Мел Доннер по привычке осмотрел комнату, чтобы выяснить, нет ли подслушивающих «жучков», включил магнитофон.

— Один, два, три, — ровным голосом произнес он в микрофон. — Один, два… Проверка.

Он подрегулировал уровень громкости, тембр, затем кивнул Сигрему.

— Сид, ты меня слышишь? У нас все готово, — мягко сказал Сигрем. — Как только почувствуешь усталость, скажи. Я сразу выключу, ладно?

Больничная кровать была установлена таким образом, что Коплин сидел прямо. С первой их встречи профессор выглядел значительно лучше. Появился легкий румянец на лице, исчез прежний лихорадочный блеск в глазах. Осталась только плотная повязка на голове.

— Готов говорить хоть всю ночь. Тут такая скукотища. Как же я ненавижу больницу! — с чувством сказал Коплин. — У всех медсестер руки, как у покойников. Телевизор включишь, сплошная рябь.

Сигрем понимающе улыбнулся и дал Коплину в руку микрофон.

— Начните с того момента, как вы отплыли из Норвегии.

— Там ничего особенного, — сказал Коплин. — Рыболовный норвежский траулер «Годхон» взял мой шлюп на буксир миль за двести от Новой Земли. В точности по плану. Капитан угостил меня зажаренной олениной, козьим сыром, дал с собой полтора галлона питьевой воды — и привет. Ваш покорный слуга пустился вплавь по Баренцеву морю.

— С погодой как?

— Чудесная погода, как ваши синоптики и обещали. Холодина фантастическая, но для плавания под парусом — самое оно. — Коплин почесал нос. — Шлюп уж больно хорош был. Лодку хоть удалось спасти?

— Она уничтожена, — ответил Сигрем. — Не уверен, но думаю, что уничтожена. Исследовательское судно НУМА все равно не приспособлено возить такие лодки. И русским ее оставить тоже было нельзя, ты же понимаешь.

— Жаль. Она мне так понравилась, — Коплин пощелкал языком.

— Дальше, пожалуйста, — попросил Сигрем.

— До северной части Новой Земли я добрался на второй день около полудня. На воде я провел более сорока часов. Все время ужасно хотелось спать. Только и держался благодаря «аквавиту». Глотнешь — и уже получше себя чувствуешь.

— Других лодок не заметил? Может, на горизонте?

— Нет. Весь берег — одни сплошные скалы, все в расщелинах. Пристать к берегу мне не удавалось. А когда стало темнеть, я повернул в море, пару часов поспал. Рано утром опять продолжил поиски, нашел небольшую бухточку в скалах, подрулил на движке. Там у меня был такой, знаете, дизельный, очень удобно.

— Лодку использовал как свой лагерь?

— Все двенадцать дней, пока был на острове. Каждый день я раза по два, по три отправлялся на лыжах за пробами. Только и радости, что вернуться к лодке, поесть горячего, вздремнуть.

— И ни души не встретил?

— Я держался как можно дальше и от ракетной станции, и от казармы. До самого последнего дня — никаких следов русских.

— А как тебя обнаружили?

— Да какой-то русский пограничник. Его собака, очевидно, прошла по моему следу, запах учуяла. Ничего Удивительного. Я три недели душ не принимал…

Сигрем сочувственно улыбнулся. Доннер сказал:

— Давайте все же ближе к делу. Расскажите о ваших экспедициях. Что именно вы там обнаружили?

— Как вы понимаете, на лыжах исходить весь остров я был физически не в состоянии, а потому сосредоточил внимание на тех районах острова, которые спутниковый томограф выделил на пленке. — Задумавшись, он уставился в потолок. — Там было несколько небольших равнин, плато, горы. Все это под снегом. А ветрище там какой, если бы вы знали! Главным для меня было не замерзнуть. Кроме лишайников, другой растительности я не обнаружил. Если даже там и водятся какие-нибудь животные, по крайней мере, они не разгуливают по острову.

— Чуть ближе к делу, — напомнил Доннер. — Путевые заметки оставим до следующего раза.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы меня не прерывали. И не поучали, если можно, — обратился Коплин к Доннеру.

— Разумеется, — вмешался Сигрем и предусмотрительно поставил свой стул между кроватью и Доннером. — Это твое право, Сид. Говори, как считаешь нужным.

— Спасибо, — Коплин приподнялся. — География острова чрезвычайно интересна. Если составить подробное описание горных пород Новой Земли, — тем более, что там полно останков древней морской фауны и флоры, ведь нынешние скалы были дном древнего моря, — материала набралось бы на несколько монографий. Ну, а с точки зрения минералога, там и речи быть не может о каком-либо магматическом парагенезисе.

— Не могли бы вы более популярно?

Коплин улыбнулся.

— Парагенезис — это совместное, и при этом закономерное, нахождение в горных породах минералов, которые связаны общностью условий образования. Это с одной стороны. А магма — это источник вообще всего. Магма — это как бы раскаленная земля, доведенная температурой и огромным давлением до жидкого состояния. Ну как жидкий металл. Магма вырывается на поверхность земли, застывает — и получается базальт, скажем, или гранит.

— Потрясающе, — сухо прокомментировал последние слова профессора Доннер. — Значит, вы хотите сказать, что на Новой Земле нет никаких минералов?

— Вы очень торопитесь, мистер Доннер, — заметил Коплин.

— Как же тебе удалось обнаружить следы бизания? — попросил Сигрем.

— На тринадцатый день я исследовал северный склон горы Бедная и набрел на свалку.

— Свалку?!

— Свалку пород. Где-то копали грунт, а туда свозили и сбрасывали. Там и глыбы, и камни — полно всего. И вот там я обнаружил следы — чего бы вы думали? — бизаниевой руды!

Оба его собеседника при этих словах невольно подались вперед.

— Потом я обнаружил и шахту, откуда выбирали породу. Полдня потратил, но нашел. Вход в шахту был замаскирован.

— Минуточку, Сид, — Сигрем коснулся плеча Коплина. — Ты хочешь сказать, что вход в шахту был специально замаскирован?

— Старый испанский метод. Горловину шахты засыпают грунтом, сравнивая с землей.

— А разве отвальную породу не сбрасывали прямо возле шахты?

— Как правило, именно так всегда и поступают. Но почему-то в этом конкретном случае породу, извлеченную из шахты, отвозили ярдов за сто и сбрасывали по другую сторону — там есть такая естественная арка.

— Но вы сумели обнаружить вход в шахту? — уточнил Доннер.

— Хотя там и рельсы убраны, и следы колес заровнены, я залез на холм и принялся изучать окрестности в бинокль. С расстояния оказалось хорошо различимо то, чего я не смог увидеть, когда был возле самой шахты.

— Странно то, что в невероятной глуши, на крошечном острове в Арктике кто-то приказал уничтожить все следы извлечения грунта из какой-то шахты. — Сигрем произнес тираду как риторическую, не обращаясь к кому-нибудь конкретно. — Не вижу тут особой логики.

— Ты прав, Джен, но лишь наполовину, — заметил Коплин. — Да, логика подобных действий непонятна. Но все выполнено весьма профессионально, и выполнено колорадами. — Слово это Коплин произнес прямо-таки благоговейно. — Колорады — это те самые люди, которые копали шахту на горе Бедная. Бурильщики, взрывники, откатчики, сортировщики породы могли быть ирландцами, немцами, шведами — кем угодно, только не русскими. Эти люди впоследствии эмигрировали в Соединенные Штаты и дали начало легендарным шахтерам Колорадо Рокиз. Остается только гадать, какая нелегкая привела их на гору Бедная, вообще на Новую Землю. Но именно колорады выгребли весь бизаний и затем исчезли в неизвестном направлении.

На лице Сигрема было написано, что он ничего не понимает. Он повернулся к Доннеру, однако на лице коллеги увидел такое же выражение.

— Звучит все это более чем странно.

— Странно? — подхватил Коплин. — Да, странно, но так все и было.

— Вы так в этом уверены, — позволил себе сказать Доннер.

— Абсолютно. У меня даже было вещественное доказательство, только вот я потерял его, когда нарвался на пограничника. Так что вы можете верить лишь на слово. Но сомнений быть не может. Я все-таки исследователь, я придерживаюсь одних только фактов, а сочинять мне не пристало. Так что на вашем месте, господа, я бы, безусловно, принял к сведению все только что услышанное.

— Мы тебя внимательно слушаем, — подтвердил Сигрем.

— Да, вы упомянули о вещественном доказательстве? — напомнил Доннер.

— Там один валун еле держался, я свалил его, разгреб немного у входа — и проник в шахту. Чуть продвинулся, и в темноте ударился головой о кварцевую колонну. Зажигаю спичку, смотрю — пара старинных керосиновых светильников. Но удивительно то, что в обеих лампах оставался керосин. С третьей попытки я зажег фитиль… — В голубых глазах Коплина появилось такое выражение, словно он простирал взгляд за тысячи миль, к самой Новой Земле. — Осветил шахту — и увидел заступы, лопаты — все аккуратно сложено в углу, тележки для руды, обломки ржавых двутавровых рельсов, кое-какое бурильное оборудование. Такое было чувство, что сейчас вернутся шахтеры и примутся вновь за работу.

— То есть было непохоже, что шахту покинули в спешке?

— Решительно. Все было на своих местах. Там было что-то вроде комнаты, в ней я обнаружил застланную постель. Койки. В кухне посуда в шкафчике. Вы не поверите, я там обнаружил даже скелеты мулов, которые таскали вагонетки с грунтом. Животных заперли, каждому из мулов по разу выстрелили в лоб, и только после этого завалили вход в шахту. Так что ни о какой спешке и речи быть не могло.

— Вы еще собирались, кажется, подробнее рассказать об этих колорадах? — сказал Доннер.

— Я к этому как раз подхожу. — Коплин подложил подушку поудобнее. — По оборудованию можно было кое-что определить, тем более, что всюду были фирменные знаки изготовителей. Например, тележки для руды были изготовлены на заводе «Гатри энд Санз фаундри» в Пуэбло, Колорадо. Все бурильное оборудование было произведено в Денвере, «Тор Фордж энд Айронуоркс». Все мелочи также маркированы — там имена кузнецов и столяров. Большинство — из Сентрал-Сити и Айдахо Спрингз, шахтерских городков в Колорадо.

Сигрем откинулся на спинку больничного стула.

— Но русские вполне могли приобрести оборудование в Колорадо и переправить его на Новую Землю.

— Очень может быть, — согласился Коплин. — Однако там были и другие вещи, сделанные в Колорадо.

— Например?

— Труп мужчины на одной из коек.

— Труп?! — Сигрем прищурился.

— Рыжие волосы, рыжая борода, — невозмутимо сказал Коплин. — Сохранился превосходно благодаря постоянной низкой температуре. А меня весьма заинтриговала надпись на деревянной дощечке, прикрепленной к койке. Надпись сделана по-английски. «Здесь покоится вечным сном Джейк Хобарт. Родился в 1874 году. Замечательнейший из парней, кому выпал жребий замерзнуть в снежную бурю. Февраль, 10.1912».

Сигрем вскочил со стула и принялся ходить взад-вперед по палате.

— Хоть имя есть, это уже кое-что… С чего начать… — Он резко остановился и спросил у Коплина: — А какие-нибудь личные вещи рядом с телом были?

— Даже одежды на нем не осталось. Странно также и то, что на всех консервах этикетки — французские. Полсотни оберток жевательного табака «Майл Хай». А еще одним доказательством того, что там были колорады, оказался пожелтевший и выгоревший номер «Роки Маунтин Ньюз» от 17 ноября 1911 года. Именно газету я и потерял.

Сигрем нервно вытащил пачку сигарет, выбил одну. Доннер поспешно предложил ему зажигалку, на что Сигрем, затягиваясь, ответил благодарным кивком.

— То есть речь идет о том, что бизаний может быть совсем и не у русских, так? — раздумчиво произнес Сигрем.

— Да, и вот еще что, — спокойно продолжил Коплин. — На третьей полосе газеты был аккуратно вырезан правый верхний угол. Может быть, это и не поможет, однако порыться в подшивках вам не помешает, я думаю.

— Очень может быть, — глядя мимо Коплина, сказал Сигрем. — Большое тебе спасибо, теперь наш черед действовать.

Доннер кивнул.

— Я закажу авиабилет на Денвер. Если повезет, найду там что-нибудь для нас полезное.

— Сначала насчет газеты, потом попытайся разузнать, что можешь, про Джейка. Я же со своей стороны посмотрю, нет ли чего в военных архивах. Также я свяжусь со специалистом по истории горнодобывающей индустрии и просмотрю фамилии производителей, чьи изделия Сид нашел в шахте. Хотя едва ли мы тут что сумеем разыскать.

Сигрем поднялся и посмотрел на Коплина:

— Мы тебе необыкновенно признательны, ты нам очень помог, — тихо сказал он.

— Думаю, тем шахтерам удалось получить минимум полтонны первоклассного бизания, — сказал, потирая щетинистый подбородок, Коплин. — И ведь вся вывезенная оттуда руда где-нибудь спрятана и лежит себе, дожидается хозяина. Может быть, она и утеряна, столько лет прошло. Но если вы найдете бизаний или, лучше сказать, когда вы найдете его, вы можете отблагодарить меня, прислав маленький образец для моей коллекции.

— Заметано.

— Да, и пока вы не ушли, еще к вам одна просьба, найдите мне адрес человека, который спас мне жизнь, чтобы я мог послать ему хорошего вина. Его имя Дирк Питт.

— Ты, должно быть, имеешь в виду врача на судне, который тебя прооперировал?

— Я имею в виду того мужчину, который застрелил русского пограничника и его собаку и вынес меня с острова.

Сигрем и Доннер ошеломленно посмотрели друг на друга.

Первым пришел в себя Доннер.

— Убил русского пограничника?! — В этом восклицании скорее была констатация, чем вопрос. — Мой Бог, ну и дела!

— Но это невозможно! — наконец прохрипел Сигрем. — Когда тебя подобрало судно НУМА, ты был один в лодке?

— Кто это вам сказал?

— Ну… никто. Мы были уверены…

— Я же не супермен, — сказал Коплин саркастически. — Пограничник напал на мой след, преследовал меня, дважды ранил. Неужели вы думаете, что в таком состоянии я смог бы убежать от собаки, сесть в лодку и проплыть полсотни миль по открытому морю?

— А откуда взялся этот Дирк Питт?

— Понятия не имею. Пограничник вел меня буквально под дулом, когда из пурги вдруг появился Питт. Соткался из ниоткуда, как некий Полярный Бог. И спокойно, как будто делал это каждый день перед завтраком, застрелил сначала собаку, а потом пограничника. И ни слова при этом не произнес.

— Ну вот, русские теперь будут трепать в газетах, что это дело рук Америки.

— Не думаю, — сказал Коплин. — Свидетелей не было. Солдат и его собака уже занесены снегом, их могут никогда не найти. А если даже и найдут, то что? Кто может что-нибудь доказать? Вы оба раздуваете панику из ничего.

— Для того парня это был рискованный поступок, — вынужден был признать Сигрем.

— И слава Богу, что он пошел на это, — сказал Коплин. — Иначе бы я лежал не здесь, в стерильной больничной постели, а в стерильной русской тюрьме, выбалтывая секретные сведения о Мета Секшн и бизаний.

— В этом смысле вы правы, — согласился Доннер.

— Опиши его, — попросил Сигрем. — Лицо, сложение, одежда… Словом, все, что можешь припомнить.

Коплин подчинился. В некоторых отношениях описание получилось чрезмерно расплывчатым, но другие подробности Коплин вспомнил без труда.

— Вы разговаривали с ним о чем-нибудь, покуда плыли к ожидавшему кораблю?

— Нет. Я потерял сознание, как только он втащил меня в шлюп. А пришел я в себя уже здесь, в Вашингтонском госпитале.

— Мы выясним, что удастся, про этого парня, — обратился Доннер к Сигрему. — И сделаем это незамедлительно.

Сигрем согласно кивнул.

— Я сразу же обращусь к адмиралу Сэндекеру. Поскольку этот Питт может иметь отношение к ведомству адмирала. Может быть, его знает кто-нибудь из сотрудников НУМА.

— Даже представить себе не могу, как много он знает, — признался Доннер, глядя себе под ноги.

Сигрем не ответил. Его мысли блуждали вокруг призрачной фигуры на заснеженном острове в Арктике. Дирк Питт. Он повторил имя про себя. Так или иначе оно показалось удивительно знакомым.