21
Нести Стоукса на спине было нельзя — это могло вызвать у него внутреннее кровотечение. Питт разыскал две лесины, обвязал их лямками для крепления грузов, обнаруженными среди обломков самолета, укрепил на лесинах брезент, найденный там же, и соорудил хомут. Привязав Стоукса к волокуше, Питт, как конь, потащил его через лес. Час сменялся часом, наступила ночь, а он упрямо пробирался на север, сверяясь по компасу, который вынул из приборной доски гидроплана. Он научился использовать части разбитого самолета, когда несколько лет назад потерпел крушение в Сахаре.
Примерно через каждые десять минут Питт спрашивал у Стоукса:
— Ты от меня не ушел?
— Пока нет, — отвечал слабый голос.
Завидев воду, Питт остановился.
— Передо мной какой-то поток, бегущий на запад.
— Это Волчий ручей. Перебирайся на ту сторону и держи путь на северо-запад.
— Далеко до деревни Бродмура?
— Два, может, три километра, — прохрипел Стоукс.
— Не молчи, говори со мной, слышишь?
— Ты настырный, как моя жена.
— А ты женат?
— Десять лет. Мощная женщина одарила меня пятью детьми.
Питт поправил хомут, врезавшийся ему в грудь, и перетащил Стоукса через ручей. Пройдя с километр по мелколесью, он набрел на звериную тропу. Едва заметная дорожка облегчила труды вдоволь намаявшегося Питта.
Дважды ему казалось, что тропинка пропала, но, продолжая двигаться взятым курсом, он снова выходил на нее. Хотя подмораживало, Питт истекал потом. Он не позволял себе передышки. Стоукс должен был выжить, чтобы встретиться с женой и пятью ребятишками, а потому нужно идти, идти, идти да еще разговаривать с беднягой.
Стоукс прошептал что-то. Питт, приостановившись, повернул голову:
— Хочешь, чтоб я остановился?
— Запах… Чувствуешь?
— Запах чего?
— Дыма.
Питт глубоко вдохнул и уловил горьковатый аромат. Надежда подбодрила его, и он энергичнее зашагал дальше. Вскоре до его слуха донесся визг бензопилы. Запах горящего дерева усилился.
Солнце встало, но серые тучи помешали ему разгуляться. Заморосило. Питт выбрался на опушку леса. Взору предстало селеньице из бревенчатых домиков, покрытых гофрированным железом. Из кирпичных труб струились дымки. Поднатужившись из последних сил, Питт приволок Стоукса в деревню. Женщина, развешивавшая белье на веревке, заметила Питта и, указывая на него, с криком обратилась к сельчанам. Толпа из десятка человек бросилась к Питту. Он, вконец вымотанный, упал на колени. Мужчина с длинными прямыми черными волосами и округлым лицом склонился над ним и обхватил за плечи.
— Теперь с вами все хорошо, — заботливо произнес он и подал знак трем товарищам: — Несите его в дом племени.
Питт взглянул на мужчину:
— Вы, случайно, не Мейсон Бродмур?
Угольно-черные глаза посмотрели на него с любопытством.
— Ну да, я и есть.
— Дружище, — сказал Питт, заваливаясь ноющим телом на мягкую землю, — до чего же я рад вас видеть.
Питта разбудил детский смешок. При всей усталости главный специалист по экстремальным ситуациям проспал лишь четыре часа. Открыв глаза, он посмотрел на девочку, широко улыбаясь. Та бросилась из комнаты и стала громко звать мать.
Он лежал на медвежьих шкурах в уютной комнате с печуркой, излучавшей волшебное тепло. Потягиваясь, он вспомнил, как Бродмур посреди глухой индейской деревеньки названивал по его спутниковому телефону, вызывая вертолет «скорой помощи» для отправки Стоукса в больницу на материк.
Потом Питт взял телефон и связался с полицейским отделением, где служил Стоукс. Стоило ему произнести имя раненого «конника», как его тут же соединили с инспектором Пендлтоном, и тот подробно расспросил Питта о событиях минувшего утра. Питт завершил беседу, объяснив Пендлтону, как добраться до места крушения гидроплана, и предложил направить туда несколько человек, чтобы извлечь фотокамеры из поплавков.
«Если уцелели при ударе», — добавил он.
«Скорая помощь» прилетела еще до того, как Питт доел рыбную похлебку, которую навязала ему жена Бродмура. Два санитара с врачом осмотрели Стоукса и заверили Питта, что у «конника» есть все шансы выздороветь. Только после того как самолет-амфибия поднялся в воздух, Питт воспользовался семейным ложем Бродмуров и уснул мертвым сном.
Жена Бродмура появилась из гостиной, игравшей одновременно роль кухни. Женщина, исполненная достоинства, полноватая, но подвижная, Ирма Бродмур окинула Питта кофейным взглядом и произнесла с улыбкой:
— Как себя чувствуете, мистер Питт? А я думала, вы не раньше чем завтра проснетесь.
Питт, убедившись, что на нем присутствуют брюки и рубашка, откинул одеяло и спустил босые ноги на пол.
— Извините, что выжил вас с мужем с постели.
Ирма закатилась звонким мелодичным смехом:
— Сейчас только-только за полдень перевалило. Мы так рано не ложимся в кровать.
— У меня нет слов выразить, как я признателен вам за гостеприимство.
— Вы, должно быть, проголодались. Миски рыбной похлебки мало для такого большого мужчины, как вы. Чего бы хотели отведать?
— Банки бобов более чем достаточно.
— Поедание консервированных бобов, сидя в тайге у костра, — это не для нас. Я приготовлю вам стейк из лосося. Надеюсь, лососина вам по нраву.
— И даже очень.
— Пока ждете, можете поговорить с Мейсоном. Он на дворе.
Питт натянул носки и сапоги, прошелся пальцами по волосам и обратил свое лицо к миру. Бродмура он нашел под открытым навесом. Индеец трудился над пятиметровым голым стволом красного кедра, лежавшим на четырех крепких козлах. Резчик орудовал деревянной колотушкой в виде колокола и полукруглым долотом, так называемым канавочником. Работа зашла не настолько далеко, чтобы Питт мог представить себе законченное произведение. Морды животных были едва-едва обозначены.
— Хорошо отдохнули? — приветствовал Бродмур Питта.
— Никогда не думал, что медвежьи шкуры такие мягкие.
Индеец улыбнулся:
— Только не проговоритесь никому, а то через год ни одного мишки в округе не останется.
— Эд Поузи сказал, что вы тотемные столбы вырезаете. Мне прежде не доводилось видеть, как это делается.
— Бродмуры — резчики в нескольких поколениях. Тотемные столбы появились потому, что у северозападных индейцев не было письменности. Семейные предания и легенды сохранялись в виде символов на стволах красного кедра.
— Столбы имеют еще и религиозный смысл?
— В какой-то степени. Им никогда не поклонялись, как образу Божьему на иконах, но почитали как духов-хранителей.
— А что за символы будут на этом столбе?
— На прошлой неделе умер мой дядя. Я хочу вырезать его личный герб — орла с медведем — и сделать, согласно традиции хайда, портрет усопшего. Во время поминок столб поставят в доме вдовы, в углу.
— Вы уважаемый мастер и, должно быть, завалены заказами на много месяцев вперед?
Бродмур скромно пожал плечами:
— Почти на два года.
— Вам известно, зачем я здесь?
Вместо ответа резчик отложил инструменты и знаком попросил Питта следовать за ним. Они вышли на берег бухты и остановились возле лодочного сарая. Бродмур открыл двери:
— Прошу.
В сарае Питт увидел подковообразный причал и пару небольших катеров, похожих на помесь скутера с мотоциклом.
— Увлекаетесь реактивными лыжами? — поинтересовался Питт.
Бродмур улыбнулся:
— Я считал, что теперь это называется водометом.
Высококлассные двухместные «Дуо-300» были ярко расписаны принятыми у хайда символическими изображениями животных.
— Вид у них такой, будто они летать способны.
— Они и летают. Я добавил двигателям по пятнадцать лошадиных сил, отчего скорость выросла до девяноста километров в час. Так, о Поузи. Он говорил, что вы намерены поплавать вокруг острова Кангит и сделать кое-какие замеры. Мне подумалось, что «водомет» мог бы сослужить вам хорошую службу в этой затее.
— Средство идеальное. К сожалению, мои гидрофоны сильно пострадали, когда мы со Стоуксом разбились. Теперь у меня один путь: самому пробраться на шахту.
— Что вы рассчитываете выяснить?
— Способ добычи алмазов.
Бродмур подобрал у кромки воды камешек и швырнул его далеко-далеко в зеленоватую воду.
— У компании есть небольшая эскадра сторожевых катеров, — сказал он после продолжительного молчания. — Моряки вооружены и известны тем, что нападают на рыбаков, осмелившихся подойти слишком близко к острову.
— Похоже, канадские государственные служащие не рассказали мне всего, о чем я должен бы знать, — сказал Питт и мысленно обругал Поузи.
— Как я полагаю, они считали, что раз вы действуете с их позволения, то охрана шахты вам вреда не причинит.
— Стоукс что-то говорил о поджоге карбаса вашего брата. Это сделали люди с Кангита?
Индеец обернулся:
— А он говорил вам, что они и дядю моего убили?
Питт медленно повел головой из стороны в сторону:
— Нет. Я вам сочувствую.
— Тело плавало в море за восемь километров от берега. Дядя привязал себя к двум пустым канистрам. Вода была холодная, и он умер от переохлаждения.
— Вы уверены, что это люди из охраны Дорсетта убили его?
— Уверен! — вспыхнул Бродмур, и взгляд его наполнился гневом.
— А как же закон?
Индеец покачал головой:
— Инспектор Стоукс был лишь символом полицейского расследования. После того как геологи нашли алмазы на Кангите, Артур Дорсетт всю свою власть, все свое богатство пустил на то, чтобы заполучить этот остров. И плевать он хотел, что индейцы хайда считают Кангит священной землей предков. Теперь всякий из моего народа, кто ступит на остров без разрешения охраны или примется ловить рыбу в четырехкилометровой зоне отчуждения, обвиняется в нарушении закона. Чуть что, появляются те самые «конники», которым правительство платит за то, чтобы они нас защищали.
— Теперь я понимаю, отчего начальник шахты действует так нагло.
— Мерчант. Его прозвали Живчик Джон, — выговорил Бродмур с выражением незамутненной ненависти на округлом лице. — Вам повезло, что удрали. Не то вы бы попросту исчезли. Многие пытались поискать алмазы на Кангите или вокруг него и пропали без вести.
— Вам выплатили компенсацию за остров?
— Мы годами ведем переговоры, стараясь хоть что-то выиграть, только адвокаты Дорсетта обманывают нас в судах.
— Неужели Дорсетт вертит канадскими властями как заблагорассудится?
— Экономика страны на соплях держится. Политики предпочитают не замечать коррупцию, если подворачивается случай и свой интерес соблюсти, и казну немного пополнить. — Индеец умолк и заглянул Питту в глаза, словно хотел прочесть в них что-то. — А в чем ваш интерес, мистер Питт? Хотите закрыть шахту?
Питт кивнул:
— Хочу. Я подозреваю, что ее агрегаты вызывают явление, повинное в массовой гибели людей и морских животных. Мне нужны доказательства.
Бродмур подумал.
— Хорошо, я проведу вас на территорию шахты.
— У вас жена и дети, — возразил Питт. — Нет никакого смысла рисковать нам обоим. Доставьте меня на остров, а там я что-нибудь придумаю.
— Не получится. Их система охраны — настоящее произведение искусства. Белка втайне не прошмыгнет — вон тушками вся насыпь покрыта. Горные разработки Дорсетта испохабили прекрасный уголок природы. И потом, там овчарки, натасканные в полиции, — они чуют лазутчика за сотню метров.
— Всегда можно воспользоваться туннелем.
— Одному вам ни за что через него не пройти.
— Все лучше, чем вашей жене стать очередной вдовой.
— Не станет, — терпеливо произнес Бродмур. — Наше племя снабжает шахтеров свежей рыбой. Раз в неделю я с соседями отправляюсь на Кангит сдавать улов. На причале мы грузим рыбу на тележки и везем ее через туннель к конторе главного повара. Тот кормит нас завтраком, расплачивается наличными и выпроваживает. У вас черные волосы. В робе рыбака вы вполне можете сойти за индейца, особенно если будете держать голову пониже. Охранников больше волнуют алмазы, чем рыба. Поскольку мы только доставляем и ничего не забираем, на нас мало обращают внимания.
— Разве на шахте нет работы для ваших людей?
Бродмур пожал плечами:
— Забыть про рыболовство и охоту — значит забыть о независимости. Деньги, которые мы получаем на шахте, идут на новую школу. В принципе нам деньги не нужны.
— Есть небольшое затруднение по имени Живчик Джон. Он успел запечатлеть в памяти мое лицо.
Бродмур беспечно махнул рукой:
— Не волнуйтесь. Мерчант бережет свои итальянские туфли и не ошивается по туннелям и кухням. А в такую погоду он вообще из дежурки носа не высовывает.
— Сомневаюсь, что поварята в курсе шахтной технологии, — сказал Питт. — У вас есть знакомые среди рабочих?
— На Кангите вкалывают сплошь китайцы, они не понимают по-английски. Вам следует поговорить со старым горным инженером, который страстно ненавидит «Дорсетт консолидейтед».
— Как это сделать?
— Он работает в ночную смену и обычно завтракает в то время, когда мы привозим рыбу. Я с ним беседовал несколько раз за чашкой кофе. Его возмущают условия труда на шахте. В последнюю нашу встречу он сообщил, что за минувший год под землей погибло более двадцати китайцев.
— Хорошо бы мне уединиться с ним минут на десять.
— Наверное, — согласился Бродмур. — Но учтите: гарантии, что он окажется в столовой, когда мы доставим улов, нет.
— Авось повезет, — раздумчиво молвил Питт. — Когда едем?
— Последние из рыбаков должны вернуться в деревню через несколько часов. Вечером мы обложим улов льдом и распределим по ящикам. Так что завтра на рассвете будьте готовы.
