

— Расслабься. В худшем случае мы походим вокруг, осмотримся, а потом вернемся сюда и спланируем следующий шаг.

Она с задумчивым видом прикусила нижнюю губу, а потом кивнула:

— Ладно, поглядим, влезу ли я в Ольгино платье.

Платье сидело небезупречно, но Реми отыскала в ванной несколько булавок, тут подоткнула, там подсобрала — и черное вечернее платье с глубоким вырезом стало выглядеть так, словно его шили специально для нее, разве что модный модельер заметил бы разницу. Затем она проделала то же самое с классическим черным смокингом Сэма, заузив талию и заколов рубашку сзади на пояснице. Умывшись, причесавшись и спрятав камуфляж и рюкзаки в надежное укрытие за шкафом, они окинули друг друга оценивающим взглядом, распихали по карманам Сэма все необходимое и вышли из комнаты.

Реми взяла Сэма под руку, и супруги Фарго направились вниз по коридору, который, как и спальня, был отделан довольно угрюмо: темное дерево, тяжелые ковры, гобелены и пейзажи маслом. Они начали было считать двери, но на тридцатой бросили; и так стало ясно, что они находятся в гостевом крыле.

— Есть проблема, — пробормотала Реми, когда они добрались до конца коридора и вошли в просторную, с высоким потолком залу, с двух сторон окаймленную спиральными лестницами из бурого гранита.

Остальное пространство делилось на несколько гостиных уголков с потертыми кожаными креслами и диванами. На стенах мерцали мягкие круги света от канделябров. Справа от коридора и в стене напротив зияли арки дверных проемов, ведущих в другие части особняка.

— Какая? — спросил Сэм.

— Мы с тобой не знаем ни русского, ни украинского.

— Верно, зато в совершенстве владеем универсальным международным языком.

Другая пара вошла в залу и направилась к Сэму и Реми.

— Ты о чем?

— Улыбка и вежливый кивок, — ответил он и продемонстрировал свою тактику на проходящей мимо паре, которая ответила на его приветствие. Дождавшись, пока пара отойдет, Сэм прошептал: — Ну что, убедилась? Действует.

Рядом появился официант с подносом, полным фужеров с шампанским. Они взяли по одному, и официант исчез.

— А если кто-нибудь попытается завести разговор? — спросила Реми.

— Сделай вид, что поперхнулась. Отличный предлог, чтобы улизнуть.

— Ну и куда теперь?

— В западное крыло. Если коллекция в особняке, то искать ее нужно там. Рисунок у тебя?

— В декольте.

— Мм…

— Веди себя прилично.

— Мои извинения. Ладно, давай проверим, как близко мы сможем подобраться к служебному помещению, не потревожив службу безопасности. Камер я пока нигде не вижу, а ты?

— He-a.

Навстречу шла еще одна пара. Сэм и Реми подняли бокалы, улыбнулись и поспешили дальше.

— Я тут подумала, — сказала Реми. — А что, если мы наткнемся на Ольгу с мужем и они узнают свою одежду?

— Гм… Честно говоря, не хотелось бы.

Они вошли в комнату, которую Богуслав пометил как «Зал мечей». Еще с порога Фарго поняли: жалкое название не передает и малой части того, что предстало перед их глазами. Помещение шестьдесят на сорок футов, выкрашенные в черный цвет стены, пол из грубого черного сланца устилали кроваво-красные ковровые дорожки. Почти все пространство занимал расположенный в центре прямоугольный стеклянный стенд со спрятанной в полу подсветкой. Внутри, на мраморных подставках с надписями на русском и английском, было выставлено не менее пятидесяти экземпляров старинного холодного оружия — от топоров и мечей до пик и кинжалов.

Восемь или десять пар медленно, не отрывая завороженных глаз от полок, обходили стенд по кругу, указывая пальцем то на один, то на другой экспонат и перешептываясь. На подсвеченных снизу лицах было написано восхищение. Сэм и Реми незаметно присоединились.

Сэм, отлично разбиравшийся в истории, сразу же увидел много знакомого оружия: знаменитый клеймор, шотландский обоюдоострый двуручный меч; бердыш, русский боевой топор; короткий изогнутый французский фальшион; шамшир, персидская сабля; оманский «ханжар» с рукоятью из слоновой кости; японская катана, излюбленное оружие самураев; классический римский короткий меч, известный как гладий.

Многие экспонаты он видел впервые: английская мамлюкская сабля; турецкий ятаган; метательный топор викингов; инкрустированный рубинами марокканский кинжал «куммия».

— Не слишком оригинально, верно? — шепнула Реми на ухо Сэму.

— В смысле?

— Убийца, коллекционирующий ножи. Я понимаю, если бы тут стоял стенд, уставленный фарфоровыми куклами…

Они дошли до дальнего конца стенда, повернули за угол и остановились полюбоваться блеском серповидного египетского «хопеша». На другом конце комнаты гости зашептались. Пары у противоположного торца стенда стали расступаться, пропуская вперед какую-то фигуру.

— Акула приплыла, — пробормотала Реми.

— Эх, а я как назло забыл прихватить отравленную приманку, — сказал Сэм.

Гедеон Бондарук заговорил по-английски, с легким акцентом. Низкий бас разнесся по комнате.

— Добрый вечер, дамы и господа. По выражениям ваших лиц я вижу, что моя коллекция вас пленила.

Расправив плечи и заложив руки за спину, как генерал перед строем солдат, Бондарук не спеша направился вдоль стенда.

— Орудия войны часто вызывают такую реакцию. Мы, так называемые цивилизованные люди, делаем вид, что смерть и насилие нас не увлекают, на самом же деле они заложены в нас на генетическом уровне. В глубине души все мы неандертальцы, которые борются за выживание.

Бондарук остановился и оглядел слушателей, проверяя, нет ли желающих с ним поспорить. Желающих не нашлось, и он пошел дальше. В отличие от облаченных в смокинги гостей, Бондарук был в черных брюках и черной шелковой рубашке, густые темные волосы собраны в хвост. Худой, с резкими чертами лица, он будто прожигал вас взглядом пронзительных черных глаз. И Сэм, и Реми знали, что Бондаруку под пятьдесят, но выглядел он лет на десять — пятнадцать моложе.

Он словно не замечал реакции гостей, которые как один почтительно расступались при его приближении: мужчины поглядывали на мафиози с опаской, на женских лицах читалась целая гамма эмоций — от неприкрытого страха до любопытства.

Бондарук остановился и постучал по стеклу.

— Крис, — сказал он, обращаясь ко всем сразу. — Традиционный кинжал малайцев. Да, он красив… это волнистое лезвие… но не слишком практичен. Скорее для церемоний, чем для убийства. — Он сделал еще несколько шагов. — Вот прекрасный экземпляр: китайский меч-дао. Вероятно, лучшее холодное оружие всех времен.

Он продолжил, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы рассказать о том или ином экспонате. Он либо устраивал краткий экскурс в историю, либо делился личными впечатлениями об эффективности оружия. Когда Бондарук подошел к ним, Сэм как бы невзначай отступил назад, к стене, увлекая за собой Реми. Лицо Бондарука отразилось в стекле напротив, он повернул за угол и встал у торца, любуясь шестифутовой алебардой… всего в шести футах от Сэма и Реми.

Реми сдавила предплечье мужа. Сэм, который не спускал глаз с Бондарука, и сам напрягся, понимая, что тот может обернуться в любой миг. Сэм не сомневался, что Бондарук их узнает, а вот получится ли у Сэма скрутить Бондарука и превратить мафиози в живой щит (единственный их шанс пробраться через толпу охраны) — было под большим вопросом.

Бондарук не обернулся. Вместо этого он заговорил:

— Алебарда: только англичане могли изобрести оружие, которое настолько же уродливо, насколько бесполезно.

По комнате прокатились смешки и шепот одобрения, а Бондарук свернул за угол и продолжил свою полулекцию-полупрогулку. Отпустив еще несколько комментариев, он дошел до конца экспозиции, повернулся к публике, кивнул и исчез за дверью.

Реми выдохнула.

— Н-да, умеет он себя подать. Этого у Бондарука не отнимешь.

— Аура жестокости, — пробормотал Сэм. — Она окружает его как плащ. От него просто веет жестокостью.

— Тот же запах исходит от Холкова.

Сэм кивнул.

— Да.

— Я уж было подумала, ты на него накинешься…

— Угу, я был готов… Ладно, пошли искать то, за чем пришли, пока я не передумал.