Питт уставился на Перлмуттера, не в силах понять ни слова.

– Но покушение на Линкольна – одно из наиболее широко освещенных событий в американской истории. И в театре было более сотни свидетелей. Как же ты говоришь, что этого не было?

Перлмуттер чуть заметно повел плечами:

– Событие это действительно имело место, но только в постановке и под режиссурой самого Стэнтона, использовавшего вместо Линкольна похожего на него внешне актера. За два дня до фальсифицированного покушения настоящий Линкольн был захвачен конфедератами, провезен через позиции войск Североамериканских Соединенных Штатов и доставлен в Ричмонд, где его держали в качестве заложника. Эта часть истории подтверждена другим предсмертным заявлением бывшего капитана кавалерии Конфедерации, который и руководил его захватом.

Питт задумчиво посмотрел на Джордино, затем вновь перевел взгляд на Перлмуттера.

– А этого капитана кавалерии южан случайно звали не Невилл Браун?

У Перлмуттера отпала челюсть.

– Откуда ты знаешь?

– Мы столкнулись в пустыне с одним старым старателем-американцем, который искал «Техас» и его золото. Он и поведал нам о рассказе Брауна.

Джордино выглядел так, словно только что очнулся от ночного кошмара.

– Мы думали, что это байка.

– Поверьте мне, – сказал Перлмуттер, не в состоянии оторвать взгляд от трупа, – это не байка. Заговор с целью похищения был задуман адъютантом президента Конфедерации Джефферсона Дэвиса для того, чтобы спасти хотя бы то, что еще оставалось от Юга. Грант затягивал петлю вокруг Ричмонда, Шерман шел на север, чтобы ударить по армии Ли с тыла, из Виргинии. Война была проиграна, и все знали это. Конгресс не скрывал своей ненависти к отколовшимся штатам. Дэвис и его правительство нисколько не сомневались, что Север потребует ужасную дань после того, как Конфедерация потерпит полное поражение. И в это время какой-то адъютантишка, чье имя теперь забыто, предложил осуществить фантастический план пленения Линкольна и удержания его в качестве заложника, чтобы Юг смог в сложившейся ситуации использовать данное обстоятельство как дополнительное средство давления для заключении выгодной сделки при обсуждении условий капитуляции.

– Вообще-то идея неплохая, – сказал Джордино, устраиваясь на столе, так как у него затекли ноги.

– Если не считать этого старого мерзавца Эдвина Стэнтона. Он-то и помешал этой сделке.

– Он не хотел уступать шантажу? – высказал догадку Питт.

– Верно, но были и другие причины, – кивнул Перлмуттер. – Если верить Линкольну, он сам настоял, чтобы Стэнтон вошел в его правительство в качестве военного министра. Линкольн полагал, что это лучший человек для такой работы, несмотря на тот факт, что Стэнтон откровенно не любил Линкольна и даже придумал ему не слишком лестное прозвище:

«настоящая горилла». Узнав о случившемся, он решил сыграть на пленении президента таким образом, чтобы извлечь из этого прискорбного события определенные выгоды.

– Как же все-таки Линкольн попал в плен? – спросил Питт.

– Было известно, что президент практически каждый день выезжает в экипаже в окрестности Вашингтона. Кавалерийский отряд конфедератов, переодетый в форму войск северян и возглавляемый капитаном Брауном, разгромил эскорт Линкольна во время одной из поездок, а его самого тайком провезли через реку Потомак на территорию, удерживаемую Конфедерацией.

Питту никак не удавалось сложить воедино все отрывки. Историческое событие, которое, как он всю жизнь свято верил, было правдой, вдруг оказывалось мошенничеством, и он никак не мог отнестись к этому трезво.

– Какова же была первая реакция Стэнтона на похищение Линкольна? – спросил он.

– К несчастью для Линкольна, Стэнтон был первым, кому сообщили об этом оставшиеся в живых телохранители президента. Он предвидел панику и возмущение, если нация узнает, что ее глава захвачен врагом. Он быстро набросил на произошедшее несчастье покров секретности и изобрел историю прикрытия. И даже зашел так далеко, что рассказал Мэри Тодд Линкольн, что ее муж находится в штаб-квартире генерала Гранта и не вернется несколько дней.

– Трудно поверить, что не было утечки информации об этой тайне, – скептически сказал Джордино.

– Стэнтон был одним из самых страшных людей в Вашингтоне. Если вы давали клятву хранить тайну, то вы или сами умирали, храня молчание, или вам помогали сделать это.

– Но разве ситуация не разъяснилась, когда Дэвис рассказал о пленении Линкольна и потребовал выгодных условий сдачи?

– Стэнтон был проницателен. И он догадался о смысле заговора конфедератов через несколько часов после пленения Линкольна. Он предупредил генерала, командовавшего обороной Вашингтона, и, когда гонец Дэвиса под флагом перемирия пересек боевые порядки войск северян, его немедленно доставили к Стэнтону. Ни вице-президент Джонсон, ни государственный секретарь Уильям Генри Сьюард, ни кто-либо другой из членов кабинета Линкольна даже не догадывались о случившемся. Стэнтон самолично ответил на письмо президента Дэвиса, отвергнув любую торговлю в вопросе смягчения условий капитуляции, глумливо приписав в конце, что будет даже лучше, если конфедераты утопят Линкольна в реке Джемс.

– Дэвис был ошеломлен, получив ответ Стэнтона. Можете себе представить вставшую перед ним дилемму? Он стоит во главе доживающей последние дни Конфедерации, и у него в заложниках признанный лидер всех Североамериканских Соединенных Штатов. А высокопоставленный член правительства заявляет, что ему на это наплевать и если им так хочется, пусть себе держат этого Линкольна. Дэвис вдруг очень ясно увидел перед собой реальную опасность быть повешенным победившими янки на ближайшем суку. Лелея великие планы спасения Юга от сокрушительного разгрома и не желая марать руки убийством Линкольна, он решил переждать и приказал отправить Линкольна на борт «Техаса». Дэвис надеялся, что корабль успешно прорвется через блокаду, спасет золото казны и сбережет Линкольна как залог будущих торгов, когда возобладают не столь непримиримые, как Стэнтон, политики. К сожалению, все произошло не так.

– Стэнтон инсценировал покушение, а «Техас» исчез навсегда, и задуманный Дэвисом план не осуществился, – заключил Питт.

– Да, – подтвердил Перлмуттер. – Находясь в заключении в течение двух лет после войны, Джефферсон Дэвис так и не рассказал о похищении Линкольна, справедливо опасаясь, что ему это дорого обойдется, и все еще питая надежду, что Юг снова восстанет для борьбы.

– Как же Стэнтону удалось осуществить покушение? – спросил Джордино.

– Это одна из самых странных страниц американской истории, – ответил Перлмуттер, – этот предполагаемый заговор, который якобы стоил Линкольну жизни. Самое удивительное здесь то, что Джон Уилкс Бут сам принимал участие в этой фальсификации. Бут знал одного актера, который внешностью и телосложением был схож с Линкольном. Стэнтон доверился генералу Гранту, и они оба разыграли сцену со встречей с Линкольном в этот день и отказом Гранта от приглашения в театр Форда. Агенты Стэнтона постарались опоить Мэри Тодд Линкольн наркотиками, и, к тому времени когда появился фальшивый Линкольн, чтобы отвезти ее в театр Форда, сознание ее было столь затуманено, что она не смогла заметить подмену в том, кто был загримирован под ее мужа.

В театре этого актера стоя, аплодисментами приветствовала публика, находившаяся слишком далеко от президентской ложи, чтобы разглядеть мнимого президента. Бут сделал свое дело, действительно застрелив ничего не подозревавшего актера, так и не дав тому доиграть свою роль. Затем несчастного дублера пронесли по улице с носовым платком на лице, чтобы обмануть наблюдательных, и в финале он умер, как и было задумано в драме, поставленной самим Стэнтоном.

– Но у его смертного одра были свидетели, – запротестовал Питт. – Куча врачей, члены кабинета, адъютанты Линкольна.

– Доктора были сообщниками Стэнтона, – устало возразил Перлмуттер. – Ну а как других обманули, мы уже не узнаем. Стэнтон уже больше ничего не расскажет.

– А заговоры с целью убийства вице-президента Джонсона и государственного секретаря Сьюарда? Они тоже были частью плана Стэнтона?

– Убрав их с пути, он становился следующим, кто мог претендовать на кресло президента. Но нанятые Бутом люди плохо поработали. Несмотря на это, Стэнтон все равно вел себя как диктатор в течение первых нескольких дней после того, как президентом стал Джонсон. Он провел расследование арестовал заговорщиков и организовал скорый суд и повешение. Также он распространил по стране слух, что Линкольн был убит агентами Джефферсона Дэвиса, отчаявшегося победить военными средствами.

– Потом Стэнтон убил Бута, чтобы тот не мог проболтаться, – поразмыслил Питт вслух.

Перлмуттер покачал головой:

– В том сгоревшем амбаре погиб другой человек. Вскрытие и идентификацию проводили купленные или запуганные Стэнтоном медики. А настоящий Бут исчез и прожил не один год, в конце концов совершив самоубийство в Иниде, штат Оклахома, в тысяча девятьсот третьем году.

– Я где-то читал, что Стэнтон сжег дневник Бута, – сказал Питт.

– Это правда, – ответил Перлмуттер. – Непоправимое было сделано. Стэнтон разжигал общественное мнение против разбитой Конфедерации. Замыслы Линкольна помочь Югу встать на ноги были похоронены вместе с его двойником в могиле в Спрингфилде, штат Иллинойс.

– Так эта мумия в кресле-качалке, – прошептал Джордино, благоговейно взирая на высохший труп, – сидящая здесь, в капитанской каюте боевого корабля Конфедерации, покрытого песчаной дюной в самой сердцевине Сахары, и есть настоящий Авраам Линкольн?

– У меня сомнений нет, – ответил Перлмуттер. – А анатомическое исследование наверняка это подтвердит. Между прочим, если вы помните, в усыпальницу Линкольна вламывались грабители могил, но были задержаны, прежде чем успели унести уже извлеченное из гроба тело. Но не получило огласки и быстро забылось то, что чиновники, занимавшиеся подготовкой ко вторичному погребению, знали о подмене. Из Вашингтона пришел приказ хранить молчание и сделать так, чтобы эту могилу вновь нельзя было открыть. Сотни тонн бетона залили гробы Линкольна и его сына Тэда, чтобы не дать кладбищенским ворам осквернить их последнее пристанище, как было официально заявлено. Настоящая же правда заключалась в том, что вместе с ними заодно похоронили и все доказательства преступления.

– Ты хоть понимаешь, что это означает? – спросил Питт Перлмуттера. – Понимаешь?

– Что я должен понимать? – еле слышно пробормотал тот.

– Что мы можем изменить прошлое, – пояснил Питт. – Как только мы объявим о том, что нашли здесь, самая трагическая страница истории Соединенных Штатов будет окончательно переписана.

Перлмуттер чуть ли не в ужасе уставился на Питта:

– Зато ты, глупый мальчишка, не понимаешь, что ты несешь! Авраам Линкольн глубоко почитаем и как святой, и как просто добрый и честный человек в американском фольклоре, исторической литературе, стихах и романах. Убийство сделало его мучеником, которому поклоняются. Если мы поведаем о фальсификации Стэнтоном покушения на него, его образ разлетится вдребезги, а американцы от этого обеднеют.

Питт выглядел очень-очень уставшим, но лицо было твердым, а глаза яркими и живыми.

– Никто так не заботился о своей порядочности, как сам Авраам Линкольн. По моральным принципам и способности к состраданию второго такого человека в Америке не было. И умереть при таких странных и непроясненных обстоятельствах – это против всего того, за что он выступал и боролся. Его останки заслуживают почетного погребения. Я убежден, он бы хотел, чтобы будущие поколения людей, которым он служил столь преданно, знали правду.

– Я согласен с тобой, – решительно поддержал Джордино. – И сочту за честь стоять рядом, когда поднимется занавес.

– Поднимется такой жуткий хай! – натужно выдохнул Перлмуттер, словно пара чьих-то рук сжимала ему горло. – Боже милостивый, Дирк, неужели ты не понимаешь? Эту тему лучше не трогать. Нация не должна этого узнать никогда.

– Если выражаться словами самонадеянных политиканов и бюрократов, которые разыгрывают из себя Господа и скрывают от людей правду под предлогом национальной безопасности, тогда, конечно, это чепуха, недостойная упоминания и противоречащая государственным интересам.

– Итак, ты собираешься сделать это, – сказал Перлмуттер убитым голосом. – Ты собираешься устроить переворот в сознании нации во имя правды.

– Подобно всем этим мужчинам и женщинам из Конгресса и Белого дома, Джулиан, ты недооцениваешь американский народ. Они переживут это разоблачение, а образ Линкольна засияет еще ярче. Извини, дружище, но меня от этого не отговорить.

Перлмуттер и сам видел, что это бесполезно. Он сцепил руки на своем округлом животе и вздохнул:

– Хорошо, тогда мы перепишем последнюю главу Гражданской войны и встанем под огонь вместе.

Питт застыл над необыкновенной фигурой, сидящей в кресле-качалке, изучая непропорционально длинные ноги и руки и спокойное усталое лицо. Когда он заговорил, голос его был тих и едва слышен:

– После ста тридцати лет пребывания в этом душном помещении, я думаю, старому честному Эйбу пора вернуться домой.