Алексей Степаныч не каждый урок открывал школьный дневник Марины.

Обычно он записывал в нём основные задания, программу на четверть. Отметки за каждый урок он записывал только малышам, потому что они очень интересовались записями в дневнике.

— Алексей Степаныч, напишите что-нибудь! — требовала обычно Оля, топая крепкими ножками по классу вслед за Алексеем Степанычем.

И Алексей Степаныч покорно брал у неё из рук тетрадку в голубой обложке — дневник музыкальных занятий — и ставил ей круглое «3». Оля удовлетворённо рассматривала тройку и спокойно уходила домой.

С большими учениками разговор был другой — устный. Разве напишешь в дневнике все те и горячие, и язвительные, и успокаивающие, и требовательные слова, которые говорил им Алексей Степаныч!

Но сегодня в конце урока учитель неожиданно сказал:

— Марина, дай-ка дневник, я запишу тебе особое задание. Только давай договоримся: прочитаешь дома. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась заинтересованная Марина.

Опять Алексей Степаныч что-то придумал!

Алексей Степаныч встряхнул свою вечную ручку, искоса взглянул на учеников, бывших в классе, и что-то написал в дневнике. Он помахал тетрадкой в воздухе, чтобы просохли чернила, захлопнул её и молча вручил Марине. Интересно!

Марина вложила дневник в нотную папку, попрощалась с Алексеем Степанычем и вышла в коридор.

На минутку мелькнула мысль: «А может, посмотреть?» Но Марина тут же отогнала её от себя — ведь Алексей Степаныч велел прочитать дома!

Марина побежала в зал, где ученики пятого класса ждали урока сольфеджио, заговорилась с девочками и забыла о дневнике.

А после сольфеджио ей нужно было опять пойти в дом № 5 по Садовому переулку. Нужно было взять у Лёни этюды, которые он уже сыграл. Трудные какие-то.

Марина быстро шла по знакомому ей уже переулку. Вот и дом № 5 — тут живёт Лёня. Ещё тут живёт тот мальчик — кажется, Коля Гриненко, — которого Алексей Степаныч приглашал тогда на концерт. Интересно, понравилось ли этому Коле, как она играла?

А, собственно, почему это ей должно быть интересно?

Марина открыла калитку и с беспокойством заглянула во двор: нет, никаких мальчишек не видно, можно идти спокойно.

Лёня в этот раз был дома. Он отдал Марине этюды, но не сказал при этом ни слова и явно не мог дождаться, когда она уйдёт. Поэтому Марина торопливо сунула ноты в папку и, уже выйдя во двор, переложила тетрадки и завязала папку.

Во дворе опять никого не было. Марина почему-то почувствовала лёгкое разочарование. Она приготовилась уже было отвечать на насмешки по поводу своего «пиликанья», но никто не дразнил её, и она пошла домой, размахивая папкой и поглядывая в окна. Ей показалось, что в одном из них, во втором этаже маленького деревянного дома, мелькнуло Колино лицо. Она ускорила шаги и выбежала за калитку.

А Коля действительно видел Марину. Ему нужно было зайти к Лёне, но он не хотел выходить, пока она не уйдёт. А она почему-то долго возилась с папкой и скрипкой у Лёниного крыльца. Ну, наконец-то ушла!

Коля сбежал по лестнице, посмотрел вслед серому пальто, мелькнувшему в конце переулка, и пошёл к Лёниному крыльцу.

Возле крыльца на земле что-то лежало — что-то голубое. Он нагнулся и поднял тетрадь в голубой обложке.

На обложке было написано: