Хайрем Йегер плыл в потаенных синих глубинах моря, вода неясным пятном проносилась мимо, будто он в реактивном самолете летел сквозь потемневшие облака. Он проносился над краями бездонных на вид расщелин, стремительно миновал целые поля обширных горных гряд, что вздымались от черных впадин до просвеченной солнцем поверхности воды. Морской пейзаж наводил ужас и зачаровывал одновременно. Ощущение было такое же, как при полете в космосе.

День был воскресный, и Хайрем работал на десятом этаже опустевшего здания НУМА. Девять часов не отрываясь смотрел он на экран монитора, и вот теперь, откинувшись, дал отдых усталым глазам. Все. Завершающие штрихи внесены в сложную программу, которую он создал, применяя алгоритмы образного синтеза, чтобы получить трехмерное изображение распространения звуковых волн в море. Сведенная воедино компьютером драма путешествия звука высокой частоты в водной среде заставила Йегера и всех его сотрудников целую неделю корпеть над вычислениями. Используя технику специального назначения и обширную базу данных переменных скорости звука по всему Тихому океану, они создали и отладили зримую модель, прослеживающую потоки звука до зон схождения, которым предстояло появиться где бы то ни было в Тихом океане.

Подводные виды мелькали в исключительно быстрой последовательности, создавая иллюзию движения на и возле настоящих трехмерных контурных картах перемещения со звуковой скоростью, которые вобрали в себя океанографические сведения, полученные за три десятка лет научных исследований. То был лучший образчик графических возможностей компьютера.

Хайрем внимательно следил за вереницей огоньков, начинавшихся с желтого, проходивших целый спектр оранжевого и завершавшихся густо-красным. Попеременно мигая, огоньки сообщали ему, насколько близко он подошел к точке, где звуковые потоки сойдутся. Отдельный цифровой индикатор высвечивал широту и долготу места. И уж совсем чудом, недоступным воображению Хайрема, было действующее изображение зоны схождения. С помощью программы он мог даже как бы взглянуть на нее с точки над поверхностью воды и показать все суда, шедшие установленными курсами, которым компьютер предрекал вхождение в опасный район и в убийственное время.

Замигал крайний справа от Йегера огонек — красный. Инженер отстучал на клавишах программу, приказывая компьютеру вывести изображение из-под воды и показать надводный вид точки схождения. Он ожидал увидеть пустое до горизонта пространство воды, однако на экране появилось нечто совершенно иное. Весь экран заполнило изображение горной местности, покрытой зеленой растительностью. Хайрем повторил последовательность команд, начиная с указания четырех точек в океане, обозначавших островные шахты «Дорсетт консолидейтед». Десять, двадцать раз он повторял сценарий, следуя за звуковыми потоками к конечному месту их встречи.

Наконец, твердо уверившись, что ошибки нет, Йегер устало откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Боже мой, — пробормотал он. — Боже мой!

Адмиралу Сэндекеру приходилось заставлять себя не работать по воскресеньям. Гипертрудоголик, он каждое утро пробегал по десять километров, а после обеда устраивал легкую разминку, избавляясь от избытка энергии. Уделяя сну четыре часа, он проводил долгие, забитые делами до отказа дни, от которых большинство людей сгорело бы очень рано. Давно разведенный, имевший дочь, которая с мужем и тремя детьми жила на другом конце света, в Гонконге, он вовсе не был одиноким. Пожилые одинокие женщины Вашингтона считали его самой завидной добычей, а потому адмирала заваливали приглашениями на обеды и вечеринки для сливок общества. Как ни радовало Сэндекера общение с дамами, любовью его и страстью было НУМА. Морское управление заменило семью. Оно было порождено им и развито в гигантское учреждение, вызывавшее зависть и уважение во всем мире.

По воскресеньям адмирал курсировал вдоль берегов реки Потомак на старом двустороннем вельботе, который купил, переплатив, у Военно-морского флота и перестроил. У небольшой, восьмиметровой, посудины была своя история. Сэндекер по документам восстановил ее биографию начиная с 1936 года, когда судно было построено на верфи в Портсмуте, штат Нью-Гэмпшир, а затем переправлено в Ньюпорт-Ньюс, штат Виргиния, и погружено на борт только что спущенного на воду авианосца «Интерпрайз». Все годы войны вельбот служил Быку Хэлси личной посыльной шлюпкой. В 1958 году, когда «Интерпрайз» списали и пустили на металлолом, стареющий вельбот оставили догнивать в затоне для старья на задворках нью-йоркского дока. Там его и отыскал Сэндекер, чтобы любовно восстановить во всей красе. Теперь судно смотрелось так, будто только что покинуло портсмутскую верфь.

В это воскресенье адмирал, вслушиваясь в мягкое тарахтенье древнего четырехцилиндрового дизельного движка, перебирал в памяти события минувшей недели и планировал свои действия на неделю предстоящую. Больше всего его тревожили акустическая чума, алчность Артура Дорсетта, которая опустошала Тихий океан, и негаданное исчезновение Питта и Джордино. Сэндекера злило, что эти проблемы не удавалось разрешить.

Члены конгресса, к которым он обратился, отвергли его призыв пойти на самые решительные меры, чтобы остановить Артура Дорсетта. В скудоумии своем они посчитали, что нет достаточных свидетельств его причастности к случаям массовой гибели: ход рассуждений, который, безусловно, был щедро оплачен лоббистами «Дорсетт консолидейтед». «Деловой паритет, — подумал расстроенный Сэндекер. — Бюрократы никогда не начинают действовать, пока не становится слишком поздно». Оставался единственный выход: уговорить президента принять экстренные меры. Однако без поддержки двух (а лучше больше) видных членов конгресса это были пустые хлопоты.

Легкий снежок падал на реку и мгновенно таял. Вельбот Сэндекера в одиночестве скользил по реке. Дневные небеса льдисто голубели, дул свежий ветер. Сэндекер поднял воротник весьма поношенного бушлата, натянул черную вязаную шапочку на самые уши и направил вельбот к причалу на мэрилендском берегу. Подходя к стоянке, он увидел, как из четырехприводного джипа вылез человек и зашагал по причалу. Даже с расстояния в пятьсот метров адмирал по странной торопливой походке узнал Руди Ганна.

Развернув вельбот поперек течения, Сэндекер убрал обороты дизеля до едва отличимых от холостых. Приблизившись к причалу, он заметил, как печально выражение лица Ганна. Почувствовав холодок ужасного предчувствия, адмирал перебросил через левый борт резиновые кранцы, оберегавшие корпус от ударов о причал. Потом он бросил конец Ганну, который подтащил судно к стенке и пришвартовал нос и корму к кнехтам, болтами закрепленным на посеревшем дереве.

Адмирал достал из кладовки чехол на лодку, и Ганн помог ему укрыть вельбот. Сэндекер сошел на причал. Ганн, не отрывая взгляда от вельбота, произнес:

— Если когда-нибудь захотите продать судно, я буду первым в очереди с чековой книжкой наготове.

Сэндекер взглянул на него и понял, что у Ганна тяжко на душе.

— Ты же не затем сюда приехал, чтобы катером полюбоваться.

Ганн подошел к самому краю причала и уставился на мутную реку.

— Сообщение о Дирке и Але…

— Что там?

— Через десять часов после того, как яхта Дорсетта исчезла с наших спутниковых камер…

— Разведывательные спутники упустили их? — сердито перебил Сэндекер.

— Системы нашей военной разведки вовсе не обязаны рассматривать Южное полушарие как очаг враждебной деятельности, — едко заметил Ганн. — При наших нынешних бюджетах на орбитах нет спутников, способных фотографировать Землю в мельчайших подробностях.

— Мне следовало бы учесть это, — раздосадованно буркнул Сэндекер. — Продолжай.

— Агентство национальной безопасности перехватило телефонный разговор по спутниковой связи. Артур Дорсетт с борта своей яхты беседовал со смотрителем шахт на острове Гладиатор, неким Джоном Фергюсоном. В разговоре сообщалось, что Дирк, Ал и Мэйв Флетчер пущены по морю в маленькой беспомощной лодчонке гораздо южнее пятидесятой параллели, где Индийский океан сливается с Тасмановым морем. Точное местонахождение не указывалось. Далее Дорсетт уведомил, что возвращается на остров.

— Он вверг собственную дочь в ситуацию, грозящую ее жизни? — воскликнул Сэндекер, не веря собственным ушам. — Немыслимо! Ты уверен, что сообщение понято правильно?

— Никакой ошибки нет.

— Вот бесчувственный убийца! — возмутился адмирал. — Это означает, что их бросили у кромки «ревущих сороковых». В тех широтах большую часть года дуют шквальные ветры.

— Дело обстоит еще хуже, — угрюмо заметил Ганн. — Дорсетт бросил их беспомощно дрейфовать прямо на пути тайфуна.

— Давно?

— На плаву они находятся… если находятся… уже больше сорока восьми часов.

Сэндекер покачал головой:

— Если они еще целы, то отыскать их будет невероятно трудно.

— Скорее даже невозможно, если принять во внимание тот факт, что ни у нашего военного флота, ни у австралийского нет кораблей или самолетов для ведения поисков.

— Ты веришь этому?

Ганн отрицательно повел головой:

— Ни на минуту.

— Каковы их шансы быть замеченными каким-нибудь проходящим судном?

— Они крайне далеко от любых судоходных путей. Если не считать редких транспортов с припасами для антарктической научно-исследовательской станции, то единственные, кто заглядывает в эти воды, — это китобои. По сути, море между Австралией и Антарктикой — гигантский пустырь. Вероятность того, что их там подберут, ничтожна.

Интуиция подсказывала адмиралу, что Руди Ганн духовно истомлен и готов сдаться. Играй они в одной футбольной команде, где тренером был бы Сэндекер, Питт ведущим защитником, а Джордино задиристым блокирующим полузащитником, Ганн оказался бы в высокой будке аналитика. Его необходимость чувствовалась во всем, он пребывал в постоянном воодушевлении — вот почему Сэндекер поразился, увидев его таким подавленным.

— Как я понимаю, ты не веришь, что они выживут.

— Это нереально на неуправляемом плотике, в окружении воющих ветров и вздымающихся волн, без еды и питьевой воды. Дирк с Алом не единожды уже выходили живыми из разных передряг, только боюсь, на сей раз войну им объявили силы природы.

— Я знаю Дирка, — произнес Сэндекер тоном, не допускающим возражений. — Он наплюет в глаза шторму и останется в живых, даже если ему придется веслом толкать этот плотик до самого Сан-Франциско. — Адмирал сунул руки глубоко в карманы старого бушлата. — Подними по тревоге все исследовательские корабли НУМА в радиусе пяти тысяч километров и направь их в этот район.

— Извините, адмирал, в данном случае помощь слишком малочисленна и бесполезна.

— Я на этом не остановлюсь. — Взгляд Сэндекера вспыхнул решимостью. — Я потребую организовать массированный поиск, а не то, Богом клянусь, я такое устрою ВМФ и ВВС, что они пожалеют о том, что когда-то были созданы.

Сэндекер ужинал с Ганном в своем любимом ресторане, тихом заведеньице на окраине Вашингтона. Когда в кармане запищал мобильник, Сэндекер не спеша запил вином проглоченный кусочек филе-миньона и ответил на вызов.

— Говорит Хайрем Йегер, адмирал. Извините за беспокойство.

— Не нужно извинений, Хайрем. Я и без того знаю, что ты не связался бы со мной в воскресенье, если бы не что-то срочное.

— Вам удобно сейчас приехать в центр данных?

— Слишком важно, чтобы изъясняться по телефону?

— Да, сэр. Новость не для посторонних ушей.

— Через полчаса мы с Руди Ганном будем у тебя. — Сэндекер сунул мобильный телефон в карман и вернулся к еде.

— Что-то стряслось? — спросил Ганн.

— Если я верно понял, Хайрем получил новые данные по звуковой чуме. Хочет доложить мне с глазу на глаз.

— Надеюсь, что новости хорошие.

— Судя по его тону, вряд ли, — трезво оценил Сэндекер. — Подозреваю, он обнаружил такое, что никто из нас и знать не хочет.

Йегер, развалясь в кресле и вытянув ноги, пристально вглядывался в изображение на огромных размеров видеомониторе компьютерного терминала. Вошедших Хайрем приветствовал сидя.

— Что у тебя тут есть для нас? — спросил адмирал, не тратя лишних слов.

Выпрямившись, Йегер показал на экран монитора:

— Я разработал метод определения мест схождения акустической энергии, испускаемой горными предприятиями Дорсетта.

— Отличная работа, Хайрем. — Ганн сел в кресло и воззрился на экран. — Ты уже определил, где произойдет следующее схождение?

Йегер кивнул:

— Определил, только сначала позвольте пояснить, что к чему. — Он ввел в компьютер несколько команд и откинулся на спинку кресла. — Скорость звука в морской воде различна и зависит от температуры моря и гидростатического давления на разных глубинах. Чем глубже и чем сильнее давит столб воды сверху, тем быстрее распространяется звук. Есть еще сотня переменных, о которых я умолчу, — они связаны с атмосферными условиями, временами года и так далее. Я лучше сразу перейду к выводам.

На экране возникло изображение карты Тихого океана с четырьмя зелеными линиями, исходившими из мест расположения шахт Дорсетта и пересекающимися у острова Сеймур.

— Я пошел от места, где акустическая чума дала о себе знать, к ее источнику. И выбрал тот орешек, что покрепче, — остров Сеймур, поскольку фактически удар пришелся на район вокруг оконечности Антарктического полуострова в море Уэдделла, являющегося частью Южной Атлантики, где, как выяснилось, звуковые потоки в глубине океана отражались гористой геологией морского дна. Тут нам, так сказать, повезло: условия не укладывались в нормальную модель. Выработав методику, я рассчитал местонахождение в более простом случае, я имею в виду гибель экипажа «Ментауэя».

— Это было неподалеку от острова Хауленд, почти в самом центре Тихого океана, — заметил Сэндекер.

— Куда легче вычислить, чем сеймурское схождение, — сказал Йегер, выстукивая на клавиатуре данные.

На экране появились синие линии, исходящие из Кангита, Гладиатора, острова Пасхи и Командорских островов и сходящиеся возле острова Хауленд. Йегер добавил четыре красные линии и пояснил:

— Пересечение в зоне схождения, где пропала русская рыболовецкая флотилия, к северо-востоку от Гавайев.

— Так где же ты обнаружил следующую зону схождения? — спросил Ганн.

— Если в предстоящие три дня условия не изменятся, то зона смерти окажется тут.

Линии, на этот раз желтые, прочертили карту и пересеклись в точке, отстоящей на девятьсот километров к югу от острова Пасхи.

— Опасность, что в этой части океана чума поразит проходящее судно, не очень велика, — рассудил Сэндекер. — Но для пущей осторожности я предложу всем судам обходить этот район стороной.

Ганн придвинулся поближе к экрану.

— Какова величина погрешности?

— Плюс-минус двенадцать километров, — ответил Йегер.

— А площадь опасного района?

— По нашему мнению, речь идет о круге с диаметром от сорока до девяноста километров, в зависимости от энергии звуковых потоков, уже прошедших большие расстояния.

— Численность морских животных, попавших в такой большой район, должно быть, огромна.

— За какое время до начала события ты можешь предупредить о нем? — осведомился Сэндекер.

— Дней за тридцать. Океанские атмосферные условия слишком переменчивы, чтобы давать более длительные прогнозы.

— Ты рассчитал другие места схождения помимо ближайшего?

— Да, оно произойдет через семнадцать дней. — Йегер бросил взгляд на прислоненный к компьютеру большой календарь с фотографией миленькой девчушки в облегающей юбчонке.

— Так скоро?!

Йегер, лицо которого застыло, будто скованное полярным холодом, взглянул на адмирала:

— Худшее я оставил под конец. — Пальцы Йегера забегали по клавишам. — Господа, я даю вам двадцать второе февраля и катастрофу потрясающих размеров.

К тому, что возникло на экране, они готовы не были. Перед глазами Сэндекера и Ганна развернулась картина немыслимого бедствия. В лихорадочном возбуждении все трое прилипли глазами к четырем фиолетовым линиям, которые перекрестились на экране.

— Ошибки быть не может? — спросил Ганн.

— Я больше тридцати раз проводил вычисления, — устало выговорил Йегер. — Старался отыскать недочет, просчет, какую-нибудь переменную, которая доказала бы, что я ошибаюсь. Только что бы я ни вытворял, с какого конца ни заходил, результат всегда получался тот же самый.

— Боже, нет, — прошептал Сэндекер. — Только не там…

— Если непредвиденные природные потрясения не изменят море и атмосферу, — тихо произнес Йегер, — зона схождения образуется примерно в пятнадцати километрах от города Гонолулу.