Глава 44

Дом Близнецов находился на другом конце большого круга небесной сферы, поэтому «Эквиноксу» пришлось совершить еще один пертурбационный перелет вокруг Солнца для ускорения. Мы были в пути, и большую часть времени я проводила в своей каюте, думая о Матиасе.

– Роу? Ты не спишь? – Рубидум звала меня из-за двери. – Тут есть кое-что… Хайсен думает, что ты захочешь это увидеть.

Когда я вошла, нос «Эквинокса» уже потемнел и поляризовался. Мои попутчики стояли у изогнутого окна, восхищаясь нашим Солнцем. Я встала между ними, и когда задела плечо Хайсена, он улыбнулся мне.

– Свет Солнца да пребудет с тобой, – произнес он старинное приветствие.

– И с тобой, – ответила я ему.

Мы повернулись к золотому огню, который уже почти исчез из поля зрения.

– А теперь взгляни направо. – Хайсен указал на голубую жемчужину в небе.

У меня расширились глаза. Это была планета Рака. Как и прежде, она ослепительно сверкала ярко-голубым, только теперь ее окружало вращающееся кольцо обломков наших бывших спутников. Это напомнило мне о жемчужном ожерелье, которое мама подарила мне, отметив каждую жемчужину священным символом Домов Зодиака.

Единство. Змееносец. Какая ирония.

Теперь, потеряв все и почти всех, я впервые чувствовала себя действительно незащищенной. У меня не было места в этом мире, и в мире не найдется места для меня. Я свободна… И я сама по себе.

Только такой я себя не знала. В некотором смысле можно было начать с чистого листа. Выбор, который когда-то давно уже предлагал мне Криус. О себе новой я знала лишь то, что в моих венах по-прежнему течет Ракианское море, а сердце отстукивает мелодию Рака. И я навсегда сохраню эту частицу себя – свою ракианскую сущность, которую Харон подверг сомнению, обвинив меня в трусости. Его ограниченный взгляд не позволил ему понять меня.

Я вспомнила присяжных в посольстве Хайсена, предупреждавших меня не зацикливаться так упорно на Окусе. Я и в самом деле думала только о том, чтобы объединить всех против Тринадцатого Дома, отметала другие суждения и отказывалась видеть угрозу в тайной армии. То же самое произошло с Хароном – он видел меня исключительно со своей позиции.

Чем больше мы сближались с другими Домами, тем меньше становились миры. Даже наше мировоззрение начало меняться. И поэтому я должна спасти свой мир. Даже если люди погибли, Рак – нет. Как говорили Лейла и Сирна, он должен продолжать жить. Хайсен же сказал, что я – тот, кого избрали звезды, чтобы охранять наш Дом. И я буду его охранять, по крайней мере так, как смогу. Только теперь мой дом – не только Рак, а весь Зодиак.

Я попыталась взглянуть на нашу Солнечную систему так, как видел ее Хайсен. Словно это был мой дом, который теперь раздвинул свои границы и обнаружил столько интриг, приключений, интересных людей! Я хотела быть, как и он, гражданином Галактики, а не только одной планеты. Правда, сейчас мне бы не помешали горстка земли и глоток свежего воздуха. И несколько знакомых лиц.

Новый дом для новой меня. Дом, который я буду защищать до последнего вздоха. Потому что опасность никуда не делась: Окус, его хозяин и армия.

Я была Хранителем и знала, как все происходит. И поняла одно: переустраивать что-либо изнутри не сложнее, чем сверху, с позиции власти. В любом случае столкновение интересов неизбежно, и всегда приходится бороться за свое дело. Поэтому я решила: буду делать то, что у меня получается лучше всего, – читать по звездам. Я отправлюсь куда угодно, где понадобится моя помощь. И еще я не пожалею времени и сил, чтобы найти людей, ответственных за несчастья. Тех, кто украл у меня дом, папу и Матиаса.

Как только Рак скрылся из виду, я повернулась к друзьям.

– Давайте приоткроем щит и проверим – вдруг на Раке еще кто-нибудь остался.

Я снова начала носить Кольцо. Я больше не пряталась. Если Окус захочет битвы, теперь я смогу ему противостоять. И буду бороться с ним в вечности.

Связь все еще не была восстановлена, поэтому мы вызывали Рак через коллективный разум Психоэнергетической Сети. Мои друзья встали вокруг штурвала, и мы замерли в молчаливом ожидании. Множество голосов шепталось в Сети, но ни один голос не звучал с планеты Рака. После двадцати минут безрезультатного ожидания я опустила голову.

Затем мы попытались связаться по волнофону с лагерем беженцев, размещенным глубоко под землей на планете созвездия Близнецов Гидрогире. Учитывая, что голограммы перемещаются со скоростью света, мы получили первый ответ с задержкой в восемь минут. Первой ответила Нишико.

Мой волнофон треснул, поэтому Хайсен передал изображение на экран. Увидев такое знакомое смуглое лицо Ниши, я впервые за долгое время улыбнулась и расслабилась. Я даже не осознавала до этого момента, насколько была напряжена.

– Я тебя ждала, Роу. Мы знали, что ты найдешь нас.

Мы разговаривали как голо-призраки, с длинными, утомительными задержками, прерывающими наш разговор.

– Ниши, ты все еще в лагере беженцев? Я думала, что ты отправилась домой.

Она вскинула подбородок и улыбнулась:

– А у меня появились причины остаться.

– Благословенная Мать, – неожиданно присоединилась к нашему разговору леди Агата. Я начала протестовать, но пока она меня не могла услышать. – Люди называют меня Хранителем, но Ракианцы знают, кто их истинный Хранитель.

Я ответила:

– Спасибо за благословение, Агата. Это придает мне сил.

Через восемь минут на экране возникло еще одно смеющееся лицо.

– Только не говори мне, Роу, что ты теперь ударишься в религию.

– Дик, как я рада видеть тебя!

Снова пауза. Затем он сказал:

– Представляешь, я здесь выращиваю грибы. Тебе понравятся мои суши с грибами.

На экране Нишико прильнула к Дику, и, когда ее рука обвила его талию, парень не отстранился.

– Твой народ, Роу, обосновался здесь. Обустраиваются потихоньку. Тебе понравится это место.

Темная, сухая бериллиевая шахта глубоко под землей на планете без воздуха? Впрочем, да, если мой народ там, то мне понравится.

Я представила им Хайсена и Рубидум, и медленно, с постоянными перерывами мы проговорили целый час. Мои ракианские друзья засыпали меня вопросами, потому что не могли поверить новостям с Фаэтона. Я постаралась прояснить некоторые моменты, но большую часть истории отложила до нашего прибытия.

Перед тем как отключиться, я спросила:

– А вы не знаете, где мой брат?

Их лица омрачились. Потом заговорила Агата:

– Мы ничего не слышали о вашей семье, Мать. Предполагаем, что они утонули в море.

– Но я думала… – Мой голос ослабел. Казалось, я вот-вот потеряю сознание.

Рубидум подошла ближе и погладила меня:

– Это ужасно – потерять брата. Уж я-то знаю.

Хайсен прижал меня к груди, и я уткнулась в комбинезон, вдыхая его запах и желая, чтобы агония поскорее закончилась. Каждый день приносил новый удар. Я могла вынести любые потери… но Стэнтон. Я боролась напрасно.

– Твоя семья в море Рака, – сказал Дик спустя восемь минут. – Они бы хотели этого.

Я не могла говорить. Хайсен сообщил Агате, когда мы прибудем, и она дала нам координаты. Нишико и Дик пообещали устроить в нашу честь грандиозную вечеринку с его фирменными суши, и на этом мы распрощались.

Закончив разговор, все замерли в молчании. От меня ждали каких-то слов, но я едва могла дышать, не то что говорить. Мой волнофон снова загудел. Может, перепутали координаты и звонят исправить ошибку? Я стояла в оцепенении, поэтому Хайсен сам открыл ракушку. Изображения не было, только голос.

– Роу, слышишь… слышишь меня?

Знакомый до боли голос пронзил меня словно током, прорвавшись сквозь тяжелое оцепенение.

– Стэнтон? – Я посмотрела вокруг в отчаянии, пытаясь понять, слышат ли его другие или я сошла с ума.

Я схватила волнофон:

– Стэнтон, это Роу. Где ты?

Когда он не ответил, я повернулась к Хайсену:

– Ты уверен, что он работает?

– Сигнал передается по оптическому лучу. Нужно время.

Мы ждали в напряжении четыре долгие минуты, прежде чем снова появился сигнал. Мы слышали треск атмосферных помех, затем раздался его голос:

– …Стэнтон Гр… вызывает Хранителя Роу. Мы в… обсерватории на горе Пиланесус… видим корабль. Это вы?

– Да, я! Стэнтон, ты живой! Мы скоро будем!

Снова пришлось ждать, но на этот раз мое сердце билось с надеждой, а не замирало от страха. Хайсен подсоединил мой волнофон к экрану «Эквинокса» и нажал на какие-то клавиши. Когда появился следующий сигнал, мы увидели лицо Стэнтона.

– …около четырех недель. Со мной семья Белгеров… и еще двести человек. Нас разместили в обсерва… соорудили линию связи… сети… они… папа… с его жемчужницами. Он погиб в… созданиями он любил… ты скоро будешь?

Стэнтон стоял на склоне горы, обдуваемый порывами сильного ветра. Мимо пролетали листья и какие-то обломки, а за его спиной из стороны в сторону качалась тарелка оптической связи, отчего изображение то появлялось на экране, то пропадало.

Я повернулась к Хайсену.

– Мы можем сесть здесь?

Он посовещался с «Эквиноксом», затем кивнул.

– Высокая штормовая активность, но мы пробьемся. Если поверхность достаточно твердая, мы сядем.

Первая радость за долгое время захлестнула меня. Нет, боль никуда не ушла, но чувствовалась теперь по-новому. Даже если это и было эгоистично, то мне все равно. Я больше не Хранитель и могу снова думать о себе и своей семье. Окус забрал у меня папу, дом, Матиаса. Как Хранитель я нуждалась в поддержке людей, чтобы бороться. А как Роу я могу делать то, что хочу. После того как мы встретимся с братом, я отправлюсь к Тринадцатому Дому. Окус за все заплатит. Клянусь жизнью моей матери.