Самым известным уголовным убийцей 20-х годов в Советской России был, без сомнения, Леонид Пантелеев, действовавший в Петрограде. Имя его стало нарицательным.

В банду грабителей и убийц, организованную Пантелеевым, входило примерно десять человек. Налетчики, как их тогда называли, четко исполняли приказания умного и решительного главаря, благодаря чему довольно долго уходили от возмездия.

В городе у Пантелеева было много «хаз» — конспиративных квартир, где он скрывался после налетов. Грабил Пантелеев главным образом врачей, адвокатов, нэпманов. Механизм ограбления был прост: налетчики звонили в квартиру, говорили, что это почтальон (курьер, клиент, пациент и т. д.), а затем под угрозой оружия забирали ценности. Если человек сопротивлялся, его оглушали или убивали.

В 1922—1923 годах в Петрограде совершалось порядка 40 налетов в месяц, из них значительная доля приходилась на банду Пантелеева. Жители города были до того напуганы, что стали устраивать у себя в квартирах электрическую сигнализацию, ложась спать, клали под подушку топор. Мало кто рисковал ходить в театр и в гости вечерней порой — грабители могли раздеть на любой улице, даже на Невском проспекте.

Пантелеев лично загубил немало душ. Так, летом 1922 года, убегая от опознавшего его человека, Ленька застрелил бросившегося ему наперерез начальника охраны Госбанка Б. Г. Чмутова.

Бандит торчал на глазу у города, как бельмо. Жители возмущались, Петроградский Совет требовал от милиции решить наконец проблему Пантелеева. Подогреваемый звонками начальства и сыщицким самолюбием, угрозыск устроил массированную охоту за Ленькой, постепенно приближаясь к цели. Перекрывали все возможные щели. Каждый день розыска приносил новые и новые аресты наводчиков, бесчисленных сожительниц-соучастниц Пантелеева. В конце лета — начале осени 1922 года бандит уже чувствовал себя как затравленный зверь.

Чувство это, однако, не помешало Леньке продолжать налеты. Он лишь в очередной раз изменил способы их совершения. 25 марта около 4 часов утра на Марсовом поле Пантелеев и его ближайший помощник Дмитрий Гавриков, вооруженные револьверами, остановили извозчика, на котором ехали трое человек. Грабители, поигрывая пистолетами, сняли с ездоков верхнюю одежду, отобрали деньги, часы и обручальные кольца. Затем, нагло пожелав ограбленным «спокойной ночи», Пантелеев и Гавриков укатили на том же извозчике. Такое же ограбление Пантелеев совершил на улице Толмачева у клуба «Сплендид-Палас».

Спустя несколько дней поздним вечером на проспекте Нахимова начальник конного отряда милиции Никитин услышал чей-то крик: «Это налетчик!» Никитин подъехал к неизвестному, на которого указал прохожий, и потребовал предъявить документы. Неизвестный предъявил кольт, открыв из него стрельбу, а затем бросился бежать. Но выстрелами патруля он был ранен и уйти не сумел. Неизвестного отправили в Мариинскую больницу, где он и скончался. Труп опознали — это был Белов, один из ближайших помощников Пантелеева.

Скоро Пантелеева и Гаврикова удалось-таки схватить. 4 сентября днем налетчики заглянули в обувной магазин — нет, не для грабежа, а чтобы купить себе обувь (убийцы ведь тоже носят ботинки). Пока они примеряли модные туфли, в магазин зашли двое милиционеров из местного отделения милиции. Один из них узнал Пантелеева, но бандит быстро отреагировал — выхватил пистолет и стал стрелять. В перестрелке один из милиционеров был смертельно ранен, зато второй с помощью подоспевшего подкрепления сумел задержать преступников.

В тюрьме Пантелеев и Гавриков сидели недолго. В ночь с 10 на 11 ноября они бежали еще с двумя членами своей банды — Рейтоном и Лысенковым. И снова потянулись ограбления и убийства. Среди убитых был инженер Студенцов — при ограблении Пантелееву показалось, что инженер вынимает из кармана оружие, и бандит выстрелил, не раздумывая. В другом случае также при ограблении был убит хозяин квартиры, профессор Романченко.

Поскольку угрозыск явно не справлялся, к делу подключили политическую милицию — ГПУ. Для поимки банды ГПУ создало ударную группу, были определены места возможного появления Пантелеева, установлены засады.

Во время пьянки в ресторане «Донон» Пантелеев и Гавриков поскандалили со швейцаром, и метрдотель вызвал милицию. Пьяного Гаврикова задержали. Пантелеев был ранен в левую руку, но сумел выбраться из схватки и побежал по направлению к Марсову полю. Возле Инженерного замка он перелез через забор и спрятался в Пантелеймоновской церкви.

Моментально сообщили в угрозыск, и через 5—10 минут на место происшествия прибыли агенты с собакой-ищейкой. По кровавому следу собака довела до Марсова поля. Дальше след терялся. Агенты наугад пошли по Пантелеймоновской, миновали церковь и... не заметили лежавшего там Пантелеева.

Когда все утихло, Ленька решил отправиться на одну из самых отдаленных квартир на «Пряжке». Вышел из церкви, добрался до пустынного Невского проспекта. А там, как и во всей центральной части города, уже ходили дозоры, искавшие бандита. У самой Садовой улицы Пантелеев чуть не попался. Увидев приближавшийся патруль, он присел на каменную тумбу у ворот одного из домов и, подняв высокий воротник своего тулупа, притворился спящим ночным дворником...

Один из патрульных милиционеров подошел к нему и спросил, не видел ли он такого-то, и перечислил налетчику его же собственные приметы.

— Не знаю, не-a... Я три дня, как из деревни приехамг ши, — мнимый дворник зевнул, почти не поднимая головы.

Патруль пошел дальше. А Ленька ускользнул и на этот раз. Чувствуя, что его конец все-таки неминуем, Пантелеев ожесточился. Наглость и дерзость его перешли все границы. Столь же наглы и жестоки были и его подручные. Пора нечастых и тщательно подготавливавшихся квартирных налетов миновала. Теперь в ход пошли массовые уличные грабежи, совершаемые и ночью и днем без особой подготовки. При малейшем сопротивлении жертвы — выстрел в живот.

В последний месяц жизни Пантелеев вместе с Мишкой Корявым (Лысенковым) и Сашкой Паном (Рейнтоном) совершил 10 убийств, около 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов.

Уголовный розыск и ГПУ выделили на «дело Пантелеева» лучших работников, с конца января 1923 года они не слезали с автомобилей. В городе было размещено около 20 постоянных засад. То и дело поступали новые сведения, сыщики буквально «сели на хвост» бандита, и он каждые полчаса менял места. Теперь Леньке было уже не до грабежей.

К этому времени большинство конспиративных квартир банды было провалено, но Пантелеев все еще верил в свою удачу. Вечером 12 февраля 1923 года он вместе с Корявым шел на Можайскую улицу, где находилась надежная «хаза», с гитарой в одной руке и корзиной в другой, и даже весело посвистывал, то ли изображая беспечного мастерового, то действительно не чуя опасности.

Пантелеев вошел в квартиру первым, за ним Лысенков. Ленька был уверен в том, что квартира свободна, и не смотрел по сторонам. Но едва он оказался в прихожей, как из комнаты раздались выстрелы. Пантелеев был убит мгновенно. Лысенкова пуля лишь слегка ранила в шею. Впрочем, он и не думал сопротивляться. Ошеломление его было настолько велико, что Корявый в испуге вскинул руки вверх и пискнул севшим от страха голосом:

— Сдаюсь, сдаюсь, не стреляйте!

Весть о случившемся на Можайской улице мгновенно облетела весь город. В тот же день в вечерней «Красной газете» появилось сообщение о том, что в ночь с 12 на 13 февраля после долгих поисков убит при аресте знаменитый Ленька Пантелеев, наводивший ужас своими зверскими убийствами и налетами.

С Пантелеевым и его бандой было покончено. Однако не все поверили, что столь грозный налетчик убит. По Петрограду ходили слухи, что Ленька жив, гуляет на свободе и еще покажет всем, где раки зимуют. Слухами этими ловко пользовались некоторые налетчики, выдавая себя за Пантелеева и Лысенкова, чтобы нагнать побольше страха на свои жертвы.

Угрозыск решил положить конец слухам. Труп Пантелеева одели в приличный костюм, подгримировали, «подживили» и выставили в покойницкой, как именовали тогда морг, на всеобщее обозрение. Очередь на просмотр была почти такой же, как спустя несколько лет к Мавзолею вождя революции. Убедившись в неотвратимости наказания, граждане с легким сердцем шли обратно.

(А. Лаврин. Хроники Харона. — М., 1993)