Часть первая
Прикосновение к зеленому миру

Я плавал в зеленом море. Вообще-то я никогда не бывал на берегу моря, хотя и был наслышан про него. Не довелось. А это зеленое море заполняло все вокруг. Но то была не вода, а как бы зеленый воздух. И я не плыл по поверхности зеленой воды, видя над собой воздух какого-либо цвета, а словно погрузился в глубины вод Великой реки, отчего-то сделавшихся зелеными. Но вокруг меня ни рыб, ни подводных растений. Мне не было нужды взмахивать руками и ногами. Чтобы передвигаться, достаточно просто захотеть – и я перемещался в то место, куда хотел. Пожелал – всплыл, пожелал – сдвинулся вправо. Что происходило со мной и отчего – мне было непонятно, поэтому я с трудом подбирал аналогию, доступную мне и хоть как-то похожую на то, что я испытывал. Но мне больше хотелось не ввысь или вниз, а вот туда, где зеленый свет был каким-то отличающимся от других мест.

Но своего тела я не ощущал в этом свете. Возможно, его совсем не было. Но я-то был. Или не был? Или я – это только моя мысль, отчего-то еще живущая здесь? И которую тянет вот сюда, на этот свет.

– Здравствуй, любимый!

Это голос Алины, он звучит оттуда, куда я смотрю и ничего не вижу.

– Здравствуй, жизнь моя! Но отчего я тебя не вижу?

– Это оттого, что нас нет. При этом мы есть.

– А где это мы, коли нас и нет, и мы есть?

– Там, за чертой.

– Я как-то иначе представлял себе все это.

– Ведь ты присягнул Свету – и умер, сражаясь против его врагов. А я умерла, когда почувствовала, что это произошло, потому что без тебя мне не хотелось жить, хотя я бы еще могла. Ведь в Убежище время над нами не властно.

– Я же умер раньше тебя, отчего же ты знаешь обо всем лучше, чем я?

– Милость Мирои. Это ее владения, Зеленый Свет. Все эти годы я молила богиню, чтобы она защитила тебя и Валерия. Но ты вышел на Свет Мардога, а там она не властна. Я вымолила у нее Зеленый Свет для нас с тобой. Свет Мардога – он другой. Там ты постоянно сражался бы за дело Света во всех возможных мирах и во всех временах. Я думаю, что ты был бы достоин этого Света, но ты был бы при этом далеко от меня.

– Жаль, что я не могу обнять тебя.

– Ничего, ведь мы рядом и даже можем проникать друг в друга гораздо теснее, чем когда-либо прежде.

– Расскажи еще, что ты знаешь об этом месте и нашем сейчас.

– Жрицы говорили мне, что посмертия разные. Те, кто нарушал законы богов и человеческие, уходят в преисподнюю, на поживу демонам. Там они ответят за все, что совершили. Те, кто жил только для себя, – не получают посмертия. Они просто растворяются, как будто их и не было. Лишь от некоторых остаются скитающиеся тени, что летают и горько плачут над перекрестками дорог, гонимые ветром. Те, что удостоились милости богов, пребывают в Свете их.

Ведь люди не могут жить вечно. Это не дано людской природе. Лишь те, которые удостоены особой их милости, могут стать долговечной частью мира. Горой, рекой, звездой. Они долговечны, но не вечны. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы удостоиться такой чести. Жрицы этого не говорили. Они вообще вслух говорили мало, они общались тем, что в твоих книгах названо «мыслеречью». А сейчас немного подождем. Скоро сюда придет дочка. Ты ее всегда называл Анютой. А я – как принято у нас, Ана. Все же мы имена произносим по-разному. Пришлые и аборигены часто не любят друг друга. Но у нас получилось по-иному, чем у других. Ана с Масиком придут сюда, после того как поиграют. Они ведь тоже давно тебя не видели.

– Я скучал по ним.

– Знаешь, у нас в жизни получалось отчего-то так, что я любила говорить много, а ты совсем коротко. Но сейчас мне почему-то кажется, что мы разговаривали одинаково.

– Жаль, что Валерий остался один. Он отчего-то не хочет жениться и иметь детей, думая, что это непосильный труд – сидеть рядом с любимой женой, держа на коленях ребенка и слушая рассказ их про то, что происходило, когда он был на работе. Я уже даже стал думать, что нужно завоевать для него армирский трон, чтобы девушки сами кидались на него, не позволяя ему успеть уклониться.

– Это ты интересно придумал. Но ведь ему только двадцать четыре, а ты женился на мне в двадцать шесть. Может, он еще не встретил той, которая нужна ему.

– Быть может. Но если избегать девушек, как он сможет увидеть именно ту, которая нужна ему, и понять это?

– Я думаю, что нет. Когда ты приехал в замок к барону Иттену, впервые увидев тебя, я поняла, что ты – именно тот, кто рожден для меня. Только ты не сразу обратил на меня внимание.

– Да, не сразу. Ибо в замке барона была совершенно иная жизнь, чем та, к которой я привык, поэтому мне приходилось очень многое узнавать и ко многому привыкать. Поэтому мне было сложно сразу понять, что очень важно, а что не так уж.

– Баронесса Имри перед нашим отъездом говорила, когда оторвалась от бесконечных дрязг о наследстве, что ее муж совершил только два поступка, не посоветовавшись с ней. Это была охота на того дракона и решение взять на службу мага из пришлых.

– Иногда барон вел себя не как подкаблучник, поэтому Имри этого не понимала. Что же касается меня, я думаю, что ему понравилось, как я протрезвлял его с братцем на Нижегородской ярмарке.

– Наверное. Я помню, как ты регулярно ругался, что на каждый праздник к Иттену стало заваливаться вдвое больше гостей, чем раньше, и ты уже умучился их протрезвлять.

– Да, я ходил в гости к твоему отцу и жаловался ему на это между разговорами о старых временах и старых людях. А ты пряталась за шкафы или что-то другое и смотрела на нас. А когда отец твой звал тебя, чтобы ты поднесла вина, ты делала вид, что тебя нет. Тогда он, ругаясь, вставал и сам приносил вино.

– Мне ведь было всего шестнадцать. Я только-только перестала мечтать о принце, который внезапно приедет в замок и увидит меня. И он должен был быть обязательно на белом коне!

– Бедная моя! Тебе достался муж, который предпочитал в одежде черный цвет белому. И не любил ездить на лошадях, а когда все же садился на лошадь, ему всегда доставалась вороная.

– Ах, это такие пустяки! Меня больше беспокоило то, что ты не выберешь меня, потому что я рыжая!

– И не рыжая, а золотоволосая!

– Ты всегда умел убедить меня всего лишь парой слов.

Мы так разговаривали – то по-вилларски, то переходили на русский и наслаждались встречей. Нам ведь так много хотелось друг другу сказать за годы, когда Алина была в Убежище.

Но нас прервало какое-то покашливание, прозвучавшее совершенно неожиданно с левой стороны. Я обернулся и увидел некое странное существо, словно сошедшее с баронского герба. На гербах ведь встречаются не только реальные звери вроде дракона или волка, но и смесь разных животных. Например, львиный леопард. Но бывает и хуже, типа этого существа. Голова вроде как лисья, а вот чья грудь у него – не разберу. Передние лапы птичьи, задние лапы и хвост – волчьи. Но лев там тоже как-то замешан, среди его предков. Смотришь на него – все одновременно и знакомое в нем, и незнакомое . Но как он здесь появился, в этом зеленом океане средь теней и лучей света? Он-то как раз не от мира этого, ибо не бесплотен. Или это какая-то галлюцинация?

Существо заговорило по-вилларски, однако с каким-то странным акцентом. Но, может, это не акцент, а просто так лисья глотка и язык воспроизводят человеческую речь.

– Вас ожидают там, Владеющий.

– Где и кто, о неясно чей посланец?

Что-то мы начали разговор почти дословной цитатой из известной трагедии «Герцог Осмунд». И в посмертии никак не скроешься от аборигенской литературы и аборигенской аристократии.

– Следуйте за мною, Владеющий.

И не успел я оглянуться, как зеленое море вокруг меня исчезло, а я оказался в затопленном Светом пространстве, словно опять ступил в купол Света храма Мардога. Зеленый мир Мирои остался где-то позади, и тень Алины там же. И я сам тоже продолжал оставаться бесплотным. Лишь память и мысль. Ну и зрение со слухом, ибо посланца богов я вижу и слышу. Никогда не читал и не слышал про именно такого посланца. Ох, а Анюта и Масик так и не успели прийти, заигравшись где-то в зеленых пространствах! А я уже здесь!

– Не беспокойтесь, Владеющий, о моем имени, вы его многократно слышали, и оно очень близко вам. И даже чрезвычайно близко, хотя в последнее время вы стали вспоминать его реже. И мы еще встретимся, и даже на краткий миг будем составлять одно целое. Но я вынужден умолкнуть, ибо время сказать об этом еще не пришло. Не горюйте об оставленном только что, это еще успеет вернуться к вам. Ступайте дальше по дороге Света, откуда вас случайно унесла вспышка Силы разрушенного алтаря. Вы не погасли.

Свет пронесся сквозь меня, и Свет Мардога сменился дневным светом. Я открыл глаза. Уже не глаза души, а именно свои. Свет немного ярковат для глаз, но ничего особенного, потерпеть можно. Я сижу, привалившись к чему-то за спиной. Впереди меня прибрежная полоска песка, а шагах в десяти – берег озера. Того самого, куда я шел и к которому вернулся. Сапоги запачканы бурой грязью. Между пятнами грязи другие бурые пятна – от той самой жидкости, которые на одежде надо замывать. А одна жена никак с себя их смыть не могла. В обеих руках кольты, и у обоих кольтов – затвор в заднем положении, на задержке. Куртка и жилет на груди порваны в двух местах. Пошевелил руками – острой боли нет, хотя усталость чувствуется. Ноги – то же самое, хотя еще неизвестно, пойдут ли они. Из-за пояса торчит «чекан». А откуда он у меня, я же его не брал в поход – ни свой старый, ни самарский.

А, вспомнил, я его с вампира снял, убитого возле озера! Дотянулся до кармана жилета, вытащил два запасных магазина, перезарядил пистолеты. Руки слушаются, но двух магазинов нет на местах. У меня было четыре запасных магазина, осталось только два. Может, я их в ранец засунул после израсходования патронов? Или я где-то спешно перезаряжал и магазины обронил, а поднимать некогда было? И глушителя нет на пистолете. Свой револьвер – в кобуре, заряжен, патроны к нему не тронуты. Нож и кол на месте.

Надо попробовать встать. Один кольт засунул в кобуру, оперся освободившейся рукой в землю и кое-как поднялся. А мне как-то странно легко, голова чуть-чуть кружится, в груди в двух местах больно. И между лопатками тоже. Но сердце не болит. А где же мой карабин? А нету. Ни на мне, ни рядом на земле. И ранца тоже, оттого мне и легко стало. Фляга на месте, а ранца и того, что к нему приторочено было, тоже нет. Ни баллона с газом, ни топорика, ни плащ-палатки.

А, баллон с газом я сам оставил, там, внизу, в подземелье замка. Вроде кусками начинаю вспоминать. Но где же я обронил карабин? Еще в замке или уже за порталом? Идти за ним или не рисковать? Жалко, карабин хороший, и привык я к нему. Засунул пальцы в разрывы куртки и жилета, ощупал. Кольчуга в глубине целая, крови на пальцах нет. Завел руку за спину и попробовал нащупать то больное место на спине. Пальцы наткнулись на обломок древка стрелы, дернул. Вытащил легко. Болеть не стало, на раскрошенном каменном наконечнике следов крови нет. Все поползновения аборигенов явно удержала кольчуга. Пошевелил лопатками, напрягая разные группы мышц, – больнее не становится. Сплюнул – крови в слюне нет. Ладно, проехали. Куртке явно пришел конец. Теперь в ней весной и осенью только за дровами к сараю можно ходить, и желательно в полумраке, чтобы народу глаз не терзать. Два похода – и жизнь куртки завершилась.

Так, а что с Силой? Все нормально, Серп Восточного Ветра выдать могу. Значит, можно вернуться к порталу и поискать карабин. За портал идти – рисковать не буду. Нет, все же не пойду. Через портал может много чего интересного вылезти, и тех, кто здесь гуляет, отгоняя случайно забредших от него, может набежать тоже много. И надо вернуться к лагерю. Идти до него не так чтобы очень далеко, но по странному лесу. Надо бы побыстрей уйти из него. И кто его знает, как поведет себя Сила в озере и вокруг него после вмешательства в ее циркуляцию. Так что, как ни жалко карабина, – придется вновь взяться за энфилд.

– Славно!

А что это за голос зазвучал у меня в ушах? Откуда он? Я крутнулся, высматривая его источник, но никого вокруг не было. А, опять фокусы Не-мертвого, голоса из ниоткуда и писатели в кусте…

Лес оставался угрюмо молчащим и пустым, словно он затаился перед прыжком. Было уже явно за полдень, но мне отчего-то не хотелось доставать часы и глядеть на циферблат. Болела голова, но несильно так, будто я долго сидел в закрытом помещении и копался в старых документах, усиленно отыскивая что-то важное. Но тут ситуация обратная, ибо воздуха вполне хватало. Я на всякий случай ощупал голову – нигде следов травм не было. А лекарства остались в ранце, в жилете только бинты и немного обезболивающего. Но я его пока приберегу, ибо потом оно может быть нужнее, чем сейчас. На ходу достал трофей, снятый с вампира, отбросил барабан – все патроны тут. Значит, я из него не стрелял. А вот слом защитного заклинания револьвер украсил – теперь в гладкой щечке рукоятки появился паукообразный рисунок красным цветом.

Давно я такого не видел, с сендерского похода. В костяных же рукоятках сломанное опасное заклинание дает рисунок зеленоватого цвета. Это новым владельцам часто не нравилось, и они просили снять щечки – дескать, все равно менять придется.

Ладно, воспоминания воспоминаниями, а надо быстрее двигать отсюда. Особенно от озера. Подорванный алтарь до взрыва откачивал естественную магическую энергию. А теперь что будет с управляющими заклинаниями, когда порвалась связь и, возможно, рухнул портал в тот замок? Не знаю, уж очень разнообразные итоги могут получиться. Один из них может быть и таким – выброс Силы в другие магические системы. Вот шла Сила в поддержание того заклинания умиротворения, которое предлагало сесть, отдохнуть и в воду ноги опустить на радость озерному чуду. А теперь с лишней порцией Силы заклинание валить с ног будет. Или убивать. А потому – быстрее из леса! Я лучше лишний километр по полю пробегу, чем узнаю, как может трансформироваться голос из можжевелового куста в нехорошую сторону. Вот накликал! Ноги прямо к нему вынесли. «Зачем я написал эту книгу?!», «Кто летает выше крыши…».

Пойду от него на восток, к краю леса, как хотел. Что-то у меня к можжевеловым кустам предубеждение имеется, ибо их даже в Старом мире почитали как символ смерти.

А некоторые авторы, как и я теперь, подозревали в них еще худшее – к примеру, Заболоцкий, у которого куст можжевеловый проколол лирического героя «смертоносной иглой»…

Потому подальше от несчастного «летучего мыша» и просьб сломать ему ветку. Спрятал резервный кольт, а вместо него достал револьвер под сорок пятый калибр. Оставшейся гранаты нет. Зато всплыло из памяти надругательство над порталом на островке при помощи этой гранаты. Теперь от островка остались жалкие обрубки, свободно плавающие по воде и не закрепленные у берега. Пусть опоздавшие из леса поплавают, а гости оттуда поныряют, даже если сам портал работает без помех.

А в следующую секунду после этой мысли меня сбил с ног мощный удар в живот. Дыхание сбилось, и я лежал навзничь, судорожно хватая воздух ртом и никак не захватывая. Слава богам, сознания не потерял, хотя и офигел изрядно. Но кто это меня пнул? Никого вроде не было передо мной. Пытался привстать, и тут же пуля вжикнула над головой. И выстрел уже слышен. Хорошо, что в животе так заболело, что не удержался и опять свалился, – оттого пуля меня и не задела. Плохо, что от боли встать не могу. Кто же в меня стрелял из-за того куста? И почему он не стреляет еще? Наверное, этот пенек меня от него прикрывает, потому он и стрелял, пока я шел или пытался встать. Замираю и лежу, только аккуратно ощупываю живот – что там у меня? Болит здорово – и просто так, и при прикосновении, – но горячей струйки на теле не ощущается. И слабость не накатывает. Что же там у меня? Гномы, у которых я покупал кольчугу, уверяли, что она удержит «чекановскую» пулю и кольтовскую тоже. Но, помолчав, сказали, что даже под непробитой кольчугой возможна отбивная из внутренностей. Лучше защищаться пластинами большой площади, тогда удар пули безопасно распространяется по жесткой пластине. Все это хорошо и правильно, только как не-гному таскать такой пластинчатый доспех гномской работы? Не орк же я. Был бы орком или даже полуорком – тогда бы сил хватило. А противник молчит. Тоже ждет моего хода. Как бы его ущучить? Гранаты уже нет, что очень жаль. Так бы забросил ее туда, к нему в кусты, и сам кинулся после взрыва.

Или создать Щит и кинуться? Секунд двадцать я его удержу. Он один или два раза выстрелит, а дальше – три или два его выстрела против моих тринадцати. А можно и против шестнадцати. Но смогу ли я хоть встать, не говоря уже о рывке? И кровь может хлынуть, когда я распрямлюсь и вставать буду. Но если лежать тут навзничь и дальше, она и так может пойти. И враг что-то придумает. Или подмога ему подойдет. Надо давить боль заклинанием. Тогда хоть встану, а дальше увидим. А противник пусть думает, что я ранен и умираю, раз вновь не встаю. Если он, конечно, магии не чувствует издалека. А стонать не буду, хотя хочется: заклинание начнет работать секунд через десять. Легче будет. А пока погрызу лацкан куртки. Кто же этот гад, что меня подстрелил?

Секунд через пятнадцать боль ощутимо уменьшилась и перестала быть такой разлитой по всему животу. Сосредоточилась на одном месте – видно, там, где пуля в меня попала. Мать всех демонов, а это как раз под трофейным «чеканом»! Аккуратно сдвинул правую руку и начал водить вдоль торчащего за поясом револьвера. И пальцы наткнулись на горячий комок свинца, впилившийся в рамку револьвера чуть позади барабана! Будем жить! Так бы и заорал на радостях! Ибо вместо явно смертельной раны в живот – контузия! И рамка револьвера сработала вместо пластины в панцире, разбросав удар по площади!

Бей белых, пока не почернеют! Поставил щит и распрямился, став на колени. Живот заболел, но от боли я не свалился, и обморочная слабость в голову не кинулась! А вот и эта сволочь! И правда – сволочь, живой труп в черно-сером плаще и с «чеканом» в руке! Его пуля ударяет в Щит и рикошетит. А я стрелять не буду – для него есть мое любимое заклинание, которому Щит не помеха! Будет Ивашка не только под простоквашкой, но еще и порционно! Серп рассекает вампира пополам на уровне пояса, и он, развалившись, падает. Следом падаю я – не удержался. От удара о землю заболело левое плечо. А теперь надо глянуть, что у меня там – совсем хорошо, или я на радостях переоценил свою удачу?

Живот хотя и здорово болит в ушибленном месте (и будет там жуткий синяк), но доску не напоминает. Удар разошелся по рамке и кольчуге, кишки от него не лопнули. Есть, конечно, риск внутреннего малого кровотечения, которое потом может стать большой проблемой. Пульс девяносто, что многовато, но это еще посмотрим. Язык не сухой. Вроде пока признаков разрыва внутренних органов нет, хотя с селезенкой не все так просто. Может быть, там подкапсульное кровоизлияние, которое сейчас не ощущается, а потом – увы… Так что надо ходить и поднимать тяжести аккуратно.

Я привел в порядок одежду и снаряжение и в несколько приемов встал. Глянем-ка на эту гадость. А гадость еще живая! Никогда не видел, чтобы перерубленный надвое вампир жил! Хотя с человеком такое может быть, правда ненадолго. Но в этой гадости еще и демоны сидят и сгнить не дают. Сейчас исправим недоделки. А напоследок его револьвер загоню ему в глаз и навалюсь, чтобы ствол прошел поглубже. Э, а не надо было этого делать – внутрибрюшное давление вырастет. Ничего не случилось, правда, но лучше так не экспериментировать. Но не совать же ему «чекан» в задницу – там уже плоть сгнила, и остались одни кости. Наверное, этот тип из бывших военных. Вполне грамотно меня подкараулил и выцелил.

Теперь поковыляем дальше. Боль в животе не нарастает. Упасть в обморок не тянет, что вполне мною приветствуется. Значит, пока поживу. Сейчас бы костыль вроде той рябинки, что у меня на Самарской Луке была, но нечем ее вырубить. А будет ли такая палка валяться на земле – ну, погляжу, а завижу – не побрезгую…

Еще надо проверить, не пострадал ли мочевой пузырь. Тоже очень важная вещь при ранении в живот и ударах в него. Насколько я помню, если нет задержки мочи – это хорошо, если есть – уже неприятный признак. Укрылся за елью и проверил. Беспокоиться не надо, никаких тебе задержек. Так что теперь подкашивающимися ногами вперед, к опушке леса. Ничего, вот выйду к опушке и не увижу за собой погони – потрачу еще Силы на живот и обезболивание. Лекарство тоже есть, но у всех обезболивающих лекарств есть хоть небольшой, но все же снотворный эффект. А вот его совсем не надо на марше, когда и так не здорово себя чувствуешь, а идти надо, хоть и хочется упасть и полежать. День клонится к закату.

Интересный был день. Сначала чудесный лес с ловушками и странностями, потом разговор самозванца с безъязыким, дальше сердечный приступ, подрыв, после уже мало что помню, но что-то очень веселое и насыщенное, и под занавес – пуля в живот. Но день еще не погас, что-то может случиться еще. А я точно могу быть уверен, что сейчас догорает именно тот день, когда я вышел из лагеря к лесу и озеру, а не следующий? Или уже наступило и догорает послезавтра? Насчет трех месяцев можно быть уверенным, что они не минули еще, а как насчет недели? Особенно с учетом зеленого мира Мирои?

На эти вопросы у меня нет ответа, кроме как «приду в Уржум и установлю в точности».

Никто меня не атаковал больше – ни в лесу, ни за лесом. Правда, я чуть не грохнулся в плохо заметную в сумерках рытвину, отчего пришлось подвесить шарик света и с ним тащиться дальше.

На стоянке какие-то твари побывали и даже нагадить успели. Скорее всего, какие-то некрупные звери. Поскольку было уже темно, я ограничился минимумом приготовлений. Развел небольшой костерок и чай поставил греться. Рыться в земле в поисках запасных пайков не стал. Это завтра. Дров было не так много, на всю ночь не хватит, ну и демон с этим. Пусть горит, сколько выйдет. На свернутую большую лодку кто-то поставил свой «знак», но вроде не драная. Мыть в темноте не хочется. Но есть кусок того материала, что в Казани из нефти делают. Он слегка пострадал от недержания гостей, но легко моется, да в этом и нет нужды, ибо непромокаем. Перевернул его результатом книзу – и на сегодня сойдет. А завтра помою все. Мешок с вещами чист и чуть сбоку малость продран. Что пострадало – разберемся утром. Пока использую как подушку. Мотора во тьме трогать пока не надо.

Поставил сторожки, чай выпил, на ночь принял обезболивающее лекарство и залег спать. Завтра будет трудный день, ибо все отодвинуто на завтра. Надо малую лодку выкопать, большую надуть, вниз поплыть, и все это после пули в живот. Дошел я благополучно, так что пока все внутри меня тихо. Но вот спускаться на шесте по речке – этого живот может и не выдержать, как и таскания лодки бечевою. Вообще у меня еще должно остаться четыре рациона, а плыть двое суток с лишним, по моим предварительным расчетам. Значит, надо плыть медленнее. Но тут не угадаешь: медленнее поплывешь – живот выдержит, но можно встретить зверя или тварь и отбиваться от нее без карабина. Быстрее пойдешь – твари не встретишь, но не выдержит живот. Ладно, помучился от узости рамок бытия, теперь надо спать. Укрылся многострадальной курткой и залег.

А вот спать долго не дали. Некая тварь, в ночи ходящая «в рассуждении, чего бы покушать», оборвала сразу две линии сторожков. Пришлось срочно вставать и создавать подсветку. Да что здесь за затраханные лисы живут, что мне спать не дают и себе ищут на одно место приключений! И обеспечил я ей приключения. Правда, я не эльф, чтобы из пистолета не глядя попасть именно в место, ищущее приключений, но куда-то все-таки попал. Пострадавший лис долго подвывал, потом взвыл как-то траурно и замолк. Уж не знаю, что с ним там во тьме случилось – свалился в яму или его кто-то сожрал, – но больше он меня не беспокоил.

Я как-то после этого подумал о «песиках», пару которых сам подстрелил накануне визита в замок, но что уж поделать. Патроны с магической начинкой лежат в кармане жилета, но толку от них пока нет. Ладно, будем жить и бороться чем есть и с кем есть. На сем я продолжил прерванный процесс. Но до утра постоянно вскидывался, стоило задремать ненадолго. Оттого утром встал невыспавшийся и злой. Но некого было подстрелить и сорвать негодование за испорченную ночь.

Утро началось с отмывания обгаженной гостями лопатки и рытья земли в поисках запасов. Ибо если не дали поспать, то это надо компенсировать хоть полным желудком. Кстати, если это лисы наделали, то подстреленный ночью паршивец будет надлежащим воздаянием за все хорошее от них. А вообще это вполне возможно. Медведь бы накуролесил побольше. С учетом того, что я берег живот от нагрузок и все делал медленно и осторожно, сборы заняли почти полдня. Палатку гости загадили так, что я ее тут и оставил: нет сил ее в речке отмывать. Лодка, оставленная снаружи, сама не пострадала, но чехол кто-то погрыз. Запасные вещи в мешке остались нетронутыми. Мотор гостей не заинтересовал, зарытые запасы также. В общем, потери есть, но не очень портящие жизнь.

Живот немного болел – на нем красовался роскошный синяк, – но угрозы от полученной пули я не ощущал. Однако для страховки, потому что как ни береги себя, а работать все равно приходится, сделал бандаж на живот из запасной рубашки. Защитившим меня револьвером я решил пока не пользоваться – пусть Снорри с ним сначала поработает, нет ли каких-то повреждений в механизме. Поэтому я его разрядил и засунул поглубже. Даже если окажется, что он исправен, – повешу на стенку в кабинете как иллюстрацию к рассказам хозяина дома, то есть меня.

После обеда я затушил костер и попытался двигаться на лодке вниз по Забуйке. Сначала я рассчитывал попробовать спуститься самосплавом. Все же груз немного уменьшился – вдруг эти пропавшие сантиметры осадки и дадут плыть хоть и медленно, но с комфортом.

Как бы не так! Не то уменьшение осадки было совсем мизерным, не то речка малость обмелела, но плыть, не прилагая никаких усилий, не получалось. Потому я вылез из лодки, поправил бандаж на животе и взялся за гуж. До вечера удалось пройти километров десять – двенадцать, и только последние километр-полтора я плыл в лодке, слегка помогая себе шестом. Движение с такой скоростью меня не радовало, ибо хотелось поскорее уйти из опасного окружения, но, с другой стороны, а чего лететь? Да, скорость не впечатляла, но я все же продвигался. А сильно рваться – есть опасность заработать кровотечение. Надеюсь, завтра буду двигаться уже в самой лодке, а не волоча ее за собой. Жаль, что речка совсем мелкая и на моторе по ней можно ходить только в районе устья. Поскольку я подозреваю, что уровень воды в ней начал падать, вообще включать его я не стану. Мотор будет для Буя.

Так что я остановился на берегу и стал варить себе суп из консервов на ужин. Поев, устроился на ночлег и стал размышлять о движении по рекам. Вроде как я не выбиваюсь из «графика», что обусловлен запасами еды.

Осталось километров десять – пятнадцать этой самой Забуйки, а дальше сорок Буя, два десятка Нократа и совсем немного Уржумки. И почти все по течению. И надеюсь, что только две ночевки в диких местах, включая и сегодняшнюю. Вечер был тихим, в речке иногда плескалась рыба, потрескивали дрова в костре. Я прихлебывал чай и наслаждался покоем. Кто знает, как тихо будет сегодняшней ночью. Или здешние лисы опять устроят дебош и оргию разврата? Хотя нет, брачный период у них в марте, а в мае рождаются лисята. И вот тогда и позже мама с папой всю округу объедают, ловя деткам пищу. Я даже слышал, что если папа не вовремя откинется, то холостые лисы его охотно замещают и даже дерутся за право быть кормильцем семьи. Может, это они вчера дрались, а я поставил точку в их споре? Да, на старости лет чего только не вспомнишь из своей практики. Даже участие в образовании семейных пар у лисиц Казанского ханства. Я еще полежал, с улыбкой вспоминая разные смешные случаи из своей практики, потом пошел ставить сторожки́.

Прилег на полуспущенную лодку и стал вспоминать, кто мне еще может доставить неудобство ночью проведением брачного сезона. Вроде как большинство животных уже должно даже детенышей принести. Могут очередной раз кошки. Но это домашние, а дикие тоже так, или им одного раза в год хватает? Увы, точно не помню. Зато вспомнил, что сейчас должен наступить брачный период у змей. Вот такого удовольствия точно не надо видеть, хотя змеи в период змеиных свадеб гораздо тише ведут себя, чем прочие животные. С лосем вообще не сравнишь. Жаль, что нет такой противозмеиной веревки, что мне давал Демьян Филин на Самарской Луке. А кстати, куда она делась? Где-то затерялась при сборах и переездах – то ли когда Филин все собирал и вез в гостиницу, то ли когда я сам вез добро в Тверь. Но вроде как она мне в Твери не попадалась. И чтобы не стать жертвой внезапной встречи с томимой любовным недугом змеей, я решил спать не снимая сапог и поставив еще одно кольцо сторожков вокруг моей кровати, не исключая и со стороны воды. Ведь змеи плавают, а практика показала, что мои сапоги змеям не по зубам. Эльфийские сапоги легче и красивее, а иногда и магически защищены от износа, но там, где есть змеи, я предпочту тяжелые, но недоступные змеиному зубу яловые. Возможно, эльфов змеи не кусают, или они к змеиному яду невосприимчивы (а это не мешало бы уточнить), но я видел, как умирали люди, имевшие неосторожность наступить босой ногой на гадюку. Хотя что такое гадюка по сравнению с некоторыми чудесами астраханской фауны… Я даже помню одну старую аборигенскую балладу про рыцаря, ужаленного эгрентином. Бедняга растаял, как воск над огнем, и от него остались одни доспехи. Такая кара постигла его за детоубийство. Эгрентином и сейчас называют крупную змею в астраханской округе. Человек от ее укуса не тает, но если вовремя не оказать помощи, гангрена ноги обеспечена. Кстати, один из способов помочь – прижечь место укуса раскаленной золотой монетой. Что там в этом способе мешает лишиться ноги – не знаю, но способ работает. Есть и травы и магические способы помощи, но может сойти и такой.

Поразмышляв о змеях, я лег спать, однако спать мне не давали почти всю ночь. Какая-то гадость с интервалом в полчаса-час издавала звук, напоминающий смесь мяуканья и смеха. И каждый раз я просыпался. Что это было за чудо и чего оно этим добивалось – не знаю. Но звук был отвратительным и мигом перебивающим сон. А мне про такое никто не рассказывал. Или местные знают, что это некая безобидная птичка так страдает от расстройства пищеварения, а оттого и не беспокоятся? Ладно, вернусь в Уржум и поспрашиваю еще. Только бы точно воспроизвести этот звук для экспертов.

Из-за ночного концерта я встал не менее злым, чем вчера. И утреннее великолепие меня не радовало, а хотелось совершить какое-то злобное деяние. Хоть кому-нибудь. Поскольку никаких вредных тварей в то утро не встретилось, пришлось перерабатывать злобу самостоятельно, ибо излить ее было не на кого.

И завтракать я не стал. Почему-то мне подумалось, что надо двигаться быстрее, не задерживаясь где-то лишний раз. Я не ощущал какой-то угрозы или беспокойства, но… лучше быть поближе к обжитым местам.

Рывку вперед способствовали и расчеты. Если очень быстро двинуться вперед, то имеется шанс еще до середины дня дойти до Буя. Дальше пойду на моторе и по течению. Если все будет складываться удачно, я окажусь перед выбором: ночевать у места впадения Буя в Нократ или рискнуть пройти по Нократу дальше.

Смысл этой дилеммы следующий. Есть возможность пройти буйский участок часов за пять. А дальше Нократ, с еще более сильным течением. То есть скорость моя будет еще выше. Оттого есть шанс проскочить за световой день и нократский участок пути. А потом – всего пять-шесть километров до города. Или я ночую опять в диком месте. Причем довольно далеко от города. Скорее всего, в устье Буя, потому что нократский участок для ночевки неудобен. Очень хочется побыстрее закончить этот речной переход. Потому и кажется, что если тратить минимум времени на себя, то можно ускорить движение. Уж больно это соблазнительно.

Но тут самое главное – не обольщаться иллюзией ВОЗМОЖНОГО быстрого движения. Тогда поступлю так: буду двигаться побыстрее без потерь времени на еду. Однако «поспешать медленно». Как только я увижу, что рывок не даст возможности до ночи дойти до Уржума, я приторможу и буду сидеть на берегу. Тогда уже можно будет поесть не торопясь и горячего. Даже если не посплю хорошо следующую ночь – можно отоспаться в Уржуме. Там уже можно отдыхать столько, сколько нужно. Кстати, можно будет и на тамошнего вампира поохотиться. Деньги лишними не бывают.

Оттого я шел, волоча за собой лодку. Час-полтора тащил ее на буксире за собой, потом вперемежку пользовался шестом и веслом. Тот самый мыс на слиянии Забуйки и Буя я увидел еще до полудня. Сейчас причалю и займусь моторными делами. Хватит веслом махать, пора плыть на двух лошадях. Поскольку именно столько их у меня в моторе.

Мотор чихал и кашлял, но все никак не выходил на устойчивый режим работы. Наконец я плюнул на это и поплыл по течению, решив попозже еще раз попытаться завести его. Исходя из своих отношений со сложными механизмами вроде «козлика» или этого мотора, а также водогрейной колонкой и иными вещами, которые сложнее по устройству, чем пистолет или винтовка, я пришел к философскому выводу, что с моим уровнем знаний и умений всегда нельзя понять, отчего механизмы не хотят работать. Оттого им нужно дать возможность отдохнуть от моих попыток и после перерыва попробовать снова. Тогда в большинстве случаев они поддаются. Я также подозреваю, что внутри металлических изделий тоже есть своя душа или какой-то демон, управляющий ими, и он периодически артачится, оттого изделие не работает. Когда плохое настроение души или демона проходит, все становится на свои места. Конечно, в моей философии взаимодействия с железом есть много слабых мест, но мне не приходилось под огнем врагов заводить мотор и срочно удаляться из зоны огня. Если бы довелось, моя философия была бы малость другой. Впрочем, философия сильно зависит от рода занятий и того, делаешь ты что-то руками или нет. Потому знаменитые философы чаще обитают в уютных стенах академий и при дворах и себя физическим трудом не мучают. Хотя, кажется, был в старом мире один философ, бывший по специальности башмачником. Но я с его трудами не знаком и не знаю, содержались ли в них какие-то откровения. А то еще окажется, что он такой же философ, как его брат по ремеслу из Самары, переваливавший бремя расчетов с недовольными клиентами на подмастерьев.

Я с полчаса сплавлялся по течению, лишь слегка помогая себе веслом, а потом попытал счастья вновь. Демон мотора уже успокоился и не стал мешать мне. Мотор заработал ровно и хорошо. Какой-нибудь специалист в моторах сказал бы, что это произошло из-за того, что смесь в баке наконец взболталась, или какой-то поплавок встал в нужную позицию, а философ вроде меня объясняет это успокоением моторного демона. Каждому свое.

Так я и плыл по водам Буя, пока торжественно не наткнулся на сучок притопленного бревна. После чего меня ждало много всяческих приключений – вытаскивание лодки на берег, вылавливание утопших мешков, разведение костра, согревание себя и просушка вещей, ремонт пробитой секции… Хорошо, что лодка имела три секции, а сучок пробил только одну. И то, что я дома додумался до цветных поплавков, прикрепляемых к вещам в лодке. Потому выловить утопшие мешки было проще. Но с этими приключениями я потерял много времени, и о рывке в сторону Уржума уже совершенно не стоило думать. Потому я начал готовиться к ночи и перестал мечтать о достижении городка уже сегодня. А потом глянул в закатные воды и увидел это.

Вниз по реке медленно плыл труп незнакомого мне животного. Оно как бы являлось помесью тигра и птицы. Только от птицы живность перьев не унаследовала, а передние лапы – да. Видел я только одну переднюю лапу, но вряд ли вторая передняя будет напоминать заднюю. По крайней мере, я еще не видел чуд, у которых три ноги одинаковые, а четвертая – особая. Шерсть от тигриной несколько отличалась большей густотой, и имелась, пожалуй, небольшая грива. Пасть была разинута, и из внушительных зубов торчал тонкий и длинный язык. Был ли хвост – этого я не видел. Зато имелась длинная рваная рана вдоль всего бока. Размером живность была с хорошую овцу.

Труп плыл по реке дальше, а я стоял, раздираемый мыслями. Мне хотелось тут же вскочить и, прыгнув в лодку, рвануть вниз, невзирая на еще не просохший как следует клей. Еще мне хотелось схватить котелок с готовящейся похлебкой и вылить его, чтобы кровь и прочее из этой твари не могли попасть в меня.

Впрочем, такие страсти бушевали только внутри меня и недолго. Паника – она еще никому не помогла и никого не спасла. Наоборот, в панике убегающий солдат – лучшая добыча для врага. И выливать похлебку тоже не стоит. Набрал воду я часа полтора назад. Вряд ли кровь животного так сильно обогнала своего хозяина в воде. Да и если эту тварь убили даже в километре от меня, ее кровь растворилась в том объеме воды, что течет в русле на этом километре. А это уже очень хорошее разведение. А реальнее – даже выше.

Но хорошо, что во фляжке вода набрана еще в Забуйке. Хватит переживать, и пора заняться едой. Жаль, что я не попал сегодня в Уржум. Значит, попаду завтра.

Вообще что-то зачастили у нас разные странные животные на основе тигра выводиться. То самое чудо, что наши спецназовцы расстреляли весной в засаде на поляне. К тому же выяснилось, что подобные твари в прошлом году появились еще в нескольких местах и были убиты тамошними специалистами по изведению чудовищ. Теперь вот эта. Они разные, но тигр везде замешан. Ох, весьма похоже, что делает их один колдун (слово «маг» неуместно), и связан он, понятно, с Не-мертвым.

Я ел горячую похлебку, но не переставал думать о другом. Ладно, ходит по земле один такой горе-демиург и как-то делает эти тигровые помеси. И вот сейчас одно такое существо выскочило из портала и нашло печальный конец. Но кто его так убил? Рана явно от мощной и когтистой лапы, а не от пули. А кто же этакое существо лапой так убить может? Даже не знаю такого из местного зверья. Медведь разве что, и то как-то сомнения берут. Дикий кот? В здешних местах есть коты-переростки вроде котов-манулов, которых разводит один ярославский оригинал-помещик, но… По всему выходит, что убила какая-то тварь из Дурных болот. Или тоже созданная горе-демиургом. Оттого мне так и хочется поскорее оказаться в Уржуме. Ибо не исключен ее визит ко мне в гости на стоянку.

Кстати, о тиграх. Не водятся они ни в Казани, ни в Твери. То есть их могут использовать как матрицу для «эксперимента», только захватив в южных странах и перебросив сюда с помощью портала. Или взяв за основу доступного представителя кошачьих – полосатого домашнего кота. Цвет шкуры, естественно, не такой, но коль уж хватило Силы на столь значительную трансформацию, то хватит и на перекрашивание полосок. С учетом большого процента отбраковки котов надо ловить буквально дюжинами. А это уже говорит о промысле. Одного-двух полосатых Васек можно скрытно поймать и возле дома, а вот больше – надо уже засветиться. Так что надо будет по возвращении доложить о моей идее. Нельзя сказать, что она обязательно сработает, но может. И тайный тверской резидент, расспрашивающий даже в аборигенском баронстве, не проходил ли тут некий тип, покупавший полосатых кошек, ничем особо не рискует. Так, обыкновенная кабацкая болтовня о способах разбогатеть. Есть, правда, одна сложность – коты считаются невосприимчивыми к магии. Но… это может касаться только мелкой сошки вроде меня, а для Великих – уже проблемы нет. Ладно, потом. Все потом. Сейчас – похлебка и чай.

А мысли вились вокруг пути. Сколько мне еще осталось? А километров пятнадцать Буя и дальше. Только в канистре уже половина. Вроде должно было быть больше. И с полбака еще. Значит, надо заправиться близ устья Буя и второй раз на Нократе. На следующий раз уже не хватит. Ну что ж, станем сплавляться. А пока помою посуду и начну готовиться ко сну. Надеюсь, здесь уже не будет каких-то озабоченных животных, которым ночью меня понадобится будить.

И они здесь нашлись. Вот и верь рассказам зоологов про сроки сезонов размножения у животных! У меня такое впечатление, что всему местному зверью приспичило прибыть поближе к моей стоянке и заняться делом – кто пытался размножаться, а кто воспользоваться этим и славно покушать. Там явно были зайцы, лисы, нечто вроде оленей. И еще ряд животных, оставшихся нераспознанными. Ах да, какие-то кошки там тоже были. К сожалению, стрельба не помогла. Два патрона были истрачены бестолково, не прекратив разных звуков из леса.

Устав от такого времяпрепровождения, я даже подумал, что это не реальное событие, а результат козней Ашмаи, который так мстит мне за удачную диверсию. Сначала я горестно подумал так, потом захихикал от подобного способа мести, а затем осознал, что сермяжная правда в этой мысли все же присутствует. Могущественный колдун так мстить не будет, но это могло произойти из-за вмешательства в магические потоки близ озера. Ашмаи воспользовался существующими там источниками и течением Силы, встроив свой алтарь и всякое другое в их структуру. Я же как-то нарушил сложившийся круговорот Силы. А вот теперь он пытается восстановиться. И иногда дает какие-то аномалии. Неконтролируемый выброс Силы – и зверье слегка сходит с ума. Гм. А не появился ли вот этот тигроптиц в результате магического выброса?

Час от часу не легче! Не получится ли вместо озера еще одно Дурное болото, из которого будут ползти всякие гады и лететь ядоклювы? Тут я от осознания этого несколько минут поминал двенадцать апостолов и сорок мучеников в компании с архистратигом Михаилом и всякими непристойностями. После чего очередной раз устыдился использования символов бабушкиной веры в качестве ругательств. Увы. Но хоть до Девы Марии я не дошел и удержался от ее упоминания в таком контексте. Не дело мужчине гадости о женщинах рассказывать. Звери в кустах малость притихли, а я попробовал задремать. И неожиданно получилось, пока звери собирались с силами. Но спал я недолго, ибо через полтора часа проснулся и больше не смог. Вот незадача-то: третьи сутки выспаться не могу, а заснул – и ненадолго.

И я лежал и пытался вспомнить, что мне снилось в этом недолгом сне, и так ничего и не вспомнил, хотя сновидения какие-то были. Потерпев поражение в борьбе с потерей памяти, я продолжал лежать и ждал рассвета. Потом поднялось солнце в той стороне, куда я сейчас должен был плыть, а меня начало клонить в сон. Собственно, это со мной не раз бывало раньше, и я всегда с большим удовольствием досыпал. Но сейчас лучше двигаться вперед. Завтракать я не стал, чтобы не терять времени, а максимально быстро собрал пожитки и отплыл. Вчерашняя заплата держалась надежно, и я запустил мотор.

Первая заправка была в устье Буя. Я втайне рассчитывал, что там кто-нибудь рыбачит, но – не судьба. Потому залил смесь в бак – и опять в путь. На Нократе течение было сильнее, чем на Буе, потому я, не имея свежего опыта судоходства на такой реке, очень беспокоился, смогу ли управляться. От напряжения у меня даже зевота прошла, которая терзала все утро. С управлением я кое-как справлялся, но как теперь приткнуться к высокому берегу и под ним заправиться? Пока я не очень боюсь продрать днище и борта, а вот там – как быть? Что будет со мной, если я на такой быстрой реке опять нарвусь лодкой на острый предмет? Так я терзался думами до заправки. А потом терзался дальше. Заправиться у меня получилось, и даже не опрокинулся, а как теперь быть, когда топливо кончится? После этого бака у меня в канистре еще останется немного его, с литр. Но кончится и оно. А дальше сплавиться до устья Уржумки – вот смогу ли? А дальше с одним веслом, против течения, по Уржумке вверх? Нет, в гробу я видал все эти лодки, и тем более резиновые! Больше я ими специально не воспользуюсь, разве что под угрозой немедленной и мучительной смерти! И все лодочное в Уржуме продам, не торгуясь!

И мотор тоже! В итоге топлива мне хватило почти до самого устья Уржумки. Пока я балансировал, заливая остатки топлива из канистры в бак (и как я только не сыграл за борт?), меня снесло ниже устья. Поэтому остатки топлива пошли на попытку войти в устье Уржумки. Мотор заглох, и я смог только приткнуться к отмели на низком берегу реки. Тут-то и застрял и стал ждать, кто бы мог помочь мне добраться до города. Плыть на веслах (точнее, на одном весле) против течения я не стал. Обидно и досадно, что не хватило еще какого-то литра топлива, чтобы доползти до самого города, но что ж поделаешь. А, собственно, чего страшного случилось? А ничего. Время еще детское, часов десять утра. Сказал бы точнее, но при аварии на Буе «луковица» воды хлебнула. Сижу себе на берегу и жду чего-то водоплавающего, с которым по пути. Опасность уже маловероятна. Так что полез я в запасы, достал банку паштета и принялся есть содержимое прямо из нее, а водичкой из фляги запивать. Лучше бы, конечно, чаю, а еще лучше кофе, но сойдет и водичка из Забуйки. Кстати, а почему речка эта в безымянном звании пребывает на картах? Непорядок.

Раз уж никто не сподобился доселе ее никак назвать, то, как землепроходец, прошедший большую часть реки туда и обратно, имею я право назвать не описанные и не названные никем другим географические объекты? Имею. Хотя следует учесть, что название Забуйка сойдет только для временного пользования. Для карты надо что-то пороскошнее. Итого – есть речка, есть озеро и есть лес, девственно чистые в смысле отсутствия их названий на картах. Вот этим я и займусь на обратном пути – сначала спрошу у уржумского начальства, потом у казанского, потом у тверского. А потом оставлю свой след на карте. Вот я и предавался размышлениям, пока было время. И его хватало – так, навскидку, часа два.

А потом появилась рыбачья лодка вроде той, что была у Саши Малышева. Я поднялся и замахал приготовленной заранее нижней рубашкой. Два рыбака – дед и внук – меня увидели и повернули к берегу. Дальше неполный час буксировки – и я уже стою на твердой земле, вернее, на твердом причале. Все! Хватит, наплавался на всяких душегубках! Да здравствуют обжитые места! Да здравствуют трактиры и рестораны, а не пайки в банках и без них! Да здравствуют нормальные постели, пусть даже и с клопами, а не импровизированные! Да здравствуют улицы и площади, а не леса и болота! От восторга я бы пострелял в небо, но… чревато. Не хочется попадать в узилище. Да и людям стрельбой мешать – тоже.

Деду с внуком я подарил мотор и все, что к нему относилось (и что я не растерял по дороге). Внуку лет двенадцать – скоро уже сможет на своем моторе носиться. Машинка нормальная, работала вполне. Может, будет ему в радость. А мне надо раздобыть тележку или тачку, чтобы лодки и прочее туда сгрузить и дотащить до гостиницы. Вон там ангар открыт, пойду спрошу, не найдется ли у хозяина транспортного средства. Средство нашлось, и сын хозяина в качестве сопровождающего тоже – чтобы любимую тележку обратно довезти. Паренек меня всю дорогу расспрашивал, чего интересного я видел. Ну, я и рассказал про некоторые вещи, что встретились там. Звучало это фантастически. А и правда: всякие чудовища еще туда-сюда, то есть в них легко поверить, что есть и такие, даже если их сам не видел. А вот как поверить в куст, который кается в написании книги и предлагает сломать ему ветку в наказание? Потому я больше рассказывал про «песиков» и вампиров. Это вполне реальные для паренька персонажи. Кстати, вот и еще один повод посетить городское начальство и рассказать о том, какие гадости гуляют по не очень дальним от города полям и лесам. Ведь кто-то может встретить такую тварь, совершенно не ожидая встречи страшнее, чем с обычным зверем.

Мы прибыли к «Гостиному двору». Паренек с тележкой остался пока на улице, а я пошел заказывать номер. Конвой уже убыл, потому двор был совершенно свободен. Видимо, людей тоже сильно поменьшало, потому что портье на меня кинулся с энтузиазмом. Тот номер, что я занимал до поездки, был свободен, чему я обрадовался, ибо в чулане при нем лежали мои вещи, которых я не взял в поход. Наличных денег оставалось немного, хватило буквально впритык на номер и рубль пареньку на орехи (или что там теперь современные пареньки любят из лакомств). Да, были бы у меня внуки – знал бы в точности…

Ничего, сейчас пойду в банк и сниму со счета, а то надо и поесть и в баню сходить. В кармане наличными – две трофейные монеты и медная полтина. Но это ничего. Деньги-то на счету есть, и могут даже еще поступить, если моя книжка про путешествие юноши в поисках возлюбленной хорошо продаваться будет. Кстати, провала во времени не было – сегодня именно тот день, на который я рассчитывал. То есть не бродил я в подземельях замка или других местах несколько суток, и этому можно только радоваться.

Теперь свалю свое добро в номере – и вперед, в банк. Вроде как неделю назад он был дальше по улице на восток. Хорошо идти по улице, когда не тащишь на себе кучу добра и оружия и не надо ожидать атаки из-за ближайшего угла. Когда под ногой не окажется магической ловушки и даже собаки на тебя не лают. И пусть только попробуют залаять!

Второй раз я иду в банк прямо из похода, правда, в первый раз я выглядел куда страшнее. А сейчас – ну только одежда с сапогами грязновата. Подошва сапога не оторвалась, а порванная копьями куртка осталась в номере. Рубашку, пострадавшую при этом же приключении, я тоже заменил. Ну и щетина поменьше. Поскольку с умыванием проблем не было, я и пылью не покрылся. Думаю, выдержат меня.

И выдержали. Теперь в «Мироныча», поесть надо. Кто же там сегодня на вахте – девица легендарных размеров или тот тип, что пытался склонить к заказу водки? Обоих опять разочарую: девицу – кольцом на пальце, а мужика – нежеланием пить. Вообще можно будет в лавке поискать вина и выпить уже в номере. Ни водки, ни пива я не хочу. Как сегодня, так и почти всегда.

Вот сейчас поем, а потом решу, куда дальше – в номер спать или в баню. В баню, конечно, надо бы, но после хорошей еды может сильно начать клонить в сон. Вот как после еды себя почувствую, так и сделаю. Разморит – пойду спать, не разморит – пойду мыться. Во всем буду потакать своим желаниям. Заслужил.

Меня, естественно, разморило, и визит в баню был перенесен на вечер. Я хорошенько поспал, пока не зазвонил извлеченный из чулана дорожный будильник.

Вот теперь можно будет и в баню, после которой мои ожидания бессонной ночи из-за дневного сна не сбылись. Мне вновь захотелось спать, и я опять залег в постель. Перед сном обработал ушиб магически. Сон пришел очень быстро – спасибо здешнему зверью, мешавшему спать в предыдущие ночи…

И спасибо богам за невнимание ко мне в эту ночь. До радостного утра ничто не омрачало отдыха – ни сны, ни клопы. Так что, проснувшись от того, что я выспался, а не потому что какому-то зверю спокойно не жилось на белом свете, я преисполнился несказанной благодати и миролюбия. И даже вылезшей из-за сундука мышки трогать не стал. Подумал только, что мышь либо обнаглела, либо проголодалась до смерти, что белым днем гуляет и той самой смерти ищет. Оно конечно, мышь домашняя – существо вредное и подлежит истреблению, в отличие от лесной, но… не хочу. Пусть этим занимается какой-то здешний кот.

Кстати, о Лёвчике. Почему-то я подумал, что он отвыкнет от меня. Ведь я уже давно отсутствую дома, так надолго я еще не уезжал. Узнает ли он меня? А чего бы ему не узнать – отец в свое время уезжал на два месяца, но наша кошка Галка его узнала, когда вернулся.

Наверное, он сильно вырастет за это время. И красоты наберется, хотя уж куда дальше ее набирать. Чтобы все кошки округи его зазывали к себе в гости на вечернюю беседу? Я не против, если в стольном граде Твери таких красавцев прибавится, но его невесты орать будут бессовестно. Попробуем уговорить Лёвчика крутить амуры подальше от дома.

Я перевернулся на другой бок и продолжил утренний сеанс размышлений о мире и своем месте в этом самом мире. Что я должен здесь еще сделать? А найти, на чем уехать и убыть. Никаких великих дел планировать не буду. Менее великие дела будут делаться в стиле «как получится». То есть зайду в здешнее средоточие власти и спрошу насчет названия реки. Если ничто не помешает. А если будет мешать, то и не зайду. Вообще сообщить про возможные магические отклонения и ужасы, от этого происходящие, надо обязательно. Ведь кто-то может стать их жертвой. Но насчет продажи лодок и всякого подобного – тут активничать точно не надо. Смогу – продам, не смогу – подарю или оставлю.

Вот карабин однозначно жалко, и прицел на нем тоже, а мотор и эти душегубки – однозначно нет. Куртку и ранец – тоже жаль. Недолго они послужили. Но, как сказал еще один Толстой в куплетах «Мудрость жизни»:

Интересные советы покойник давал офицерам про то, что мыло на ноги тратить не надо и давать девицам доить быка, пользуясь их провалами в образовании…

А то, что вырвался из очень опасного места, отделавшись одним крупным синяком и парой мелких, – это удача. В прошлый раз было тяжелее. Но вот уже две шпильки Не-мертвому, а он… Э нет, про это не надо. Слово произнесенное может воплотиться. Даже у не-Владеющего. Много магических потоков пронизывает наш мир, и кто знает, как они складываются в тот момент, когда что-то произносишь.

И вообще пока хватит о результатах. Я еще не дома, на любимой лежанке, с каким-то вкусным напитком в руке и Лёвчиком, мурлыкающим на груди. Приключения еще не окончены. А впереди еще будет Великая Охота. Ох, без нее не обойдется. И только потом будет зеленый мир. Если меня не ждут миры Мардога, о которых говорила Алина в зеленом сне о зеленом мире. Жаль, что я не смог увидеть и услышать дочку. Осталось надеяться, что заслужу встречу с ней хотя бы в том мире. Она, наверное, не вырастет и вечно будет маленькой. А как я узнаю, что рядом Масик, – он-то не разговаривает никак? Кролики не мяукают и не лают. Он свои эмоции выражал взглядом и телесным контактом. Наверное, почувствую его. Как-нибудь, потому что тела там не было. Или он сможет заговорить и пожалуется, что я недостаточно часто гладил его, или на что-то еще?

Но, вспоминая о зеленом мире, я ощущал себя как-то двояко. С одной стороны, «свидание» с Алиной после стольких лет разлуки. А с другой – некий страх и беспокойство, словно я заглянул не туда, куда положено, и узнал какую-то тайну. И тайна эта из разряда опасных. А вот с чего бы ей быть опасной? Не знаю, но ощущение именно такое. Как возле магического зеркала, за холодным стеклом которого таится некий темный ужас. Невидимый, за какой-то завесой, но он там. И взгляд его тоже нацелен на тебя. Выражение «не только ты вглядываешься в бездну, бездна тоже глядит в тебя» очень древнее и затерто частым употреблением, особенно в магических школах, но правильным оно быть не перестает даже от частого повторения. Уж я-то это знаю… Нет, стоп, что-то не нравятся такие мысли, после того как утро началось столь хорошо.

Тогда встаю, хватит лежать и вновь и вновь искать скрытую угрозу. Отправлюсь к уржумскому начальству, а потом в гости к Саше Малышеву. Если завод его не начал работу. Хотя… он вроде говорил, что его жена работает где-то в городской власти. Тогда коли увижу ее – переговорю, не захочет ли он купить мои лодки сам или не подскажет, кто может купить. Хотя я не знаю, нужна ли такая надувная лодка здешним жителям. Ну, раз не нужна, так и отдам ему. Если захочет. Или кому-то другому, из мальчишек.

Поскольку пистолетов после стрельбы по озабоченным животным я не почистил, взял с собой только револьвер. Подумал и добавил осиновый кол. Вдруг опять пересекусь с тем вампиром. Кстати, а где здесь городская власть находится? Не помню, хотя вроде бы мне говорили, но я как-то не заострил на этом внимания. Тогда спрошу портье.

А портье внизу не оказалось. Я постоял у стойки – сначала спокойно, потом нервно постукивая по ней то пальцем, то всей рукой, то уже ключом. А он не появлялся. Где же это он запропастился? Особо тяжелый случай поноса или пошел проведать жену и сильно задержался – сначала щи, потом жена, потом опять щи?

Да что бы там ни было – надоело стоять! Я аккуратно, струйкой Силы перенес ключи и повесил их на соответствующий гвоздик доски. И все. Иду и никого не жду. А про начальство – найду кого спросить.

Можно даже себя. Вышел на свежий воздух, и отоспанные мозги вспомнили, что в городе начальство военное, комендант, и я даже к нему ходил, правда, лично его не видел, но с помощником пообщался. И про кади вспомнили, и про другое.

Вот на что животворящий свежий воздух способен! Потому я и не стал никого спрашивать, а пошел на Красную улицу, в знакомый двухэтажный дом. Первый этаж – комендант и помощник, а также канцелярия, второй этаж – прочие конторы по управлению отдельными сторонами уржумской жизни. Я туда не поднимался, это мне дежурный разъяснял. В пристроенном со двора двухэтажном же крыле – кади и его канцелярия, судебные исполнители и зал заседаний суда. Камеры с заключенными в полуподвале. Что интересно, комендант и помощник устроились на первом этаже, а кади на втором. Причина этого мне неизвестна. Возможно, кади считает себя более высокой властью и так это ненавязчиво демонстрирует; возможно, просто традиция. Я думаю, дело в том, что комендант помещается в старой части задания, где очень толстые стены. В таком кабинете и летом не жарко, и зимой теплее. А зачем кади второй этаж – не знаю. Возможно, казанская вера этого требует.

Дежурный унтер (в Казани он называется ага-сержант) проверил документы у меня и сообщил, что комендант и помощник заняты и сегодня принимать не будут. По поводу возможных угроз от магических или немагических причин мне лучше обратиться к представителю родственной мне службы. Это кабинет номер восемь второго этажа. По поводу наименований – тут бравый унтер впал в раздумье и неуверенно сказал, что, наверное, землемеры в третьем кабинете могут точнее знать про это. Только если я туда пойду, револьвер нужно оставить ему.

И пошел я на второй этаж, вооруженный только осиновым колом. В кабинете землемеров сидели три дамы лет тридцати – брюнетка, рыженькая и блондинка. Две первые как бы занимались своими бумагами, но то и дело глазели на посетителя, а рыженькая даже подмигивала. Отвечала же блондинка, но она отчего-то смущалась и запиналась. По сути вопроса о названиях они тут ничего не решают, все в руках специального комитета при диване, куда нужно ходатайствовать самому или через университетских географов.

Я распрощался и перестал смущать девиц своим присутствием. И чего это их так? Вроде бы не настолько я выгляжу победительно, да и уже немолод. Или тут с женихами так мрачно, или магический след за мной тянется с озера? Ладно, пойду к коллегам по черному цвету, расскажу им про страсти в окрестных лесах.

В восьмом кабинете присутствовал подпоручик в черном мундире (по-местному – юз-баши) и дама средних лет с магически окрашенными в иссиня-черный цвет волосами. Она здесь была за технического секретаря. Пока я рассказывал юз-баши Гумеру Якушеву про страшные тайны лесов и полей за Буем, дама стенографировала. Как только я завершил рассказ, перешла к пишущей машинке и быстро-быстро напечатала текст моего рассказа в виде доклада здешней службе безопасности. Вот быстро печатающим на машинке я всегда завидовал, а когда пальцы летают так, что их аж не видно, – зависть моя становилась черной, прямо как ее волосы. Меня поблагодарили и вручили один экземпляр этого вот доклада. Теперь надо будет сдать его в свою канцелярию, ибо это уже политика – взаимодействие между службами безопасности Новых княжеств. Ну да ладно, незачем увеличивать количество растущих на меня зубов в инспекции кадров. Если им не сообщишь, они посчитают это личным оскорблением. Конечно, есть вероятность, что беседа с Якушевым до Твери не дойдет, но зачем? Потрачу час времени на ненужные бюрократические реверансы.

Спускаясь по лестнице, я вспомнил, что про чудовищ и магические странности за Буем я рассказал подробно, а вот про вампира совсем забыл. Хотел было вернуться, но подумал и махнул рукой. Дело было неделю назад, и ощущал я лишь след его, а кровососа живьем не видел. То есть это только мои подозрения. Если бы кровосос точно был, он себя уже должен был проявить. А то, что он был на довольно людном месте, – ничего для розыска не дает. Я ведь поискал его нору и не нашел. Так успокоив нечистую совесть, я получил назад оружие и ушел из здания.

Теперь надо подумать об отъезде. Караван машин приходит сюда по пятницам. Сегодня же понедельник. То есть ждать еще долго. Правда, можно сходить в порт и узнать, не будет ли какое-то судно идти в Казань раньше. Хотя если судно будет отплывать в среду или четверг, то время на дорогу уйдет то же. Только вместо жизни в гостинице до пятницы я буду день-два путешествовать. Хотя если мне удастся договориться на путешествие за магические услуги владельцу, то экономия денег окажется серьезной. Выбор делать придется между деньгами и комфортом. Поскольку я только что вернулся из тяжелого похода, получил пулю в живот, лучше выбрать комфорт. Деньги не последние, и в караване безопаснее. Не все зависит от тебя. И нет бессонных ночей, что очень весомый фактор. Но на всякий случай разведаю – вдруг что-то помешает приходу каравана. Пойду-ка я в порт, узнаю об этом что-нибудь.

В военной части порта стоял только местный патрульный катер и одна самоходная баржа. Я нашел ее шкипера, но Равиль (так его звали) сейчас должен был идти вверх по Чулману, в тот самый верхний анклав. Вот что потом – он даже не знает. Что владелец найдет, тот заказ он и будет исполнять. Может, опять в Уржум, может, что-то по Великой. Но в любом случае Равиль и его «Лебедь» здесь будут позже пятницы. В конторе военного порта меня тоже не обрадовали. Плановых рейсов для поставок военным на этой неделе нет. А частные суда – должны быть, конечно, но когда – этого никто не скажет. И я тоже не медиум. С Модестом же не свяжешься.

Кстати, Дар у него тоже прихотливый. Модест практически безошибочно работает на предсказания любви и брака, а вот деловых предсказаний старается не делать. Потому что получается хуже. И был такой неприятный случай, когда он напророчил купцу очень удачную сделку, а получилось совсем наоборот, почти до разорения. Раздосадованный купец подал в суд и даже убытки по сделке хотел возложить на Модеста. Модест ожидал много нехорошего, но обошлось. Судья постановил только вернуть истцу деньги за неудачное предсказание – и все. А судебные издержки разделили пополам между купцом и Модестом. Я на суде выступал в качестве эксперта и постарался внедрить в присяжных и судью мысль, что воля богов переменчива и формулируется зачастую туманно, вроде известного предсказания о переходе реки Галис. Примеров я наприводил много – как на аборигенском материале, так и на литературе и истории пришлых. Хотя думаю, что это только подготовило почву для сомнений, а дальше у Модеста нашелся козырь, крыть который истцу было нечем. На ярмарке в Ярославле, куда купец приехал, обнадеженный Модестом, он устроил драку в ресторане и сутки за то сидел в узилище. Потом на него штраф наложили и выпустили. Так что теперь и доказывать не надо, что обещанная Модестом выгодная сделка не состоялась только из-за того, что ее фигурант в тот момент сидел под арестом.

Заглянул к Саше Малышеву, но его ангар был закрыт. Работает, наверное. Он тогда говорил, что на лесопилке у них нагрузка неравномерная и сильно зависит от сплава древесины по Уржумке. Я специально прошелся там, где раньше ощущал след вампира. А вот сейчас – нет ничего. Поскольку программа обязательных дел выполнена, я решил провести поиск кровососа среди лодочных сараев. Та же история. Наверное, вампир там случайно оказался и больше туда не ходил.

Куда бы теперь податься? В скверик? Вообще-то я даже дикой природой сыт по горло.

В Народный дом? Пойду туда, пожалуй, как-то культурно отдохну.

А вообще нет, потом наслажусь культурой. Зайду-ка я к Сеиду Рыжему и расскажу ему про опасности, которые его могут ожидать. Возможно, начальство до них доведет мои сведения, но это произойдет не так скоро, а охотник может оказаться рядом с опасностью уже завтра. Ну а среди своих товарищей Сеид быстро слух распространит.

Все тот же дом с голубыми деталями, все тот же Сеид, только не похмельный. Но все так же дует квас из бутыли. Я его застал в момент, когда он решил прервать снаряжение патронов и попить кваску. И мне досталось тоже – по команде Сеида его племянник сбегал в погреб и принес мне холодную бутылку с квасом. Вот это квас – прямо огонь и холод в одной бутылке! Холод оттого, что в холодке стоял, а огонь – на вкус. В него явно добавлена горчица. Пока вроде ничего идет, но не будет ли дальше изжоги? А вот с горчицей я промахнулся. Оказалось, это такая здешняя травка горчицу изображает. Если добавить в квас меду, то получается приятный сладковатый напиток, а если нет – травка делает квас вот с таким специфическим вкусом. Иногда напиток называется «белым пивом». Как выяснилось, в честь той самой травки, что носит название «белолистка». Но пиво совсем не хмельное. Оттого есть противники такого названия, потому как привыкли, что оно хмельное всегда. Не может пиво быть без алкоголя – хоть будет из ячменя, хоть из проса, хоть из риса. А если в голову не ударяет – какое это пиво? Я лично пива не люблю и пью его только за компанию. Когда ничего другого нет либо специально угощают им.

Попив кваску и поболтав о нем и пиве, мы перешли к делу. Я рассказал Сеиду для передачи охотникам, что будут ходить к северу от города, какие могут там встретиться ужасы и неудобства. Про лес и озеро я сказал тоже, но посоветовал туда ходить пореже. Там произошла магическая катастрофа, и возможно даже образование Дурного болота.

Подумал и добавил, что не исключаю того, что в городе есть вампир. Это предчувствие, а не точное знание, но оно может оправдаться. Мне показалось, что Сеид мне не поверил, особенно про описанных мною «собачек» и труп из Буя. Но пусть. Когда его нежно возьмут за волосы и отогнут голову вбок, чтобы не мешала, – поверит. А его предупредили заранее. С моей точки зрения, профессиональный охотник на кого-то, кто опаснее лягушек, не должен быть склонен к неоправданному риску. Те, у кого ветер в голове, до профессионализма не доживают. Опыт охот у меня небольшой, но кое-что я повидал.

Кстати, живности, которая не то мяукала, не то смеялась, Сеид не опознал. То ли я не смог точно воспроизвести ее ночного призыва, то ли это тоже подарок здешним землям от вспышки Силы в алтаре.

Посидев в гостях с полчаса, я поблагодарил за гостеприимство и откланялся. Теперь моя совесть чиста, как свежевыпавший снег. Если кто из охотников не будет предупрежден ни Сеидом, ни контрразведкой, – я за это ответственности не несу. Хотя полное успокоение моей совести наступит, только если я доберусь до этого вампира. Вообще жрец из Гуляйполя прав – вампиров становится все больше. И это явно результат их разведения. То, что в крупном городе заводятся вампиры, неудивительно, но в крохотном Уржуме!.. И как бы не оказалось, что вампир здесь не только кровью наслаждается, но и имеет еще какую-нибудь цель. Хорошо, если только разведывательную, а вдруг у него в мешочке будет шар вроде самарских?

Я не знаю всех свойств шара-амулета и что он сможет сделать с Уржумом. Только догадываюсь, и догадки эти невеселые. Вряд ли сюда пошлют кого-то с заданием испепелить центральную часть города. Но это вполне может произойти из-за какой-то ошибки. Скажем, решил слуга Повелителя Ночи по заданию господина напустить ядовитых змей в город, но попутал порядок использования управляющих заклинаний – и произошло неожиданное взрывоподобное выделение Силы. И всем сразу стало плохо – и городу и разгильдяю. А кому-то хуже всех. Вот в городе покрупнее диверсия вполне возможна – устроить магически вызванный пожар при нужном направлении ветра. На это можно и пойти: результат будет ощутимым, и молва о том разойдется широко. Или более прицельная работа – вот в прошлом году после пожара на нефтескладах цены на них взлетели по всему Великоречью. Как оказалось, это не эльфийские козни, а авария, хотя и про диверсию сначала шептались. Если от взрыва и пожара на патронных и подобных заводах существует определенная магическая защита и ее при нужде быстро усилят, то нефтесклады так не охраняют, и магические меры защиты там где есть, а где вовсе отсутствуют. Ну, разве что некий Великий маг вздумает гулять вдоль склада и в нужный момент включится в работу. Так что опасность имеется, и надеяться можно только на то, что противник до этого не додумается. В книжках, пришедших из Старого мира, про подобные вещи пишется часто. В аборигенской литературе – разве что сбрасывание гниющих трупов в источник водоснабжения, чтобы вызвать эпидемию в городе. Это есть только в балладе «Мрак над Трезеном». Но это сделал тот самый Гислер Черная Душа, что обманул сдавшихся, обещав, что небо не увидит их пролившейся крови. Гислер – лицо историческое и, кроме того, еще в трех балладах фигурирует. Правда, сравнить кого-то из аборигенских баронов с Гислером – тяжкое оскорбление, требующее быть смытым кровью. Оттого есть надежда, что не додумаются или не решатся. Небольшая, правда. Не-мертвый уже показал способность играть необычно, и неясно – это все, на что он способен, или нет?

Ладно, помыслил широко, по-генеральски, и вновь надо возвращаться к своим баранам. То есть идти обедать или нет, продать оставшиеся лодки или просто выкинуть, ходить каждый день в порт или просто ждать пятничного конвоя. Ах да, еще – походить поискать вампира, или пусть он сам меня ищет?

Пожалуй, лучше второе. Впрочем, если наткнусь сам, тоже мимо не пройду. Ноги вынесли меня на рынок, где я опять прошелся по рядам, но ничего не купил. Как-то не покупательским было настроение. Зато я поспрашивал довольно активно: никому тут не нужна резиновая лодка или две? Таких не нашлось. А действительно, откуда им взяться, если у всех местных лодки уже есть деревянные, а иногда металлические? Резиновая лодка хороша малым весом и компактностью: вынул, надул, поплавал, опять свернул и спрятал в автомобиль. То есть она для городского охотника или рыболова, который ее возит с собой. Для людей, которые на реке живут, она не очень хороша. Я с этим уже столкнулся, нарвавшись на сучок. Деревянная лодка его и не заметила бы. У рыбака или охотника еще и добыча утопла бы в такой аварии. Но еще раз спрошу у Саши Малышева. Нет, все же я оставлю маленькую лодку – вдруг пригодится на будущее. Большую же – боги с ней. А также с большей частью снаряжения. Кстати, а нужно ли мне купить что-то вроде сумки для временного пользования взамен пропавшего ранца? А для чего она?

Ну… чтоб была. Вдруг потребуется где-то побегать и с собой что-то понести. Хотя я такого не планирую, но вдруг. Я вернулся к воротам и свернул в другую сторону – там продавали разную бытовую мелочь. Одна деревянная торговая палатка и пяток человек, торгующих с земли. Походив среди их сокровищ, я обнаружил брезентовую сумку вроде противогазной. Но по размерам она даже чуть побольше, ближе к фельдшерской армейской сумке. Только устроена по-другому – отделение внутри лишь одно, а снаружи два кармана на боковых стенках и еще один карман на передней. Ткань целая, застежки нормальные, в кармане спереди россыпь мелких гвоздей. Носить удобно, так что уже можно торговаться. Но за нее просили только рубль. Я выудил монету из кошелька и отдал продавцу. Гвоздики из кармана вернул – зачем они мне?

Все, дела на рынке кончены. Надо идти в трактир «Мироныч». А вот после него можно и к культуре прикоснуться. Что-то сегодня этому решению все препятствует. То к Сеиду завернул, то на рынок. Вот оно, бескультурье-то: в Твери то в библиотеку зайдешь, то в синематограф, то сам культуру несешь студентам. Но все это оказывается наносным. Как уехал из стольного города, так в культурный очаг не загонишь. Так, саморазоблачившись, я зашел в «Мироныча».

Э, а Сеид уже тут, и при двух пивных бутылках. Квас ему не пошел. Но в этом есть свое преимущество: сегодня здесь подает не девица, а тот мужик, что всех склоняет к выпивке. Вот пусть в Сеида и вливает, а я уклоняюсь. Что-то мне совсем ничего пить не хочется. Вообще я стремительно прогрессирую в смысле идеальности – не пью, не курю, жене не изменяю, за дело Света лазаю по таким местам, что аж самому страшно. Так, глядишь, я, как Герман Красивый из баллады, буду не касаться земли, идя по ней.

Правда, надо не повторить ошибки Германа, слишком возгордившись от своей не… ну, в общем, несравнимости. Но против Германа работала кровь нордлинга в нем. Нордлинг должен все время доказывать то, что он круче вареных яиц. Если не в бою, то в поединке, если не в поединке, то на тинге (или как там называется у них народное собрание), если не на тинге, то в кабацкой драке. Тут я вспомнил трактир «Полумесяц», в котором все это началось, и обложил тогдашних нордлингов-драчунов многоярусными ругательствами.

Да, там и другие охранники дрались, но процентов на девяносто можно быть уверенным, что началось именно с желающего показать свою несравнимость нордлинга. С ними по вспыльчивости только орки могут сравниться.

Что-то упорно не получается у меня пойти в очаг культуры. И это неспроста. А что тогда делать: гнуть прежнюю линию или плюнуть, раз не идет, хоть ты тресни? Пойду и согну.

С не первой попытки я все же дошел до Народного дома и записался в библиотеку. Как неместного, меня записали только в читальный зал, а на абонемент – нет. Печально, но это общее правило. Я надеялся, что хоть на краю света от него откажутся.

Просидел я часа два с половиной и прочел две книжки небольшого формата об истории здешних мест и здешних легендах. Легенда про озеро на месте битвы, которую я нашел в казанской библиотеке, в них не попала. Ничто другое меня не заинтересовало. Разве лишь то, что та самая плотина на Буе, которой я так и не увидел, – это остатки старого завода. В те далекие времена не было двигателей внутреннего сгорания, потому для приведения в действие разных механизмов и использовали силу падающей с плотины воды. Тогда плотине лет триста, если не больше. Потом появились паровые двигатели, а их постепенно вытеснили двигатели, работающие на нефтепродуктах. Уже к моменту Переноса паровой двигатель был больше реликтом ушедшего времени. Хотя в Новом мире и ему были очень рады и пользовались им, пока это можно было. А в Нижнем, благо там много заводов перенеслось, еще делались такие передвижные паровые машины с приводами на генератор или станки. Они не очень экономичны, но до сих пор используются. Вот для таких медвежьих уголков, как этот самый Уржум. Поставят этакий локомобиль на лесопилке, и он приводит в действие станки для распиловки леса. Можно было поставить и дизель, но для него нужно сюда возить топливо. А для локомобиля топливом являются опилки от собственной деятельности и несортовая древесина. В котел заливается вода из ближней речки или озера. Еще их покупают продвинутые аборигенские аристократы – для освещения электричеством своего замка. Машина простая, можно научить своего крестьянина обслуживанию. И с топливом тоже нет проблем – крепостные берут топоры и идут в соседний лес. Нужно только периодически приглашать мастеров из пришлых или гномов, чтобы посмотрели и, если надо, починили машину. Бароны к электричеству относятся по-разному – есть много тех, кто мог бы себе позволить такое освещение, но не делает этого по религиозным соображениям. Ибо некоторые жрецы путем натяжек и интерпретаций доказывают, что электрического света изначально, когда боги создавали этот мир, не было, а потому он нелегитимен и вообще является изделием богопротивных пришлых. Оттого и бароны не идут против их мнения. Менее ушибленные пыльным мешком жрецы доказывают обратное: что молния была создана богами еще на заре мира, значит, электрический свет может рассматриваться как молния в стеклянной бутылке. Молния и бутылка не противны богам, оттого ими можно пользоваться. И не пострадавшие от пыльного мешка бароны покупают локомобили и генераторы. А дальше работает любопытный феномен: электрический свет куда ярче, чем свет керосиновых ламп или свеч, не говоря уже о коптилках и лучинах. Поэтому, когда человек привыкнет к нему, его уже свет коптилки или свечи не устраивает. Поэтому баронские сыновья, что учились в Твери, Ярославле, Казани, Нижнем, вернувшись домой, стараются склонить папаш идти в ногу со временем. То же касается и водопровода с канализацией – к хорошему привыкаешь быстро.

А дальше я наслаждался музыкой. Перед Народным домом играл самодеятельный оркестр из местных жителей. Темноволосая девушка со скрипкой, паренек в казанской национальной одежде с флейтой-кураем, седенький старичок с домброй, другой старичок с гармонью. Еще был рыжий крепыш с гитарой, но он стоял чуть сбоку и не во всех мелодиях участвовал.

Начали они с гимна «Звезда Востока», а потом пошли вперемежку то русские, то казанские мелодии песен. Не знаю, есть у них певцы или просто сегодня петь некому, но мне их игра очень понравилась. Я мало разбираюсь в музыке, но, на мой неискушенный слух, они вполне сыгравшийся коллектив, и получается у них здорово. Так что не зря я постарался дойти до этого места.

Я вспомнил про свою жизнь в форте Федоровском, который даже чуть больше, чем Уржум. У нас тоже с культурными мероприятиями было не очень, но выручала недалекая от нас Самара. Мало тебе книг в библиотеке или не нравится духовая музыка пожарной команды – есть возможность найти то, чего недостает. Потом-то я жил в крупных городах и мог приобщиться к культурной жизни насколько мне хотелось. Правда, был еще период службы у барона Иттена, где с культурой пришлых было тяжеловато. Но тут мне хорошо помог будущий тесть, открывший незнакомый мир, живущий совсем рядом с моим миром. Если аборигенская музыка мне так и не полюбилась (хотя я старался), то мир баллад и преданий оказался таким интересным… Еще была древняя и новая история, геральдика… А потом я влюбился в Алину, и баронская жизнь с баронским семейством уже не так угнетали. Да, давно это было.

Музыканты закончили концерт и стали обходить слушателей со шляпой. Правильно, надо поощрить тружеников скрипки и флейты. И я кинул золотой – за согретую музыкой и воспоминаниями душу.

День потихоньку заканчивался. Вот проходит понедельник. Впереди два дня выбора и два дня ожидания – ведь караван назад раньше субботы не пойдет. А когда ушел тот караван, который привез меня? Я как-то и не запомнил. Все о своем думал, все о своем, опутывал кольца гранат сетью из нитей, договаривался о плавании к устью Буя – вот за заботами и раздумьями и не увидел. Вопиющее невнимание с моей стороны.

Впрочем, это легко поправимо, только надо будет спросить портье либо хозяина «Гостиного двора». Караваны у них не первый раз останавливаются, так что они должны и просто так помнить. Могут и в книги учета заглянуть.

А что это я ощущаю? Вампирский след! Вот он, повел в переулочек влево от Красной, в сторону речки. И я туда же – прослежу, куда он дальше поведет. Атаки вампира можно не опасаться: еще достаточно светло, чтоб он не совался на солнышко. Потому он может броситься, только если я в припадке внезапного помрачения зайду в его лежбище. Потому я помрачаться умом спешить не буду, а просто разведаю, куда ведут его следы.

Но тут меня ожидала загадка. Следы закончились посреди проулка. Вот странно. И с обеих сторон глухие заборы выше моего роста. В принципе вампир может и на них залезть, а потом во двор забраться, где устроиться в дровяном сарае или хлеву. Но пока пройду я до конца переулка, чтобы посмотреть все в нем.

Дальше следов вампира не было. Если не полез в один из дворов, то куда он мог деться? Некуда. Разве что тут гуляла брукса, которая способна в летучую мышь оборачиваться. Но я уже подзабыл детали, которые отличают ее от банальных вампиров, – больно давно учил все это. А позже она мне не встречалась. Так, если напрячь память, вспоминается лишь то, что ее нужно измельчить и сжечь остатки.

Но мне все равно надо обращаться в комендатуру, потому что я лицо частное, и меня во двор хозяева не обязаны пускать, а проверять оба эти домика надо. Мне бы хотелось отложить визит в комендатуру на завтра, но идти придется сегодня. А вот ловить вампира – как получится. Светлого времени еще часа полтора-два, так что если в комендатуре почешутся быстро, то можно будет уже сегодня пробежаться. Вечернее время для охоты на вампиров малоподходяще, но попробовать можно, с целью навести страх на кровососа. Авось затаится и сегодня на охоту не выйдет. Вот что дальше – это уже будет видно.

Так что я двинул обратно к комендатуре. Комендант уже ушел, но помощник еще был тут. На мои «ощущения» он отреагировал посылкой со мной наряда из четырех солдат, но попросил по возвращении написать заявление о следе вампира. Сейчас не до бумаготворчества, но потом бумага будет нужна. Я и солдаты погрузились в «козел» и поехали. В принципе я рассчитывал на солдат только как на официальных представителей власти, чтобы меня с ними пустили в эти дворы. А вот брать вампира – как-то об этом и не думалось. Я на это совсем не рассчитывал – максимум на след, ведущий куда-то. А чтобы сразу же нарваться на вампира в логове – это уже излишний оптимизм.

Оказалось, солдатушки не совсем неподготовлены к встрече с вампиром. Винтовки они оставили в машине, а вооружились помповыми дробовиками. И кое-какие меры к защите приняли – туловище прикрыли чем-то вроде стеганого жилета, а шею специальным воротником. По виду защита казалась стеганой, но я не исключаю, что внутри могли быть и стальные пластины. Я же менять в барабане патроны не стал, только проверил. Серебро вампира не берет, а стрелять зажигательной пулей – можно и пожар устроить. Так что лучше обыкновенной пулей в корпус (еще лучше – двумя), а потом отброшенного уже добивать заклинанием.

Один солдатик остался у машины, впереди пошел ага-сержант, в середине группы – я, а оставшиеся двое были замыкающими. Подошли к месту исчезновения следа. Тут все так же – оборванный след, и ничего больше. Эти заборы – глухие, значит, надо возвращаться к калиткам. Постучали в левую калитку (правая подальше, поэтому сначала – в левую). На стук никто не выходил. Ага-сержант постучал уже не рукой, а прикладом. Тоже ничего. Мы хотели было отойти от калитки, как за ней послышались шаги. Полусонный голос спросил что-то по-татарски. Ага-сержант ему ответил, и пару минут они явно препирались. Я татарский язык понимаю плохо, особенно если говорят быстро. Экспрессия в голосе аги-сержанта явно нарастала, и наконец калитка распахнулась. За нею стоял полусонный мужчина средних лет в домашнем халате. Руку он держал возле рта – видимо, зевал и прикрывал рот при этом.

Сержант выдал целую очередь слов (кое-что я разобрал: он намекал на то, что хозяин ползает, как корова по сосне) и сунул под нос открывшему калитку медальон. Сонный домовладелец отодвинулся, и мы быстро вошли в калитку, развернувшись в линию уже во дворе. Никого нет из посторонних. Внутри двора – вампиром не пахнет. Я медленно прошелся по двору и аккуратно заглянул в закоулки. Та же картина. Потом мы последовательно оглядели все постройки. Сначала берем двери на прицел, потом хозяин открывает, я прощупываю, еще не входя, затем заходим. Конечно, осмотр был очень поверхностным, и если бы я сейчас не чуял вампиров, вполне можно было пропустить затаившегося кровососа. Двор потребовал больше чем полчаса на поиски, ощутимо стало темнеть. Потому из машины приволокли фонари и пошли в правую калитку. Вот здесь было чуть лучше. Хозяева не спали, хозяйский сын с дробовиком нас даже усилил, и кровососа я засек. Правда, не во плоти. Он ночью или утром перелез через забор, попал на поленницу, перебежал через подворье и там повторил форсирование забора. Хозяева подтвердили, что их псина в ночи лаяла с двойным усердием, а утром несколько поленьев валялись на земле, хотя вечером такого не наблюдалось. И на гвозде заднего забора висел солидный кусок ткани оранжевого цвета – зацепился и порвал. Хозяйка сказала, что ни у кого в доме такой одежды нет ни по цвету, ни по материалу. Ткань, на мой непросвещенный взгляд, близка к шелку, потому гвоздь понаделал вреда вампирской красоте и опрятности. За забором был проулок – значит, кровосос в рваной рубашке туда ушел, свернул на приречную улицу и был таков. На хорошо посещаемой улице я вампирский след теряю.

Дальше была поездка обратно в комендатуру и написание там заявления об обнаружении опасной нежити в городе. Потом меня подбросили в «Гостиный двор», где я мирно провел остаток времени до сна.

День прошел не зря. Комендатура малость соберется и будет бдить. А моим коллегам в форме можно будет стряхнуть пыль с умений. При наличии предмета с аурой владельца определить его пребывание можно. Метод Абрикосова или более почтенный метод Гарнье. Даже если у кровососа аура смажется, то хоть приблизительно ясно будет – он в северной части города или вообще вне Уржума.

Перед сном я обработал Силой травмированный живот (синяк был уже на последнем издыхании). Утром я охотиться не собирался. Оно бы можно, но неясно где. Если в Самаре хоть квартал был ясен, то здесь – два появления в разных местах и в разное время. И непонятно, что нужно было вампиру в каждом случае.

Но теперь ходить буду вооруженным получше. Так что для лучшего сна я чистил кольты.

Потом взял «чекан»-спаситель и попробовал взвести курок. Курок взводился, но с явными помехами: видимо, часть пули торчала внутри и мешала, но недостаточно сильно, чтобы нельзя было взвести. Ладно, поглядел и хватит. Оставим его для Снорри. Хотя, наверное, не буду я его чинить. «Чеканы» у меня еще есть, если захочется ими воспользоваться, а этот пусть висит на стене как диковинка и память о приключении.

Еще я решил завтра заняться надрезанием оболочки пуль на страх вампиру. Буду брать с собой рабочий кольт, а к нему два магазина – один с нетронутыми патронами, а вот во втором будут те, над которыми я поработал.