Клавдия Григорьевна вошла в комнату и со стуком поставила на стул туго набитый портфель.

Саша кинулась ей навстречу.

— Ну как, здорова? Всё в порядке? — отрывисто спрашивала тётка, переодеваясь в своё домашнее клетчатое платье. (Вид у этого платья был, надо сказать, скорее официальный, чем домашний.) — Всё в порядке?.. Ну, очень хорошо, я рада. И моя командировка прошла неплохо. Я привезла тебе кое-что из города… Погоди, погоди, успеешь, сначала поужинаем.

И Клавдия Григорьевна, словно не замечая Сашиного волнения, принялась собирать ужин. Когда стол был накрыт, она вынула из портфеля кулёчек с городскими конфетами и высыпала их в вазочку. Саша, не сводившая с портфеля глаз, огорчённо вздохнула. Но тётка не обратила на это внимания.

И только после ужина, убрав и вымыв с помощью Саши посуду, она сказала:

— Ну, Александра, наделала ты мне хлопот с твоим Петрушкой! И даже не хлопот, а неприятностей!

И она взялась за газету.

— Тётя! — не выдержала Саша. — Тётя! Вы привезли его? Он в портфеле? Петрушка в портфеле? — повторила она, так как Клавдия Григорьевна не отвечала.

— Никакого Петрушки в портфеле нет! — отрезала тётка. — Я же сказала тебе, что он доставил мне много хлопот и даже неприятностей.

— Но что же случилось? Тётя!

— А случилось то, что некоторые люди думают, будто им всё позволено, — неожиданно изрекла Клавдия Григорьевна и снова погрузилась в чтение газеты.

Нет, это было совершенно нестерпимо, и Саша, отчаявшись, отошла к своему диванчику и, уткнувшись в подушку, тихонько заплакала. Ей не хотелось, чтобы тётка услышала её — Клавдия Григорьевна не выносила слёз, — но та сейчас же опустила газету и строго взглянула на Сашу. Саша почувствовала её взгляд, но уже не могла остановиться и продолжала горько плакать.

— Это ты о кукле? О Петрушке своём? — сердито спросила тётка. — Саша, немедленно перестань реветь! Найдётся твой Петрушка! Уж будь уверена, что я добьюсь этого. И добьюсь того, что некоторые люди перестанут думать, будто они имеют право так обращаться с чужими вещами. Подумать только, — с гневом продолжала она, — потерять чужую вещь и сделать вид, что в этом нет ничего особенного! Да ведь вещь эта стоит денег, труда! И она принадлежит другому человеку! Принадлежит ребёнку!

Высказавшись так, Клавдия Григорьевна снова — и уже окончательно — погрузилась в свою газету.

Но Саша уже поняла всё: её Петрушка был потерян!

Ведь после её усиленных просьб тётка, отправляясь в командировку в город, пообещала забрать Петрушку у Вики («Всё равно — хоть в старом костюме», — просила Саша) и привезти домой.

И, оказывается, Вика не вернула его. Потеряла!

Не с кем было даже поделиться своим горем. Саша так привыкла все свои горести и надежды поверять маленькому другу, но его больше не было с ней.

Олег и Муся уже уехали обратно в Москву, отчитываться перед таинственным Мосгосэстрадой в проделанной ими (и немалой) работе.

Светлана? Она по-прежнему приветливо улыбалась, встречая Сашу. Но при этих встречах она никогда не бывала одна: рядом обязательно находился Костя. Не рассказывать же при Косте о Петрушке!

С местными ребятами диковатая Саша так и не подружилась до сих пор. Она надеялась, что, когда начнутся занятия в школе, у неё появятся среди этих ребят друзья. Но сейчас некому даже рассказать о том, что случилось.

Хотя как это некому? Есть человек, которому рассказать об этом просто необходимо, — человек, подаривший ей маленького актёра, которого она не уберегла.