50
Перед рассветом в порту Римуски было спокойно и безлюдно, тишину подчеркивало отсутствие ветра.
Было слишком рано для появления докеров, вечно пронзительно кричащих морских чаек, дизельных локомотивов, доставляющих разгруженные товары в ближний индустриальный район.
К одному из доков был пришвартован буксир, который тащил пустую баржу по реке за судном «Оушен венчерер» всего несколько часов назад. Полосы красной ржавчины и следы тридцатилетнего интенсивного использования испещрили его поверхность. Свет, зажженный в каюте капитана под рулевой рубкой, через иллюминаторы отражался в черной воде.
Шо проверил свои часы и нажал крошечный переключатель на предмете, который мог бы сойти за карманный калькулятор. Закрыв глаза, на мгновенье задумался, затем стал нажимать ряды кнопок.
Ничего похожего на былое время, думал он, когда агенту приходилось прятаться на чердаках и тихо бормотать в микрофон радиопередатчика. Сейчас цифровые сигналы через спутник передавались на компьютер в Лондоне. Там сообщение расшифровывали и посылали по назначению с помощью волоконно-оптической технологии.
Окончив работу, Шо положил электронный блок на стол и встал, чтобы расправить затекшие члены. Мышцы онемели, спина болела. Неблагоприятные последствия наступающей старости. Он открыл портфель и достал бутылку «Канадиен клаб», купленную после прибытия в аэропорт Римуски.
Канадцы называли этот напиток виски, но на британский вкус он несколько отличался от американского бурбона.
Вдруг понял, что пить его теплым слишком примитивно, только шотландцы предпочитают употреблять этот напиток в таком виде, но на обветшавших буксирах нет такого современного удобства, как морозильная камера.
Шо сел в кресло и закурил одну из сигарет, изготовленных по специальному заказу. Хоть что-то осталось от прошлого. Ему недоставало лишь теплой компании. В такие дни, оставаясь наедине с бутылкой и размышляя о своей жизни, он сожалел, что не женился во второй раз.
Его задумчивость была прервана тихим сигналом небольшого устройства, стоящего на столе. Затем из него выскользнул тонкий лист бумаги шириной не более четверти дюйма. Чудо высокоразвитой технологии; он всегда восхищался ее достижениями.
Надел очки для чтения, еще одно тяжкое напоминание о надвигающейся старости, и приступил к изучению текста, кратко сформулированного на бумаге. Полный текст занимал почти полметра. Закончив чтение, снял очки, выключил передатчик-приемник и положил его в карман.
— Последние новости из доброй старой Англии?
Шо взглянул и увидел Фосса Глая, стоящего на пороге.
Глай не пытался войти. Он просто пристально смотрел на Шо из-под вопросительно поднятых бровей, выражение его глаз было похоже на взгляд шакала, нюхающего воздух.
— Всего лишь подтверждение моего отчета о том, что ты увидел, — небрежно ответил Шо.
Он начал наматывать бумажную ленту с сообщением вокруг указательного пальца рулончиком.
Глай уже переоделся. Сменил водолазный костюм с подогревом на рабочие брюки из хлопчатобумажной саржи и теплый свитер с высоким воротником.
— До сих пор содрогаюсь от ужаса. Не возражаешь, если выпью глоток твоего напитка?
— Будь моим гостем.
Двумя глотками Глай выпил полстакана «Канадиен клаб». Он напомнил Шо невероятно натренированного медведя, который у него на глазах залпом выпил бадью эля.
Глай глубоко вздохнул.
— От этого я вновь почувствовал себя человеком.
— По моим подсчетам, — разговорчиво сказал Шо, — этап твоей декомпрессии был на пять минут короче. Ощущаешь какие-нибудь неприятные последствия?
Глай сделал движение, словно хотел налить себе еще.
— Ощущение незначительного покалывания, и ничего больше.
Молниеносно протянул руку через стол и сжал запястье Шо железной хваткой.
— Это сообщение не имеет ко мне ни малейшего отношения, не так ли, папаша?
Шо весь напрягся, когда ногти вонзились ему в кожу. Вытянул ноги на полу, планируя выбросить тело назад из кресла. Но Глай понял его намерения.
— Давай без фокусов, папаша, или я переломаю тебе кости.
Шо осел в кресле. Не из-за страха. От злости, что оказался в невыгодном положении.
— Ты переоцениваешь себя, инспектор Глай. Зачем британской секретной службе беспокоиться о тебе?
— Тысяча извинений, — усмехнулся Глай, не снижая давления. — Я подозрительный тип. Лжецы вызывают у меня раздражение.
— Невежливое обвинение невежественного ума, — сказал Шо, вновь обретая равновесие. — Ничего другого я и не ожидал, учитывая источник.
Губы Глая искривились.
— Умные слова, супершпион. Допустим, ты сказал мне, что не связывался с боссом в Лондоне и не получил подтверждение около двух часов назад.
— А если я скажу, что ты ошибаешься?
— Ничего хорошего. Я немного поболтал с доком Коули в камбузе. Неужели твоя память настолько изменяет тебе, что ты забыл, что он помог тебе составить отчет о той небольшой технической новинке? Или что ты добавил приписку поле того, как ушел Коули. Запрос на устранение Фосса Глая. Ты знаешь это, я знаю это. Ответ у тебя в руке.
Люк открылся, и Шо провалился в него. Он проклинал свою беспечность. У него почти не возникало сомнений, что страшный человек пойдет на убийство, если ему будет предоставлена хоть малейшая возможность. Единственная надежда была на то, что он сможет отвлечь Глая, сбить его ход мыслей. Он рискнул.
— Мистер Вийон мимоходом упомянул, что ты можешь проявить неустойчивость. Пришлось поверить ему на слово.
От злости глаза Глая расширились, Шо понял, что наступил на больное место, и продолжил завинчивать гайки.
— Полагаю, что он употреблял даже слово «психопат».
Реакция была не такой, какой он ожидал. Совсем не такой.
Вместо холодной ярости выражение глаз Глая внезапно стало просветленным. Он отпустил запястье Шо и сел.
— Итак, красноречивый болтун нанес мне удар в спину, — пробормотал Глай. — Мне следовало бы догадаться, что он, в конце концов, узнал о моих планах.
Он сделал паузу и с любопытством посмотрел на Шо.
— Теперь я понял, почему меня всегда посылали делать грязную подводную работу. Когда-то вы узнали бы, что я благополучно утонул в результате несчастного случая.
Шо растерялся. Ничто из сказанного не укладывалось в его намерения. Он, правда, не понимал, о чем говорил Глай. У него не было выбора, он должен двигаться только вперед. Очень осторожно он размотал сообщение с пальца другой рукой и положил его на стол перед Глаем, изучая его глаза. Тот лишь бросил взгляд на бумагу не более чем на секунду. Но этого было вполне достаточно.
— Меня удивляет лишь то, что ты рискуешь своей жизнью ради правительства и человека, который хочет тебя убить.
— Возможно, мне нравятся привилегии, предоставляемые компанией.
— Остроумие тебе не свойственно, мистер Богус, инспектор Глай.
— Что же успел рассказать тебе Вийон обо мне?
— Он особенно не распространялся, — сказал Шо, стряхивая пепел сигареты в пепельницу и замечая, что Глай следит за каждым его движением. — Он только предполагал, что я сделаю Канаде одолжение, устранив тебя. Откровенно говоря, мне не нравится играть роль наемного политического убийцы, особенно не зная, почему ты заслуживаешь смерти.
— Что же изменило твое мнение?
— Ты.
Шо видел, что интерес Глая достиг апогея, но он всё-таки не понимал, чем это всё кончится.
— Начал изучать тебя. Ты хорошо знаешь французский язык. Но твой английский — вот в этом всё дело. Не твой акцент, имей в виду, а твоя терминология. Слова «выпивка», «новые штучки» и некоторые выражения являются чистыми американизмами. Любознательность — это лучшее, что у меня есть. Я запросил Лондон проверить данные о тебе. Ответ перед тобой на столе. Ты заслуживаешь смерти, мистер Глай. И если кто-то вообще заслуживает смерти, то это ты.
В свете каюты желтым блеснули зубы улыбающегося Глая.
— Неужели ты думаешь, что способен взять меня, папаша.
Шо схватился руками за край стола, думая, каким образом Глай собирается убить его. Глай мог бы воспользоваться пистолетом с глушителем или, возможно, ножом. Шумная ссора может привлечь внимание Коули и экипажа буксира. Глай сидел, скрестив руки на груди. У него был спокойный расслабленный вид, слишком расслабленный.
— Мне не придется беспокоиться. Мистер Вийон изменил свои намерения. Он решил сдать тебя полиции.
Шо выбрал неправильный путь. По лицу Глая он понял, что допустил ошибку.
— Славная попытка, отец, но ты придумал это. Вийон не может позволить себе оставить меня живым. Я могу засадить его за решетку до следующего ледникового периода.
— Просто прощупываешь почву, — сказал Шо с притворным безразличием. — Сообщение касается Вийона, а не тебя, — он кивнул на то, что лежало на столе. — Прочитай сам.
Глай на мгновенье опустил глаза.
Шо со всей силы толкнул стол, разворачивая его, угол стола нанес таранный удар по свитеру выше линии пояса.
Единственной реакций был резкий возглас. Глай смягчил инерцию движения и успел отскочить. Любой другой человек, перелетев через всё помещение, корчился бы в агонии. А Глай схватил стол за ножку и без усилия поднял тяжелый дубовый предмет к потолку.
Пораженный Шо застыл на месте. Стол весил, по меньшей мере, сто пятьдесят фунтов.
Глай медленно опустил стол и отставил его в сторону так же мягко, как ребенок укладывает куклу в игрушечную коляску, и выпрямился. Шо схватил стул и взмахнул им. Но Глай просто перехватил стул в середине движения, вывернул его из рук Шо и аккуратно поставил под стол.
В глазах Глая, смотревших, не мигая, в глаза Шо на расстоянии всего в три фута от него, не было ни злобы, ни свирепости.
— У меня есть пистолет, — сказал Шо, стараясь контролировать свой голос.
— Да, знаю, — ответил Глай с дьявольской усмешкой. — Невообразимо старомодная «беретта» двадцать пятого калибра. Я обнаружил его в сапоге рядом с твоей койкой. Он и сейчас всё еще там. Проверил прежде, чем вошел сюда.
Шо понял, что не получит пулю или удар ножом. Глай собирался проделать всё голыми руками.
Шо избавился от приступа слабости и нанес удар ногой. С тем же успехом он мог бить носком ноги по дереву. Глай отпрыгнул в сторону и нейтрализовал удар в пах, принимая его на бедро. Пошел в наступление, не предпринимая ничего, чтобы прикрыть себя. У него был такой же бессмысленный взгляд, как у мясника, приближающегося к говяжьей туше.
Отступая, пока его спина не уперлась в переборку, Шо оглядывался по сторонам в поисках оружия, лампы или книги, которые он мог бы бросить, чего угодно, что могло бы приостановить движение двухсот фунтов мышц. Но каюты буксира были рассчитаны на аскетический образ жизни, кроме картины, привинченной к панели, не было ничего, что можно было бы схватить.
Шо сложил руки, прижав ладони друг к другу, и размахнулся, нанося рубящий удар в шею Глая сбоку. Он знал с болезненной определенностью, что это было последним актом полного пренебрежения смертельной опасностью. Он мог с тем же результатом ударить по бетону. Задохнулся от шока и боли. Почувствовал, как хрустнули кости обеих ладоней.
Глай, не проявляя никаких признаков боли, обхватил мощной рукой Шо за талию, а второй рукой со всей силы ударил Шо в грудь, вдавливая ее. Затем Фосс медленно увеличил давление с двух сторон, и позвоночник Шо начал прогибаться и трещать.
— Прощай, британский дурачок.
Шо сжал зубы, когда внезапно внутри стала нарастать дикая боль. Весь воздух из легких был выдавлен. В висках бешено пульсировала кровь, каюта стала туманной и поплыла у него перед глазами. Последний крик пытался вырваться сквозь сжатые зубы, но замер. Сейчас уже ничего не осталось, кроме дикой боли в спине. Смерть была единственным избавлением.
Где-то на расстоянии раздался громкий треск. Шо решил, что всё кончено. Безжалостное давление ослабло, боль уменьшилась. Он мягко осел на палубу.
Шо спрашивал себя, что будет дальше. Долгое путешествие по темному туннелю к ослепительному свету? Его почему-то огорчало, что не было музыки. Он начал разбирать по пунктам свои ощущения. Вдруг понял, что продолжает ощущать боль, и это было странно. Ребра и позвоночник будто бы горели в огне. Со страхом Шо открыл глаза. Потребовалось некоторое время на то, чтобы они смогли что-нибудь рассмотреть.
Первые предметы, которые ему удалось различить, оказались парой ковбойских сапог.
Он поморгал, но они оставались на месте. Телячья кожа с рисунком по бокам, высокий каблук и измененный заостренный носок. Он повернул голову и взглянул в грубоватое лицо, глаза которого, похоже, улыбались.
— Ты кто? — пробормотал он.
— Питт. Дирк Питт.
— Странно, ты не похож на дьявола.
У Шо никогда не возникало сомнений, куда он отправится после смерти.
Сейчас улыбнулись губы.
— Есть и такие, кто не согласится с этим.
Он опустился на колени и просунул свои руки Шо под мышки.
— Ну-ка, дай-ка я помогу тебе, папаша.
— Господи, как бы мне хотелось, — раздраженно пробормотал Шо, — чтобы меня перестали называть папашей.
