Глава 37
Сон был очень смутный. Такие сны он никогда не помнил, проснувшись. Он кого-то искал в чреве покинутого корабля. Пыль и темнота мешали видеть. Как в погружении на „Орел“: зеленая река и рыжий ил.
Добыча перед ним, но расплывается, все время ускользает.
Поколебавшись, он пытается сфокусировать взгляд в полумраке, но тень дразнит его, манит подойти поближе.
И тут в его ушах раздается резкий, пронзительный звук. Он выплывает из сна и ощупью находит телефон.
— Дирк? — доносятся звуки из горла, которое ему хочется придушить.
— Да.
— У меня есть для тебя новости.
— А?
— Ты спишь? Говорит Сент-Джулиан.
— Перлмуттер?
— Проснись, я кое-что нашел.
Тут Питт включил ночник и сел.
— Хорошо, слушаю.
— Я получил письменный отчет от своих друзей из Кореи. Они просмотрели все корейские морские архивы. Угадай, что они нашли. „Бель Часс“ никто и не думал сдавать на лом.
Питт откинул одеяло и спустил ноги на пол.
— Продолжай.
— Прости, что так долго не звонил, но это удивительнейшая морская загадка из всех, какие мне встречались. Тридцать лет кто-то играет в „музыкальные стулья“ с кораблями. Трудно в это поверить.
— Может, я поверю.
— Прежде всего позволь задать вопрос, — сказал Перлмуттер. — Что было написано на корме корабля, который вы нашли на Аляске?
— „Пайлоттаун“.
— Были ли раскрашенные буквы названия выплавлены на корпусе?
Питт задумался.
— Сколько помню, краска облупилась. Приподнятые края букв, должно быть, стерлись.
Перлмуттер облегченно вздохнул.
— Я надеялся, что ты так скажешь.
— Почему?
— Твои подозрения подтвердились. „Сан-Марино“, „Бель Часс“ и „Пайлоттаун“ — на самом деле одно и то же судно.
— Черт возьми! — сказал Питт, неожиданно разволновавшись. — Как ты это установил?
— Я узнал, что случилось с настоящим „Пайлоттауном“, — с чувством ответил Перлмуттер. — Мои источники не нашли упоминаний о том, что „Бель Часс“ сдали на лом на верфи в Пусане. Я попросил их проверить все другие верфи на побережье.
Нить привела в порт Инчон. Десятники на верфях — интересные люди. Они никогда не забывают суда, особенно те, которые ломают. Они делают вид, будто им все равно, но в глубине души им жаль, когда усталый старый корабль в последний раз входит в их док. Так вот, один такой десятник-пенсионер часами рассказывал о добрых старых временах. Настоящее золотое дно морской истории.
— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Питт.
— Рассказал со множеством подробностей, как руководил бригадой, переделывавшей грузовое судно „Сан-Марино“ в рудовоз „Бель Часс“.
— А как же архивы верфи?
— Очевидно, сфальсифицированы владельцами. Кстати, это наши старые знакомые — торговая компания „Сосан“. Десятник вспомнил также, как разбирали настоящий „Пайлоттаун“. Похоже, компания „Сосан“ или те, кто стоит за нею, похитили „Сан-Марино“ и его груз, а экипаж убили. Потом переделали корабль в рудовоз, зарегистрировали под другим названием и пустили плавать по морям.
— А при чем тут „Пайлоттаун“? — спросил Питт.
— Это судно было законно куплено торговой компанией „Сосан“. Тебе будет любопытно узнать, что согласно материалам Международного центра расследований морских преступлений это судно десять раз заподозрено в контрабанде. Очень немало. Похоже, это судно перевозило все подряд: плутоний в Ливию, вооружение мятежникам в Аргентине, тайную американскую технологию русским — все что угодно.
Его хозяева проявили редкостную изобретательность.
Факт нарушения так ни разу и не был доказан. В нескольких случаях известно, что судно покидало порт с контрабандным грузом, но вот свидетельств доставки груза ни в одном случае нет. Когда корпус и двигатели судна пришли в полную негодность, его сдали на лом, но все записи об этом уничтожены.
— Но зачем объявлять этот корабль затонувшим, если на самом деле затопили „Сан-Марино“, он же „Бель Часс“?
— Потому что могли возникнуть вопросы о происхождении „Бель Часс“. У „Пайлоттауна“ были надежные документы, поэтому было объявлено, что в 1979 году он затонул вместе с несуществующим грузом, и от страховых компаний потребовали выплаты страховки.
Питт посмотрел на пальцы ног и пошевелил ими.
— Старик-десятник рассказывал о других превращениях судов в компании „Сосан“?
— Он упомянул два случая: танкер и контейнеровоз, — ответил Перлмуттер. — Но их только переоборудовали. Новые названия этих судов — „Бутвилль“ и „Венеция“.
— Похоже, кто-то создал целый флот из похищенных судов.
— Дешевый и грязный бизнес.
— Есть ли новости о компании-владельце? — спросил Питт.
— По-прежнему плотно запертая дверь, — ответил Перлмуттер. — Но десятник рассказал, что всякий раз посмотреть на переделанное судно приезжала какая-то важная шишка.
Питт встал.
— Что еще?
— Пожалуй, все.
— Должно быть еще что-то: физическое описание, имя — что угодно.
— Подожди минутку, я еще раз просмотрю отчет.
Питт услышал шорох бумаги, Перлмуттер бормотал себе под нос:
— Ладно, вот. Важная особа всегда приезжала в большом черном лимузине. Не упоминалось никакого имени. И для корейца он высокий…
— Кореец?
— Так тут сказано, — сказал Перлмуттер. — И говорил по-корейски с американским акцентом.
Тень из сна Питта придвинулась чуть ближе.
— Сент-Джулиан, отличная работа.
— Прости, что не довел до конца.
— Ты принес нам первый луч зари.
— Прижми ублюдка, Питт.
— Собираюсь.
— Если понадоблюсь, я не просто жду.
— Спасибо, Сент-Джулиан.
Питт прошел к шкафу, надел короткое кимоно и завязал пояс. Потом направился в кухню, налил стакан сока гуавы, приправил его темным ромом и набрал телефонный номер.
После нескольких гудков равнодушный голос отозвался:
— Да?
— Хайрем, включай компьютер. У меня есть для тебя новая задачка.
