Глава 22

Сидя за рулем арендованного темно-оливкового внедорожника «порше кайен», Сэм выехал на утопающую в кустах сирени подъездную дорожку и остановился перед отделанным белой штукатуркой четырехэтажным особняком с черепичной крышей и видом на залив у мыса Вейль.

Внучатая племянница Арно Лорана, Иветт Фурнье-Демаре, оказалась до неприличия богатой. Овдовев, она унаследовала долю мужа в нескольких монакских предприятиях, включая полдюжины пляжных курортов и спортивных автоклубов. Если верить местным желтым газетенкам, в свои пятьдесят пять она была самой завидной «холостячкой» Монако и за пятнадцать лет, прошедших со смерти мужа, встречалась с множеством представителей европейской элиты, от принцев и звезд до промышленных магнатов, собрав внушительную коллекцию разбитых сердец. С каждым очередным толстосумом она встречалась не дольше четырех месяцев и, по слухам, отвергла десятки предложений руки и сердца. Жила она в уединении на своей вилле с небольшим штатом прислуги и шотландской борзой Анри.

Сэм и Реми были приятно удивлены тем, как просто оказалось договориться о встрече. Для начала они отправили свои рекомендации и просьбу юристу миссис Фурнье-Демаре в Ницце, который, в свою очередь, пообещал, что свяжется со своей клиенткой. Не прошло и дня, как она лично вышла на них по электронной почте и настояла, чтобы они приехали немедленно.

Они вылезли из «порше» и прошли во внутренний дворик и дальше по тропинке между двумя пенистыми фонтанами к парадному входу; украшенные витражами массивные створки входной двери из красного дерева фута на четыре возвышались над их головами. Сэм нажал на кнопку в стене рядом с входом, и внутри заиграла мелодичная трель колокольчика.

— «А Marcia de Muneghu», — сказала Реми.

— Что?

— Мелодия звонка — это «А Marcia de Muneghu». «Марш Монако». Национальный гимн.

Сэм улыбнулся.

— Прочла путеводитель в самолете?

— Еще в Риме…

Дверь открылась. На пороге их встретил худой как жердь мужчина средних лет в темно-синих слаксах и со вкусом подобранной тенниске.

— Мистер и миссис Фарго?

В голосе проступал британский акцент. Не дожидаясь ответа, он сделал шаг в сторону и легонько коснулся подбородка.

Они прошли в фойе, обставленное просто, но со вкусом: на полу светло-серый египетский сланец, на стенах — штукатурка цвета морской волны; над пристенным столиком в форме полумесяца (девятнадцатый век, стиль шератон) зеркало в серебряной раме.

— Меня зовут Лэнгдон, — представился мужчина, запирая дверь. — Хозяйка на веранде. Сюда, пожалуйста.

Фарго проследовали за ним через холл, мимо общих покоев к хозяйским апартаментам, и дальше, через застекленные двустворчатые двери на многоярусную веранду из отполированного грецкого ореха.

— Вас ждут, — сказал Лэнгдон, указывая на просторную лестницу с перилами, которая обвивала внешнюю стену. — Прошу меня извинить…

Лэнгдон повернулся и исчез за застекленными дверями.

— Боже, какой вид! — воскликнула Реми, подходя к перилам.

Сэм присоединился к ней. Внизу, под набережной с ее скалистыми уступами, пальмовыми деревьями и цветущим тропическим кустарником, широко, словно бескрайний колышущийся ковер цвета индиго, раскинулось под безоблачным небом Средиземное море.

Женский голос произнес:

— Я тоже никогда не устаю любоваться этой красотой.

Они обернулись. Наверху лестницы стояла женщина в простом белом сарафане и желтой, цвета подсолнечника, широкополой шляпе. Предположительно, перед ними была Иветт Фурнье-Демаре, но ни Сэм, ни Реми не дали бы ей больше сорока. Лицо под шляпой было загорелым, но в меру; вокруг светло-карих глаз — едва заметные морщинки от смеха.

— Сэм и Реми, верно? — спросила она, спускаясь по лестнице и протягивая руку. — Я Иветт. Спасибо, что заглянули.

Ее английский был великолепен, с легким намеком на французский акцент.

Они по очереди пожали хозяйке руку, затем поднялись следом за ней вверх по лестнице и вокруг заднего фасада на открытую, залитую солнцем террасу, с занавесками из тонкой сетчатой ткани и стульями и шезлонгами из тика. Крупный холеный черно-коричневый пес, развалившийся в тени возле одного из стульев, начал было вставать, когда увидел Сэма и Реми, но сел обратно, услышав мягкий голос хозяйки.

— Анри, сидеть!

Когда все наконец расселись, Иветт с лукавой улыбкой произнесла:

— Что, не такой вы меня себе представляли?

Сэм признался:

— Честно говоря, нет, миссис…

— Иветт.

— Иветт. Честно, нет, совсем не такой.

Она засмеялась, белоснежная улыбка блеснула на солнце.

— А вы, Реми, наверное, ожидали увидеть почтенную матрону, эдакую увешанную драгоценностями заносчивую француженку с пуделем под мышкой и бокалом шампанского в руке?

— Увы, это так. Простите…

— Ну что вы. Извинений не нужно. Тип женщины, который я только что описала, здесь скорее правило, чем исключение. Просто я, видите ли, родилась в Чикаго. Несколько лет проучилась в начальной школе, а потом родители увезли нас обратно в Ниццу. Они были простые люди — мои мать и отец, — весьма состоятельные, но с непритязательным вкусом. Если бы не они, боюсь, я превратилась бы в тот самый стереотип, который вы ожидали увидеть.

Наверху лестницы с подносом в руке появился Лэнгдон. Он подошел и выставил содержимое подноса, графин с ледяным чаем и заиндевелые бокалы, на столик между ними.

— Благодарю вас, Лэнгдон.

— Да, мэм.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Желаю вам повеселиться, Лэнгдон. И удачи!

— Да, мэм, благодарю.

Как только он отошел, Иветт наклонилась к ним и зашептала:

— Лэнгдон вот уже год как встречается с одной вдовой из местных. Собирается просить ее руки… Кстати, Лэнгдон ведь у нас один из лучших гонщиков «Формулы-1».

— В самом деле? — заинтересовался Сэм.

— О да. Очень знаменитый.

— Можно вопрос: а почему же он тогда…

— Работает у меня?

Сэм кивнул, и она объяснила:

— Он со мной вот уже тридцать лет, с тех самых пор, как я начала встречаться с покойным мужем. Мы привязались друг к другу, да и плачу я хорошо. Вообще-то он не совсем дворецкий… а скорее… гм, вылетело из головы… в американском футболе это называлось бы…

— Открытый сейфти?

— Да, точно. Он совмещает кучу обязанностей. Когда-то, до отставки, Лэнгдон служил в спецвойсках — в английской специальной авиадесантной службе. Они очень крутые ребята… Так вот, мы собираемся провести свадьбу и прием здесь — при условии, что она скажет «да», разумеется. Вы просто обязаны прийти. Я серьезно, приходите. Как вы относитесь к чаю со льдом? — спросила Иветт, наполняя бокалы. — Его сложно назвать напитком для богатых, но я его просто обожаю.

Сэм и Реми позволили за собой поухаживать.

— Арно Лоран, значит… Мой прапрапра… чего-то там… дедушка. Вас ведь он интересует, верно?

— Очень, — сказала Реми. — Скажите, если не секрет, а почему вы так быстро согласились с нами встретиться?

— Я читала о вас и ваших приключениях. И о благотворительной деятельности тоже. Меня восхищает ваша жизненная позиция. Знаете, здесь есть семейства, которые страшно богаты — настолько, что не могли бы потратить свои деньги, даже если бы очень хотели, — и все равно трясутся над каждой монетой, рискуя потерять остатки человечности. Я заметила, что чем крепче держишься за деньги, тем крепче они держат тебя. Вы согласны?

— Согласны, — ответил Сэм.

— Потому-то я и согласилась с вами встретиться: я заранее знала, что вы мне понравитесь, и оказалась права; и еще меня заинтриговал ваш интерес к моему родственнику, который означал, что Арно как-то связан с очередным вашим приключением. Вы ведь сейчас заняты новым делом, новыми поисками, верно?

— Более или менее.

— Чудесно. Может, я тоже поучаствую? Ох, извините, что-то я разболталась… Вы ведь введете меня в курс дела?

Сэм и Реми переглянулись, читая друг у друга по глазам. Инстинкт, который редко их подводил, говорил, что Иветт Фурнье-Демаре они доверять могут.

Сэм проговорил:

— Нам попалась бутылка вина, очень редкая, которая может быть как-то связана с Арно…

— Неужели утраченная коллекция Наполеона?

— Гм, да… Возможно…

— Фантастика! — Иветт рассмеялась. — Изумительно. Если кому и суждено найти эту коллекцию, так именно вам! Разумеется, я помогу, чем смогу. Я знаю, вы все сделаете правильно. Возвращаясь к Арно… Должна вас предупредить, вы не первые, кто им интересуется. Несколько месяцев назад какой-то человек звонил моему юристу…

— Он назвал свое имя? — спросил Сэм.

— Мой юрист записал, но я не запомнила. Что-то русское… В общем, он был довольно настойчив, даже грубоват, и я решила, что не буду с ним встречаться. Сэм, Реми, по вашим лицам я вижу, что речь о чем-то важном. Вам знаком этот человек?

— Может быть, — ответил Сэм. — Недавно нам тоже перешел дорогу один невоспитанный русский… учитывая, как далеко он готов был зайти, мы, вероятно, говорим об одном и том же человеке.

— А незваные гости к вам, случайно, не заглядывали? — спросила Реми.

— Нет-нет. Я даже не беспокоюсь. В компании Лэнгдона и трех его помощников, которые всегда где-то в доме, охранной системы и моего Анри я чувствую себя в полной безопасности. Не говоря уже о том, что я превосходно стреляю из пистолета.

— Как и Реми, — сказал Сэм.

— Неужели? Реми, так это правда, что вы отличный стрелок?

— Ну, не то чтобы отличный…

Иветт подалась вперед и похлопала Реми по колену.

— Как-нибудь приедете погостить, и мы обязательно сходим постреляем, только мы, девочки. Тут рядом, в Ментоне, замечательный пляжный клуб; у них есть крытый тир. Итак, возвращаясь к нашему русскому злодею. Его очень интересовал склеп Арно на Эльбе. Ваше дело тоже как-то связано со склепом?

— Да, — сказала Реми.

— Что ж, ему я ничего не сказала. Подозреваю, он уже побывал там и ушел ни с чем. Тогда понятно, почему он так злился.

— Ушел ни с чем?

Иветт наклонилась вперед и понизила голос до заговорщицкого шепота:

— Несколько лет назад на Эльбе произошло несколько случаев вандализма. Ничего серьезного, просто подростки расхулиганились, но я подумала… учитывая, кем был Арно и то, как… оголтело порою ведут себя наполеонофилы, мы решили перезахоронить саркофаг.

— Куда? — спросил Сэм. — С острова на материк?

— О нет. Арно не одобрил бы. Нет, гробница по-прежнему на острове. Мы нашли другое кладбище со свободным склепом и перенесли саркофаг туда. Он в целости и сохранности. Полагаю, вы приехали за разрешением на осмотр саркофага? Я угадала?

Сэм улыбнулся.

— Я рад, что вы первая упомянули об этом. Я не знал, предусматривают ли правила этикета вопросы типа: «Можно мы чуть-чуть покопаемся в останках вашего предка?»

Иветт отмахнулась, давая понять, что ничуть не беспокоится.

— Ерунда. Я уверена, вы проявите должное уважение. И даже если что-то возьмете, то после обязательно положите на место. Так ведь?

— Разумеется, — отозвалась Реми. — Хотя, возможно, ничего такого и не понадобится. Нам сообщили, что Арно был похоронен с некоторыми личными вещами. Вы случайно не в курсе, что там?

— Увы, нет. Если кто и знал, так это его жена Мари. Могу вас заверить: после похорон саркофаг ни разу не открывали. Так вот… Я с удовольствием расскажу вам о месте, где находится склеп, но при одном условии!

— А именно? — спросил Сэм.

— Вы оба останетесь на ужин.

Реми расплылась в улыбке.

— С удовольствием!

— Чудесно! Когда будете на Эльбе, поезжайте в Рио-Марина. Оттуда на запад по шоссе SP-26 в горы…