Глава 33

Траутам пришлось ждать свободного самолета НУМА почти до вечера, но перелет из Вашингтона в Нью-Бедфордский аэропорт занял всего час. С помощью указаний Гаме Пол провел их арендованный джип мимо красивых старых домов Каунти-стрит и свернул на подъездную дорогу в форме подковы. Вывеска на доме в стиле греческого возрождения, выкрашенном в ореховый и горчичный цвета, свидетельствовала, что здесь размещается «Музей и сады капитана Горацио Доббса».

Трауты поднялись на крыльцо, миновали высокие дорические колонны и позвонили в колокольчик. Дверь открыла женщина средних лет.

– О боже, – сказала она; улыбка ее исчезла. – Я думала, это электрик.

Гаме сказала:

– Боюсь, что нет. Мы из Национального агентства подводных и морских работ. Это мы сегодня звонили из Вашингтона.

Ее улыбка вернулась.

– Ах да, друзья мистера Перлмуттера. Сент-Джульен прекрасный человек. Заходите. Я Рэйчел Доббс. Простите мою растерянность. Фонд Доббса арендовал на сегодня патио, чтобы провести джазовый концерт, но возникли проблемы со звуковой системой.

Трауты вошли в вестибюль с высоким потолком и вслед за Рэйчел прошли по длинному коридору. Паркет был натерт до зеркального блеска. Рэйчел остановилась перед парным портретом маслом. На одной картине бородатый мужчина – строгие серые глаза над орлиным носом – держал в больших руках секстант. На втором портрете была женщина в темном бархатном платье с простым кружевным воротником, обнимавшим изящную шею. Большие карие глаза смотрели спокойно. На губах играла легкая улыбка, словно из-за какой-то тайной шутки.

– Это мои прапрапрадедушка и бабушка. Капитан Горацио и Хепса Доббс, – представила Рэйчел.

У Хепсы и Рэйчел были одинаковые волосы морковного цвета.

– Поразительное сходство, – удивился Пол.

– Рыжие волосы – подарок от Хепсы – мне нравятся, но я предпочла бы обойтись без носища капитана, – сказала Рэйчел. – Как видите, нос заметный.

Рэйчел Доббс провела Траутов по дому, называя членов семьи на портретах, висевших вдоль стен. Мужчины были в широкополых квакерских шляпах, женщины в скромных чепчиках.

Рэйчел показала витрину, в которой лежала потрепанная шляпа.

– Это счастливая шляпа капитана. Он носил ее во всех китобойных экспедициях.

Через широкую дверь они вышли в английский сад, обсаженный кустами роз. Рэйчел усадила Траутов под зонтиком во дворе и принесла стаканы – чай со льдом.

– Спасибо за экскурсию, – сказала Гаме. – Прекрасный дом.

– Капитан с женой переехали сюда с Джонни-Кейк-Хилл. Торговцы ворванью хотели жить в домах, которые соответствовали бы их положению в обществе. Ну-с, чем могу помочь? Сент-Джульен по телефону сказал, что вас интересует один из судовых журналов капитана.

– Мы получили запрос от вирусолога, который интересуется эпидемией, поразившей китобойный флот в 1848 году, – объяснила Гаме. – Мы разыскиваем судовые журналы этого года, чтобы найти упоминания об этом событии.

Рэйчел приподняла брови.

– Плавание 1848 года было последней китобойной экспедицией капитана. После этого он больше не выходил в море.

– Это ведь странно, да? – спросил Пол. – Из того, что мы слышали, следует, что ваш прадед был чрезвычайно успешным китобоем.

– Вероятно, в свое время он был лучшим. Вы правы: весьма странно, что он отказался от моря в самый успешный период своей карьеры. Он привез из первого плавания «Принцессы» полный трюм ворвани и мог набрать любой экипаж. Но заявил, что хочет больше времени проводить с женой, на которой женился перед своей последней экспедицией.

– Я не виню его в том, что он хотел остаться дома, – поддержал его Пол. – Ваша прапрапрабабушка была красавицей.

Рэйчел вспыхнула от этого завуалированного комплимента.

– Спасибо. Капитан начал работать на семью Ротч. Они изобрели модель вертикальной интеграции, которую все еще используют транснациональные корпорации, и применили ее к китобойному промыслу. – Она ненадолго замолчала, потом продолжила: – Согласно преданиям семьи Доббсов в последнем плавании произошло нечто такое, что изменило взгляды капитана.

– Судя по лицу капитана на портрете, это человек, которого нелегко испугать, – заключил Пол.

– Не стану спорить, мистер Траут. Прежде чем пробиться наверх, капитан был гарпунером. Человек, который, стоя в хрупкой лодке, вступает в бой с семидесятифутовым кашалотом, не может быть слабохарактерным.

Гаме подалась вперед.

– Мог ли случай с Калебом Наем иметь отношение к решению капитана? – спросила она.

Рэйчел покачала головой.

– Случай с Наем дал капитану возможность рассказывать удивительную историю, когда он встречался с другими капитанами.

– Кажется, вы сказали Сент-Джульену, что журнал 1848 года погиб, – сказала Гаме.

– К несчастью, да, – со вздохом подтвердила Рэйчел. – Когда сгорел дом Калеба, вместе с ним обратилась в пепел и его библиотека о китобоях. Должно быть, утрата любимой библиотеки разбила ему сердце. На месте дома Ная в Фэйрхэвене теперь дом для престарелых.

– Странно, что капитан отдал судовой журнал одному из членов экипажа, – не отступала Гаме.

– Вовсе нет. Капитан знал о книжном собрании Калеба. К тому же этих двоих людей связывали тесные и своеобразные отношения. Говорят, капитан чувствовал личную ответственность за тяжелое состояние молодого человека. Он написал особое заявление, подтверждающее правдивость рассказа «Ионы». Его читали на представлениях, и это помогло Калебу разбогатеть.

– Калеб написал книгу о своем приключении?

– Нет, насколько мне известно. Он много лет выступал со своим шоу под руководством кого-то вроде Ф. Т. Барнума – некоего Стрейтера. На представлениях они продавали брошюры. Вероятно, это было выгодней, чем книга. О Калебе должны были много писать. Для начала можете порыться в старых газетах.

В дверь позвонили. Извинившись, Рэйчел ушла открывать и вскоре вернулась.

– Пришел электрик. Можем поговорить позже, если подождете.

– К сожалению, у нас очень мало времени, – сказала Гаме. – Нет ли у вас других соображений, как больше узнать о Калебе Нае?

– Можете начать с нашего подвала. У нас есть часть диорамы, которую Най использовал на представлениях. Он отдал диораму в библиотеку, но там не нашли места и передали ее нам. Хотя у нас ее тоже некуда девать. Пожалуй, я могу вам ее показать, когда освобожусь. Между тем в Нью-Бедфорде есть музей китобойного промысла и различные исторические общества. Есть еще один выход, хотя я не уверена, стоит ли предлагать его вам, так как у вас нет времени.

– Мы хватаемся за соломинку, – воодушевился Пол. – Попробуем.

– Что ж, – сказала Рэйчел, пожав плечами. – Вы могли бы поговорить с Харви Бриммером. Он торгует антикварными документами возле Сименс-Бетел на Джонни-Кейк-Хилле. Время от времени у него обнаруживаются поразительные старые документы.

– А почему вы не решались предложить нам обратиться к мистеру Бриммеру? – спросил Пол.

– Харри берет деньги авансом, но не возвращает их, если документ не найден. Ходили и слухи о подделках и торговле крадеными бумагами, но они либо не подтверждались, либо он слишком скользкий, чтобы его поймать. Я думаю, верно последнее.

– Спасибо за предостережение, – поблагодарил Пол. – Мы будем осторожны, если случится беседовать с мистером Бриммером.

– Пожалуйста, не говорите Харви, что это я назвала его имя. Он воспримет это как разрешение использовать имя Доббса в своей рекламе.

Трауты сделали крупный вклад в фонд музея. По дороге к выходу Рэйчел остановилась перед гравюрой с изображением большой текстильной фабрики.

– Это фабрика Доббса. Вложив свои средства в производство текстиля, капитан еще больше разбогател. Он был очень здоровым человеком и прожил бы долго, если бы его не убил упавший на него ткацкий станок. Удачи вам в ваших исследованиях, – пожелала она на прощание и поспешила к электрику.

– Разве Сун Ли обращалась в поисках журнала не к Бриммеру? – спросил Пол.

– Я уверена, что его имя упоминалось, – ответила Гаме. – Может, нам повезет больше, чем ей.

Выйдя из дома Доббса, Трауты направились к берегу. Прежнее сердце китобойного промысла за столетия уменьшилось до нескольких кварталов исторических зданий. Соединенные булыжными мостовыми, старые банки и торгующие судовой утварью лавки, когда-то обслуживавшие китобоев, теперь переключились на рыболовные суда и обрабатывающие предприятия, стоящие по берегам реки Акушнет.

Лавка Бриммера помещалась в первом этаже дощатого трехэтажного здания. Из-под облупившейся красной краски проступала прежняя серая, а вывеска над дверью так выцвела, что почти невозможно было разобрать надпись «Х. Бриммер. Старинные книги, марки и документы».

Трауты вошли в лавку и подождали, пока глаза привыкнут к тусклому освещению. Вдоль стен, украшенных картинами, изображавшими различные стороны китобойного промысла, высились шкафы. Посреди комнаты стоял большой деревянный стол с несколькими настольными лампами под зелеными абажурами. На столе лежали десятки карт разных размеров.

В ответ на звон колокольчика на входной двери открылась внутренняя дверь, и появился худой невысокий мужчина. Он воззрился на Траутов сквозь толстые стекла очков. Посетители не походили ни на любителей редкостей, ни на туристов, обычных посетителей магазина. Пол, с его шестью футами восемью дюймами, просто был выше большинства мужчин, а Гаме обладала не столько красотой, сколько разительным, магнетическим обаянием.

– Добрый день, – сказал мужчина с улыбкой. – Я Харви Бриммер. Чем могу помочь?

Бриммер мог бы играть сельского аптекаря в фильме Фрэнка Карпы. Ниже среднего роста, сутулый, как будто много времени провел за письменным столом. Редкие волосы с проседью разделены посередине пробором. Одет строго – серые брюки и белая рубашка. И синий галстук с китами, завязанный крупным треугольным виндзорским узлом.

– Я Пол Траут, а это моя жена Гаме. Мы ищем любые материалы о Калебе Нае, какие могут у вас найтись.

Водянистые голубые глаза Бриммера за очками в тонкой стальной оправе округлились.

– Калеб Най! Да, сегодня не часто услышишь это имя. Откуда вы узнали о местном Ионе?

– Мы с женой увлекаемся китобойной историей. Имя Ная нам встретилось в связи с капитаном Горацио Доббсом. Мы ехали в музей китобойного промысла и увидели вашу вывеску.

– Что ж, вам повезло. Могу предложить буклеты его странствующего шоу. Они хранятся в моей мастерской.

– Нет ли у вас какого-нибудь судового журнала «Принцессы», уцелевшего, когда сгорела библиотека Ная? – спросила Гаме.

Бриммер нахмурился.

– Этот пожар – трагедия. Как антиквар я могу только догадываться, какие редкие тома были в этой библиотеке. Но все они погибли. Возможно, мне удастся раздобыть судовой журнал «Принцессы». Она плавала много лет, прежде чем стала частью флота, затопленного в Гражданскую войну в Чарльстонской гавани. Судовые журналы разошлись по музеям и частным коллекциям. Если я начну поиски, мне потребуется аванс.

– Разумеется, – согласилась Гаме. – Сможете найти журнал за 1848 год?

Бриммер за очками прищурился.

– Почему именно этот?

– Это была последняя китобойная экспедиция капитана Доббса, – ответила она. – Мы готовы заплатить любую сумму.

Бриммер двумя пальцами сжал подбородок.

– Думаю, я смогу вам помочь.

– Значит, журнал не погиб? – спросил Пол.

– Возможно, нет. Существует малоизвестная история о Калебе Нае. Он женился на фэйрхэвенской девушке, но ее семья была недовольна тем, что она вышла замуж за этого странного человека, хотя он и был богат. Поэтому о браке не говорили. У Ная даже была дочь, получившая в приданое часть книг из его библиотеки. У меня есть связи, с помощью которых я в состоянии это проверить, но мне потребуется несколько часов. Я могу вам перезвонить?

Пол протянул Бриммеру свою визитку с номером телефона.

Бриммер увидел логотип.

– НУМА? Великолепно! Запрос от вашего знаменитого агентства способен открыть любые двери.

– Пожалуйста, сообщите нам, как только что-нибудь узнаете, – сказал Пол.

Гаме подписала договор и выписала чек.

Все трое обменялись рукопожатиями.

Харви Бриммер смотрел сквозь витрину, как уезжают Трауты, потом повесил на дверь табличку «Закрыто» и ушел в свой кабинет за торговым залом. Карты и документы в его магазине все были непомерно дорогими копиями и дешевым «антиквариатом», рассчитанными на туристов.

Бриммер взял телефон и набрал номер.

– Харви Бриммер, – назвал он себя человеку на другом конце линии. – Несколько дней назад мы говорили о редкой книге. У меня сейчас были покупатели, интересующиеся тем же предметом. Цена может вырасти. Да, я могу подождать вашего звонка. Но не слишком тяните.

Харви повесил трубку и, довольный, откинулся на спинку стула. Он помнил, как его впервые спросили о судовом журнале «Принцессы» за 1848 год. Несколько лет назад звонила молодая женщина из Гарварда. Он ответил, что поищет, но она не могла ждать, поскольку возвращалась на родину, в Китай. Он не вспоминал об этом, пока несколько недель назад в магазин не зашел восточный человек – в поисках того же самого журнала. Молодой, не похожий на покупателя, скорее на гангстера, он не скрывал своего недовольства, когда Бриммер сказал, что журнала у него нет.

Бриммер не мог знать, что посещение молодого человека – следствие звонка Сун Ли из Боунфиш-Ки доктору Чуаню. Ли упомянула о нью-бедфордской аномалии. Она сказала своему учителю, что этот медицинский курьез имеет прямое отношение к ее работе и что она собирается побывать в Нью-Бедфорде и повидаться с продавцом антикварных книг Бриммером.

Следуя инструкциям, доктор Чуань передавал все подробности разговоров с молодой женщиной-эпидемиологом. Через несколько минут в общественный клуб в китайском квартале Бостона пришел приказ побывать в магазине Бриммера. И вскоре главарь местного отделения «Призрачных дьяволов» зашел в его магазин и сказал, что ищет судовой журнал «Принцессы» за 1848 год.

А теперь явились двое из НУМА.

Бриммер не знал, что происходит, но для торговца нет ничего лучше соперничества между покупателями. Он начнет действовать и сделает несколько звонков. Он соберет со всех трех участников авансы и предложит им что-нибудь другое. Приманивать и хватать он умеет. В последнее время дела шли неважно, а тут обстоятельства сулили прибыльный день.

Бриммер не знал, что это будет его последний день.

Трауты вышли из полутемного магазина на солнечный свет и поднялись на Джонни-Кейк-Хилл к Сименс-Бетел. Бросили несколько купюр в ящик для пожертвований и зашли в старую церковь китобоев. Кафедра в последние годы была переделана и напоминала корабельный нос, как во времена Германа Мелвилла.

Пол дождался, чтобы вышли несколько туристов, и обратился к Гаме.

– Что думаешь о Бриммере.

– Что он скользкий старый угорь, – ответила она. – Мой совет – не надеяться, что он нам что-нибудь найдет. Он возьмет первый попавшийся судовой журнал, подделает дату и попытается продать нам.

– Заметила, как изменилось у него лицо, когда мы упомянули журнал капитана Доббса за 1848 год?

– Не могла не заметить! Дружелюбие как рукой сняло.

Пол смотрел на мраморные таблички, развешанные по стенам; на них были написаны имена капитанов и матросов, погибших в далеких морях и океанах.

– Эти старые китобои были крепкие ребята, – сказал он.

– Некоторые оказались крепче прочих, – заметила Гаме, – если верить рассказу Сун Ли о бедфордской группе.

Пол поджал губы.

– Это медицинское диво – мостик из прошлого в настоящее. Я бы хотел прочесть статью, которую Ли написала в Гарварде.

Гаме достала из сумочки смартфон.

– Помнишь имя профессора Ли в Гарварде?

– Как я мог забыть? – с улыбкой ответил Пол. – Его зовут Кодмен.

– Траут… Код… Почему почти у всех жителей Новой Англии «рыбьи» фамилии?

– Потому что наши отцы не ценители вин, – съязвил Пол.

– Тише! – сказала Гаме.

Она набрала в строке поисковика «медицинский факультет Гарвард», добавила фамилию «Кодмен» и позвонила по номеру, появившемуся на экране. На звонок ответил мужчина, назвавшийся Лисандером Кодменом.

– Здравствуйте, доктор Кодмен. Меня зовут доктор Гаме Морган-Траут. Я подруга доктора Сун Ли. Надеюсь, вы ее помните.

– Доктора Ли? Как я могу забыть эту выдающуюся молодую женщину? Как она поживает?

– Мы виделись вчера, и у нее все было хорошо. Она работает с моими коллегами из НУМА, но вспомнила статью, которую написала в Гарварде и представила вам. Статья имеет отношение к некоему медицинскому феномену… так называемой «нью-бедфордской аномалии».

– О да, – подтвердил Кодмен. Гаме слышала, как он усмехнулся. – Весьма необычная тема.

– Мы сказали Сун Ли, что будем по соседству, и она попросила нас с мужем взять экземпляр статьи. Свой оригинал она потеряла.

У профессора не было причин хранить в тайне работу одного из сотен аспирантов, прослушавших его курс, но он сказал:

– Обычно я не храню работы аспирантов, но тут тема была такая необычная, что я сохранил статью в своей «Книге мертвых» – так Чарлз Форт называл утверждения, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

Гаме показала большой палец Полу.

– Большое спасибо, профессор. Если удобно, мы будем у вас примерно через час.

Она ввела в свой «Блэкбери» адрес кабинета Кодмена, и они с Полом вышли из церкви и направились к машине. Через несколько минут они уже выехали из города и двигались на север.