Четырнадцать цистерн финского спирта — почти 900 тонн — уже месяц скучали на станции «Владикавказ». Но никто не спешил оформлять веселящий груз, растаможивать его, вывозить. Дни шли за днями, и загадочный эшелон постепенно стал вызывать у местного железнодорожного начальства достаточно злобные чувства. Долг неизвестных хозяев спирта за простой вагонов перевалил за миллиард рублей.

Впрочем, увидеться с таинственными незнакомцами стремились не только скромные служители Министерства путей сообщения. Встречи с ними страстно желали и местные представители ФСБ и МВД, взявшие беспризорные цистерны под плотную опеку и тщательно изучившие их не слишком блистательную историю.

Как оказалось, спирт был куплен в Финляндии московской посреднической фирмой для частного предприятия «Колхида ЛТД». Без особых помех пересек он Россию с севера на юг, пока не прибыл в пункт назначения — Владикавказ и не привлек внимания оперативных служб Республики Северная Осетия-Алания.

— Судя по всему, дальше спирт должен был попросту «раствориться», исчезнуть без следа, — рассказывал один из руководителей управления ФСБ по РСОА. — фирмы «Колхида ЛТД», для которой и поступили эти 14 цистерн, по нашим данным, не, существует в природе. А реально 900 тонн предназначались для хозяев подпольных цехов по производству водкй.

Но «теневикам» вытащить свой спирт не удалось. Под Международный женский день 1996 года спорный спирт был арестован, слит и вывезен.

Говорят, что один из крупных местных дельцов, узнав об этом трагическом событии, временно помешался и впал в околокоматозное состояние. Еще бы, речь шла об убытках в миллионы долларов.

Желанных гостей в Осетии встречают три пирога на столе и четкий, затверженный в веках список тостов. Первый — за «большого Бога» (нечто примиряющее представителей всех религиозных конфессий), второй — за Георгия Победоносца.

Где-то между пятым и шестым тостом обязательно будет рассказано, как до недавних пор славилась повсюду владикавказская водка. Основанный еще до революции водочный завод «Терек» долгое время был чуть ли не единственным крупным производителем сорокаградусной на Северном Кавказе. Даже в застойные годы, когда заводов стало намного больше, местный крепкий продукт славился в первую очередь за счет особо «вкусной» воды. Заслуженная репутация пошатнулась в годы антиалкогольной кампании начала перестройки.

Свой многоградусный промышленный потенциал дотационной республике удалось отстоять. Зато резко упало качество. Покупатели теперь брали все. Вдобавок зародилось подпольное, нелегальное производство. Крохотные цехи появлялись повсюду: в квартирах, студенческих общежитиях, гаражах. Там мешали краденый спирт с водопроводной водой, разливали вручную по бутылкам, наклеивали этикетки, специальной машинкой накатывали пробки и отправляли на продажу.

Но уже в 90-х годах на смену кустарным подпольным артелям пришло настоящее полулегальное производство.

Криминального оттенка бизнесмены расставляли по Северному Кавказу, в том числе и по Осетии, нормальные, поточные линии. Особую популярность приобрели «шеститысячники» — мощностью шесть тысяч бутылок благословенной жидкости в час. Монтировали их обычно на простаивающих промышленных площадях с радостного благословения местной администрации. Причем новый источник могли официально зарегистрировать, а могли и не утруждать себя оформлением документов. В любом случае водку гнали совершенно безнадзорно, не тратясь на налоги и акцизы. По сведениям МВД Северной Осетии, к концу 1995 года на территории республики вовсю трудилось порядка 190 таких цехов.

И это помимо нескольких крупнейших государственных водочных, спиртовых и винных заводов, которым по большей части тоже удалось отделаться от какого-либо контроля и спокойно, во всю заложенную еще советской властью мощь, работать «налево».

Порядок с производством крепких и не очень напитков власти республики попытались навести еще летом 1995 года. 25 августа был объявлен указ президента Галазова о создании департамента винно-водочной спиртовой и пивоваренной промышленности. Главой нового ведомства назначили опытного местного хозяйственника Юрия Худалова. Он должен был разобраться в ситуации, проанализировать ее и дать свои рекомендации.

Говорят, он даже не успел побывать в своем новом служебном кабинете. Уже 29 августа белым днем в центре Владикавказа Худалова расстреляли из автомата «Калашникова» с глушителем. Это был достаточно жесткий ответ держателей выгодного бизнеса на попытку вмешаться в их дела. Теперь сбором информации и ее анализом пришлось заниматься МВД республики и управлению ФСБ по Северной Осетии.

Картины вырисовывались безрадостные. Спирт для столь мощно развернувшейся полукриминальной индустрии доставлялся самыми, разными путями. И, по возможности, с минимальными затратами.

Главный поток шел с Украины. Часто спирт оформляли как «давальческое сырье». Так украинские коммерсанты отправляют спирт в Россию на переработку, чтобы получить обратно изготовленный из него продукт. Но получали обычно таможенники обеих стран себе «на лапу», а украинско-осетинская водка уходила, допустим, в Красноярский край.

В других случаях спирт покупался на Украине и в Финляндии некими фирмами, зарегистрированными в Грузии, и должен был следовать через Осетию транзитом. Только после перегрузки во Владикавказе с железнодорожного транспорта на автомобильный дорогая жидкость таинственно «испарялась», так и не добравшись до грузинской границы.

Существовал и простейший метод, когда для получения цистерн со спиртом регистрировались фирмы-од-нодневки. После нескольких успешных операций их прикрывали.

Иногда, как выяснила уже транспортная прокуратура, использовали реквизиты, бланки и печати предприятий, которые уже давно прекратили свое существование, типа кооператива «Тонапа», АО «ТКК». В бумагах же на получение десятков тонн спирта расписывались рабочие станций, случайные люди, за небольшое вознаграждение доверившие жуликам свои паспорта.

Зато за счет махинаций поставщикам спирта удавалось получать до 70 центов чистой прибыли с каждого литра. Более сорока тысяч долларов с 64-тонной цистерны.

Оперативники смогли установить, что только за 95-й год таким образом в республику прошло и было переработано более 2000 цистерн. Это без собственного спиртового производства.

Миллионы бутылок водки растекались по России в автомобильных фурах. Причем сопровождающие, прокладывая маршрут, четко знали, во сколько рублей обойдется в каждой российской области проезд мимо поста ГАИ. По рассказам очевидцев, при правильно оформленных документах от мзды могли отказаться лишь в Вологодской и Архангельской областях.

Впрочем, разгул водочного бизнеса затронул все Северокавказские республики, и лидером в производстве высокоградусных суррогатов долгое время была Чечня. К началу военных действий в декабре 1994-го, по словам «теневиков», на территории Ичкерии находилось спирта на семь тысяч железнодорожных цистерн. Несмотря на кипевшие повсюду бои, почти все удалось вывезти и переработать в Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии. Следом перетащили и оборудование для поточных линий.

Воюющая армия перераспределила не только производство водки на Северном Кавказе, но и отчасти изменила схему сбыта, сама став массовым и организованным потребителем местного алкоголя.