16.30. Севастополь. Казачья бухта
Виктор Никитин
Встречать Виктора вышли едва ли не все обитатели двух домов, занятых бывшими милиционерами. Сослуживцы, их жены, родители, дети и прочие родственники радостно и абсолютно искренне улыбались, когда Виктор зашел в калитку в сопровождении Володина и Анны.
Девушка хотела было взять его под руку, дабы помочь, поддержать, но Виктор руку отдернул, высказав намерение самостоятельно зайти во двор. Аня, смутившись, даже немного отодвинулась от капитана, пропустила его чуть вперед.
Сам Никитин молча зашел во двор, быстро окинул его взглядом и застыл посреди пространства, не зная, куда ему идти – то ли остаться здесь и поздороваться со всеми собравшимися, то ли закрыться где-нибудь в небольшой комнате и побыть наедине с самим собой, потому как видеть сочувствие в глазах бывших коллег и их семей было невыносимо, но и оставаться одному – не выход. Одиночества ему хватило в санчасти.
– Здорово, капитан! – прервал напряженное молчание Смирнов, выступив вперед с протянутой рукой, которую Никитин, не задумываясь, пожал.
– Здравствуйте, шеф, – немного хрипловатым голосом ответил Виктор. И его голос, впервые прозвучавший в этом дворе за временной промежуток длиной почти в две недели, стал сигналом к всеобщему проявлению сдерживаемых эмоций.
Парни-милиционеры практически одновременно бросились к капитану – кто-то приветственно похлопывал его по спине, кто-то пытался пожать руку, женщины дружно загомонили… Шум-гам, разговоры и смех заполонили закрытый высоким забором двор.
Виктор улыбался, кивал в ответ, отвечал на приветствия, хотя чувствовал себя как-то растерянно, неловко и неуютно. Его чувства были сродни тем, когда после длительной разлуки встречаешь давнишнего друга и не знаешь, что сказать. Потому как вроде и родной человек перед тобой, а говорить-то толком и не о чем – столько воды утекло с момента разлуки.
Да и сами парни тоже старались контролировать свои слова, боясь ненароком задеть те самые струны души своего товарища, повергшие его в пучину отчаяния, приведшего к попытке самоубийства.
После встречи последовал праздничный ужин, о котором позаботились местные женщины. К слову сказать, на фоне общего дела даже раздоры между женской половиной населения прекратились. Сами раздоры, конечно, пустяковые, на бытовом уровне, но все это было вполне прогнозируемо да и ожидаемо, потому как если собрать на одной кухне несколько женщин, не связанных между собой узами кровного родства, то рано или поздно следует ожидать начала «кастрюльных войн».
Застолье затянулось до позднего вечера, до момента, когда апрельский холод разогнал всех по своим комнатам, только Виктор не решался подняться по лестнице, он застыл посреди гостиной.
– Виктор Иванович… – окликнула его Аня.
– А? Что? – оглянулся мужчина.
– Дело в том, что… – Анна Михайловна немного замялась, не зная, как сказать. – Та комната, ну…
– Там кто-то поселился? – догадался Виктор.
– Да… – кивнула Аня, облегченно вздохнув.
– Хорошо, – согласился Никитин и направился к дивану, стоящему в гостиной. – Так даже лучше… Знаете, Анна Михайловна… Спасибо вам.
– За что? – Аня присела рядом, но на достаточном удалении, сложила руки на коленях. Совсем как школьница.
– За все. – Виктор перевел взгляд на девушку и снова кивнул. – За все.
– Не за что… Извините меня, Виктор Иванович, но я пойду… – Аня мягко улыбнулась и поднялась.
– Да, конечно. – Капитан взглядом проводил девушку и откинулся на спинку дивана.