Когда Питт рейсом из Чарльстона прилетел в вашингтонский аэропорт, в зале прибытия его ждала конгрессмен Лорен Смит. Она помахала Питту, и он улыбнулся. Махать было необязательно. Не заметить такую женщину, как Лорен Смит, невозможно.

Высокая, пять футов восемь дюймов. Длинные каштановые волосы уложены вокруг лица, подчеркивая выступающие скулы и темно-фиолетовые глаза. Розовое вязаное платье-туника с высоким воротом и закатанными длинными рукавами.

А в качестве элегантного дополнения — раскрашенный на китайский манер пояс вокруг талии.

Впечатление утонченности, но за ним — мальчишеская дерзость. Представитель штата Колорадо, Лорен работала в конгрессе второй срок. Работа ей нравилась, она была ее жизнью. Женственная и утонченная, в конгрессе она умела превращаться в свирепую тигрицу, когда отстаивала свои предложения.

Коллеги уважали ее не только за красоту, но и за ум.

Она не любила приемы и званые ужины и посещала их, только если возникала политическая необходимость. Единственным ее отвлечением от работы были отношения с Питтом.

Она подошла к нему и легко поцеловала в губы.

— С возвращением, путешественник.

Он обнял ее, и они вместе пошли за багажом.

— Спасибо, что встретила.

— Я взяла одну из твоих машин. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Это кое от чего зависит, — ответил он. — Какую именно?

— Мою любимую, синий „Тальбот-лаго“.

— Купе с кузовом Савчика? У тебя дорогие вкусы. Эта машина стоит 200 000 долларов.

— Боже, надеюсь, я не помяла ее при парковке.

Питт строго посмотрел на нее.

— Если помяла, место в конгрессе от независимого штата Колорадо освободится.

Она схватила его за руку и рассмеялась.

— Ты больше думаешь о своих машинах, чем о своих женщинах.

— Машины никогда не пристают и не жалуются.

— Ну, я могу назвать кое-что еще, чего не делают машины… — сказала она с озорной улыбкой.

Они прошли через переполненный зал и остановились у багажной карусели. Наконец конвейер ожил, и Питт забрал два своих чемодана. Они вышли в серое прохладное утро и увидели синий „Тальбот-лаго“ 1948 года под неусыпным присмотром работника безопасности аэропорта. Питт устроился на пассажирском сиденье, Лорен села за руль. Он у роскошной машины был правосторонний, и Питту всегда было непривычно сидеть, смотреть в лобовое стекло слева на проходящие машины и ничего не делать.

— Перлмуттеру позвонила? — спросил он.

— За час до твоего приземления, — ответила она. — Для человека, которого вырвали из крепкого сна, он был достаточно сговорчив. Обещал поискать данные о судне, которое ты назвал.

— Если кто-то и знает суда, то Сент-Джулиан Перлмуттер.

— По телефону у него необычный голос.

— Это мягко сказано. Подожди, сама увидишь.

Питт несколько мгновений молча смотрел на картины за окном. Ему видна была река Потомак: Лорен проехала на север вдоль Мемориального парка Джорджа Вашингтона и свернула через мост Фрэнсиса Скотта Кея в Джорджтаун.

Питт не любил Джорджтаун. „Город-подделка“ называл он его. Тусклые кирпичные дома словно построены по одному проекту. Лорен свернула на улицу Н. Обочины уставлены машинами, мусор в кюветах, кусты вдоль тротуаров подстрижены, и тем не менее эти четыре квартала, пожалуй, самая дорогая недвижимость в округе. Маленькие дома, думал Питт, заполненные разбухшим эго от чрезмерного внешнего лоска.

Лорен втиснулась на свободное место и выключила зажигание. Они заперли машину и прошли мимо двух увитых диким виноградом домов к каретному сараю в глубине. Питт не успел взять в руки бронзовый молоток в форме старинного якоря, как дверь распахнул гигант, который наверняка весил не менее четырехсот фунтов. Небесно-голубые глаза моргали, а багровое лицо почти полностью закрывал густой лес седых волос и бороды. Если не считать маленького носа луковкой, человек напоминал опустившегося Санта Клауса.

— Дирк, — прогудел великан. — Где ты прятался?

Сент-Джулиан Перлмуттер был в пурпурной шелковой пижаме, с наброшенной сверху красно-золотой кашемировой шалью. Могучими руками он обнял Питта и в медвежьем объятии без малейшего напряжения перенес через порог. Лорен удивленно распахнула глаза. Она никогда не встречалась с Перлмуттером и не была готова к такому.

— Если ты меня поцелуешь, Джулиан, — строго сказал Питт, — я пну тебя в пах.

Перлмуттер гулко расхохотался и выпустил 180 фунтов Питта.

— Заходи, заходи. Я приготовил завтрак. После твоих путешествий ты наверняка умираешь с голоду.

Питт представил Лорен. Перлмуттер картинно поцеловал ей руку и провел их в гибрид гостиной, спальни и кабинета. Все стены от пола до потолка покрывали полки, уставленные тысячами книг. Книги лежали и на столе, и на стульях. Они были уложены даже в нише на огромной кровати с колышущимся водяным матрацем.

Специалисты признавали Перлмуттера обладателем лучшего собрания книг об исторических кораблях. Не менее двадцати морских музеев постоянно оспаривали право получить эту коллекцию, когда излишек веса сведет Перлмуттера в могилу.

Он пригласил Питта и Лорен за стол, уставленный изящным серебром и фарфором с эмблемой французской трансатлантической линии.

— Как красиво! — восхищенно сказала Лорен.

— Со знаменитого французского лайнера „Нормандия“, — объяснил Перлмуттер. — Я отыскал это на складе, где все лежало, после того как корабль сгорел в нью-йоркском порту.

Он угостил их немецким завтраком, начавшимся со шнапса с тонко нарезанной вестфальской ветчиной, приправленной маринованными огурчиками, и с хлебом из непросеянной ржаной муки. Гарниром служили картофельные клецки с подливкой из чернослива.

— Как вкусно, — сказала Лорен. — Люблю съесть что-нибудь помимо яичницы с беконом — для разнообразия.

— Я поклонник немецкой кухни, — рассмеялся Перлмуттер, похлопав себя по массивному животу. — Гораздо питательней французской; французская кухня — всего лишь искусно приготовленные отбросы.

— Нашел что-нибудь о „Сан-Марино“ и „Пайлоттауне“? — спросил Питт, уводя разговор к интересующей его теме.

— Кстати да, нашел. — Перлмуттер убрал от стола свое массивное туловище и вскоре вернулся с большим пыльным альбомом кораблей „Либерти“. Надел очки для чтения и раскрыл заложенную страницу.

— Вот. „Сан-Марино“, спущен на воду в июле 1943 года „Судостроительной корпорацией „Джорджия“. Корпус номер 2356, классификация — перевозчик грузов. До конца войны ходил в атлантических конвоях. Поврежден торпедой с U-573. Своим ходом добрался до Ливерпуля и был отремонтирован. После войны продан „Бристольской судоходной компании“ из Бристоля, Великобритания. Продан в 1956 году „Судоходной компании „Манкс“ из Нью-Йорка, панамский регистр. Исчез вместе со всем экипажем в северной части Тихого океана в 1966 году.

— Тут ему и конец.

— Может, да, а может, нет, — сказал Перлмуттер. — Есть постскриптум. Я нашел этот отчет в другом источнике. Примерно через три года после исчезновения „Сан-Марино“ мистер Родни Дьюхерст, морской страховщик, представитель компании Ллойда в Сингапуре, заметил в гавани судно, показавшееся ему знакомым. На судне были гики необычной конструкции; такие он раньше видел только на судах серии „Либерти“. Он сумел подняться на борт и после короткого осмотра учуял мошенничество. К несчастью, был выходной; ему потребовалось несколько часов, чтобы известить администрацию порта и уговорить ее арестовать судно в порту и подвергнуть дальнейшему осмотру. Но к тому времени как он вернулся в порт, судно давно уже ушло в море. Проверка записей показала, что судно корейского регистра, называется „Бель Часс“ и принадлежит торговой компании „Сосан“ из Инчона. Дьюхерст по телеграфу известил портовую полицию Сиэтла, но „Бель Часс“ туда не пришел.

— А почему Дьюхерст заподозрил, что с судном дело нечисто? — спросил Питт.

— Подписывая страховку на „Сан-Марино“, он предварительно осмотрел судно и был совершенно уверен, что „Сан-Марино“ и „Бель Часс“ — один и тот же корабль.

— Но ведь „Бель Часс“ пришел в другой порт? — спросила Лорен.

Перлмуттер отрицательно покачал головой.

— Больше никаких записей о нем нет, только сообщается, что два года спустя его сдали на лом в Пусане. — Он помолчал и посмотрел на сидящих за столом. — Вам это чем-нибудь поможет?

Питт отпил еще глоток шнапса.

— В том-то и дело. Не знаю.

Он быстро описал обнаружение „Пайлоттауна“, опустив всякие упоминания о нейротоксическом газе. Рассказал о том, как обнаружил серийный номер судового котла и о своей проверке в Чарльстоне.

— Значит, старый „Пайлоттаун“ наконец найден, — печально вздохнул Перлмуттер. — Он больше не бродит по морям.

— Но это порождает новый клубок вопросов, — сказал Питт. — Почему на нем стоял котел, который по документам изготовителя установлен на „Сан-Марино“? Как-то это не увязывается. Оба корабля были, вероятно, построены в соседних эллингах и одновременно спущены на воду. Наверно, инспектор на верфи просто ошибся. Записал котел не на тот корабль.

— Не хочу развеивать твое мрачное настроение, — сказал Перлмуттер, — но ты, возможно, ошибаешься.

— Разве между этими двумя судами нет связи?

Перлмуттер по-учительски взглянул на Питта поверх очков.

— Есть, но не та, что ты думаешь. — Он снова раскрыл книгу и начал читать вслух. — Судно серии „Либерти“ „Барт Пулвер“, позже называвшееся „Ростена“ и „Пайлоттаун“, было спущено на воду в октябре 1942 года „Айрон энд стил компани „Астория“, Портленд, Орегон…

— Корабль был построен на западном побережье? — удивленно прервал его Питт.

— Примерно в двух с половиной тысячах миль от Саванны, если напрямик, — ответил Перлмуттер, — и на девять месяцев раньше, чем „Сан-Марино“. — Он повернулся к Лорен. — Не угодно ли кофе, голубушка?

Лорен встала.

— Беседуйте, беседуйте. Я сама сварю.

— У меня эспрессо.

— Я умею пользоваться кофемашиной.

Перлмуттер посмотрел на Питта и добродушно подмигнул.

— Высший класс.

Питт кивнул и продолжил:

— Изготовитель котла в Чарльстоне не будет отправлять котел через всю страну в Орегон, когда верфи Саванны всего в девяноста милях. Это нелогично.

— Совсем нелогично, — согласился Перлмуттер.

— Что еще у тебя есть о „Пайлоттауне“?

Перлмуттер принялся читать:

— Корпус номер 739, классификация та же — перевозка грузов. После войны продан компании „Фосфаты лимитед „Кассандра“ из Афин. Греческий регистр. В июне 1954 года с грузом фосфатов ходил на Ямайку. Вторично отправился в плавание четыре месяца спустя. В 1962 году продан торговой компании „Сосан“…

— Инчон, Корея, — закончил за него Питт. — Наша первая связь.

Вернулась Лорен с подносом, уставленным маленькими чашками, и всех оделила кофе.

— Вот это обслуживание, — галантно сказал Перлмуттер. — Мне никогда еще не подавал кофе конгрессмен.

— Надеюсь, я сварила не слишком крепкий, — сказала Лорен, пробуя свое варево и морщась.

— Немного осадка на дне проясняет вялый ум, — философски заверил Перлмуттер.

— Вернемся к „Пайлоттауну“, — сказал Питт. — Что с ним происходило после 1962 года?

— Никаких записей до 1979 года. В этом году судно со всем экипажем затонуло в бурю в северной части Тихого океана. После этого оно стало своего рода достопримечательностью, когда несколько раз появилось у побережья Аляски.

— Значит, он пропал в той же части океана, что и „Сан-Марино“, — задумчиво сказал Питт. — Еще одна возможная связь.

— Ты хватаешься за соломинку, — сказала Лорен. — Не понимаю, к чему это может тебя привести.

— Я согласен с ней, — кивнул Перлмуттер. — Никакой связи нет.

— А я думаю, есть, — уверенно ответил Питт. — То, что вначале казалось обычным страховым мошенничеством, постепенно вырастает в нечто гораздо большее.

— А каков твой интерес? — спросил Перлмуттер, глядя Питту в глаза.

Питт смотрел куда-то в пространство.

— Не могу ответить.

— Закрытое правительственное расследование?

— Нет, я действую самостоятельно, но это связано с чрезвычайно секретным проектом.

Перлмуттер добродушно капитулировал.

— Ладно, старый друг, больше никаких назойливых вопросов. — Он взял еще клецок. — Если ты подозреваешь, что судно, погребенное под вулканом, это „Сан-Марино“, а не „Пайлоттаун“, куда ты двинешься отсюда?

— В Инчон, в Корею. Ключом может стать торговая компания „Сосан“.

— Не трать зря время. Торговая компания — это, конечно, фальшивка, название на регистровом сертификате. Как в случае с большинством судоходных компаний, все следы обрываются в каком-нибудь тайном почтовом ящике. На твоем месте я бы отказался от этого дела как от заранее проигранного.

— Из тебя никогда не вышел бы футбольный тренер, — со смехом сказал Питт. — Твоя вдохновенная речь в раздевалке заставила бы команду сдаться.

— Еще стакан шнапса, пожалуйста, — ворчливо сказал Перлмуттер и подставил стакан Питту. Тот налил. — Я скажу тебе, что сделаю. Два моих корреспондента, увлекающиеся исследованиями кораблей, — корейцы. Попрошу их ради тебя проверить торговую компанию „Сосан“.

— И заодно верфь в Пусане: не сохранились ли данные о списании на лом „Бель Часс“.

— Хорошо, включу и это.

— Спасибо за помощь.

— Никаких гарантий.

— Я их и не жду.

— Каков наш следующий ход?

— Разослать пресс-релизы.

Лорен удивленно посмотрела на него.

— Что разослать?

— Пресс-релизы, — небрежно ответил Питт. — Сообщим, что нашли оба судна: „Сан-Марино“ и „Пайлоттаун“, — и расскажем о намерении НПМА исследовать останки.

— И когда ты придумал эту глупость? — спросила Лорен.

— Примерно десять секунд назад.

Перлмуттер бросил на Питта взгляд, каким психиатр смотрит на пациента, объявляя, что случай безнадежный.

— Зачем, не понимаю.

— На свете нет нелюбопытных, — воскликнул Питт с блеском в зеленых глазах. — Кто-нибудь выйдет из-за завесы, скрывающей компанию, и поинтересуется, в чем дело. И тогда я возьму его за задницу.