Встретились два судна — индонезийский сухогруз и китайская джонка. Сухогруз был самого обычного вида, зато джонка представляла собой нечто из ряда вон выходящее: она имела ярко раскрашенные паруса, покрытую лаком деревянную обшивку и большие глаза по сторонам передней оконечности, призванные разглядеть путь и в тумане, и при шторме.

Великолепная джонка «Цы Си», названная по имени последней китайской вдовствующей императрицы, служила вторым домом для голливудского актера Гаррета Конверса, которого никогда не выдвигали на премию Американской академии искусств, но который привлекал зрителей к кассам кинотеатров больше, чем оскароносные звезды. Джонка была в длину двадцать четыре метра и шесть — в ширину. Построена она была из кедрового и тикового дерева. Конверс установил на импровизированной яхте самое новейшее навигационное оборудование. Денег он не пожалел. Немногие яхты отличались такой роскошью. Страстный любитель приключений в духе Эролла Флинна, Конверс совершал кругосветное путешествие.

— Вас приветствует джонка «Цы Си». Что вы за судно? — спросил он по рации.

Радист сухогруза ответил:

— Грузовой транспорт «Ментауэй» из Гонолулу.

— Куда вы направляетесь?

— В Джаяпуру, Новая Гвинея. А вы?

— На остров Рождества, а потом в Калифорнию.

— Желаю вам счастливого плавания.

— И вам того же, — ответил Конверс.

Капитан «Ментауэя», проводив взглядом «Цы Си», сказал первому помощнику:

— Никогда не думал встретить джонку так далеко в Тихом океане.

Первый помощник, по происхождению китаец, неодобрительно покивал головой:

— Мальчишкой я был матросом на джонке. Они сильно рискуют, пускаясь в плавание через места, где вызревают тайфуны. Джонка не предназначена для штормовой погоды. Осадка у нее маленькая, то и дело с боку на бок переваливается как утка. А громадный руль ломается, стоит только морю разбушеваться.

— Эти люди или очень отважны, или безумны. Зачем испытывать судьбу! — Капитан повернулся спиной к джонке. — Лично я куда уютнее чувствую себя на судне со стальным корпусом и ровным гулом двигателей под палубами.

Через восемнадцать минут после встречи сухогруза и джонки американский контейнеровоз «Рио-Гранде», шедший в австралийский порт Сидней с грузом тракторов и сельскохозяйственного оборудования, принял сигнал бедствия. Радиорубка располагалась возле просторного ходового мостика, и радисту потребовалось лишь обернуться, чтобы сообщить второму помощнику, который держал утреннюю вахту:

— Сэр, получен сигнал бедствия от индонезийского грузового транспорта «Ментауэй».

Второй помощник Джордж Гудзон снял трубку судового телефона:

— Капитан, мы приняли сигнал бедствия.

Капитан Джейсон Келси едва поднял вилку, чтобы приняться за завтрак у себя в каюте, когда позвонили с мостика.

— Понял, мистер Гудзон. Иду. Постарайтесь определить местонахождение судна.

Келси наскоро проглотил яичницу с ветчиной, залпом выпил полчашки кофе и через короткий коридор прошел на ходовой мостик прямо в радиорубку.

Радист поднял голову и с любопытством взглянул на капитана:

— Очень странный сигнал, капитан. — Он вручил Келси блокнот с радиограммами.

Келси внимательно прочел запись и воззрился на радиста:

— А вы уверены, что они именно это передали?

— Да, сэр. Слышимость была отличная.

Келси прочел радиограмму вслух:

— «Всем судам — спешите на помощь. Сухогруз „Ментауэй“ в сорока километрах к юго-западу от острова Хауленд. Спешите на помощь. Умираем». — Капитан поднял взгляд. — И больше ничего? Никаких координат?

Радист покачал головой:

— Они замолчали, и больше мне связаться с ними не удалось.

— Значит, воспользоваться нашей радиосистемой определения направления мы не сможем. — Келси повернулся ко второму помощнику: — Мистер Гудзон, проложите курс на юго-запад от острова Хауленд. Без точных координат идти толку немного. Но если мы их не увидим, то, надеюсь, радар засечет.

Капитан мог бы попросить Гудзона рассчитать курс на навигационном компьютере, но предпочитал действовать по старинке.

Гудзон принялся работать над картой за штурманским столом, оснащенным параллельными линейками на шарнирах и двумя делительными циркулями. Келси передал старшему механику команду «полный вперед». На мостике появился и первый помощник Хэнк Шерман, он, позевывая, застегивал рубашку.

— Мы отзываемся на сигнал бедствия? — спросил он у Келси.

Капитан, улыбнувшись, протянул ему блокнот с радиограммами:

— На этом судне ничего не утаишь.

Гудзон оторвал взгляд от штурманского стола:

— По моим расчетам, до «Ментауэя» идти примерно шестьдесят пять километров, если держать курс на сто тридцать два градуса.

Келси подошел к навигационной панели и ввел координаты. Большой контейнеровоз начал медленно поворачивать направо.

— Еще какие-нибудь суда отозвались? — спросил капитан у радиста.

— Мы единственные, сэр, кто попытался ответить.

Келси посмотрел на палубу:

— Мы сможем добраться до сухогруза меньше чем за два часа.

Шерман, в недоумении глядя на радиограмму, сказал:

— Если это не розыгрыш, то весьма возможно, что мы найдем на сухогрузе только трупы.

«Ментауэй» они обнаружили утром, в начале девятого. В отличие от «Снежной королевы», которая после несчастья продолжала двигаться, индонезийский сухогруз лежал в дрейфе. Из двойных труб курился дымок. На приветствия с мостика «Рио-Гранде» через громкоговоритель ответа не последовало.

— Тихо, как в склепе, — произнес первый помощник Шерман тоном, не обещающим ничего хорошего.

— Боже праведный! — пробурчал Келси. — Да вокруг него косяк дохлой рыбы.

— Что-то мне это все не очень нравится.

— Вам лучше подобрать группу высадки и обследовать судно, — приказал Келси.

— Слушаюсь, сэр. — Шерман удалился.

Второй помощник Гудзон, осматривавший горизонт в бинокль, доложил:

— Слева по борту, километрах в десяти, еще одно судно.

— Приближается? — спросил Келси.

— Нет, сэр. Судя по всему, улепетывает во все лопатки.

— Странно. С чего бы это оно оставило сухогруз в беде? Можете определить, что это за судно?

— Выглядит как модная яхта, большая, с обтекаемыми обводами. Такие, как эта, в Монако или Гонконге чалятся.

Келси подошел к порогу радиорубки и велел радисту:

— Попробуйте связаться с удаляющимся судном.

Через минуту-другую радист покачал головой:

— Даже не пискнули. Или отключились, или плюют на нас с высокой колокольни.

«Рио-Гранде» сбавил ход и заскользил к сухогрузу, неспешно переваливаясь через небольшие волны. Когда он достаточно приблизился, капитан Келси с крыла мостика увидел на палубе сухогруза две неподвижные фигуры и какой-то комок, похожий на собаку. Он через громкоговоритель прокричал приветствие, но ответа не получил.

Матросы во главе с Шерманом направились к «Ментауэю». Стукнувшись о борт сухогруза, катер потащился вдоль обшивки. Матросы удержали его багром, зацепившись за поручень, и перебросили штормтрап. Шерман и четыре матроса перебрались через борт.

Два матроса, оставшихся на катере, отвели его от борта сухогруза и принялись неподалеку ждать, когда можно будет забрать товарищей.

Шерман, убедившись, что люди, лежащие на палубе, мертвы, прошел на мостик и окинул взглядом корабль. Увиденное его ошеломило. Все моряки, от капитана до юнги-посыльного, валялись там, где их настигла смерть. Шерман на ватных ногах двинулся в радиорубку. Труп с выпученными глазами, уцепившийся обеими руками за передатчик, доконал его.

Прошло двадцать минут, прежде чем Шерману удалось оправиться от потрясения, опустить радиста «Ментауэя» на пол и вызвать по рации «Рио-Гранде».

— Капитан Келси?

— Докладывайте, Шерман. Что вы обнаружили?

— Все мертвы, сэр, все до единого, в том числе два длиннохвостых попугая, найденных у стармеха в каюте, и корабельный пес, гончая с оскаленными клыками.

— Какова причина смерти?

— Похоже на пищевое отравление. Одежда измазана рвотой.

— Опасайтесь ядовитого газа.

— Буду держать нос по ветру.

Келси помолчал, размышляя. Потом сказал:

— Верните катер. Я пришлю к вам пять матросов поставить сухогруз на ход. Ближайший крупный порт — Апиа в Западном Самоа. Там мы передадим судно властям.

— А как быть с телами моряков? Не можем же мы их оставить на палубе при такой жаре.

Келси ответил без колебаний:

— Снесите их в морозильник. Нужно сохранить тела для обследо…

Он не договорил, потому что корпус «Ментауэя» содрогнулся от глухого взрыва. В небо устремился столб огня, окутанный дымом. Крышки сорванных грузовых люков разлетелись в разные стороны. Сухогруз, приподнявшись над водой и тут же шумно плюхнувшись обратно, резко накренился на правый борт. Рулевая рубка рухнула. Внутри раздались скрежещущие звуки деформируемого металла.

На глазах у онемевшего от ужаса Келси «Ментауэй» стал переворачиваться через правый борт.

Гибель, угрожающая его команде, привела капитана в чувство.

— Убирайтесь оттуда! — заорал он в рацию.

Шерман капитана не услышал. Он лежал плашмя на палубе, оглушенный взрывом. Когда палуба сильно накренилась, он очнулся и уполз в радиорубку. Забившись в угол, он уставился на воду, текущую через открытую дверь. У него не укладывалось в голове, как это могло случиться. Он глубоко вздохнул, попробовал подняться на ноги. Но было поздно. Теплая зеленая пучина поглотила его. Та же участь постигла и сопровождавших его матросов, включая тех, что остались на катере.

Келси простоял целую минуту, не в силах шевельнуться, лицо его было искажено от горя. Наконец он отвел взгляд от круговорота обломков, схватил бинокль и посмотрел в переднее окно. Яхта белела точкой на фоне лазурного моря. «Загадочное судно оставило без внимания сигнал бедствия, — понял капитан. — Оно намеренно удирает с места катастрофы».

— Кто бы ты ни был, будь ты проклят! — в ярости произнес Келси. — Чтоб тебе в аду гореть!

Рамини Тантоа спустя тридцать один день на атолле Пальмира, как обычно, отправился спозаранку поплавать в восточной лагуне. Но, не сделав и пару шагов по белому песку за порогом своей холостяцкой хижины, он с удивлением увидел большую китайскую джонку, забравшуюся далеко на берег. Левый борт вздымался высоко, о правый мягко толкались нежные волны. Паруса были подняты и развевались под утренним бризом, как и полосатый со звездами флаг. Лак на тиковых поверхностях сверкал на солнце.

Тантоа крикнул, но никто в ответ на его зов не появился на палубе. Туземец пошел на разведку. Когда он огибал наполовину погрузившийся в песок корпус, ему показалось, что нарисованные на носу глаза следят за ним.

Собравшись с духом, Тантоа забрался на громадный руль, а с него, через кормовое ограждение, — на квартердек яхты. От носа до кормы главная палуба была пуста. Все выглядело в совершенном порядке: концы аккуратно свернуты, такелаж в целости и сохранности.

Тантоа спустился во внутреннее помещение джонки. Он очень боялся обнаружить мертвые тела, но любопытство было сильнее. В каюте он не нашел следов смерти. Впрочем, как и признаков жизни. Первое обстоятельство его порадовало, второе озадачило.

«Никакой лодке не доплыть сюда из Китая без команды», — сказал себе Тантоа. Воображение у него разыгралось. Ему стали чудиться призраки. «Да, — решил он, — джонкой правила призрачная команда». Напуганный, он взлетел по трапу на палубу и перепрыгнул через борт на теплый песок. «Надо сообщить о брошенной лодке консулу», — догнала его мысль. Отбежав на безопасное расстояние, он оглянулся, проверяя, не преследует ли его что-нибудь невыразимо ужасное.

На песке темнели только отпечатки его ступней. Однако всевидящие очи джонки злобно пялились на Тантоа. Туземец стрелой метнулся к хижине.