Подводная лодка «Си-Слаг» имела простые, аэродинамически безупречные контуры. Смотреть на нее было одно удовольствие. Но стоило только Питту втиснуть свое мощное тело в пилотское кресло и оглядеться по сторонам, как интерьер лодки представился ему прямо-таки клаустрофобически-кошмарным: ни одного мало-мальски свободного места — одни только приборы, трубки гидравлических систем, электрические провода. Обтекаемой формы закругления на носу и корме придавали двадцатифутовой субмарине некоторое сходство с гигантским слизняком. Выкрашена лодка была в ядовито-желтый цвет. На носу были установлены четыре — по две с каждой стороны — телекамеры, над кабиной располагались два мощных прожектора, напоминающие радарные купола.

Внимательно посмотрев техническое описание, Питт обернулся к Джиордино, который сидел рядом, на месте второго пилота.

— Ну, как посмотришь, если я предложу нырнуть? Испробуем?

— Еще бы! — Джиордино сверкнул своей обложечно-журнальной улыбкой.

— А ты что скажешь, Руди?

Оторвавшись от разглядывания нижних иллюминаторов, Ганн выпрямился и с достоинством ответил:

— Если у вас все готово, я всегда поддержу, хоть сию минуту.

Включив все внешние камеры, Питт вооружился переговорным устройством и начал отдавать команды, следя за тем, как именно они исполняются. Корабль сопровождения «Модок» зацепил деррик-краном подлодку, приподнял ее над опорами, медленно вывел и затем бережно опустил на воду миниатюрную субмарину «Си-Слаг». Как только расторопный аквалангист отцепил подъемные тросы, Питт сверился с приборами и нажал кнопку загружения балласта. Субмарина начала послушно, медленно опускаться в воду.

— Включить контрольный таймер! — скомандовал Джиордино. — Час на спуск, десять часов на поиск, два часа на всплытие. В случае чего, еще пять часов останутся у нас в запасе.

— Не останутся, — сказал Питт. — Это время мы используем на поиск «Титаника», так будет лучше.

Джиордино представлял себе ситуацию более, чем хорошо. Если, не дай Бог, с лодкой что-нибудь случится на глубине двенадцати тысяч футов, а у них не останется резервного времени, то надежды на спасение не будет. Тогда нужно будет молить Господа уже не о чудесном спасении, но лишь о скорой смерти. Потому как скорая смерть — это ведь тоже своего рода благо, если сравнить, например, с пыткой медленного удушья. Джиордино вдруг поймал себя на мысли, что ему хотелось бы каким-нибудь образом оказаться вновь на ненавистной прежде «Сапфо-1», где все-таки он чувствовал себя увереннее и, если быть откровенным, спокойнее. Что ни говори, а когда в субмарине можно без риска набить шишку распрямиться, когда можно быть уверенным, что в случае чего тебя выручит восьминедельная система автономного обеспечения — как-то комфортнее себя чувствуешь. Сидя на своем месте, Джиордино наблюдал в иллюминатор, как вода за кормой делается все более темной, зловещей. Изредка поглядывая на Питта, Джиордино задавался вопросом, что за человек управляет их лодкой…

Джиордино вспомнил сейчас те замечательные денечки, когда был еще школьником, когда вместе с Питтом они гоняли на велосипедах по тихим улочкам Ньюпорт-Бич в Калифорнии. Никто не знал так хорошо Дирка Питта, как он, Джиордино, впрочем, никто и не мог так хорошо знать его, включая женщин, с которыми в разное время Питт оказывался близок. В некотором смысле можно было сказать, что у Питта под телесной оболочкой заключены две личины, две различные сущности, напрямую не связанные одна с другой. Один Дирк Питт был конгениальный, редко поступающийся здравым смыслом, веселый, бесхитростный парень, который был готов по первому зову прийти на помощь и одарить своей дружбой первого встречного. Но был и совершенно иной Дирк Питт — этакая расчетливая бездушная машина, которая практически никогда не допускала ошибок; этот другой Питт часто уходил в себя настолько, что все остальные вообще переставали для него что-нибудь значить. Если даже и существовала между двумя этими сущностями некая дверца, Джиордино не умел раскрыть ее.

Джиордино переключил свое внимание на показание глубиномера. Стрелка показывала тысячу двести футов.

Как только на циферблате стрелка перевалила за отметку две тысячи футов, последние проблески темной синевы исчезли, и теперь за иллюминаторами наступила плотная, неприступная, непроницаемая ночь. Заглядывая в нижний иллюминатор, Джиордино видел одну только черноту. Нажав кнопку включения прожекторов, он осветил ближайшую к дну лодки часть воды. Прожектора как бы образовывали в этом царстве темноты мутную светлую дорожку, спускаться вдоль которой было все-таки приятнее.

— Ты сам что думаешь, сумеем мы отыскать «Титаник» или нет? — спросил он.

— В том случае, если компьютер просчитал верно, «Титаник» лежит в радиусе нескольких миль от точки погружения. Сэндекер принес расчеты, из них следует, что если в точке затопления нарисовать вершину конуса, то угол в сто десять градусов и даст нам район исследования. А центр искомой окружности в тысяче трехстах ярдах на юго-восток от места, где был найден корнет.

— Лихо подсчитали, ничего не скажешь! — Джиордино покрутил головой. — Иначе говоря, если по шкале сложности на одном полюсе отметить поиски срезанного ногтя в песках Кони-Айленда, на другом — поиски яйца какого-нибудь, я не знаю, какого-нибудь долгоносика на хлопковом поле, то наша задача по той же шкале окажется примерно посредине, между тем и тем.

— Слушай, как же я терпеть не могу таких вот разговоров, — сказал Ганн. — Тебя послушаешь, потом весь День ходишь с паршивым настроением.

— Есть такой способ, — откликнулся со своего места Питт. — Если пришло паршивое настроение, не замечай. Вообще не обращай на него внимания, и настроение уйдет само, — довольный своей шуткой, Питт первым рассмеялся.

Джиордино, не желая прослыть занудой, тоже улыбнулся, но больше для того, чтобы поддержать компанию.

Вид по ту сторону иллюминатора не располагал к веселью.

— Меня на следующей остановке высади, ладно? — поддержал он шутливый тон.

— Сначала тебе найдем девочку, — с нарочитой серьезностью ответил Питт и показал рукой на светящееся табло часов. — Смотри, сейчас без двадцати минут семь. Если чуть поспешим, что в наших силах, будем на «Титанике» до двенадцати, иначе говоря, успеем на ленч.

— Имела место быть изысканная шутка, — прокомментировал вслух Джиордино.

— Шутка жить не помешает, — сказал Ганн. Закончив фиксацию одной из внешних камер, Ганн нажал на кнопку. В мгновение за стеклом иллюминатора блеснула ярчайшая вспышка, в свете которой, как на фотоснимке, вдруг обозначились мириады крупиц океанского планктона, висевшего на этой глубине как своего рода водная пыль.

Еще через сорок минут «Си-Слаг» опустилась на очередные десять тысяч футов. Питт связался с кораблем сопровождения «Модок» и сообщил давление и температуру воды за бортом. Температура составляла тридцать пять градусов.

На этих глубинах не слишком много встречалось живности, и потому подводники с таким интересом прилипли к иллюминатору, когда из толщи воды вдруг соткался и уставился на них снаружи маленький, неприятного вида, морской черт. Крошечный светлый шарик, росший из головы морского черта, светился, как одинокий маяк.

На глубине в двенадцать тысяч триста семьдесят пять футов наконец они смогли увидеть дно. Было такое странное чувство, словно субмарина в какой-то момент прекратила спуск и океанский ландшафт тогда двинулся ей навстречу.

Питт привел в действие тяговые двигатели и таким образом выровнял субмарину сообразно наклону дна. Остановив погружение, он двинул лодку вдоль поверхности, которая в этом районе была покрыта неяркой красноватого отлива глиной, похожей на выцветший ковер.

Океанскую неподвижную тишину наполнил звук работающих на «Си-Слаг» электромоторов. Сначала Питту было непросто адаптироваться к донному рельефу, где за подъемами следовали провалы, а весь ландшафт как бы копировал водную поверхность. Океанское дно напоминало двухмерную, плоскостную картину: ничто не указывало на наличие третьего измерения. Насколько хватало мощности прожекторов, тянулась одна только разноокрашенная плоскость.

Никакой жизни в иллюминатор нельзя было увидеть. Хотя внимательный наблюдатель без труда замечал ее признаки, указывающие, что и здесь есть жизнь. По всему обозримому участку дна зигзагами, каракулями и вообще черт знает как расходились следы, оставленные здешними обитателями. Могло показаться, что эти следы оставлены недавно, только что, однако в таких вопросах взгляду доверять было ни в коем случае нельзя. Море обманчиво, океан обманчив вдвойне. Тем более на таких глубинах. Следы, оставленные глубоководными морскими пауками, морскими огурцами и звездами в равной степени могли выглядеть свеженькими независимо от того, были ли оставлены только что или сотни лет тому назад. Специфика отложений на таких глубинах заключается в том, что при незначительности флоры и фауны за тысячу лет не всегда скапливается какой-нибудь сантиметр остаточного грунта, образуемый умершими организмами.

— Смотри, какая тут красавица! — сказал Джиордино, указывая пальцем.

Питт проследил за рукой коллеги и разглядел в толще воды некое странное черно-синее существо, этакий гибрид цветка и осьминога. У него были восемь своего рода щупальцев, напоминавших перепончатые лапы утки. Двумя огромными глазищами, которые составляли едва не треть всего тела, существо уставилось на «Си-Слаг» идиотическим тяжелым взглядом.

— Эта штуковина называется глубоководным вампиром, — голосом конферансье объявил Ганн.

— Спроси, она родом случайно не из Трансильвании, — Джиордино усмехнулся собственной, как ему представлялось, шутке.

— Честно говоря, — сказал ему Питт, — эта штука за стеклом очень напоминает твою подружку.

— Ту, которая плоская, как селедка, что ли? — уточнил Ганн.

— Ты ее тоже видел?

— Если уж завидно, так хоть не показывайте вида, — огрызнулся Джиордино. — Она от меня без ума, ее папаша торгует спиртным.

— Чем торгует-то?! — с явной издевкой сказал Питт. — «Олд Кресспул бурбон», джином «Аттила» водкой «Тихуана»… Кто-нибудь о таких сортах слышал?

К явной радости коллег Джиордино попытался оправ. дать своего потенциального родственника, что лишь привело к граду шуток, шуточек и потокам ерничанья. Подтрунивая над Джиордино, подводники не заметили как пролетел час, затем другой, третий… Не только и даже не столько причиной был насмешливый характер Ганна или Питта — сработали подсознательные механизмы, заставляющие людей использовать разговоры и шутки для того, чтобы справляться с чудовищной монотонностью работы на глубине. В отличие от того, что пишут в книжках про затонувшие корабли и искателей кладов, в отличие от того, что показывают в фильмах про подводные поисковые операции, работа, связанная с исследованием больших глубин, отличалась чертовской изнурительностью и была очень и очень монотонной. Добавьте к этому дискомфорт, возникающий от необходимости все время сидеть, согнувшись в три погибели, добавьте сюда же высокую влажность воздуха и более чем прохладную температуру на борту — и вы получите слагаемые не только возможных ошибок в работе подводников, но слагаемые просчетов, которые могут оказаться дорогостоящими и даже фатальными.

Питт не убирал рук с рычагов управления. Ему все время приходилось быть начеку, следить, чтобы лодка двигалась на высоте четырех футов над поверхностью дна. Внимание Джиордино было приковано к системам жизнеобеспечения. Ганн следил за показаниями магнитометра и вслушивался в сигналы сонара, прощупывавшего слепое пространство вокруг лодки.

Все прежние споры, предложения, проекты и гипотезы остались над водой. Теперь успех экспедиции целиком зависел от терпения подводников, их настойчивости, помноженных на врожденный оптимизм и любовь к неизвестному, которая во все времена двигала искателей сокровищ.

— Прямо по курсу что-то похожее на скалу, — объявил Питт.

Джиордино приблизил лицо к иллюминатору.

— Прямо из грязи скала вырастает. Я всегда хотел узнать, откуда на дне появляются скалы, вроде этой?

— Может, с какого-нибудь парусника в прошлые века балласт сбросили?

— Или с айсберга какого-нибудь камни насыпались… — раздумчиво сказал Ганн. — Мало кто знает, что почти все айсберги несут множество камней, осколков горных пород, а когда лед тает, все, условно говоря, содержимое вываливается в океан…

— Эй, вы… — прервал сам себя Ганн и даже рукой досадливо махнул, как будто не он сам, а кто-нибудь еще разговаривал в эту секунду. — Слышу отчетливый сигнал сонара… Вот, и на магнитомере стрелка поползла… Смотрите!!!

— Направление? — спросил Питт.

— Прямо по курсу, один-три-семь.

— Один-три-семь, принял, — четко отреагировал Питт. Он плавно пустил свою «Си-Слаг» в спокойно уводящий с курса вираж, словно то была не подводная лодка, а спортивный самолет. Субмарина легла на новую траекторию.

Джиордино изо всех сил тянул шею, пытаясь через плечо Питта заглянуть в круглый экран сонарскопа, на котором появлялись и гасли концентрические круги. Появлявшаяся и мягко пульсировавшая на экране яркая точка означала, что за пределами видимости, на расстоянии трехсот ярдов от лодки находится какой-то твердый объект.

— Только не радуйтесь раньше времени, — успокоил Ганн своих коллег. — Это может быть что угодно, только не «Титаник». Судя по импульсу, объект не очень велик.

— Как бы ты его сейчас оценил?

— Трудно сказать… Не больше двадцати — двадцати пяти футов длиной… Это может быть все что угодно, еще Раз говорю.

— Может, это один из паровых котлов «Титаника»? — встрял в разговор Питт. — Здесь этих котлов должно быть до чертиков…

— Умный како-ой… — протянул Ганн, хотя, судя по выражению лица, он подумал о том же самом. — Возьми с полки пирожок и садись на место. У меня еще одна аналогичная цель, направление по курсу один-один-пять… И еще один, направление один-шесть-ноль… По-следний в длину около семидесяти футов.

— Может, одна из дымовых труб «Титаника»? — подсказал Питт.

— Боже! — воскликнул Ганн, сделав такое движение словно собирался с головой забраться в сонарскоп. — Вы только поглядите, тут настоящая свалка металлолома!!!

Внезапно из мутной темноты по ту сторону иллюминатора проступили очертания круглого объекта, вокруг которого при направленном свете мощного прожектора появилось что-то наподобие венчика или ореола. Объект напоминал богатое, основательно сработанное надгробие. Вскоре три пары взволнованных глаз, прилипшие к стеклу иллюминатора, смогли различить решетку топки большого котла, множество рядов аккуратных заклепок вдоль металлических швов скрепления, острые большие заусенцы того, что в прошлом представляло собой систему отводных труб.

— Живи вы в то время, вот бы попыхтели, работая истопниками на таких вот котлах! — восхищенно прошептал Джиордино. — Это сколько же нужно было топлива, чтобы загрузить такую вот штуку?!

— На сонаре еще один котел, по курсу… Нет, погодите! Сигнал сильнее! Показания длины объекта: сто футов… двести футов… триста…

— Господи, сделай так, чтобы это оказался «Титаник», — подняв глаза к потолку, внятно сказал Питт.

— Пятьсот, — с округлившимися глазами произнес Ганн. — Семьсот… восемьсот футов. Мы нашли его! Мы нашли его!

— Курс? — скомандовал Питт и почувствовал, что во рту его сухо, как в печке.

— По ходу ноль-девять-семь, — ответил Ганн таким тихим шепотом, что Питт не столько услышал, как угадал по артикуляции названные координаты.

Следующие несколько минут, пока «Си-Слаг» двигалась к цели, подводники сохраняли гробовое молчание. Их лица были бледны и напряжены, в глазах явственно прочитывалось предвкушение победы.

У Питта до боли колотилось сердце, в желудке возникло ощущение, словно он проглотил утюг. Болели буквально все внутренности. Он поймал себя на мысли, что допустил слишком опасное приближение ко дну и что лодка может буквально процарапать корпусом песчаный подводный бархан. Едва различимым нажатием на рычаги он мягко приподнял субмарину и чуть подался корпусом вперед, чтобы лучше видеть происходящее за иллюминатором. Что же за столько времени сделалось с «Титаником»? Неужели корпус судна прогнил насквозь, и лайнер превратился в груду ржавого и неподъемного железа?! Внезапно глаза различили огромную тень, выступившую из океанской жуткой темноты.

— Боже Праведный, — с благоговением и ужасом в голосе произнес Джиордино, — это же… он…

Когда расстояние сократилось до пятидесяти футов, Питт резко убавил обороты двигателей и развернул субмарину таким образом, чтобы «Си-Слаг» двигалась курсом, Параллельным ватерлинии затонувшего гиганта. Уже сам по себе внешний вид корабля приводил в трепет подводников. Даже пролежав без малого восемьдесят лет на дне, затонувший лайнер выглядел на удивление неплохо. Ржавчина почти не источила корпус корабля. Золотая кайма, идущая вдоль всего корпуса, мягко сверкнула в сильных лучах прожектора. Питт чуть приподнял субмарину. Через иллюминатор был виден восьмитонный стационарный якорь. Подлодка прошла еще несколько футов, и все трое подводников увидели золотые буквы футов трех высотой, из которых складывалось гордое название «ТИТАНИК».

Питт чувствовал легкое головокружение. Он поднял трубку переговорного телефона и надавил на кнопку «связь».

— «Модок»… «Модок»… Говорит «Си-Слаг», как слышите?

Без промедления раздался голос оператора:

— «Си-Слаг», говорит «Модок», прием. Питт подрегулировал тумблер тона, чтобы несколько уменьшить фоновый треск.

— «Модок», передайте в Агентство, что нами обнаружен «Большой-Т». Повторяю, нами обнаружен «Большой-Т». Глубина двенадцать тысяч триста сорок футов. Время одиннадцать-сорок две. Как поняли?

— Одиннадцать-сорок две… — как эхо откликнулся Джиордино. — На две минуты ошибся…

«Титаник» лежал, погруженный в безмолвие черной глубины и торжественную спокойную скорбь. Повсюду на корпусе корабля были видны следы давней трагедии Рваная огромная рана от столкновения с айсбергом тянулась по правому борту до самой котельной № 5, почти триста футов. Загибающиеся наружу острые края в носовой части корпуса обозначали пробоины, полученные в момент, когда сорвавшиеся со своих мест паровые котлы разом устремились из чрева раненого судна, обгоняя друг друга и круша на своем пути оборудование людей, переборки и грузы.

«Титаник» лежал, тяжело навалившись на дно, немного накренившись на левый борт. Полубак судна был обращен на юг, словно лайнер еще не вполне смирился со своей участью и надеялся при благоприятном стечении обстоятельств выбраться на поверхность и доставить грузы, пассажиров и команду в тот самый порт, увидеть который «Титанику» так и не довелось. Лучи прожекторов «Си-Слаг» метались по надстройке лайнера, порождая стремительные контурные тени, которые казались суетливыми подводными привидениями. Бойницы корабельных иллюминаторов, частью разбитые или раскрытые, частью уцелевшие, ровными рядами шли вдоль корпуса гиганта. Теперь, после того, как третья дымовая труба черт знает куда подевалась, вторая труба оторвалась, когда лайнер опускался на дно, а труба № 4 лежала поперек палубы, внешний вид «Титаника» был вполне современным. Исключая вырванные с корнем металлические трубы коммуникаций, переплетенные, как змеиный клубок, на той самой палубе, где прежде были прикреплены спасательные шлюпки, лишь несколько килекторых вентиляторов застыли немыми стражами, охраняя безлюдные трапы, палубы и переходы.

В облике «Титаника» проглядывала чудовищная красота. Подводники, разглядывая корабль, мысленно представляли себе те дни, когда в обеденных залах и салонах пылал электрический свет, когда палубы и помещения «Титаника» наполняли сотни праздных, в легком опьянении, беззаботных пассажиров: они мысленным взором оглядывали полки корабельной библиотеки, где на стеллажах ровными рядами выстроились новенькие книги, проникали в роскошно декорированные курительные комнаты, где под потолком плавали клубы ароматного табачного дыма… Подводники как будто даже слышали, как в танцевальном салоне оркестр «Титаника» лихо наяривал мелодию популярного в начале века направления «рэгтайм»… Пассажиры некогда дефилировали по просторным палубам корабля; знаменитые, состоятельные мужчины в строгих вечерних костюмах, необыкновенной красоты женщины в легких цветных платьях до колена, по тогдашней моде; тут же гуляли и няньки со своими подопечными, и у каждого малыша — в руке любимая игрушка, без которой не обходилась никакая прогулка… В первом классе «Титаника» ехали Асторы, Гугенхеймы, Штраусы и другие представители столь же хорошо известных, богатейших, влиятельных семейств. Каюты второго класса занимали школьные учителя, священники, студенты, писатели, люди среднего достатка. Эмигранты, ирландские фермеры с семьями, плотники, булочники, портные, шахтеры из крошечных городов Швеции, России, Греции — кого только не было на судне, всякому находилось место. Одна только команда насчитывала девять тысяч человек — от старших офицеров до инженеров, уборщиков и мальчиков-лифтеров.

Невероятное богатство лежало сейчас на океанском дне, распиханное по каютам, трюмам и сейфам корабля. Интересно, что сделалось за столько лет с бассейнами, кортами для тенниса и сквэша, турецкими банями и всем прочим, некогда составлявшим гордость лайнера? Неужели же в гостиной еще свисают с кронштейнов остатки некогда сказочно красивых штор? А что случилось с бронзовыми, некогда стоявшими около центрального трапа огромными часами? А как-то сейчас выглядят элегантные хрустальные люстры «Кафе Паризьен»? Неужели еще осталось что-нибудь от изящных лепных потолков в столовой первого класса? И вообще, не прогуливается ли тень покойного Эдварда Дж. Смита, капитана «Титаника», меж тенями, которые в прожекторном ослеплении отбрасывали сейчас трапы, надстройки и мостки?! Интересно, какие тайны будут раскрыты, если когда-нибудь лайнер увидит свет Божий?

Установленные на видеокамерах яркие лампы подсветки беспрерывно горели, а курсирующая возле «Титаника» казавшаяся по сравнению с гигантом-лайнером маленькой и как будто игрушечной «Си-Слаг» все записывала и записывала на пленку никем прежде не виденное подводное чудо.

Над верхней палубой «Титаника» медленно проплыла большая, футов двух длиной, узкохвостая, с огромными глазами и тупой мощной головой рыбина. Ни свет субмарины, ни сама подлодка решительно не показались океанской обитательнице интересными.

Участникам поисковой экспедиции казалось, что с момента обнаружения «Титаника» прошли уже многие часы.

Вид за иллюминаторами был настолько фантастическим, что подводники все продолжали и продолжали кружить возле корабля, Бог знает в который раз выписывая эллиптическую траекторию вокруг судна. Наконец «Си-Слаг» поднялась над палубой первого класса, сбросила капсулу, в которой находился радиомаяк. Посылаемые прибором импульсы в диапазоне малых частот сделают элементарным поиски корабля для всякого, кто настроится на соответствующую волну.

Субмарина оторвалась наконец от «Титаника» и, сделав спиралеобразный разгон, плавно устремилась вверх. Прожекторы подлодки потухли, так что она слилась с темнотой бездвижного океана.

И вновь, как и все эти годы, «Титаник» остался один, если не считать нескольких мягко фосфоресцирующих существ, которые каким-то образом умудрялись существовать в холоде, темноте, при чудовищном давлении больших глубин. Скоро сюда придут другие подлодки, и «Титаник» почувствует, как множество людей начнут нарушать многолетний покой привыкшего к одиночеству судна. Это напомнит кораблю те дни, когда в доках фирмы «Харланд энд Волфф» около Белфаста множество людей трудились над медленно рождавшимся лайнером.

Может быть, о, вполне может быть, «Титанику» еще и будет суждено узнать радостное волнение первого захода в иностранный порт.