– И как давно они у нас на хвосте? – спросил Джордино, пытаясь выдавить из глазниц накопившуюся усталость, которую не смогли компенсировать жалкие три часа сна, и концентрируясь на изображении, появившемся на экране радара.

– Я засек их семьдесят пять километров назад, когда мы вошли в территориальные воды Мали, – ответил Питт, стоя сбоку от штурвала и удерживая его правой рукой.

– Ты рассмотрел их вооружение?

– Нет, они углубились на сотню метров в протоку, чтобы спрятаться. Я только засек отчетливую вспышку на радаре, которая выглядела подозрительно. Как только мы прошли мимо, они вернулись в главное русло и двинулись следом.

– Может быть, обычный патруль?

– Обычный патруль не прячется под маскировочными сетями.

Джордино оценивающе оглядел масштабную шкалу радара:

– Они не делают попыток сократить дистанцию.

– Это вопрос времени.

– Бедная старая канонерка, – сокрушенно вздохнул Джордино. – Она и не подозревает, что находится на пути к небесной свалке.

– Не хотелось бы тебя пугать раньше времени, но есть кое-какие сложности, – медленно сказал Питт. – Эта канонерка – не единственная гончая, идущая по нашему следу.

– У нее есть друзья?

– Малийские вояки, похоже, готовят нам западню. – Питт повернулся всем телом и обратил взор к безупречно голубому, безоблачному небу. – К востоку от нас кружит целая эскадрилья малийских реактивных самолетов.

Джордино тоже их заметил. Лучи солнца отсвечивали на колпаках кабин.

– Я полагаю, это недавно модифицированные модели французских истребителей «Мираж». Шесть, нет, семь из них барражируют менее чем в шести километрах прямо по ходу.

Питт вновь повернулся и бросил взгляд на западный берег.

– А вон та туча пыли, что движется по холмам вдоль берега, сильно смахивает на колонну бронетехники.

– Сколько их? – спросил Джордино, быстро проведя в уме инвентаризацию оставшихся ракет.

– Я насчитал четыре, когда они пересекали открытый участок местности.

– Танки есть?

– Мы идем на скорости в тридцать узлов. Танкам за нами не угнаться.

– Нас уже ничем не удивишь, – будничным голосом произнес Джордино – Слухи о том, как мы кусаемся, бегут впереди нас.

– Именно поэтому они так осторожны и не подходят на дистанцию нашего прицельного выстрела.

– Напрашивается вопрос: когда же этот старый хрыч генерал... как его там?

– Затеб Казим.

– Да хоть сам Шарль де Голль! – Джордино равнодушно пожал плечами. – Как думаешь, когда он приступит к атаке?

– Если он сообразительнее того опереточного адмирала из военно-морских сил Бенина и хочет конфисковать «Каллиопу» для собственного удовольствия, то все, что он может, это ждать. Рано или поздно нам все равно придется пристать к берегу.

– Когда горючка иссякнет?

– И это тоже.

Питт замолчал, вглядываясь в широкие и ленивые воды Нигера, текущего сквозь песчаные равнины. Золотисто-желтое солнце ползло к горизонту, голубые и белые аисты парили в воздухе или бродили по отмелям на своих длинных ногах-тростинках. Стайка нильских окуней выскочила из воды и запрыгала по поверхности миниатюрным фейерверком, когда «Каллиопа» нарушила их безмятежный покой. Вниз по реке проследовал полубаркас с черным корпусом и раскрашенными во все цвета носом и кормой; ветер лишь слегка раздувал его паруса. Часть экипажа спала на мешках с рисом под потрепанным тентом, другие работали веслами. Мирная и живописная картинка. Питту ужасно не хотелось верить, что впереди по курсу их ждет только смерть и больше ничего.

Его раздумья прервал Джордино:

– Ты, кажется, упоминал, что женщина, с которой ты познакомился в Египте, собиралась в Мали?

Питт кивнул:

– Она в группе врачей и ученых Всемирной организации здравоохранения ООН. Вылетела в Мали исследовать странную эпидемию, разразившуюся в деревнях пустыни.

– Жаль, что ты не можешь назначить ей свидание, – ухмыльнулся Джордино. – Сидел бы сейчас под луной на песочке, обняв ее и нашептывая на ушко о своих приключениях.

– Если ты думаешь, что именно этим можно разогреть ее страсть, то ошибаешься.

– Чем же ты еще можешь развлечь эту геологиню?

– Она биохимик, – поправил его Питт.

Внезапно выражение лица Джордино стало серьезным.

– А тебе не приходит в голову, что она и ее приятели-ученые, может быть, ищут тот же токсин, что и мы?

– Именно эта мысль меня и тревожит.

В этот момент из каюты-лаборатории высунулся Руди Ганн, усталый, но ужасно довольный.

– Эврика! – торжествующе объявил он.

Джордино непонимающе посмотрел на него:

– Какая еще Эрика?

Руди фыркнул, но улыбаться не перестал.

Питт понял все с полуслова.

– Ты все-таки вычислил ее! – возбужденно воскликнул он.

– Неужели ту заразу, что порождает красные волны?! – заволновался Джордино.

Ганн скромно кивнул.

Питт захлопал в ладоши:

– Мои поздравления, Руди. Браво!

– Я уж совсем было хотел завязать с этим делом, – признался Ганн. – Помогла моя собственная небрежность. Я ведь пропустил через газохроматограф сотни проб воды и уже не так часто заглядывал внутрь, как полагалось. Когда же наконец глянул на результат, то обнаружил в одной из проб присутствие кобальта. Я был потрясен, увидев металл среди синтетических органических загрязнителей, и проследил его путь в газохроматографе. После кропотливых часов экспериментов, модификаций и проб я выделил неизвестный органометаллический компонент, представляющий комбинацию видоизмененной синтетической аминокислоты и кобальта.

– Какая-то тарабарщина, – пожал плечами Джордино. – Что еще за аминокислота?

– Это то, из чего состоит белок.

– Как же это попало в реку? – спросил Питт.

– Не знаю, – ответил Ганн. – Хотя могу предположить, что эта синтетическая аминокислота сбрасывается в верховьях реки вместе с химическими и ядерными отходами какой-то лаборатории, занимающейся биотехнологией и генной инженерией. Представляется маловероятным, что они естественным путем превратились в этот жуткий загрязнитель. Думаю, что они сформировались в каком-то одном месте.

– Так они могут затопляться вместе с ядерными отходами?

Ганн кивнул:

– В образцах воды я обнаружил слишком отчетливые следы радиации. Это всего лишь часть общего загрязнения, не имеющая отношения к состоянию нашего возбудителя, хотя определенная связь и имеется.

Питт не ответил, вновь посмотрев на экран радара. Отметина на нем, указывающая канонерку, свидетельствовала о том, что преследователи по-прежнему держатся за пределами видимости и даже немного отстали. Он повернулся, выискивая в небе истребители. Те по-прежнему лениво бороздили небеса, держась в отдалении от «Каллиопы». На протяжении следующих нескольких километров река расширялась, и он потерял из виду бронемашины.

– Наша работа сделана только наполовину, – сказал он. – Следующая задача – определить, в каком месте токсины поступают в Нигер. Малийцы, похоже, не торопятся нас беспокоить. Поэтому продолжим наше исследование выше по реке и попытаемся установить это, пока к нам не начали ломиться с парадного хода.

– После того как наши передающие системы накрылись, каким образом мы сообщим сведения Чэпмену и Сэндекеру? – спросил Джордино.

– Я что-нибудь придумаю.

Ганн без колебаний доверился Питту. Молча кивнув, он удалился в свою лабораторию.

Питт передал штурвал Джордино, а сам растянулся на палубе на матрасе под навесом кокпита, чтобы немного поспать.

Когда он проснулся, оранжевый шар солнца на треть уже скрылся за горизонтом, но воздух казался градусов на десять теплее, чем днем. Быстрый взгляд на радар показал, что канонерка продолжает тащиться за ними, а патрулирующие небо истребители исчезли – скорее всего, ушли на базу на дозаправку. Нахально себя ведут, решил Питт. Малийцы, должно быть, полагают, что добыча у них в кармане. Почему же, однако, истребители удалились, не оставив взамен другого звена? Когда Питт встал, потягиваясь и разминая плечи и руки, Джордино протянул ему кружку кофе:

– Держи, это тебя взбодрит. Добрый египетский кофе с осадком.

– Сколько же я проспал?

– Ты был мертв для остального мира чуть меньше двух часов.

– Мы уже прошли Гао?

– Этот городишко остался в пятидесяти километрах позади. Ты бы видел, как мы прошли мимо плавучей виллы, с палубы которой целая стая красоток в бикини посылала мне воздушные поцелуи!

– Не морочь мне голову.

Джордино обиделся:

– Слово скаута! Это был самый шикарный из плавучих домов, которые мне когда-либо попадались на глаза.

– Руди все еще отмечает высокий уровень токсичности?

Джордино кивнул:

– Он говорит, что концентрация усиливается с каждым пройденным километром.

– Значит, приближаемся.

– Он полагает, что мы почти в точке.

В то же мгновение что-то сверкнуло в глубине глаз Питта, внезапный проблеск, почти видимое отражение чего-то мелькнувшего в мозгу. Джордино всегда чувствовал, когда Питт покидал реальный мир и уносился мыслями в неизвестном направлении. Немигающие зеленые глаза с расширившимися зрачками уже не реагировали на окружающее, перед ними возникали иные видения...

Выдержав паузу, Джордино осторожно коснулся плеча друга:

– Эй, лунатик, не спи, замерзнешь.

Питт несколько раз моргнул и вернулся на землю.

– Просто вспомнил о том ублюдке, ниже по реке, который хотел захватить «Каллиопу» для своих пьяных оргий.

– И ты представил себе вожделенный блеск в глазах Казима?

Питт загадочно улыбнулся.

– Скорее, мрачную картину крушения его ожиданий.

Незадолго до заката их снизу окликнул Ганн:

– Мы вышли в чистые воды. Мои приборы больше не фиксируют источник загрязнения.

Питт и Джордино тут же завертели головами, осматривая берега. Река в этом месте текла под небольшим углом с северо-запада на юго-восток. Не было видно ни деревеньки, ни прибрежной дороги. Взор упирался только в пустынную равнину, раскинувшуюся на все четыре стороны горизонта.

– Пустота, – пробормотал Джордино. – Пусто, как в бритой подмышке.

Снова выглянул Ганн:

– Видно что-нибудь?

– Сам посмотри. – Джордино повел рукой, словно стрелкой компаса. – Хоть шаром покати. Ничего, кроме песка.

– А ты сюда взгляни, – возразил Питт, указывая на широкий овраг, рассекающий берег. – Похоже, он когда-то был полон воды.

– Но только не в наше время, – сказал Ганн. – Очевидно, в более влажный период это был один из притоков Нигера.

Джордино с интересом разглядывал древнее русло.

– Руди объясняет, как в компьютерной игре... Но отсюда загрязнения в реку точно не поступают.

– Разворачиваемся и делаем еще один заход, чтобы я перепроверил мои данные, – сказал Ганн.

Питт подчинился и несколько раз прошелся зигзагом поперек реки, словно подстригая газон и разворачиваясь так близко у берегов, что винты задевали илистые отложения поднимающегося дна. Радар отметил, что преследующая их канонерка остановилась: ее капитан и офицеры, должно быть, усиленно гадали, что на этот раз задумал экипаж «Каллиопы»?

После последнего прохода Ганн высунул голову из люка:

– Клянусь Господом, что высшая концентрация токсина приходится на устье того большого оврага на восточном берегу.

Они все с сомнением уставились на это давным-давно пересохшее русло. Его каменистое дно изгибалось к северу, исчезая из виду и теряясь среди приземистых дюн песчаной пустоши. Никто не проронил ни слова, когда Питт перешел на холостые обороты, позволив яхте дрейфовать по течению.

– И за этой точкой никаких следов загрязнений? – поинтересовался Питт.

– Никаких, – решительно ответил Ганн. – Концентрация резко возрастает перед старым оврагом, а выше – исчезает.

– А может быть, это естественный продукт размывания почвы? – предположил Джордино.

– Такой безбожный продукт природой не производится, – проворчал Ганн. – Поверьте мне.

– А как насчет подземных труб, проложенных под дюнами от химического предприятия? – предположил Питт.

Ганн пожал плечами:

– Без дальнейшего изучения говорить не о чем. Мы дошли до предела. Свой конец ниточки мы отыскали. Теперь для полной картины нужны специалисты по загрязнениям.

Питт бросил взгляд на показавшуюся за кормой канонерку:

– Наши преследователи становятся назойливыми. Неумно было бы демонстрировать им, что мы тут на что-то наткнулись. Лучше продолжим наше путешествие. Пусть думают, что здесь мы просто любовались пейзажем.

– Ничего себе пейзажик! – фыркнул Джордино. – Долина смерти просто палисадник по сравнению с этим.

Питт дал газу, и «Каллиопа», мягко заурчав и пробудившись от спячки, подняла нос, разгоняя перед собой большую волну. Менее чем через две минуты малийская канонерка осталась далеко позади.