В то время в России еще не научились устанавливать личность преступника по отпечаткам пальцев. (Первым это сделает в 1910 году глава российских сыщиков генерал А. Ф. Кошко.)

Вскоре полковник Мадатов установил, что Горич ехала из местечка Николаевка, где она проживала в имении Ржанчицкого и где врагов не имела. У мужа тоже было алиби: всю ночь, когда произошло убийство, он провел за карточной игрой.

Следствие оказалось в тупике. Полковник подвел итоги:

— Пока лишь ясно, что убийство совершил очень ловкий и отчаянный преступник. И еще, по всей вероятности, свою будущую жертву он прежде не знал. По наведенным справкам, у нее похищено всего 18 рублей, а драгоценностей не было вовсе. Даже ее обручальное кольцо — единственную золотую вещичку — муженек проиграл в картишки. Убийцу ввело в заблуждение, очевидно, то обстоятельство, что она ехала в вагоне первого класса. Есть в нашем распоряжении и орудие убийства: нож, переделанный из стилета-палки. Его обнаружил стрелочник Родионов. Форма его лезвия, по заключению экспертов, совпадает с характером ран на теле убитой. Какие есть мнения, коллеги?

Сыщики вздыхали, молчали, и никто ничего не предлагал дельного.

Полковник сгустил атмосферу еще больше: — Я запросил главное сыскное управление. За все существование российских железных дорог подобных преступлений не было. Запомните мое слово: коли мы не забросим ловко сети и не уловим эту кровавую гадину, она себя еще проявит.

Темпераментный полковник, к сожалению, оказался прав. Жена купца из Одессы Берта Шполяиская и ее гувернантка Эмилия Кандильон, приехавшая из Франции в богатую Россию с целью заработка, 31 мая того же 1900 года сели в курьерский поезд № 1, шедший из Одессы в местечко Волочиск, что на реке Збруч. Ехали они в двухместном купе вагона 1-го класса. В половине одиннадцатого ночи выключили электрическое освещение и легли спать. Мадам Шполянская страшно боялась сквозняков. По этой причине окно было плотно закрыто, а сами пассажирки легли спать головами к дверям. Это их и спасло.

Минут тридцать — сорок дамы ворочались. Спать им не давал какой-то тяжелый запах — нечто похожее на чеснок. Потом они забылись в тяжелой дреме.

Вдруг мадам Шполянская проснулась от какого-то прикосновения к ее телу. Она открыла глаза и в темноте различила мужскую фигуру. Незваный гость что-то щупал на постели там, где лежали ее ноги. В окно заглянула луна, и, к своему ужасу, мадам Шполянская увидала в руке незнакомца холодную сталь клинка.

Женщине стало ясно (и она, как выяснится позже, не ошиблась): незнакомец хотел нащупать ее грудь, чтобы нанести смертельный удар.

Мадам Шполянская даже среди торговок рыбного ряда на Привозе славилась своим замечательно оглушительным криком. Говорили, что при большом желании эта женщина может заглушить гудок парохода «Святой Гавриил», когда тот ревет на самых низких регистрах.

Это природное дарование сейчас весьма пригодилось: мадам Шполянская закричала так, что задрожали стены вагона.

Злоумышленник бросился из купе. Женщина пыталась схватить его, но тот вырвался и побежал по проходу.

— Дер-жи-ите! — вопила мадам Шполянская. — Он, кажется, хотел меня убить. И мне это не показалось.

На эти чудные по силе звуки выскочили из своих купе супруги Райх и вагонный служитель Григорий Ченцов. Позже они будут присутствовать на суде как свидетели.

Злоумышленник все еще возился возле дверей ведших на площадку.

Осторожный Ченцов растолкал задремавшего кондуктора Артемия Яновского. Они вдвоем устремились на покусителя. Но тот уже успел справиться с замком и куда-то исчез.

Началась погоня по вагонам. Двинулись вперед, по ходу движения, осматривая подножки, тормозные площадки, с извинениями — «ах, пардон, мадам!» — открывая туалеты.

Поезд катил между станциями Крижополь и Вопнярка. Прогон большой, скорости максимальные. На ходу злоумышленник вряд ли рискнул бы спрыгнуть: в темноте он мог размозжить череп о телеграфный столб или другое препятствие.

— Думаю, что это тот самый бандюга, который зарезал женщину в девятом поезде, — сказал взволнованный Ченцов.

— А, это в прошлом месяце? Слыхал, как же. Во всех газетах писали, нас, кондукторов, предупредили, чтоб поглядывали внимательней.

Вдруг Ченцов толкнул локтем кондуктора:

— Артемий, — сказал он сдавленным шепотом, — посмотри, вон парень идет — высокий, курчавый, да вон тот, у которого волосы вьются.

Парень с независимым видом прошел мимо, за ним двигался проводник Остапенко.

— Кто это? — спросил у него Ченцов. — Из твоего вагона?

— Нет, у него нет билета в мой вагон, — удивленно поднял брови Остапенко. — Я не знаю, откуда этот битюг взялся. Он появился возле моего купе минут за пять до прихода на станцию Вопнярка. Я спросил: «Вы из какого купе?» Он мне в ответ: «Не беспокойтесь, я не из вашего вагона!» Потом он куда-то ушел, а сейчас опять появился.

Кондуктор деловито приказал:

— Ну-ка, ребята, проверим у него билет!

Парень уже скрылся в соседнем вагоне. Троица устремилась за ним. Едва они раскрыли дверь, как вновь услыхали пронзительный голос мадам Шполянской:

— Караул! Вот он, держите! Уйдет…

Не имея при себе никакого оружия, кроме того, которое было изображено у кондукторов на фуражке в виде кокарды — перекрещенные топорик и якорь, они тем не менее мужественно бросились на подозрительного пассажира:

— Стой, ни с места!

Тот резво бросился к тамбуру, моментально открыл своим ключом наружную дверь и уцепился железной хваткой за ручку.

— Ах, паразит! — закричал Ченцов. — Дай я его ломиком по башке поглажу!

Схватив из служебного купе ломик, он пытался открыть двери. Поезд грохотал на стыках, а парень держал ручку, откинув свое громадное тело в темную беспредельность.

— Меня не проведешь! — крикнул Ченцов, распахивая дверь соседнего вагона. — Дай я его ломиком огрею!

Парень, удерживая теперь дверь лишь одной рукой, другой выхватил из сюртучного кармана револьвер, наставил на Ченцова и, заглушая свист ветра, пригрозил:

— Не шали, убью!

Стало ясно: этот убьет, не задумается. …Приближалась станция. Поезд притормаживал бег.

Парень ловко спрыгнул и скрылся в ночной темноте. Через пятнадцать минут на все ближайшие станции полетели телеграммы: «Задержать предполагаемого убийцу. Приметы…»

Но парень вновь ловко ушел от расставленных сетей. Ушел, чтобы опять заявить о себе жестоким злодеянием.