Глава 40

Джемма Гаран стоял в полный рост в башне старого российского танка. В его армии таких было только сорок штук, и, приступая к осуществлению плана национализации мира, президент вознамерился провести публичную демонстрацию сил.

Пока поддерживаемая с воздуха пехота брала под контроль разбросанные по стране шахты, по центру столицы катили двадцать драгоценных машин Джеммы.

Они шли длинной колонной в сопровождении ракетных самоходных установок, джипов и бронетранспортеров. Собравшиеся в центре города толпы приветствовали их громом аплодисментов и восторженными возгласами. Десятки тысяч горожан пришли на площадь по собственной воле, услышав обещание Джеммы создать новые рабочие места и повысить заработную плату. Тысячи оказались здесь после мягких разъяснений сотрудников службы безопасности президента Сьерра-Леоне.

Машины катились, приветствия звучали вполне искренне, и Гаран имел все основания гордиться происходящим. Отправка войск в порт была своего рода церемониальным жестом. Фактически порт уже был в его руках, как и большой нефтеперегонный завод в нескольких милях к северу, и аэропорт, и несколько фабрик.

Отобранные лично президентом репортер и оператор записывали мероприятие для истории.

— Президент Гаран, — репортеру приходилось почти кричать, чтобы перекрыть рев мотора и грохот гусениц, — насколько я понимаю, вы уже проинформировали Международный валютный фонд о том, что Сьерра-Леоне больше не намерена платить по долгам. Это так?

— Да, все верно. Нам надоело гнуть спину только лишь ради выплаты процентов по кредитам.

— И это ваше решение связано с тем, что происходит сегодня? — задал предсказуемый вопрос репортер.

— Сегодня день освобождения. Когда-то мы сбросили оковы колониализма. Сегодня мы разрываем цепи угнетения иного рода. Экономического.

Репортер кивнул.

— Вы полагаете, эти действия вызовут ответные репрессии? Мир ведь не будет просто смотреть на нарушения прав собственности десятков многонациональных корпораций.

— Я следую одному принципу: око за око. Веками эти корпорации нарушали права собственности моего народа. Они приходили сюда и забирали у нас драгоценные камни и металлы, а платили только болью. Простой повар в закусочной этих компаний получает в двадцать раз больше шахтера, вкалывающего в жару и ежедневно рискующего жизнью. Я уж не говорю об исполнительных директорах иностранных предприятий, работающих даже меньше повара.

Джемма Гаран рассмеялся в микрофон.

— Но ведь шахты, нефтеперегонный завод, инфраструктура — все это стоит миллионы долларов, — продолжал репортер.

— И мой народ уже расплатился за них. Кровью.

Танки покатили, грохоча, по направлению к портовым кранам. Западнее порта в небо поднялось облачко черного дыма. Что-то определенно горело, но Джемма сомневался, что дело может дойти до настоящего сопротивления.

Может быть, чья-то глупость. А может, черное облачко вообще не имеет к происходящему никакого отношения. Загорелся грузовик. Возник пожар на каком-то предприятии.

В любом случае этим следовало воспользоваться.

— Сними тот дым, — приказал он оператору. — Пусть знают, что мы настроены серьезно.

Оператор повернулся и навел камеру на поднимающееся черное облако, понимая, что его запись — Джемма в башне танка — будет в ближайшее время крутиться на крупнейших мировых каналах — Си-эн-эн, «Фокс» и Би-би-си.

Через двадцать четыре часа весь мир узнает все о нем и стране, названия которой большинство даже не слышали. К тому времени практически все иностранные граждане будут задержаны и отправлены на родину.

Мир будет шуметь, угрожать и даже заморозит практически не существующие иностранные активы Сьерра-Леоне. Мир потребует объяснений, и Гаран с радостью их предоставит и даже повторит, если потребуется. В его глазах эти действия были оправданы, так почему бы не сказать об этом?

А потом они придут к Джемме и предъявят множество требований. Начнутся переговоры. Поначалу они будут так стараться предложить поменьше, чтобы никто не понял, что они сдаются. Но президент останется непреклонен.

Они будут сердиться, стучать по столу, шуметь и грозить. Потом наступит трудный момент, потому что даже когда они наконец выкажут интерес к нему, он, Джемма, не только не уступит, но и выдвинет свои требования.

Он знал — риск велик. Но впервые за две тысячи лет в распоряжении африканского генерала окажется оружие, способное опрокинуть весь остальной мир.