Глава 12
— Образец проверен, — сказал компьютерный миллиардер по телефону.
Спенсер решил больше не экспериментировать с изменяющим голос оборудованием, его голос дрожал от страха, и заготовленная речь прозвучала гораздо менее гладко.
— Значит, вас интересует мое предложение? — спросил он.
— Естественно, — ответил миллиардер, — но я решил, что сам займусь транспортировкой. У меня сложилось впечатление, что вам можно доверять не более, чем лису, забравшемуся в курятник.
Спенсер нахмурился. Он чувствовал, что его замечательный план трещит по всем швам. Наделанные долги делали быструю продажу единственным спасением — не было времени искать другого покупателя. Он чувствовал себя хуже некуда. Он был продавцом с товаром на руках — и у него был покупатель, который диктовал свои условия.
— В таком случае, вам придется приехать сюда и забрать груз, — сказал Спенсер.
— Сюда — это куда?
— В Макао, — нехотя ответил Спенсер.
Миллиардер взглянул на календарь, стоявший на столе.
— Я буду там вечером на празднике Страстной Пятницы.
— В таком случае, я хочу наличные, — сказал Спенсер. — Никаких банковских переводов.
— Договорились, но не вздумайте ничего выкинуть, я привезу с собой подкрепление.
— Вы привозите деньги, — сказал Спенсер, — и я передам вам статую.
Миллиардер отсоединился, и Спенсер на мгновение задумался и застыл в кресле.
У него оставалось совсем мало времени.
— Моника приглашена, — сказал Кабрильо, рассматривая лист с записями. — В этой операции она будет играть роль самого последнего члена Датской королевской семьи.
— Всегда одно и то же, — сказала Крэбтри со скандинавским акцентом.
— Тебе придется подделать заикание и совместить его с этим акцентом, — сказал ей Хэнли. — Задержись в «Волшебном магазинчике», и мы поставим тебе во рту такую штучку, с помощью которой ты будешь здорово шепелявить.
— Отлично! — заметила Крэбтри. — Я буду играть роль шепелявой старой девы.
— Могло бы быть еще хуже, — вставил Кабрильо. — Линда будет вместо курящей без перерыва португалки Изельды, распорядительницы праздника.
— Еще лучше, — рассмеялась Линда Росс. — Я с трудом бросила курить несколько лет назад, а теперь, по милости Корпорации, снова подцеплю эту пагубную привычку.
— Кроме того, — добавил Хэнли, — мы считаем, что Изельда принадлежит к сексуальному меньшинству.
— Выходит, что я курящая лесбиянка из Португалии, работающая распорядителем праздников, — подвела итог Линда. — По крайней мере, это лучше, чем когда я была немецким транссексуалом.
— Я помню, как это было, — уточнил Мэрфи. — Ты выглядела точно как Мадлен Кахн в том фильме Мела Брукса.
— Я помню, ты был так добр тогда, — вспомнила Росс.
— Да, мы собирались использовать Джулию, но не смогли, по причинам личного характера, — заметил Кабрильо.
Джулия Хаксли, корабельный врач, усмехнулась.
— Я всегда знала, что, когда я вырасту, моя большая грудь мне обязательно пригодится.
— Ты всегда выглядела лучше Памелы Андерсон, даже в ее лучшие годы, — улыбнулся ей Хэнли.
— Я тоже буду играть женщину? — весело спросила Хаксли.
— Ага, подружку одного из музыкантов, — уточнил Кабрильо.
— Это то, что надо, — еще больше воодушевилась Хаксли. — Макс может сделать мне пару временных татуировок, если считаешь нужным.
— С удовольствием, — ответил ей Хэнли. — Мы можем изобразить даже пирсинг, если хочешь.
— Вернемся к группе, — сказал Кабрильо. — Я играю на клавишных — в большинстве песен они не предусмотрены, значит, у меня будет время осмотреться. Мерфи — соло-гитара, Казим будет на ударных, а Франклин отвечает за бас.
— О, да, — сказал Линкольн. — Ритмы переполняют меня.
— А кто будет петь? — спросила Хаксли.
— Этим займется мистер Халперт, — сообщил Кабрильо.
Собравшиеся за столом повернулись и посмотрели на Майкла Халперта. Заведающий финансами член команды, казалось, занимал не свое место. Он был самым консервативным человеком на борту, но особенно всех веселил тот факт, что у него была странная привычка гладить свои носовые платки. Сделать из него рок-музыканта было так же неожиданно, как если бы кому-нибудь в голову пришла идея пригласить Кортни Лав на роль Девы Марии.
— К сожалению, солистом «Минитмен» является очень высокий и худощавый человек, а хозяин дома видел запись с выступлением группы. Если никто не придумает ничего лучше, роль солиста придется исполнить Майку.
— Я справлюсь, — быстро сказал Халперт.
— Ты в этом уверен? — поднял брови Хэнли. — Тебе не сможет помочь даже «Волшебный магазинчик».
— Чтобы ты знал, я вырос в Колорадо, — ответил ему Халперт. — Я знаю о рок-музыке гораздо больше, чем вы все вместе взятые, можете мне поверить.
Единственным, кто знал все о членах Корпорации, был Кабрильо, у него был доступ ко всем личным файлам, для остальных сообщение о детстве Халперта было новостью.
— Теперь вы в курсе, откуда я родом, — сказал Халперт. — Моим дедушкой был Джерри Джефф Уокер, командор Коуди учил меня кататься на велосипеде.
— А я-то думал, что знаю тебя, — развел руками Хали Казим.
— Давайте вернемся к делу, — предложил Кабрильо. Он знал, что воспитание Халперта доставило ему много проблем: в день, когда он вступил в морское подразделение, отец перестал с ним разговаривать. Прошло десять лет, прежде чем они поговорили снова, и даже теперь их отношения были напряженными.
Халперт ждал, что Кабрильо скажет дальше.
— Прямо сейчас двое наших людей готовят нам плацдарм на берегу. Они должны поставить параболические микрофоны на деревьях. Микрофоны будут записывать вибрацию стекол в доме, и мы сможем услышать все, о чем говорят внутри.
— У нас появились проблемы с прослушиванием телефонных линий, — заметила Линда Росс. — Обычно мы подключались через главный канал, но с тех пор как китайцы занялись телефонными системами, они перенесли главные каналы через водное пространство в Гонконг. Мы приложим все усилия и постараемся влезть в распределительную коробочку, ведущую непосредственно к дому, но мы не уверены, что сигнал будет достаточно сильным.
— Есть вероятность, что мы сможем слышать только односторонние разговоры по телефону? — спросил Хэнли.
— Все верно, — ответила ему Росс. — Любой, говорящий по телефону внутри дома, будет создавать вибрацию на стекла, которую мы сможем расшифровать.
— Я не совсем в этом уверен, — заметил Кабрильо, — но мы обязательно должны перерезать телефонные линии, ведущие в дом: сигнализация завязана именно на них.
— Это мы можем, — сказала Росс, — но люди все равно смогут пользоваться мобильной связью.
Планирование операции растянулось на несколько часов. До праздника оставалось чуть больше суток.
Наподобие вертящегося на месте дервиша, оракул принялся трястись и кружиться вокруг своей оси.
Дворец в Индии был намного меньше, чем в Потале, но по обстановке почти не отличался. Дом далай-ламы и его советников, храм, спальни и большая комната встреч с каменным полом, где сейчас на высоком троне восседал далай-лама, наблюдая за оракулом.
Оракул был одет в церемониальные одежды, поверх которых была накинута золотая шелковая ткань, на груди висело зеркальце, отделанное аметистами и цирконием. Все его снаряжение было украшено маленькими флажками и знаменами и весило, по меньшей мере, фунтов восемь. Как только оракул переоблачился и вошел в транс, его ассистенты надели ему на голову тяжелый металлический шлем и крепко застегнули.
Если бы оракула не наполнили силы духов, тяжесть от шлема и церемониальных одежд была бы для него совершенно непосильна. Вместо этого, как только он достиг пика прозрения, стало казаться, что вес снаряжения испарился, и он начал двигаться наподобие астронавта на поверхности луны. Он танцевал по комнате, перемещаясь из одного угла в другой. Странные гортанные звуки исходили откуда-то из недр его тела, в то время как серебряный меч, зажатый в левой руке, выписывал замысловатую ритуальную восьмиконечную фигуру в воздухе.
После этого он внезапно остановился перед троном и отряхнулся, как собака после купания в реке.
Как только оракул пришел в себя, заговорил далай-лама.
— Уже пришло время возвращаться домой? — спросил он.
Оракул заговорил не своим голосом.
— Далай-лама вернется, но в маленький Тибет.
— Пусть оракул объяснит, — попросил далай-лама.
Прыжок назад, взмах руками, снова полная неподвижность.
— Ключ на севере, — сказал громко оракул. — Мы отдадим агрессору земли, ранее принадлежавшие Монголии, и тогда они уйдут.
— Мы можем доверять западу? — спросил далай-лама.
Оракул упал на колени и закружился вокруг своей оси.
Снова оказавшись лицом к лицу с далай-ламой, он заговорил.
— Скоро у нас будет то, что им нужно; наш дар поможет нам укрепить мощь и дружбу. Наша власть возвращается — наш дом совсем близко.
Затем, в мгновение ока, как будто его скелет растворился внутри его тела, он содрогнулся и рухнул оземь. Ассистенты засуетились вокруг него, отстегивая шлем и снимая церемониальное облачение. После этого они начали омывать оракула прохладной водой, но прошло не меньше часа, прежде чем он снова открыл глаза.