Утром 19 марта 1992 года одна из витрин Палеонтологического музея одноименного института Академии наук оказалась полупустой. 16 черепов доисторических амфибий-лабиринтодонтов, живших 220— 230 миллионов лет назад, исчезли. Среди пропавших черепов оказались два голотипа, эталонных образца, по которым составлялось описание новых, неизвестных ранее мировой науке видов ископаемых животных. Единственное вещественное доказательство их существования исчезло...

Сотрудники ближайшего отделения милиции без энтузиазма побеседовали с вахтершей, сняли показания у научных сотрудников, всем своим видом давая понять, что есть дела поважнее. Однако, узнав о том, что каждый из экспонатов на рынке ценится не менее чем в тысячу американских долларов; сыщики посерьезнели и принялись изучать взломанный стенд, раму окна, из которого преступники вероятнее всего, спустили на веревке похищенный «товар» и саму веревку.

Расследование затянулось. И тогда палеонтологи стали действовать по своим каналам. Сообщение о краже в Москве появилось сразу в нескольких зарубежных научных журналах. К поиску лабиринтодонтов подключилась вся мировая палеонтологическая общественность. И небезрезультатно. В Москву стала поступать информация: похожие черепа видели в Германии, США, Австрии. Куратор Штутгартского государственного музея истории природы господин Руперт Вильд, прочитав очередной номер журнала «Lethaia Forum» за 1993 год с информацией о краже, вспомнил, что один из препараторов недавно рассказывал о приобретении по случаю черепа тоозухуса. Его обладатель лабиринтодот был, очевидно, из России — такие обитали только на территории нашей страны — и подходил под описание в журнале. Внимательный осмотр черепа показал, что на кости затерт инвентарный номер. Господин Вильд послал факс в Москву и заявил в немецкую полицию.

Немецкие полицейские немедленно завели уголовное дело на посредника продававшего череп, — подданного Германии Иохима Вердеманна. Но Вердеманн показал на допросе, что череп купил у частного коллекционера в России, изъявил желание вернуть скомпрометированному им музейному работнику деньги. На череп он не претендовал и оставил его в Штутгартском музее, куратор которого обещал отправить лаби-ринтодонта на историческую родину. Нам обещали вернуть его по милицейским каналам спустя месяц-другой, через Интерпол, — говорит заместитель директора Палеонтологического института Игорь Новиков. — Объяснили, что это не просто реликвия, но и вещественное доказательство, необходимое для задержания преступников в России. Фамилию его вроде бы вычислили... Однако по каким-то известным лишь нашим сыщикам причинам поимка грабителя не состоялась. А череп привез на родину осенью 1994 года директор Палеонтологического института Алексей Розанов — без оркестра, в дорожной сумке.

Злоумышленник по-прежнему гуляет на свободе. И остальные 15 украденных экспонатов, в том числе и самые ценные, как сквозь землю провалились. Не надеясь больше на помощь отечественных и зарубежных сыщиков, сотрудники института сами продолжают поиски.

— У всех крадут, мы тут не исключение, — рассказывает Игорь Новиков. — В палеонтологических журналах сообщения с описанием украденных костей, черепов, да и целых скелетов не редкость.

Но по словам Новикова, страшнее жуликов, взламывающих музейные витражи, вполне респектабельные бизнесмены, прознавшие, что торговля ископаемыми может приносить хорошие деньги. Во-первых, речь идет исключительно о круглых суммах в твердой валюте, а во-вторых, с «костями» при переходе через границу проблем не возникает — не драгметаллы всетаки. Сейчас в этот бизнес устремились десятки людей, многим из которых глубоко наплевать на палеонтологические хартии, выступающие против превращения ископаемых позвоночных в предмет купли-продажи. Сначала в «динозавровых» местах ученым попадались одиночки и небольшие группки предприимчивых студентов (поиск останков и особенно их препарирование, химическая обработка, превращающая кусок породы в череп или, скажем, берцовую кость, требуют все-таки определенного навыка и образования), затем появились хорошо организованные и экипированные браконьеры.

— У них дело поставлено на поток, — рассказывает сотрудник Палеонтологического института Александр Харитонов. — И потому работают ребята варварскими методами: мотопомпой размывают верхние слои, уничтожают не меньше, чем находят. Используют бульдозеры и экскаваторы на территории памятников природы, охраняемых вроде бы землях.

Однако хоть как-то воспрепятствовать браконьерству палеонтологи не могут — почти все фирмы, кооперативы и товарищества, действующие сегодня в. этой «отрасли», при необходимости предъявят кипы разрешений и лицензий — вплоть до тех, что дают право беспрепятственно вывозить товар за рубеж. Остановить их крайне трудно, и ученые это прекрасно понимают.

— Конечно, закрыть все эти конторы едва ли возможно, — говорит И. Новиков. — Но все же необходимо радикальное решение: законодательное запрещение этой деятельности вообще, по крайней мере, в отношении ископаемых позвоночных. А сотрудники всех этих «предприятий» пусть найдут себе более достойное применение — известен случай (к сожалению, только один), когда при содействии ребят из кооператива «Каменный цветок» в маленьком вятском городке Котельнич был создан второй (!) в России музей палеонтологии.

Сегодняшнее законодательство не на стороне палеонтологов — для ведомства, выдающего лицензию на вывоз «ископаемого материала», оказывается, вполне достаточно... геологической экспертизы. Таким образом целого динозавра можно вывезти, особенно если он находится в геологической породе.