Глава 11
Накопитель

– Все, почти приехали. Крепись, Смуглянка, – подбодрил черноглазого Куля.

С трассы были видны большие бело-синие ангары. Казалось, до них рукой подать, но на самом деле ангары располагались намного дальше, чем они ожидали. Проехав еще пару километров, машины свернули с трассы сразу после указателя с надписью «Накопительный пункт – 300 метров». Указатель был сделан из большого фанерного щита, приваленного к борту сгоревшей маршрутки. Наверное, это был раньше рекламный щит, который сняли с прежнего места и перевезли сюда. Под большой надписью на указателе была намалевана еще кривая приписка: «Помощь здесь».

Накопительный пункт располагался на территории громадного логистического комплекса. Свернув в указанном направлении, джип и грузовик покатили по ровной асфальтовой дороге с отличным покрытием. Дорога упиралась в импровизированный блокпост из двух военных грузовиков и старенькой облезлой БМП-1, стоящей чуть в стороне на возвышении. На задней части БМП торчал большой пулемет на треноге, вокруг которого суетились два бойца.

Не доезжая полсотни метров до блока, Куля заложил руль вправо и скатился с дороги на обширную площадку. Там на плотно утрамбованном щебне в беспорядке стояло множество машин. Примерно две трети водителей этих автомобилей могли клеить на лобовое стекло громадную наклейку с надписью: «Мне плевать на всех! Паркуюсь как хочу!» Изначально площадка предназначалась для отстоя фур и контейнеровозов, но сейчас ее заполнял автотранспорт беженцев.

Куля еще раз резко заложил руль и протиснулся между здоровенным Chevrolet Tahoe и желтой маршрутной «газелью» с выбитыми стеклами. КамАЗ свернул с дороги вслед за джипом, но проехать между машинами не смог и остановился, уткнувшись в задние двери «газели».

На стоянке их уже поджидали. На небольшой свободной площадке между машинами стояла группа встречающих из казаков и людей в обычной гражданской, преимущественно спортивной, одежде. Там же стояли два джипа. Оба пикапа были оснащены пулеметами, по образцу машины, в которой они сюда доехали.

Черноглазый развернулся к старику и Блидевскому:

– Ну все, мужчины. Приехали. Дальше мы сами. Спасибо за компанию.

Черноглазый был очень бледен. Повязка на плече побагровела от напитавшей ее крови.

– Куля, вмажь меня еще раз. Поплыл я совсем. Растрясло меня в дороге, – обратился черноглазый к спортивному.

– Лучше травы покури. А то от этой химии одна ерунда случается. Вчера Гунявый ласты склеил. Мотор не выдержал. Он и так вмазанный был, так ему еще дозу этой дряни в вену ширнули. Теперь в аду чертям свои сказки рассказывает.

Тем временем к ним уже направились встречающие. Старик сразу почувствовал себя неуютно. Зловещий вид идущих к джипу людей не сулил ничего хорошего. Дело было – дрянь. Мрачные предчувствия заставили его внутренне собраться.

Старик и адвокат вышли из машины. Их грубо оттащили в сторону, обыскали и поставили на колени, заставив положить руки на затылок. На площадке было мокро и грязно. Штаны старика мгновенно промокли. Еще немного – и его начнет бить озноб.

Пока их с адвокатом обыскивали, они пропустили начало разговора. Только сейчас старик обратил внимание на то, что встречающие разговаривали с раненым Смуглянкой и Кулей на повышенных тонах. Но симпатичный парень стоял в кузове пикапа абсолютно спокойно. Скворец положил широко раскинутые руки вниз ладонями на крышу машины, демонстрируя тем самым свой нейтралитет и дружелюбие сразу всем.

Спасенный под мостом бородатый парень стоял на коленях возле машины. Руки у него тоже были сложены на затылке.

– Ну чего ты к нему прицепился? – меланхолично басил Куля. – Видишь, раненый он. Пострадал, значит. Мутанты напали. Сразу двое. Они всех и положили.

– К тебе, Куля, тоже вопросы есть. Зря ты так сразу за Смуглянку впрягу кидаешь, – ответил самый возрастной из встречавших бандитов.

У этого бандита был неприятный хриплый голос.

Смуглянка уже лежал на земле. А над ним колдовал щуплый маленький мужичок в резиновых хирургических перчатках. Ему помогали два молодых парня.

– Ранение пулевое. Из пистолета, – сказал щуплый врач.

– Так понятно ведь. Когда мутанты напали, сразу все стрелять начали почем зря. Вот и зацепило, – опять вступился Куля.

Черноглазый, похоже, был уже без сознания или на грани того.

– Эй, борода. Да, к тебе обращаюсь. Чего скажешь? – Мужчина в возрасте поднял пальцами голову спасенного парня вверх за подбородок.

– Вы извините, но я там не присутствовал. Спасибо людям, что вытащили меня. Я думал, мне совсем каюк, – неживым голосом ответил бородатый.

– Будет тебе каюк, не переживай, – вновь сказал хрипатый.

Потом хрипатый обратился уже к старику и адвокату:

– А вы чего скажете, доходяги?

Голос у него был слишком необычным, как будто в горле у него терлись друг о друга два напильника вместо голосовых связок.

Хрипатый на время отвлекся на появившегося Казаряна и встретившего их армянина-бойца:

– Э, Сулико, придержи толстого, его попозже поспрошать нужно будет. Отведи его опять к КамАЗу.

Один из казаков упирал ствол автомата в живот подошедшего из-за автомобилей армянина. Казарян стоял, подняв руки, между джипом и маршруткой. Казак подтолкнул армянина стволом в живот, давая понять, что шутить он не намерен. Тамик сначала попятился, а потом неуклюже развернулся и зашагал обратно к КамАЗу, подгоняемый стволом автомата.

Хрипатый проводил взглядом Казаряна и подошел вплотную к старику и адвокату. Колючий взгляд хрипатого уперся старику прямо меж глаз, просверлив его голову до самого затылка.

– Чего скис? Поведай мне, старче, как пацанов положили! – прохрипел старику в лицо бандит.

– Ваш Фаля согласился нас вывезти из дома. Мы стояли и ждали, когда закончится погрузка. Потом напал мутант. Здоровый такой. Потом второй мутант появился, – начал объяснять старик.

– А бил кто вас?

– Ваши и били.

– Получается, вы стояли и ждали, пока вас били?

– Нас только двое бить стали, в самом начале, а другие их остановили. Нас потом больше не трогали.

– Кто конкретно?

– Я их не знаю. Один с дубинкой был. Второй просто ногами пинал. Но они тоже погибли.

– А вы? Почему вы здесь со мной разговариваете, а не там лежите?

– Нас в угол затолкали, когда били. Мутант до нас не добрался.

– Они вас били? – хрипатый раздраженно махнул рукой, показав на черноглазого и Кулю. – Не боись, старый, если они вас запугали, то я сам им яйца наружу повыворачиваю.

Куля стоял уже без оружия, подняв руки над головой. Ему так же, как и Казаряну, уперли ствол автомата в живот. Бандитская разборка набирала обороты. Старику стало не просто не по себе, на него накатывала жуть. Ефимыч чувствовал, как смерть вновь смотрит ему в затылок. Бывает же так: вырвался из смертельной ловушки и попал в другую. Сомнений не было – если убьют Кулю и Смуглянку, то их тоже не пожалеют.

– Стойте здесь, – сказал хрипатый и ушел в сторону КамАЗа.

С Казаряном хрипатый говорил дольше, чем с остальными. Неизвестно, что сказал армянин хрипатому бандиту, но тот вернулся обратно уже более спокойным. По крайней мере, такой злобы в глазах у него не было. От КамАЗа хрипатый прошел уже молча, даже не повернув головы в сторону старика и адвоката.

– Похоже, что твоя правда, Смуглянка. Я предъяву делать не буду. Пусть старшие разбираются. В любом случае из налета вернулось всего три человека вместо пятнадцати, везут с собой полный КамАЗ добра всякого. Сам понимаешь, как это глаз цепляет.

В сторону деда и адвоката толкнули бородатого парня. Тот чуть не упал, но не стал возражать – он уже понял, с кем имеет дело. Жизнь была дороже. Бородатый парень суетливо подхватил из грязи видеокамеру и внимательно осмотрел ее. Он ее поглаживал как любимую девушку. Было видно, что дорожит своей аппаратурой.

Тем временем среди встречающих тоже начался раскол.

– Пистон, ты чего кипишуешь? – выговаривал хрипатому кособокий мужик с грубым лицом. – Фаля сам за товаром пошел – жадность подвела. Ты же сам помнишь, как Смуглянка Фалю и Голубя отговаривал. Ведь он с ними только из принципа пошел. Его на «слабо» взяли. Вот фарт и рассудил их.

– Складная песенка. А не верю я в фарт Смуглянки и невезуху Фали. Фаля в натуре фартовым был.

– А ты сам туда съезди и разберись, – огрызнулся кособокий.

Спор на этом кончился. Бандиты пошли рассаживаться по машинам.

– Извините. Там в кузове еще мой рюкзак с кассетами. Можно его забрать? – окликнул бандитов взволнованным голосом бородатый парень. – Там все мои съемки за двое суток.

Хрипатый посмотрел на него с раздражением, но потом неопределенно махнул рукой Скворцу, который так и не покинул своего поста в кузове с момента приезда к накопительному пункту. Симпатичный парень задорно улыбнулся и выкинул из кузова небольшой черный рюкзак. Бородатый поймал его на лету. В рюкзаке глухо брякнула пластмасса.

– Благодарю! – крикнул бородатый Скворцу. – Спасибо за то, что подыхать там не бросили.

– Сочтемся. – Куля ответил бородатому вместо симпатичного парня. – Фартовый ты. Удачи вам, православные. Не поминайте лихом.

Больше прощаний с бандитами не было. Старик, Казарян, Блидевский и бородатый парень сразу стали для бандитов прозрачными, и они перестали их замечать. Но это к лучшему. Бандиты загрузились в свои машины и тронулись с места. Все сразу почувствовали колоссальное облегчение. Компания проводила взглядами колонну бандитов. Можно сказать, что им повезло дважды. Все же их вывезли из замертвяченного города и не бросили посредине дороги, а довезли до этого самого накопителя, а потом даже в живых оставили.

Машины бандитов, меся колесами весеннюю холодную грязь на парковке, выехали на дорогу и тронулись в путь. КамАЗ без всякого стеснения растолкал мешающие автомобили и поехал догонять джипы. Пулеметчик Скворец выпустил две короткие очереди куда-то вдаль.

Дорога, на которую они вышли со стоянки, не была пустой. В сторону накопителя и от него ехали автомобили, автобусы, фургоны, грузовики и прочая техника. Транспорт двигался не сплошным потоком, но все же весьма часто.

Старик и компания были единственными пешими путниками на дороге. Никто не останавливался, все просто проезжали мимо. Их почти до пояса окатил жидкой холодной грязью потрепанного вида «Икарус». Окатили их совсем не специально, просто водитель свернул на обочину, пропуская едущий навстречу бортовой грузовик с большим количеством перепачканных грязью людей в кузове. Колонну, в которой он двигался, сопровождал БТР с символикой внутренних войск. «Икарус» въехал колесом в яму, залитую до краев мутной жижей. Отскочили Блидевский и даже тучный Казарян, но дед так и остался в своих грязных мешковатых штанах на месте. Бородатый тоже никуда не отпрыгнул. Он задрал вверх обе руки, спасая от грязи камеру и рюкзак с кассетами. Старик с сочувствием посмотрел на парня и подумал: «Надо же, как он за работу свою держится». Парень трактовал участливый взгляд деда по-своему. Он виновато улыбнулся и представился:

– Меня Данила зовут. Я оператором на НТВ работаю. Мы город снимали, а потом аварию под мостом увидели. Наши помогать потерпевшим побежали, а я со своей аппаратурой немного замешкался. Это и спасло. Там уже большинство в зомби превратились. На наших тоже зомби напали. Водитель наш сразу погиб, а еще двоих зомби покусать успели, пока они убежать пытались. А я в машине закрылся. Сначала сигналил по глупости, сам даже не знаю зачем. А потом вокруг меня столько этих самых собралось, что я на трупах завяз, выехать не смог. Такого страху натерпелся. Они ко мне лезли и машину раскачивали. Я через верхний люк вылез, когда шум КамАЗа вашего услышал. Надеялся, что заметите. Спасибо вам огромнейшее, вы мне жизнь спасли.

– Да мы-то что? Нас так же спасли, как и вас.

Разговор уже продолжили по пути к воротам. На бородатого Данилу напало словесное недержание. Такое бывает после сильного стресса. Расстояние до грузовиков сокращалось. Хотелось скорее пройти блокпост и добраться до теплого помещения, чтобы отогреться.

Над военными грузовиками на стене громадного ангара виднелась надпись: «Накопитель». Громадные буквы рисовали в два приема. Отдельно рисовали верхнюю часть и отдельно – нижнюю. Поэтому буквы получились невозможно кривыми и непропорциональными, да еще и нарисованными разной краской. Верхняя часть букв была намалевана ярко-красным, а низ рисовали уже буро-коричневой грунтовкой.

На подходе к блокпосту их остановили окриком:

– Укушенные, раненые, больные есть?

Вся компания дружно начала уверять военного, что они здоровы, не ранены и тем более не укушены. Навстречу им вышел высокого роста боец в серо-сине-черном камуфляже и каске. Поверх камуфляжа на нем были бронежилет и черные щитки. Он бесцеремонно покрутил их всех как кукол в разные стороны, внимательно осмотрел руки и головы. После чего удовлетворенно кивнул и показал знак «ОК», подняв руку над головой.

– А кто же вас так отделал-то, бедолаги? – осведомился военный. Лица его не было видно из-под черной трикотажной маски.

– Жизнь нас так отделала, – мрачно сказал Блидевский.

Военному хватило одного-единственного взгляда в глаза адвоката, чтобы прекратить расспросы. В глаза Блидевскому смотреть было невозможно. Застывший взгляд, полный боли и отчаяния, обжигал и приводил в замешательство. Военный отошел с пути, пропуская их дальше.

На входе их уже никто не остановил. Один из бойцов в армейском камуфляже молча указал им рукой на низкое вытянутое здание с большими окнами и стенами, увешанными какими-то плакатами и рекламными щитами. На крыше здания пара мужиков в серых робах устанавливала некую непонятную конструкцию, наскоро сколоченную из разномастных брусков и досок. Дверь в здание была распахнута, а перед самим зданием ходили и стояли люди. Там были мужчины, женщины, старики, дети. Единственное, что их объединяло, – это растерянный и напуганный вид. У двери низкого здания их встретил военный и спросил:

– Новенькие?

– Да. Мы только что приехали.

– Укушенные, раненые, больные есть?

– Нет.

– А транспорт ваш где?

– Нас подвезли и здесь оставили.

За всех говорил Казарян.

– Понятно. Проходите к окнам с зелеными флажками, – сказал им военный.

Старик вошел в здание. Вдоль длинного помещения стояла наполовину стеклянная перегородка с окнами. Над окнами были воткнуты красные и зеленые флажки. За каждым окном сидели по две барышни, а по залу ходили четыре милиционера с маленькими автоматами. Вид у всех сотрудников в помещении был чрезмерно усталым.

Старик дождался, когда освободится одно из окон, и подошел к нему. Он улыбнулся и вежливо поздоровался. Женщина с исцарапанным лицом безразлично глянула на него и начала сразу задавать вопросы:

– Документы есть? Давайте сразу.

Вместо ответа старик протянул имевшийся у него паспорт. Исцарапанная барышня так же безразлично протянула паспорт своей коллеге.

– Год рождения?

– Одна тысяча девятьсот тридцать седьмой.

– У вас был прямой контакт с зомби? Вы получили от них повреждения?

– Контакт был два раза. Но повреждений не получил, – честно признался старик.

Женщина за стойкой впервые посмотрела на него уже с интересом.

– Хронические заболевания есть?

– Гипертония, суставы болят. Старостью болен.

Женщина хмыкнула.

– Диабет, почечная недостаточность, сердечные заболевания, онкология, астма, вирусные и прочие заболевания?

– Да вроде больше ничего.

– Где работали?

– Пенсионер я. Работал консьержем в доме.

– Профессия у вас есть?

– Слесарь-лекальщик я шестого разряда. Станочник и наладчик еще, тоже шестого разряда. Только удостоверений с собой нет.

– Родственники есть?

– Есть дочка с внуками и мужем, но они в Германии сейчас живут.

Старик почему-то не сказал о второй жене. Галя была жива и даже поздравляла его с Рождеством и днем рождения в этом году.

– Понятно. Еще родственники есть?

– Нет, – твердо сказал старик.

– Куда направляетесь?

– Не знаю, – пожал плечами старик.

– Понятно. Одежда, продукты, медикаменты? Нуждаетесь?

– Дочка, мне бы переодеться. На мне почти вся одежда мокрая…

– Понятно.

Женщина протянула ему в окно его паспорт и большой бумажный стикер белого цвета. На нем было написано черным маркером непонятное обозначение «СО-427».

– Приклейте на одежду и не теряйте. Ждите, когда вас вызовут. Людей эвакуируем отсюда группами в безопасные места. Как выйдите, через сто метров будет ангар с буквой «Б». Мы их теперь бараками называем. Разместитесь пока там. За вещами и продуктами идите в оранжевое здание. Медицинское обслуживание – палатка с красным крестом.

– Я все понял.

– Проходите, не задерживайте. Следующий.

Пока старик стоял перед стойкой, появилась большая группа людей в грязной рваной одежде. Некоторые из них были ранены. Помещение сразу наполнилось гулом человеческих голосов. Запахло гарью и чем-то тухлым.

Старик вышел на улицу. Блидевский и Тамик вышли значительно позже. На Блидевском был такой же белый стикер с номером, но буквы уже были – «ГО». На Тамике был голубой стикер с номером и надписью «ГО».

Тамика направили в барак с цифрой «3», но он за компанию пошел с ними в барак с буквой «Б». По дороге они заглянули в оранжевое здание. Это была точная копия здания, из которого они вышли. Только цвет фасада другой, и перегородки здесь были частично выломаны. Везде на полу лежали кучи с армейской одеждой, кирзовыми сапогами, бушлатами, шинелями старого образца и нижним армейским бельем. Немного в стороне лежала куча новой спортивной одежды и кроссовок. Старик не стал выпендриваться, а просто самостоятельно подобрал комплект военной формы и кирзовые сапоги. Единственное, что он взял из спортивной одежды, – это теплые носки с начесом. Переоделись они тут же. Из уцелевших перегородок и армейских одеял были сооружены ширмы, за которыми люди переодевались. Старик с большим удовольствием снял с себя грязную мокрую одежду и натянул чуть влажное исподнее и армейскую форму старого образца. Примерно в такой же форме пришел из армии его старший сын. Кирзачи пришлось менять. Сапоги оказались велики. Но сходил он не зря: ему дали в придачу армейскую ушанку и ватник его размера.

Вся компания вышла из оранжевого здания уже прибарахленной. Тамик был полностью одет в новую спортивную одежду. Просто не было военной формы такого большого размера. Блидевский, переодетый в гимнастерку и галифе времен Великой Отечественной, походил на штабного писаря. Но он умудрился раздобыть себе хорошую куртку военного образца. А на ногах у Блидевского вместо сапог были отличные туристические ботинки.

Барак, или ангар, с буквой «Б» они нашли практически сразу. В ангаре было холодно и сыро. Озноб сразу пробирал до костей. Людей в ангаре было много, но все преимущественно пожилого или совсем старого возраста, кроме стариков были инвалиды всех возрастов. Люди кучковались группками по несколько человек. Вели себя все по-разному. Большинство сидело, понурив головы и безучастно смотря вокруг, как будто перед казнью. Другие – наоборот, развили бурную деятельность. Кто-то беспрестанно ходил из угла в угол. Кто-то бесконечно рылся в сумках и авоськах. Группа из десятка стариков таскала и разбирала деревянные поддоны. Из разобранных поддонов теми же гвоздями, которые они вытащили при разборке, они сколачивали скамейки и топчаны. Самодельную грубую мебель расставляли тут же. Сидеть в бараке действительно было не на чем. Ангар оставался пустым, только у дальней стены и здесь, в центре, стояли стопами деревянные складские поддоны и спрессованный картон от упаковки и ящиков.

Старик с товарищами примостились на расположенный у стены недалеко от входа большой ящик с песком. Старик отдался своей усталости. Сразу заболело все, что только могло болеть. К тому же он стал засыпать. Сказывались напряжение и недосып последних дней. И он даже почти уснул, но его разбудил прокуренный молодой голос:

– Мужики, вам куда-нибудь надо?

– А куда вы едете, уважаемый? – донесся до старика голос Тамика.

– А куда скажете. На сколько грошей хватит.

Перед ним стоял щуплый молодой парень. Он весь был как на шарнирах. Похоже, все его тело ни на минуту не останавливалось. Он весь переливался как ртуть.

– Ну че, братаны, решайтесь.

– Некуда нам ехать, уважаемый.

– А с собой есть чего? Может, нужно чего-то? – Парень сделал последнюю попытку наладить с ними контакт.

– Спасибо, уважаемый, у нас ничего нет, и нам ничего не надо.

Парень недовольно дернулся и, кольнув их злобным взглядом, ушел.

– Шерстяные, – сказал адвокат, проводив парня глазами.

– Что? – переспросил у него армянин.

– Гоп-стоп. Грабить нас сейчас придут. Готовьте ваши денежки. Этот живчик прощупывать нас приходил.

Адвокат оказался прав. Не прошло и пяти минут, как возле них остановились уже трое. Впереди стоял среднего роста мужик с голубыми наглыми глазами. Справа и слева от него расположились два крепких парня с европейскими чертами лица, но со слегка раскосыми по-восточному глазами. Парни были близнецами. Притом настолько похожими, что различать их можно только по длине волос, точнее, по отсутствию оных у того, что стоял справа. Его голова была обрита налысо.

Подвижный как ртуть живчик маячил на заднем плане.

Наглый без всяких церемоний объявил:

– Все ценное: рыжуха, бабки, цацки, камни и прочее – сюда дай!

– Нечего давать, – спокойно ответил Тамик.

– У нас ничего нет. По нашему виду можно догадаться, – подтвердил старик.

– Вы чего, фраера? Поляну попутали? Чего ты мне тут втираешь? А если найду что-нибудь?

Армянин поднялся с красного противопожарного ящика.

– На моем трупе искать будешь, если убить сможешь. Мне терять нечего. – От сильного акцента фраза Казаряна прозвучала особенно угрожающе.

– Молодец, фраерок. Не испугался. – Наглый прищурился.

Но было понятно, что продолжения не будет. Наглый просто побоится стычки и шума.

Шерстяные ушли в ту же сторону, откуда появились.

Только сейчас старик заметил другого человека, идущего в их сторону.

Подошедший обратился именно к старику:

– Дедушка, вы не стесняйтесь. Если прилечь хотите, то подходите к нам. Мы вам скамью или табурет сколотим. Просто подождать нужно будет.

Старик смутился. Ему было очень приятно, что его заметили и о нем позаботились. Он был готов расцеловать этого незнакомца. Дед не ожидал такого от совершенно незнакомого человека.

– Спасибо большое. Я, наверное, и помочь вам смогу.

– Помощников хватает. Не переживайте. Подходите к нам, мы печку растопили. У нас теплее.

Старик действительно продрог. Он хоть и был одет теплее своих спутников, но сырой холод пробирал до костей. Они с Тамиком пошли в центр ангара. А вот адвокат уже куда-то испарился.

Возле сбивающих скамейки стариков было людно. Там же поставили печку-бренеран и топили ее щепками и поломанными досками от тех же поддонов. Какая-то умная голова приспособила в качестве дымохода чугунную трубу. Ее подняли вертикально и воткнули раструбом в вытяжку складской вентиляции. Второй конец надели на печную трубу. Помещение было большим, и печное тепло бесследно растворялось в холодном воздухе, но около самой печки было значительно теплее. Там же стояла алюминиевая фляга с водой и картонная коробка с печеньем «Юбилейное». Кто-то уже приспособил на округлых печных боках несколько металлических посудин. Вода в них закипала. Сухонькая бабуля принесла трехлитровую банку и хотела было высыпать туда пачку чая, но однорукий человек ее остановил.

– Бабань, от кипятка банка лопнет. Чай разольется.

– Ой, и правда ведь. Совсем голова старая ничего не соображает.

Пачку с чаем высыпали в самую большую посудину на печке. Сразу почувствовался ароматный запах хорошего листового чая.

Люди подходили с чашками, плошками, банками. Чай разливали по кружкам и вновь наполняли посудины водой из фляги. Старик никогда не пил такого вкусного чая. А толк в хорошем чае он знал.

Рядом кипела работа. Уже почти два десятка человек разламывали старые поддоны и сколачивали табуреты, скамейки и топчаны. Количество сидячих мест росло. Появился широкий и длинный стол. Вокруг собиралось все больше и больше людей. Люди заметно оживлялись. Все-таки сейчас они были в безопасности.

Наконец старик увидел Блидевского. Адвокат зашел в дверь ангара вместе с двумя военными. Они прошли мимо их компании в сторону темного угла со стопами упаковочного картона и завалом из поддонов. Старик вытянул шею, пытаясь понять, что там такое заинтересовало военных и Блидевского.

Картинка была простой. Один из близнецов держал крупного седого мужчину и зажимал ему рот. Второй близнец бил мужчину кулаками в живот. Они не сразу заметили военных и Блидевского.

Наглый открыл было рот – наверное, сказать что-то хотел, но высокий военный в бронежилете, каске и щитках на всех остальных частях тела поднял автомат и выстрелил в спину близнеца, который мутузил седоголового. Просто так выстрелил. Буднично даже. Никаких предупреждений или выстрелов в воздух. Выстрелил – и все. Лысый близнец завалился вбок. Наглый так и остался стоять с открытым ртом.

– Вы, мля, двое. Взяли это дерьмо на руки и пошли с нами в комендатуру, – распорядился высокий военный.

Второй военный без знаков различия снял с плеча карабин с торчащим штыком. Бандиты были ошарашены столь внезапной жесткой реакцией. По растерянному виду наглого было понятно, что он перепуган до смерти. Теперь в его глазах от выражения нахрапистой наглости не осталась и следа. Глаза были полны ужаса, зрачки расширились до невероятных размеров. Лохматый близнец оставался все с таким же угрюмым выражением лица. Он отпустил седоголового и встал на колени перед братом. Потормошив стонущего брата, хотел было вскочить, но второй военный упер ему штык прямо в голову, недвусмысленно предупреждая о последствиях необдуманных поступков. По шее лохматого побежала тонкая струйка крови. Наглый бандит поспешил поднять раненного в спину товарища под мышки. Второй близнец подхватил брата под колени.

Вооруженный автоматом военный пошел впереди, а второй вояка в возрасте и без знаков различия шагал позади процессии, держа карабин наперевес штыком вперед. У второго военного были примечательные густые усы с проседью. И еще он был без такой латной рыцарской справы, как у первого.

Наглый сообразил, что их сразу убивать не будут, а, похоже, собираются устроить над ними суд в какой-то комендатуре. Он сначала что-то непонятное гнусавил себе под нос, а потом заблажил в полный голос:

– За что? За что? За что? Вы чего творите?

Наверное, военного раздражали его плаксивые крики. Человек в погонах поудобней перехватил автомат и со всей силы ударил наглого прикладом, прямо в зубы. Послышался зловещий хруст, и наглый упал на колени. Лысый близнец вывалился из его рук и с глухим звуком упал на бетон. Ударившись головой о бетонный пол, лысый даже стонать перестал. Наглый уже не обратил на это внимания, его подставленные пригоршней ладони наполнились кровью.

Близнец раненого в бешенстве выкатил свои раскосые глаза на военного. Он разжал руки, уронив ноги брата на пол, и кинулся на человека с автоматом.

Может, вояки прозевали его атаку, может, близнец кинулся слишком быстро, но он успел сбить военного на пол. Сверкнул нож. Бандит с невероятной скоростью и силой наносил удары в голову, туловище и руки военного. Сквозь хруст, треск и звяканье слышались отрывистые короткие фразы на незнакомом языке. Похоже, бандит ругался. Все это происходило настолько стремительно, что никто не успел среагировать. Через мгновение второй военный, отрывисто хекнув, засадил штык СКС в бок орудующего ножом бандита. Усатый военный, действуя карабином как рычагом, опрокинул бандита на пол, разворотив тому рану в боку. Сквозь широкую рану торчал кусок розового легкого, на пол обильно сочилась кровь. Бандит весь скорчился. Военный без знаков различия еще два раза ткнул того штыком в грудь.

– Сука! Я же просил патроны мне дать! – Военный с карабином Симонова пнул поверженного врага в голову.

Наглый лежал на спине, задрав руки в паникующем защитном жесте.

– Не надо! Прошу. Не надо. Не нужно. Нет. Я все понял, – быстро тараторил он.

Вояка, заколовший бандита штыком, повернулся и пошел в его сторону. Наглый стал, скуля как собака, отползать назад.

Поднялся автоматчик в латах.

– Бочкин, стой! – крикнул он. – Все в порядке со мной. Тащить-то их кто будет?

– Ты на себя посмотри, старшой. Кровь у тебя на боку. В порядке ты, мля.

Автоматчик растерянно осмотрелся.

– И правда! Во гад! Руку мне пропорол, – озлобленно сказал военный.

С близнецами было совсем худо. Первый лежал в неестественной позе на полу, не подавая признаков жизни. Второй бандит захлебывался своей кровью. Она выплескивалась из его рта, когда бандит пытался сделать вдох. Кусок розового легкого трепыхался в ране.

– Пневмоторакс, – сказал военный. – Их нужно срочно вытаскивать, а то скопытятся и восстанут.

– Э, дружинник, помогай давай. – Военный с СКС кивнул Блидевскому.

Тот засуетился и попытался поднять бандита, раненного из автомата, но это было ему не под силу. Казарян пришел адвокату на помощь и, подняв рывком бандита с пола, взвалил его к себе на плечи, словно барана. Близнец был или мертвым, или без сознания.

Не дожидаясь окрика, наглый подскочил к бандиту с развороченной грудной клеткой и потащил его за шиворот к выходу. Оба военных двинулись вслед за ними. Старик пошел к выходу совершенно неосознанно – просто он привык быть вместе со своими товарищами по несчастью.

На улице уже смеркалось. Теплая погода обещала приятный погожий вечер. Здесь совсем неуместной выглядела эта кавалькада испачканных кровью людей. Наглому было тяжело тащить своего подельника в одиночку, и он несколько раз ронял того на грязный асфальт. За воротами ангара к ним сразу направились на подмогу еще один военный и три человека в милицейской форме.

– Что за стрельба? – окрикнул их приближающийся военный с капитанскими погонами.

– Напали на нас, – сказал автоматчик.

– Охренеть. Еще этого нам не хватало. И так вокруг задница полная, а тут еще мразь всякая жару дает. И откуда они только появляются! – прокомментировал его ответ капитан.

– Товарищ военный, это не все. С ними еще один подельник был. Он внутри остался, – вмешался адвокат.

– Молодец, товарищ гражданский. Веди, показывай, – сказал капитан Блидевскому. – Халилов, Нестеров и Володько, давайте внутрь. Особо не церемоньтесь. Мне эта мразь совсем не нужна. Главное – чтобы вы целыми остались, и гражданских не зацепите. По обстановке, в общем.

Но идти не потребовалось. Распахнулась створка стальных ворот, и старики вытащили дрыгающегося всем телом живчика. Его тащили впятером за руки и за ноги.

Пойманный бандит кричал:

– Я не виноват! Это они меня заставили! Помогите!

Морда живчика была здорово разбита. Похоже, ему досталось, когда его ловили. Живчика перехватили под руки подоспевшие милиционеры.

Капитан озадаченно посмотрел на всю честную компанию и распорядился:

– Так. Бочкин и ты, Овчаренко. Дохлого и беззубого ведите в комендатуру. Там с ними разговаривать будем. Теперь Халилов, Нестеров и Володько. Этих двоих – ко входным воротам тащите. Когда восстанут, добьете их и на видное место положите. Предупредительную надпись написать нужно будет. Сами сообразите.

– Бочкин, твой подопечный, по-моему, сейчас концы отдаст, – уведомил усатого бойца автоматчик.

– Туда ему и дорога, болезному, – ответил усатый. Он старательно отчищал ствол карабина и штык куском махрового полотенца. – Не трогай его. Сейчас восстать должен.

Если раненный в спину опять начал стонать, то у второго близнеца пропали даже конвульсии.

– Исполнять! – рявкнул капитан.

Двое милиционеров неохотно захватили заранее приготовленными петлями близнецов и потащили их к воротам, а третий шел сзади и держал наготове короткий автомат Калашникова.

– Капитан! – Военного окликнул хорошо одетый мужчина, сопровождаемый небольшой свитой. – Что тут у вас происходит? Мне доложили, что опять стрельба была.

Старик не заметил, как эта компания вышла из комендатуры.

– Ну да. Эти четверо грабили стариков и больных в бараке с балластом. А вот этот бдительный гражданин предупредил нас. Так мы это. Купировали заразу на корню. Они на моих людей первыми напали. Так мы их по законам военного времени.

– Капитан. Давай ты мне про законы рассказывать не будешь. Почему в бараке с балластом поста не оказалось?

– Так людей где взять? У меня едва рота наберется. Бойцы с ног валятся, – вскипел военный. – Если опять веселуха будет, как прошлой ночью, то я вообще не знаю что делать. Люди третьи сутки не спят. Сейчас последние автобусы отправили, а беженцы все прибывают. Только утром начнем людей по центрам и поселениям отправлять. Вчера за ночь внутри накопителя десятка два преставились и в зомби обратились. Троих покусать успели. Людей нет. Понимаете?

– Так я же тебе резервистов посылал.

– Из резервистов от силы одна треть годна к строевой. Кто больной, кто с семьями, кто еще чего похуже. Вон десять человек сейчас из казармы на улицу выкинул. Набухались, скоты. До спирта медицинского добрались. А несколько десятков резервистов ваших с оружием дезертировали. Их самих сторожить нужно. Два часа назад резервисты себя проявили, когда кипеж в бараке с гастарбайтерами начался. Так у меня сразу один двухсотый и почти пять человек раненых. Пока в упор стрелять не начали, все успокоиться не могли. Где ваши резервисты были? Обгадились и убежали. Я говорю, что у меня рота вместе с годными резервистами. Вон как Бочкин. – Капитан положил руку на плечо усатого мужика.

– Я к тебе с подарками очередными, – сказал солидный мужчина.

– Да ладно пугать-то. Говорите сразу.

– Сейчас три машины продуктов для накопителя даги к себе в барак перегнали.

– Как перегнали?

– А вот так перегнали. Моим по башке настучали и перегнали.

– Так дагов там сотни три, не меньше. Мне что? Туда броню посылать?! – Капитан перешел на крик. – Я вам могу одним помочь. Сейчас подгоню туда два бэтра и покрошу всех дагов к такой-то матери.

– Не ерепенься, капитан. Я тебе роту солдат подготовленных нашел.

Из свиты солидного мужчины отделился небольшой человек восточной внешности в парадной милицейской форме. Рот маленького азиата был растянут улыбкой до ушей, от нее и без того узкие глаза их обладателя превратились в узенькие черточки.

– Вы чего? Хор Бурятского МВД мне в помощь прислать собрались?

– Почему хор? Товарищ Тен Михаил Шинович – сотрудник правоохранительных органов. Вместе с ним в накопитель приехали ровно сто его соотечественников из Северной Кореи. Все бывшие военнослужащие, больше половины служили в специальных войсках, даже двадцать снайперов имеется.

– Опупеть! – только и смог сказать капитан. – Эти-то откуда здесь?

Тут вступил в разговор улыбчивый Тен:

– Это строители. У нас соглашение заключено с нашим юго-восточным соседом. Корейцы совместное предприятие строили. Работают совершенно легально. И разрешение на привлечение иностранной рабочей силы есть, и разрешение на работу у каждого, и регистрация, и медицина.

– Спецназовцы и снайперы? – хмыкнул капитан.

– Они очень хорошо работают, дисциплинированны и непьющие, – нахваливал свою команду Тен.

– Насчет дисциплины я не сомневаюсь. А ты сам чего в такой форме? С парада сбежал? – раздраженно спросил капитан.

Тен смутился. У него была только парадная форма. Он почти семь лет отслужил в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. А четыре года назад у него случился сердечный приступ – тогда его настигла болезнь отца. Об оперативной работе после этого можно было забыть. Тут его выручил диплом с отличием, и Тен вернулся в юридический институт МВД РФ, но только не курсантом, а преподавателем. За четыре прошедших года он уже написал кандидатскую диссертацию, а в мае у него была назначена предзащита.

– Я преподаватель юридического института, другой формы у меня нет, – честно ответил Тен.

– А этих твоих снайперов-строителей ты чему обучал?

– Я переводчиком у них был.

Со своими подопечными из Северной Кореи Миша Тен познакомился почти год назад. Корейцы трудились на строительстве крупного предприятия. Там они и умудрились поссориться с узбеками и таджиками. Гости из бывших советских республик, воодушевленные своим численным превосходством, начали угрожать корейцам. А те, в свою очередь, устроили им темную в полном смысле слова. Около десяти вечера в бараке узбеков погас свет, а в следующее мгновение в окна, в двери и даже через чердачный люк ворвались воинственные корейцы с обрезками арматуры, замотанными в тряпки. Практически триста человек выходцев из среднеазиатских республик бывшего СССР были жестоко избиты. Несколько человек просто убили. Нападение длилось не более пяти минут. После чего нападавшие исчезли. Приехавшие милиционеры сразу поняли, что дело – полный тухляк. Вдрызг разнесенный барак с узбеками и таджиками. Несколько убитых и несколько десятков тяжелораненых. Никто ничего не видел. На полу барака остались валяться обрезки арматуры, замотанные тряпками. Искать какие-то отпечатки или следы обуви в загаженном до состояния хлева бараке было бесполезно.

Когда представители власти наведались в барак к корейцам, те целомудренно спали. Два толмача и мастер, работавшие с корейцами, пропали. Допросить корейцев не представлялось возможным. Они лопотали на своем языке, испуганно жались по углам. Толку было мало. Тогда один из недавних курсантов юридического института вспомнил про преподавателя Тена. Мишу подняли с теплой постели ночью и повезли в далекое Подмосковье. Тен своим национальным языком владел прекрасно. Его родители как раз были выходцами из Северной Кореи. Хотя сам родился уже в СССР, он не только говорил на корейском, но много читал, сочинял стихи и общался с носителями языка, в том числе и в Интернете.

Пожалев земляков, он пошел на преступление. Пользуясь тем, что корейского никто не понимал, он пообещал корейцам помощь. Вместо того чтобы задавать им вопросы, он объяснил им, что и как нужно говорить, а ответы на вопросы оперативников придумывал сам. Нетрудно догадаться, что человек с высшим юридическим образованием и опытом оперативной работы смог оказать весомую помощь своим соплеменникам. Тен сблизился с этими суровыми людьми, и если это была не дружба, то вполне взаимовыгодное сотрудничество. Как только началась катастрофа, Миша поехал к своим подопечным корейцам и объяснил, что происходит. Просидев несколько дней в опустевшем строительном городке и безрезультатно попытавшись получить оружие в пункте раздачи, они вместе с Теном выбирались к накопительном пункту. Основной задачей корейцев было получение оружия и транспорта. Транспортом они разжились относительно быстро, а вот с оружием им не везло.

– Товарищ капитан, мы с вами в одном звании. До того как стать преподавателем, я закончил специализированный вуз и семь лет провел на оперативной работе. Усмирение дагестанцев я могу взять на себя. Мои люди честные воины. Они до сих пор никого не ограбили и не убили. Если бы мы хотели завладеть оружием силой, никто не смог бы этому помешать. Дайте нам оружие. Сила гарнизона накопительного пункта вырастет многократно.

– Капитан, прислушайтесь к товарищу Тену, – назидательно порекомендовал солидный мужчина.

– Иван Филиппович, вы руководите накопительным пунктом. Я, в силу приказа, подчиняюсь именно вам. Но я отказываюсь давать оружие подготовленным головорезам. Попомните мое слово. Этого делать нельзя.

– Долго вы продержитесь без посторонней помощи? Я же присутствовал при переговорах с вашим руководством. Все силы сейчас брошены на спасение людей и защиту стратегических запасов. Резервистами вы недовольны. Речь идет о защите людей. Давайте посмотрим правде в глаза. Ни вы, ни я не контролируем ситуацию в накопителе ввиду малочисленности персонала. По последним данным, сегодня через накопитель прошло более тридцати тысяч человек. Если гражданскую обслугу накопителя еще получается как-то набрать, то людей, умеющих воевать, у нас мало. Никто не может сказать, сколько людей с оружием сейчас в накопителе. Дагестанцы вооружены все поголовно, в том числе и автоматическим оружием. А сейчас мы стали свидетелем откровенного бандитизма и грабежа. Они уже свое княжество в бараке организовали. Вы сможете справиться с тремя сотнями дагестанцев?

– Сейчас – да!

– Пожалейте своих ребят. Раздайте оружие людям товарища Тена.

– Нет.

– Ну вот же какой упрямец. Товарищ капитан, это приказ.

– Я доложу руководству.

– Я уже разговаривал с подполковником Нечипоренко. От него получено добро. Раздавайте оружие немедленно.

– Есть. Я выполню приказ. Но выражаю свое несогласие.

– Возражайте, пожалуйста. Я вам сеанс связи организую.

– Спасибо, не надо. У меня своя связь есть.

У молодого капитана на скулах ходили ходуном желваки. Он едва сдерживался. Капитан повернулся к плотному, крепкого вида старшему прапорщику:

– Богданов, сколько у нас стволов с хранения привезли для вооружения гражданских?

Разумеется, капитан все это знал, просто он хотел потянуть время. Может, все еще и переменится. Но чуда не случилось.

– Мосинки – сорок штук, карабины СКС – сто штук, пистолеты системы наган – двадцать девять штук, пистолеты-пулеметы Шпагина – десять штук, самозарядные винтовки Токарева – тридцать штук. Патроны есть на все. Но от оружейной смазки все единицы чистить нужно.

Капитан сжал кулаки:

– Богданов, выдайте товарищу Тену все мосинки, все СВТ, тридцать СКС и пятнадцать наганов.

– Прошу выдать автоматическое оружие, – вмешался Тен.

Капитан скрипнул зубами.

– Дайте им пять ППШ и по триста патронов к каждому.

Подумав, капитан резко обернулся к автоматчику и мужику с усами:

– Воронков, Бочкин, ведите жуликов в комендатуру к Иваницкому. Он следак, пусть колет негодяев.

Пока капитан давал распоряжения, Тен просто поднял руку вверх. Внезапно со стороны длинного приземистого склада выскочили корейцы. Они бежали очень быстро, часто семеня ногами. Они не бежали строем, но в их быстром передвижении чувствовался четкий порядок. Подбежав к стоящим военным и руководителю накопителя со свитой, корейцы сноровисто построились в три шеренги. Даже капитан присвистнул. Тен сиял счастливой улыбкой.

– Ну что, Михаил Шинович, распоряжайтесь своим воинством. Надеюсь, что я не зря вам доверился. Проявите себя.

– А вы что стоите? – обратился усатый Бочкин к старику, армянину и Блидевскому. – Вам особое приглашение нужно? Пойдемте в комендатуру.

Возражать страшному Бочкину не хотелось. Троица пошла вслед за жуликами, автоматчиком и Бочкиным.

В комендатуре было заметно теплее. Комендатурой, казармой и оружейкой служило новое двухэтажное здание административно-бытового корпуса. Они сразу поднялись на второй этаж. Жуликов завели в кабинет к некоему Иваницкому. Туда же зашел автоматчик – похоже, он вообще забыл о своем ранении. Слышимость была очень хорошей, и старик с товарищами слышали, как два голоса вели допрос двоих жуликов. Живчик визжал о своей невиновности, что во всем виноват наглый, что он заставил его под угрозой смерти искать богатеньких стариков. Наглый валил вину на братьев Бекимбаевых и просил нож, чтобы зарезать эту суку – живчика.

Старику было все это неприятно. Он опять почувствовал усталость. Колени заболели с прежней силой. Он сел на подоконник. За окном увидел, как корейцы дружно чистят выданное им оружие. Они разбирали и чистили оружие прямо на бетонных плитах. Сразу в несколько больших пластмассовых емкостей типа детских ванн корейцы вылили бензин или керосин и драили там выданные им стволы.

– Вы очень жестоко убили того мужчину, – спокойно сказал Казарян.

Старик повернул голову и понял, что толстяк обращается к Бочкину. Тот нисколько не смутился, а, хмыкнув в усы, ответил армянину:

– Нет времени миндальничать. Я тут два дня уже. Поверьте – так было нужно.

– Я бы так не смог, – тихо сказал армянин.

– Мне во время службы и похуже вещи делать доводилось.

– Неужели людей резали?

– Да, резал. Я – РД.

– А что такое «РД»? – спросил уже Блидевский.

– РД – это рюкзак дорожный, или разведчик-диверсант по-вашему. Мать родная мне так удружила. Мы в горном Алтае жили. Мать начальником заготконторы была. А я к ней заготовителем пошел. Но меня оформить не могли. Для этого в район нужно было ехать, а у меня, как назло, тогда любовь приключилась. Так мать меня в артель к охотникам пристроила. В смысле – книжку трудовую туда положила. И запись в трудовую сделали, что я охотник-промысловик. А на самом деле я по становищам, деревням да заимкам мотался. Скупали у населения ягоды, грибы, мясо, пушнину, травы лечебные, струйку байги, мумие. А когда в армию пошел – меня сразу в центр подготовки ГРУ на остров Русский отправили. На охотников-промысловиков там особый спрос был. В центре готовили почти год. Правда, стрелок из меня плохой был, но на радиста и взрывника выучили. Талант к этому делу у меня оказался. Потом пять лет по миру мотался, задания партии и правительства исполнял. А задания – они разные бывают. Вот как-то раз вообще горный кишлак вырезать отправили. В руках одни штык-ножи и саперные лопатки. И мы там всех порезали – от восьми до восьмидесяти. Беременную я тогда убил. Последние месяцы дохаживала, а я ей голову лопаткой разрубил. Вот такой я нечеловек.

Все замолчали. Из-за двери доносились крики и звуки ударов. Затем крики переросли в дикие нечеловеческие вопли. Старик заткнул уши руками, но все равно чудовищный визг прорывался в его мозг, через плотно прижатые ладони. Потом двери открылись, и автоматчик вывел живчика с разбитой мордой. Тот жалобно ныл. Автоматчик шел сзади и пинал живчика, если он задерживался.

Из открытой двери кабинета на них уставился белобрысый мужик с розовым детским лицом:

– А вам тут какого хрена нужно?

– Так это! Свидетелей я привел, – пояснил Бочкин.

– Каких свидетелей? На хрена?

– Так я подумал, что нужно будет опросить.

– Не надо думать. Я сейчас по законам военного времени без всяких свидетелей допросить могу кого угодно. Эх, мне бы такие возможности да лет на пять пораньше, да в мирной жизни. А то поразвели прокуроров с правозащитниками. Работать невозможно. Раз уж пришел, то вот это вот дерьмо заберите.

Иваницкий указал куда-то в глубь помещения.

Старик зашел вслед за Бочкиным и армянином. Наглый лежал у стены, только глаз у него не было. Его глаза были выдавлены горлышком валявшейся рядом бутылки. Иваницкий налил водку в три граненых стакана. К его столу подошла еще пара крепких ребят в обычных пиджаках и темных брюках. Один был толстым, второй – очень даже атлетического вида. Руки у обоих были в крови.

Бочкин закинул за спину карабин с торчащим штыком и подхватил наглого за руки. Армянин поднял бандита за ноги. Только сейчас старик заметил, что у наглого в обратную сторону выломаны пальцы на руках, а на запястьях виднелись кровавые следы от наручников.

Когда они вышли на улицу, Бочкин потащил труп к воротам. Там на стопке из деревянных поддонов лежало уже с десяток трупов. Трупы близнецов лежали в самом низу. Сверху на синей стене ангара было написано белой краской: «Грабители, убийцы, насильники. Так будет с каждым». Старика удивило, что в куче были три женских трупа.

Бочкин вместе с Казаряном раскачали труп за ноги и за руки и забросили его на самый верх кучи, но труп вдруг захрипел и согнулся в поясе, отчего начал скатываться вниз.

– Твою ж дивизию. Они его не упокоили. – Бочкин скинул карабин с плеча и перехватил его штыком вперед.

– Хамашише. Фошалуста, – просипел бандит.

– Ма-а-ать! Так они живого к трупам отправили! – уже с удивлением пробасил Бочкин.

Существо с выбитыми глазами тянуло вперед руки и бормотало что-то. Кровь обильно текла изо рта. Бочкин воткнул штык чуть в сторону от центра грудины. Бандит кровавым куском мяса упал у подножия пирамиды из трупов.

Ждали они недолго. Прошло минут пять или десять. Труп безглазого бандита задергал руками и попытался встать. Бочкин деловито вогнал тому штык прямо в висок. Труп сразу осел. Бочкин, упершись ногой в голову трупа, выдернул штык.

Как ни странно, старик не испытал никаких ощущений. Похоже, что смерть, даже самая ужасная смерть, стала совершенно тривиальным явлением.

Старик вместе с Тамиком и Блидевским двинулись вслед за военным. Они возвращались в барак. Очень не хотелось, чтобы там опять произошло что-то подобное.

Вдруг их окликнули.

– Постойте, дедушка, Тамик, подождите меня минуточку. Я сейчас к вам выйду! – В открытое окно второго этажа им кричал и махал рукой бородатый Данила.

Троица остановилась, люди переглянулись. Ждать видеооператора пришлось недолго. Впопыхах натягивая на себя куртку, тот выбежал из двери и направился в их сторону.

Парень прибежал запыхавшийся до крайности.

– Уф, думал, что не успею, – он не мог отдышаться, – теперь точно курить брошу.

Он вымученно улыбнулся.

– Вы нам что-то сказать хотели? – осведомился у него адвокат.

– Мужики, я предлагаю вам со мной ехать. Мой отснятый материал военных очень заинтересовал. Меня скоро должны отправить ближе к Москве. В эвакопункт. Там что-то вроде штаба. Милиция там, военные и прочие служивые, кто не разбежался. Вам тут все равно неизвестно сколько находиться придется. Меня после эвакопункта обещали сразу в поселение отправить в Тверскую или Тамбовскую область. Я сказал, что мы вместе. Вас тоже со мной туда отправят. Поверьте, так будет лучше. Вас же в барак «Б» сейчас определили?

– Да.

– Ну вот. Барак «Б» – это «балласт» значит. Оттуда людей вместе с партиями нужных людей отправляют в поселки и части в качестве нагрузки. Но все равно оттуда стараются вытащить людей поздоровее и тех, у кого есть полезные специальности. Вы там просто застрять можете.

Старика болезненно кольнула обида. Выходит, вся его прошедшая жизнь была не в счет. Родное государство опять собиралось оставить его за бортом. То самое государство, которому он отдал бо́льшую часть своей жизни. Он не был лентяем. Он самоотверженно трудился, преумножая богатство Родины.

– Ну как? Вы согласны? – Бородатый парень им обезоруживающе улыбнулся.

Старик с опаской посмотрел на своих спутников. Для него это был шанс выжить. Но он уже привык к этим двум разным людям. Опять же Тамик вместе с ними пошел в барак к балласту, да и защитить он их смог от шерстяных.

Само собой, они, к великому облегчению деда, согласились на предложение Данилы.

Парень вновь улыбнулся:

– Отлично. Будьте в бараке «Б». Я вас там найду.

Он пожал им руки и пошел обратно в комендатуру.

Старик проводил взглядом видеооператора и поспешил за своими спутниками.

«Вот он себя нашел. А что я буду сейчас делать? Старый и больной. Кому я нужен? Стрелять я все равно не умею. Зомби уничтожать тоже не смогу…» – с этими невеселыми мыслями он нагонял своих спутников. Нагнал он их быстро, потому что Тамик остановился поговорить со своим земляком. Он оживленно беседовал на армянском языке с большеносым седым мужчиной. Когда старик подошел к ним, Казарян обернулся и сказал:

– Дедушка, я знакомого своего встретил. Вы идите. Я потом к вам приду.

Блидевский пожал плечами.

Когда старик и Блидевский вернулись в барак для балласта, там было значительно теплее. Стояли уже две отопительные печки и буржуйка. На столах, сбитых все из тех же разобранных поддонов, стояли картонные коробки с печеньем, конфетами, консервами и мешки с крупами. Люди пили чай. Седенький старичок и немалых габаритов безногий детина играли на баянах. Детина играл хуже, сбивался с ритма и иногда фальшивил, но это даже придавало их исполнению живость и оригинальность. Аппетитно пахло пловом. На чугунной буржуйке стоял большой казан, в котором готовилось восточное кушанье. Они поспели как раз к раздаче ужина. Помимо плова были сосиски, запеченные прямо на крутых боках отопительных печек.

Настроение людей в бараке балласта было приподнятым. Люди радовались даже малейшему улучшению. Сложно было догадываться, чем стали для каждого из них прошедшие несколько дней. Их будущее тоже было туманно. Но именно сейчас их объединила общая беда, сработали древние генетические механизмы. Объединялись совершенно разные люди, абсолютно далекие друг от друга до этого момента. Они шутили, пели песни. Каждый старался привнести что-то в этот маленький праздник жизни среди накатывающего мертвого ужаса. Музыкальный дуэт пополнился тремя гитаристами, парой губных гармошек и маленькой писклявой гармошкой, с которой выступают куплетисты. Затем пришла очередь двух скрипок и флейты. Чувствовалось, что в этот раз играют настоящие музыканты.

Несли привезенные с собой запасы. Не каждый вклад в общий котел можно было назвать полезным. Появилось спиртное. Но попойку среди бесполезного контингента предотвратили две серьезные молодые девушки с собакой. Форма и погоны выдавали в строгих особах сотрудниц милиции. Этакую охрану для них смогли выделить в комендатуре. Девушкам было не более двадцати пяти лет. Но вооружены они были вполне серьезно. У каждой в кобуре был пистолет и каждая была с укороченным автоматом Калашникова. Кроме того, они принесли с собой карабины СКС и цинк с патронами к ним. Точнее, карабины и патроны к ним принес тот самый Бочкин. Среди стариков, разумеется, нашлись военные, а служили в свое время и владели этим оружием практически все. Бочкин еще пригласил с собой несколько человек за пистолетами. Вызвался один инкассатор на пенсии, два бывших милиционера, женщина из вневедомственной охраны и еще четверо военных в отставке.

С появлением оружия народ еще больше оживился. Все сразу почувствовали себя уверенно. Добросердечные старики открыли пару банок тушенки специально для собаки одной из девушек. Псину звали Мальта. Это была не просто породистая сучка. Мальта была сотрудником милиции, причем специалистом по поиску наркотиков.

В свою очередь обе девушки были штатными кинологами. Только собака Кати погибла, когда защищала хозяйку от нападения восставшего трупа.

Кате очень сопереживала хозяйка Мальты – бравый сержант Маша. Мальта внесла еще большее разнообразие в компанию оживившихся стариков, больных и калек. Собака почувствовала всеобщее к ней внимание и из кожи вон лезла, чтобы как можно лучше себя подать. Она кокетничала с женщинами, заигрывала с мужчинами. Скромная Маша очень стеснялась такого бурного проявления темперамента ее питомицы. Но кинолога успокоили, и строгая хозяйка спустила по-щенячьи разыгравшуюся Мальту с поводка. Собаку все старались погладить или угостить чем-нибудь. Маше это очень не нравилось – совсем разбалуют, – но еще больше ей было жалко стариков. Пусть порадуются. Маша показала несколько трюков со своей собакой. Трюки были простыми, но их выполнили с большим артистизмом. Маше и ее воспитаннице аплодировали.

Внезапно собака замерла и сделала охотничью стойку. Затем всеобщее веселье прервал ее страшный заупокойный вой. Мальта дрожала всем телом. Громкий пронзительный звук терзал уши. От него хотелось забиться в самый дальний угол и укрыться с головой чем угодно, только чтобы не слышать этого вытягивающего жилы кошмара.

В полумраке аварийного освещения со стороны, куда смотрела собака, появился качающийся силуэт. Один из стариков, который прилег отдохнуть подальше от шумной компании, тихо умер во сне. Теперь он шел деревянной шатающейся походкой в их сторону.

– Всем стоять! Никому не двигаться! Я сам! – громко рявкнул седой человек на костылях.

Не поворачивался язык назвать его стариком, несмотря на седую голову. Лицо его было пусть даже не молодым, но и не старым. Судя по лицу, этому седоголовому калеке нельзя было дать и сорока.

Своим криком он остановил панику. Все просто замерли, как он и сказал.

Седой калека вполне шустро двинулся в сторону приближающейся смерти. Одну ногу он заметно подволакивал. Костыли у него были импортными, с локтевыми упорами, при этом они были еще и очень интересной конструкции. Старик являлся технарем до мозга костей и сразу понял, что костыли необычные.

Дальнейшие события развивались с удивительной стремительностью. Инвалид приблизился почти вплотную к зомби и, опираясь руками на костыли, ловко ударил здоровой ногой в грудь зомбака. Удар оказался настолько сильным, что ноги мертвяка взвились в воздух, и он практически перекувырнулся. Затем мужчина резко наклонился и поднялся. Сначала было непонятно, что он сделал, но в руке у инвалида дед увидел длинную узкую стамеску, уже заточенную как стилет. Мертвяк больше не поднялся.

Мужчина повернулся к остальным. Он широко и весело улыбался.

– Ну? Чего приуныли? Вы видите, что с ними можно бороться и побеждать. Чего скисли-то? Так же, как я, может научиться делать каждый. Если каждый из вас убьет по одному зомби, то сколько жизней вы спасете? Вы что? Зря дальше жить собрались и кулачком сопли по лицу размазывать до самой смерти? Давайте возьмем свое будущее в свои руки. Я не буду говорить о том, что гарантирую вам спасение. Я предлагаю вам научиться жить и выживать по-новому. Они, – мужчина указал костылем на упокоенного зомби, – очень медленные. Они тупые. Каждому из вас по силам уничтожить такую тварь. Не надо бороться со страхом. Просто поймите, что если вы уничтожили зомби, то прожили день не зря. Я один на своих костылях выбирался из города. Без машины, без провожатых. Я бросил свое ружье, когда у меня кончились патроны, я плакал, я бежал, мне было страшно. Я человек. Я не супергерой. Но я уничтожал их, потому что они хотели убить меня. Я смог добраться до места, где меня подобрала проезжающая машина. Вы знаете, как я до эвакопункта ехал? Я лежал брюхом на крыше простой советской «шестерки» и молил Бога о том, чтобы он помог мне там удержаться. В машине была одна женщина и восемь детей, а в багажнике лежала повариха из детского дома. Сироты с воспитателем и своей поварихой тоже смогли их победить.

Он замолчал. Старик сейчас чувствовал себя по-особенному. Если до появления зомби у него была какая-то хмельная радость, а потом, когда завыла собака, он был готов в бетонный пол зарыться от страха, то теперь чувствовал воодушевление.

Вдруг вперед вышла маленькая худенькая старушка и поклонилась инвалиду на костылях. Старушка была очень опрятной и чистой, что резко контрастировало с видом большинства окружающих.

– Спасибо вам. Я позавчера всю свою семью потеряла. А теперь я вижу, зачем мне Господь лишние деньки жизни дал. Научи меня, родненький, как страшилищ этих изводить. Я хоть со спокойной душой на тот свет уйду. Не просто уйду, а вот этих вот поганцев в преисподнюю отправлю.

Со стороны это все могло показаться пафосным и героизированным. Но здесь, внутри ангара, этого абсолютно не ощущалось. И калека на костылях, и чистенькая старушка говорили абсолютно искренне. Каждое произнесенное слово подкреплялось правдой новой жизни. Люди за эти несколько дней были измучены страхом. И вот нашелся человек, который сказал нужные слова в нужное время. Вместо паники и всеобщей истерии получилась команда людей, пусть старых и больных, но горящих желанием сопротивляться до конца ударам судьбы. Внезапно каждый из присутствующих нашел в себе героя. Пусть маленького и робкого, но готового сражаться за себя и за тех, кто рядом.

Старик видел, как милиционер Маша, мгновенно превратившаяся в маленькую девочку из грозного старшего сержанта, по-детски плакала, уткнувшись в грудь калеки. Она хотела поблагодарить его, но когда подошла, то просто разревелась как сопливая девчонка. Сначала она заплакала просто от досады, что ничего не смогла сказать – слова застряли в горле, – а потом она плакала оттого, что ей было стыдно за свой плач, а потом она просто плакала, и все.

«Ну и охранников нам прислали», – подумал старик.

– А вы чего встали? – Калека весело улыбнулся понуро стоявшим людям с ружьями. – Мужики, претензий к вам никаких. Просто я вас опередил. Я знаю, что вы так же упокоили бы эту погань. Помогите мне. Мертвяка нужно выкинуть, а то чего он нам тут вонять будет.

Посрамленные мужики, устыдившись своей слабости, быстро подобрали уничтоженного мертвяка и вынесли его в двери ангара.

Вот так совсем неожиданно в рядах балласта появился лидер.

Инвалида звали Дима. Ни у кого даже мысли не возникло о том, чтобы ему возражать или оспаривать его право всеми командовать. Дима быстро распределил людей на группы. Назначил дежурных. Определил, кто и когда будет спать. За каждым из стволов закрепил по три человека на случай опасности. Эти тройки должны были быть всегда вместе. Тут ему на помощь пришел бывший кадровый военный Михеев Михаил Карпович. Он был из штабных и большую часть жизни занимался аналитикой, но у него за плечами имелся опыт афганской войны. Он не просто сидел в уютном кабинете над картами, он в военно-полевых условиях планировал крупные боевые операции. Уволился в запас в девяносто пятом, но уже в звании генерал-лейтенанта, а сейчас оказался среди балласта. Как опытный стратег и тактик, он увидел в этом мужчине без военного опыта прирожденного лидера. Он помогал седоголовому инвалиду планировать организацию караулов и охрану барака.

Здесь же генерала случайно обозвали Мих-Михом. Эта кличка сразу же прилипла к нему. Но он не обиделся. Вместе с Мих-Михом Дима спланировал систему обеспечения внутренней и внешней безопасности.

Контингенту барака объяснили, что во избежание ненужных инцидентов следует каждому самостоятельно спутать несильно руки и ноги, а также по возможности завязать рот шарфом или повязкой. С ногами вопрос решался просто – люди связывали шнурки на обуви или надевали импровизированные путы. С руками вопрос решился еще проще: помогла народная смекалка. Руки нужно было вытащить из рукавов и сложить на животе под застегнутой верхней одеждой.

Люди стали укладываться спать. На приготовленные топчаны настелили листы гофрированного картона от коробок, из комендатуры принесли рабочую одежду, спальники и армейские одеяла. Маша представила Диму и Мих-Миха своему начальству, чем несказанно обрадовала капитана военных, подполковника милиции и начальника накопителя. На радостях им еще стволов дали и даже два автомата ППШ с кучей патронов. Вот так заканчивался очередной день катастрофы для старика и его компании.

Старик уже уснул, когда его разбудил адвокат.

– Ефимович. Вставайте. За нами пришли, – тихо шипел адвокат.

Возле его топчана стоял бородатый парень Данила и, как обычно, улыбался.

– А как же Тамик? – заволновался старик.

– Не переживайте. Мы сейчас вместе пойдем его искать. Все равно будем выезжать через полчаса. Успеем найти.

Старик медленно поднялся и пошел к выходу. По дороге ему пришлось обходить стоящих рядом Диму, Машу и Мальту. Дима пожал на прощанье руку Блидевскому, а деда крепко обнял. Ни Дима, ни дед не могли сказать, почему так получилось. Просто был такой эмоциональный порыв.

Тамика они искали долго. В поисках им помог начальник накопительного пункта. Он и отправил их в павильон страховых компаний. Тамик был действительно там. Он им сначала обрадовался, а когда ему сказали, что пора ехать, сник.

– Нет, дедушка. Я останусь тут. Я племянника своего соседа по офису встретил. Он сказал, что в тот день от офиса машина отъехала, в которую посадили женщину и детей. Я думаю, что это мои любимые. Я буду их искать. У нас тут много влиятельных людей из армянской диаспоры оказалось. Мне обещали помочь. Я хочу к своему другу Григорию съездить, к которому собирались, а потом еще родственников моего партнера навещу. Я все им прощу, если с моей женой и детьми будет все в порядке. Я на все готов ради моих дорогих.

Казалось, что армянин опять сейчас разрыдается. Старику и адвокату ничего не оставалось, кроме как попрощаться с Казаряном и пожелать ему успехов. Дед молил Бога, чтобы тот ему помог найти семью. Старик порадовался про себя за Казаряна. Это было действительно удачей – найти в этом погибающем мире хоть какую-то надежду и опору.

– Я рад за тебя, Тамик. Мы дальше сами. Дай бог, свидимся еще.

Перед самым павильоном их уже ждал БТР с символикой внутренних войск. В нем были бойцы капитана. Пока они грузились в тесное нутро бронетранспортера, старик успел увидеть такую картину: сотня вооруженных корейцев, уже в военной форме, строится около комендатуры. Намечался штурм цитадели непокорных дагов.