Книга: Потерянная империя
Назад: ГЛАВА 37
Дальше: ГЛАВА 39

ГЛАВА 38

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния
В восемь утра Фарго, с кофе в руках, спустились в студию. Первое, что бросилось им в глаза, — приклеенная скотчем к стене огромная карта Индийского океана, перед которой стояли рядком Сельма, Пит и Венди.
Шесть часов назад ребята-ассистенты убедили Сэма и Реми отправиться спать, заверив, что сами нанесут координаты на карту.
— Из ста шестидесяти девяти обозначений мест, проставленных в сетке Блэйлока, восемьдесят два — «пустышки», — объяснил Пит. — Из оставшихся восьмидесяти семи пятьдесят три координаты приходились на территорию океана и только тридцать четыре — на сушу. Вот их мы и нанесли. Смотрите!
Между красными кнопками, помечавшими нужные точки, тянулась белая нить. Рисунок напоминал гигантскую перевернутую букву «V». От Мадагаскара линия поднималась на две тысячи восемьсот миль к Шри-Ланке, а от Шри-Ланки на тысячу четыреста миль спускалась к Суматре, чуть выходя концом за центральное побережье.
— Где же остальные отметки? — удивился Сэм.
— Некоторые мы вытащили, большая часть их приходится на сушу, — ответила Вондраш. — Нам хотелось, чтобы вы сначала увидели именно этот участок.
В глазах Сельмы полыхнул знакомый огонек. Значит, они с ребятами за ночь откопали нечто важное.
— Рассказывай же! — нетерпеливо воскликнула Реми.
— Вернувшись с Мадагаскара, вы выдвинули теорию о миграции ацтеков с востока на запад, и я начала понемногу рыть в этом направлении. В последние годы ряд археологов и антропологов находят все больше свидетельств тому, что малагасийцы прибыли на остров еще в первом или втором веке — приплыли из Индонезии, точнее с острова Сулавеси. Мне попалась карта, на которой обозначен предполагаемый маршрут малагасийцев.
Сельма включила телевизор: от Индонезийского архипелага до восточноафриканского побережья, через Индийский океан тянулась красная линия маршрута, практически идентичная изображению на бумажной карте.
— Невероятно… — выдохнул Сэм.
— Выходит, Блэйлок обставил современных ученых. Лет на сто двадцать обогнал их с этой теорией, — ахнула Реми. — Впечатляет! Только я не…
— Погодите! — остановила их Вондраш.
Взобравшись на подставки, ассистенты вытащили кнопки и сняли со стены карту Индийского океана. Под ней оказалась вторая — территория охватывала Африку и Южную Америку. Ее тоже испещряли красные точки кнопок, соединенные между собой белой нитью.
— Это все по Блэйлоку? — уточнил Сэм.
— Да.
От прибрежного мозамбикского города Лумбо кнопки тянулись через континент на запад, к Анголе, перепрыгивали на остров, расположенный выше по побережью, а затем, через Атлантический океан, подбирались к крайней восточной точке Бразилии. Там кнопочная дорожка поворачивала на север и ползла дальше вверх, вдоль южноамериканского побережья, мимо Тринидада и Тобаго, к Карибскому морю.
— Неужели Блэйлок везде побывал? — недоверчиво хмыкнула Реми.
— Он захватил «Шенандоа» в тысяча восемьсот семьдесят втором, — ответил Фарго, — и сразу отправился разыскивать сокровища драгоценной птицы. Кто знает, сколько он бороздил моря? Может быть, десятилетиями!
— Что-то мне это напоминает… — проговорила жена. — Пит, Венди, будьте добры, повесьте первую карту рядом.
Почти с минуту она созерцала обе карты и, слабо улыбнувшись, вдруг спросила:
— Вы видите? Видите?
— Что видим? — удивился Сэм.
Вместо ответа Реми подошла к компьютеру.
— Венди меня немного учила работать в фотошопе. Посмотрим, какая я ученица. Присаживайтесь, это займет несколько минут.
Прикрыв собой экран, так, чтобы никто не смог подглядеть, она принялась за работу. Не вставая с табурета, Сэм попробовал заглянуть сбоку, но жена пресекла его поползновения.
— Даже не думай, Фарго!
— Прости, больше не буду.
Через двадцать минут Реми развернулась на стуле к коллегам.
— Итак, все мы помним кодекс Орисаги, верно?
Ответом ей было дружное кивание.
— Помните верхнюю часть изображения?
Все снова кивнули.
— Сельма, включи, пожалуйста, телевизор.
— Черт! Мы же глаз с него не сводили! Рассматривали, рассматривали… — досадливо покачал головой Сэм. — Приз по картографии за это, конечно, не получить, но все важные детали на месте. Напомните-ка, когда малагасийцы приехали на Мадагаскар?
— В первом или втором веке.
— А ацтеки когда заселили Мексику?
— В шестом.
— Выходит, сперва малагасийцы отваживаются покинуть Сулавеси, а несколько веков спустя, более внушительной армадой — сотня кораблей, если кодекс Орисаги не врет — высаживаются на Мадагаскаре. Но на этом не останавливаются — едут дальше на запад, в Мексику.
— Сколько же лет заняло путешествие! — воскликнул Пит. — На один переход через Африку ушло бы не меньше полугода. По самым скромным прикидкам, в аутригере помещаются восемь человек — всего получается восемьсот.
— Сэм и говорил, это исход, — ответила Реми.
— А может, они объехали Африку с юга? — предположила Венди.
— Исключено, — возразила она. — По двум причинам. Во-первых, эта территория на карте не обозначена. Во-вторых, я с трудом представляю, как можно обойти мыс Доброй Надежды на аутригере, хотя, возможно, они пытались.
— Да, самые суровые океанские широты, — подтвердил муж. — Итак, вопрос на миллион долларов: какой участок на карте, по-вашему, загадочнее других?
— Хм… Индонезия занимает внушительную территорию. Вероятно, Блэйлок считал, что сокровища именно там. Для ацтеков острова олицетворяли Чикомосток. Надиктовывая кодекс Орисаге, император Куаутемок пытался обозначить путь праотцев. Однако историю переселения в императорской семье передавали из поколения в поколение многие века, так что Куаутемок и сам уже не знал деталей.
— А мне интересно, — задумчиво проговорил Пит, — почему они вообще решили переехать.

 

Часа через два на этот вопрос частично ответил бывший преподаватель Реми, профессор Стэн Дайделл. Созвонившись с Сельмой, он попросил ее включить видеоконференцию. Едва вся команда собралась перед телевизором, на экране появился высокий худощавый мужчина с густой седеющей шевелюрой — словом, внешне полная противоположность Джорджу Милхаупту.
— Реми, доброе утро, рад вас снова видеть, — улыбнулся он.
— Взаимно, профессор.
— А рядом, должно быть, Сэм?
— Приятно познакомиться, профессор Дайделл. Наши ассистенты… — Сэм представил Пита и Венди.
Дайделл дружелюбно кивнул.
— Только мне помогает секретарь, — предупредил он. — Вы не против? Технологии так быстро развиваются, не успеваю угнаться.
— Пожалуйста! — ответила Реми.
— Вам, конечно, не терпится поговорить о находке, так что… приступим! Сначала несколько слов о вашем фото. Судно обычное: форма каноэ, пара выносных уключин, одна мачта. Правда, размеры впечатляют. Переходим к следующему пункту. Наверное, не скажу ничего нового — вы ведь и сами проводили исследования. Словом, вырезанная на бушприте фигура напоминает ацтекского бога Кетцалькоатля, Пернатого Змея.
— Мы тоже так решили.
— Только при чем тут Кетцалькоатль? — спросил Сэм.
— В ацтекской мифологии, в зависимости от времени и обстоятельств, роли Кетцалькоатля то и дело менялись. Иногда его связывали с ветром, планетой Венерой, искусствами, знанием. Кроме того, он покровительствовал жречеству. Также считалось, что Кетцалькоатль отделил землю от неба. И человеческий род вроде бы появился не без его участия.
— Надо же! И швец, и жнец… — хмыкнул Фарго. — А что скажете о другом изображении, на корме?
— Это однозначно птица, но вид мне неизвестен. Что касается пергамента… У вас на руках копия кодекса Орисаги — сами, наверное, знаете.
— Ну да, — согласилась Реми.
— А знаете, что это, похоже, единственная копия в мире?
— Впервые слышим.
— Собственно, до настоящего момента считалось, что копий вообще не существует. Только оригинал. Расскажу вкратце одну историю. С армией Кортеса в Мексику прибыл иезуит Хавьер Орисага. С собой он привез толпу монахов — видимо, для помощи в обращении язычников, — пояснил Дайделл. — Спустя несколько месяцев после написания кодекса власти предержащие велели ему возвращаться в родные пенаты. Едва Орисага ступил на испанский берег, Церковь конфисковала кодекс. Самого священника поместили в тюрьму, допросили, а через два года выпустили. Из Испании опальный иезуит отправился на острова, ныне известные как Индонезия, где и скончался в тысяча пятьсот пятьдесят шестом году.
— Опять Индонезия… — пробормотал Сэм. — Профессор, где именно он там жил, не знаете?
— С ходу не скажу. Но, если важно, проверю. Реми, а кодекс Орисаги… Где вы его нашли?
— В Африке.
— Интересно! Если он настоящий, то… это же уникально. Поистине необыкновенная находка! Вы проводили экспертизу?
— Еще нет.
— Рано или поздно придется. Пока будем считать его подлинником. Есть ряд поразительных моментов… Да что там! Они перевернут историю с ног на голову!
— Вы о чем? — уточнил Фарго. — О том, что текст надиктован последним ацтекским императором?
— Не только! Верхняя часть документа, откровенно говоря, повергла меня в ступор. А нижняя… Словом, удивило меня вот что: в середине пергамента явно идет речь о морском путешествии, причем целой флотилии. Слева внизу, по-моему, запечатлено прибытие ацтеков на место будущей столицы империи, Теночтитлана.

 

Глядя на их ошеломленные лица, Дайделл рассмеялся.
— Позвольте освежить в вашей памяти типичные представления об ацтеках. Согласно легенде, ацтеки увидели орла, пожирающего змею на вершине кактуса, и поняли, что отныне здесь их новая родина. Это и на кодексе нарисовано. Птица, правда, другая, флора тоже, змеи вообще нет, но мотив тот же.
— Почему бы не нарисовать, как принято? — поинтересовался Сэм.
— По-моему, тут яркий пример миграционного иконографического замещения — по крайней мере, я так это называю. Одно время меня занимала теория, суть которой сводится к следующему: при миграции древние народы имели привычку изменять мифы и образы, адаптируя их к географическим особенностям нового места жительства. Действительно, очень распространенное явление. Если ацтеки Старого Света — обозначим их так, за неимением лучшего термина — прибыли в Мексику за девять веков до расцвета Ацтекской империи, то их первоначальная иконография, несомненно, кардинально изменилась. Изменилась даже внешность людей — естественный результат смешения с коренными жителями.
Сэм и Реми переглянулись.
— Убедительно… — протянул Фарго.
— Ну и хорошо! Это ведь было самое простое. — Профессор прищурился. — Меня поразил рисунок в нижнем правом углу — Чикомосток… Реми, вы внимательно его рассматривали?
— Не очень, — со вздохом призналась она.
— Я заметил ряд принципиальных отличий между традиционным изображением Чикомостока и тем, что у вас в кодексе. Во-первых, у входа нет верховного жреца. Во-вторых, нет голов в семи пещерах.
— Неужели мы такое просмотрели? Поверить не могу!
— Не корите себя. На занятиях мы ведь почти не касались вопроса прародины ацтеков. Впрочем, неважно. Меня поразило изображение в центре пещеры! Я взял на себя смелость увеличить ваш рисунок… — Дайделл отвернулся от камеры. — Глория, пожалуйста, не могли бы вы… Да, хорошо, спасибо. — Он вновь обратился к слушателям: — Я увеличил его в четыре раза. Глория говорит, изображение должно появиться на экране. Видно?
— Да-да, видно, — подтвердил Сэм.
— В первую очередь внимание привлекает странное существо, помещенное в центр пещеры между двумя мужскими фигурами, — это знак особого почтения. Нижняя половина тела существа напоминает Кетцалькоатля. Верхнюю, правда, трудно рассмотреть. Возможно, хвост, а может, нечто иное.
— Одна из фигур стоит, другая преклонила колени, — заметил Сэм. — По-моему, неспроста.
— Верно. Здесь подразумевается мольба, прошение. Видите, фигура справа что-то держит в руках?
— Символ. На языке науатль обозначает кремень, — ответила Реми.
— Правильно, — кивнул профессор. — Я бы определил эту сцену как ритуал жертвоприношения. Однако нельзя забывать, насколько метафорично выражались ацтеки в «письменной речи». Кремень может олицетворять собой отделение, разрыв старых связей… А вот еще сюрприз. На традиционных рисунках Чикомостока внутри «ствола» изображены отпечатки ног: одни ведут внутрь пещеры, другие наружу. На вашей картинке лишь следы, ведущие…
— Наружу, — кивнул Сэм.
— Учитывая все детали: коленопреклоненного просителя, Кетцалькоатля, кремень, отпечатки ног, — я заключаю, что перед нами церемония изгнания. Человека слева и его последователей выставили вон. Согласно кодексу, изгнанники покинули Чикомосток и, погрузившись в лодки, отправились на запад. Их путешествие закончилось в Мексике, где они построили великую империю, войдя в историю под именем «ацтеки».
— Профессор, — обратилась к нему Реми, — а что стало с оригиналом кодекса Орисаги? Церковь его уничтожила? Или он захоронен в недрах архивов?
— Ни то ни другое. Хотя я больше чем уверен, духовенство желало бы о нем забыть и никогда не вытаскивать на свет божий. В тысяча девятьсот девяносто втором году Церковь устроила аукцион. Продавали старые, в основном «светские», артефакты: письма, иллюстрации и тому подобное. Очевидно, кто-то по ошибке выставил на торги и кодекс Орисаги. Кажется, его купил миллионер-мексиканец. Кофейный магнат.
— Как его зовут? — быстро спросил Сэм.
Дайделл задумался.
— Гарса, — неуверенно сказал он. — Альфонсо или Армандо… Точно не помню.

 

Поговорив с профессором Дайделлом еще несколько минут, Фарго завершили видеоконференцию. Как часто случалось, оба подумали об одном и том же и, бросившись к Венди, почти в унисон спросили:
— Как по-твоему, получится отчистить…
— Догадываюсь что, — улыбнулась она. — Изображение Кетцалькоатля. Я мигом.
Сельму просить ни о чем не пришлось — она уже бойко стучала по клавишам.
— Ага! Альфонсо Гарса. Сын — Фернандо Гарса, ныне известный как Куаутли Гарса, президент Мексики, глава партии «Мешика-теночка».
Фарго обменялись многозначительными улыбками.
— Вот с чего все началось, — понимающе усмехнулся Сэм. — Точь-в-точь как Блэйлок. Взял в руки кодекс — и пропал. Ушел с головой в тайну пергамента.
Реми кивнула.
— А тайна завела его туда, куда он и не предполагал…

 

Через полчаса Венди закончила работу.
— Пришлось немного пофантазировать, дорисовать недостающее, но, по-моему, получилось то самое, что задумывалось в оригинале.
— Знако-омое личико… — протянул Сэм.
— Еще бы! — согласилась жена. — Пташка Блэйлока.
Поздним вечером в кабинете Сельмы зазвонил телефон. Вообще-то Сэм и Реми ждали этого звонка, но от усталости к исходу дня успели о нем позабыть. Трубку сняла Вондраш. Выслушав собеседника, она поспешила к компьютеру; через минуту застрекотал лазерный принтер. К столу Сельма вернулась со стопкой бумаг.
— Лабораторный отчет по образцам с аутригера.
— Не зачитаешь? — попросил Сэм.
Она пробежала глазами по распечаткам.
— Дерево — дуриан. Произрастает на Борнео, в Индонезии и Малайзии.
— Еще очко в пользу Индонезии, — обронил Фарго. — По-моему, курс ясен.
— Смола, которую вы соскребли с остова лодки, состоит из сока каучукового дерева, которое также растет в Индонезии. И наконец, полотно… В нем обнаружены следы листьев пандана, ротанговой пальмы и пальмы гебанг.
— Так-так, — заговорила Реми. — Это материалы, из которых изготовили полотнище паруса?
Вондраш кивнула.
— И все родом из Индонезии, — добавил Сэм.
— Стопроцентное попадание! — улыбнулась Сельма. — Заказать билеты сейчас или подождем до утра?
Назад: ГЛАВА 37
Дальше: ГЛАВА 39