Глава 47

Джемма Гаран сидел вместе с Александром Кокрейном в своем президентском дворце с мраморными полами. Инженер провел ночь, анализируя предложения, представленные научными группами.

— По существу, они все пришли к одному решению. Я вижу лишь незначительные различия, не более.

Кокрейн выглядел усталым. Никаких признаков раздражительности, только изнеможение и, может быть, страх.

— И ваша оценка их решения? — спросил Джемма, которому не терпелось перейти к сути.

— Тот факт, что они все пришли к этому независимо друг от друга, говорит мне, что оно, по всей вероятности, верное. Не вижу никаких ошибок в их расчетах.

— А реализация? — спросил Джемма.

— В принципе мы можем использовать ускоритель частиц в его нынешнем виде. Нам просто придется генерировать более тяжело заряженную частицу. Это вроде как заменить гильзу двадцать второго калибра сорок пятым. Все остальное то же самое. Частицы будут двигаться чуть медленнее, однако на работе это не отразится, зато сила поражения утроится. — Алекс отложил записки. — Все довольно просто.

— Жаль, вы не додумались до этого раньше, — сказал Джемма с нескрываемым презрением.

— Это теоретическая работа, — возразил Кокрейн. — Не моя сфера.

— Да, — неприятно усмехнулся Гаран, — в конце концов, вы всего лишь механик.

На столе зазвонил интерком.

— Господин президент, — сказал секретарь, — к вам гость. Американский посол.

— Отлично, — отозвался Джемма. — Проводи его сюда.

Кокрейн встал.

— Мне нужны двадцать четыре часа для внесения необходимых изменений.

— Тогда предлагаю приступить, — отрезал Гаран и указал на боковую дверь. — Выйдете вон туда.

Кокрейн торопливо скрылся в указанном направлении, а уже через секунду передняя дверь открылась, и порог переступил американский посол. Обычно Джемма встречал такого гостя на полпути, но сейчас остался за столом, жестом предложив послу расположиться напротив, в том самом кресле, что минуту назад было занято Кокрейном.

— Президент Гаран, — произнес посол с тягучим техасским акцентом. — Вы, конечно, понимаете, какой прискорбный случай привел меня сюда.

— Что вы имеете в виду, господин посол? — вскинул брови Джемма. — Мы празднуем свое Четвертое июля. Разве только на день позже.

Посол выдавил улыбку, но покачал головой.

— То, что вы называете независимостью, есть на деле неприкрытая агрессия, воровство и нарушение международного права. Говоря откровенно, не могу припомнить столь наглого деяния.

— В таком случае вы плохо знаете историю, — парировал Джемма. — В 1950 году под угрозой национализации всех активов «Стэндард ойл» Саудовская королевская семья забрала половину нефти в Аравии. Стоимость той нефти за последние шестьдесят лет оценивается в три с половиной триллиона долларов. В 2001 году Уго Чавес, лидер Венесуэлы, сделал фактически то же самое. В 1972 году Чили под руководством Сальвадора Альенде национализировала свои медные копи. В 1973-м Индия национализировала всю свою угольную промышленность. В 1959 году Фидель Кастро захватил Гавану, терпеливо дождавшись, пока завершится строительство «Гавана Хилтон», чтобы использовать отель как штаб-квартиру коммунистической партии. Он захватил все иностранные активы и так и не отдал их. Разве вы не помните всего этого, господин посол?

Американец глубоко вздохнул.

— Разумеется, помню, но здесь другое.

— Да, — согласился Гаран. — И насколько другое, вам еще предстоит узнать. А пока, в строго денежном отношении, мои действия относительно безобидны в сравнении с теми событиями, о которых я только что упомянул. Честно говоря, я удивлен вашему приходу. Я ожидал, что первым здесь окажется китайский посол, ведь они могут потерять гораздо больше, чем вы.

Последнее заявление стало ударом по гордости посла, но он не подал виду.

— Мы здесь и от их имени, — сказал он, — и от имени всех стран, имеющих претензии и выражающих свое недовольство. А теперь, не для протокола, мы готовы рассмотреть изменения условий выплат ваших займов, но принципиально не простим вам ни одного из них. И прежде чем начнутся переговоры, вам надлежит отвести свои войска от промышленных предприятий, принадлежащих иностранным компаниям.

Джемма улыбнулся.

— Я делаю вам встречное предложение. Я сохраню то, что взято по праву. И попрошу от вашей страны всего двадцать миллиардов субсидий в год.

— Что? — опешил посол.

— Я бы попросил новых займов, — продолжал Джемма, — но, учитывая факт невыплаты предыдущих, боюсь, никто не продлит нам кредит. Поэтому пусть будут субсидии. Не волнуйтесь, мы намерены потребовать таких же взносов от Китая и Европы.

— Вы шутите, — отрывисто бросил посол. — Вы крадете чужую собственность и потом требуете, чтобы мы коллективно дарили вам в год по шестьдесят миллиардов?

— Это совсем немного, — заверил его президент Сьерра-Леоне. — Несколько лет назад вы дали своим банкам семьсот миллиардов. Вы потратили триллион долларов на Ирак, по двадцать миллиардов в месяц. То, что я прошу, всего лишь малая часть этого, и никто не пострадает. В обмен мы разрешим американским корпорациям руководить многими строительными проектами. Можете считать это программой стимуляции.

Теперь уже Джемма ухмылялся во весь рот. Он так долго слушал, как европейцы и американцы читают бедным странам лекции о финансовой ответственности. Лицемеры. Ну и дочитались. Теперь он швырнет эти нотации в их самодовольные рожи.

Лицо посла побагровело.

— Вы замахнулись на то, что вам не по силам, господин президент, — отчеканил он. — Вам это не сойдет с рук.

— Саудовцам сходит до сих пор, — возразил Гаран. — И Чавесу. И Кастро. Вот увидите, договориться легче, чем вы думаете. А если нет… предупреждаю… будут последствия.

Это был первый намек на угрозу. Джемма знал, что должен быть осторожен. Но по внезапно посуровевшему лицу посла понял, что выразился недостаточно туманно. Однако когда посол усмехнулся, президент почувствовал, как в нем закипает гнев.

Посол взял себя в руки, но удержал на лице усмешку.

— У меня такое чувство, будто я попал на съемки «Рева мыши». Я мог бы захватить эту страну с отрядом бойскаутов и десятком патрульных, и вы полагаете, что можете нам угрожать?

Американец снова засмеялся, и Джемма взорвался. Стек просвистел в воздухе и резко ударил по столу. Шокированный, посол вздрогнул.

— Ваше высокомерие погубит вас, господин посол, — процедил Джемма, поднимаясь во весь свой внушительный рост. — Слишком долго вы и другие богатые нации насмехались над такими странами, как моя. Но, хотите верьте, хотите нет, эти дни вот-вот закончатся. Индустриальный мир будет поддерживать нас, и не крохами, а значительными вложениями. Вы будете помогать нам, или мы утащим вас в трясину вместе с нами! Только тогда вы узреете истину. Мы не мыши, чтобы вы с нами играли. Сьерра-Леоне — Земля львов. И если вы не поостережетесь, то почувствуете наши клыки на своих мягких, изнеженных шеях.

Гаран не стал ждать ответа американского посла. Он нажал кнопку внутренней связи, и в кабинет вошла группа охранников.

— Отвезите посла на аэродром, — приказал президент. — Он подлежит немедленной депортации.

— Это возмутительно! — прокричал посол.

— Уведите его! — рявкнул Джемма.

Посла вывели из кабинета, и дверь за ним захлопнулась.

Некоторое время Гаран сидел один, кипя от злости. Его бесило высокомерие и пренебрежительность посла. Он не ожидал, что это проявится так скоро. Но еще больше президент Сьерра-Леоне злился на себя за то, что проглотил наживку и так откровенно высказал угрозы. В его планы это не входило. Теперь никаких переговоров не будет. Если только…

Выбора не осталось. Он сделал заявление, которое американцы сочтут блефом. Придется показать силу, иначе они и весь остальной мир будут лишь презрительно посмеиваться над его громкими речами: очередной сумасшедший диктатор в еще одной банановой республике.

Он продемонстрирует свое оружие во всей его мощи, и им ничего не останется, кроме как обращаться с ним уважительно.