Творец бессмертной книги об искателе приключений Робинзоне Крузо признался, что королева Анна использовала его для "некоторых почетных, хотя и секретных услуг". Это было сказано слишком скромно, ибо Даниель Дефо — один из крупнейших профессионалов секретной службы. Он как бы олицетворял собой совершеннейшую секретную службу в период царствования последней представительницы Стюартов в Великобритании.

Дефо, мастер приключенческой фантастики, журналист и романист — напомним его "Дневник чумного года" или повесть "Мемуары рыцаря", описывающую страшное опустошение Магдебурга, — написал за свою плодотворную и полную событий жизнь сотни печатных листов; но ни одной строчки он не посвятил своей карьере секретного агента короны.

Эта сдержанность, о которой любознательное потомство может только сожалеть, и является доказательством того, что Дефо должен стоять в первых рядах тайных эмиссаров. Она явно обнаруживает ловкого, искусного агента; ибо даже лучшие из них, живя скрытно и действуя в течение многих лет, никогда не возвышались над обычной осторожностью.

Когда королева Анна в 1710 году сместила лорда Годолфина, он, передавая управление делами Англии своему преемнику Харли, лично рекомендовал новому министерству Дефо как надежного и предприимчивого политического агента. Дефо гак хорошо служил правительству вигов особенно в Шотландии и в убежищах якобитов, куда он часто являлся под чужой личиной, что пришедшие к власти тори (тори или тории — английская политическая партия, переродившаяся в современную консервативную партию; возникла в эпоху Английской революции XVII века. Приблизительно в ту же эпоху возникла партия вигов, предшественников либеральной партии XIX века. В Америке в эпоху революционных войн ториями называли сторонников союза с Англией) благоразумно решили использовать его бесспорные дарования.

Дефо было 49 лет, когда «Робинзон» широко прославлял его имя; молодые годы Дефо полны приключений. Он дважды сидел в тюрьме; в 1703 году он был выставлен к позорному столбу: злобные современники распространили даже слух, будто ему публично обрезали уши.

Всего этого нет в «материалах» о нем. Талантливая рука, сумевшая живописать Молли Флендэрс, пирата Эйвери, разбойников Шеппарда и Джонатана Уайльда, не подвергла опасности обнародования секреты английского правительства.

Мы назвали этого образцового шпиона почти совершенным воплощением секретной службы в одном лице. такое утверждение можно легко обосновать, хотя его собственных свидетельств на этот счет не имеется. Даниель Дефо посещал Ныоингтонгскую академию, руководимую неким мистером Мортоном, где одним из его соучеников был тот самый Сэмюель Уэсли, который основал методизм.

Трое школьных друзей Дефо были повешены за участие в заговоре герцога Монмута. Есть основания полагать, что эти казни кое-чему научили Дефо, ибо в дальнейшем он всегда старался сотрудничать лишь с побеждающей стороной и быть полезным всесильным министрам.

То была смутная эпоха войн, якобитских заговоров и угрозы восстаний; столь одаренный человек, как Дефо, рисковал жизнью, отдаваясь политической секретной службе. Памфлеты он пек, как блины, с изумительной быстротой и ясностью изложения. Он заполнял своими статьями три, а иной раз и четыре страницы газет сразу: ежемесячное издание, чуть не в 100 страниц, еженедельное и выходящее три раза в неделю.

Время от времени он выпускал и ежедневную газету. Максим Горький считал "Робинзона Крузо" настольной книгой непобедимых и гордых людей; но прославленные труды Робинзона нам представляются весьма скромными по сравнению с трудолюбием творца эпопеи Робинзона. Шотландия находилась на расстоянии 400 миль; и все же, когда Дефо в одной из своих секретных миссий отправлялся в этот северный край, он продолжал писать и публиковать свои обозрения в Лондоне через день. Даже когда его заперли в Ньюгетскую тюрьму, он не переставал отправлять в типографию свои рукописи.

Дефо был не только неутомимый автор, агент или искусный пропагандист, он представлял собой целую редакцию. Вымышленными были в большинстве не только самые знаменитые из его персонажей, но и сам он отчасти являлся продуктом своего необузданного воображения. Несколько книг он издал анонимно, а своей фамилией подписывал предисловия, в которых рекомендовал эти книги вниманию читающей публики.

В письмах в редакции своих газет он расхваливал себя — и поносил себя в письмах во враждебные издания. Он поправлял себя, цитировал себя, совершал плагиаты из своих собственных трудов, которые приписывал другим. Он смело напоминал в печати себе самому о своем союзе с политическими кругами, скрытно использовавшими его для борьбы с некоторыми мероприятиями правительства.