Сёстры
20 марта, вторник, раннее утро
Сергей Крамцов упаковывал все бумаги и диски с рабочего стола Владимира Семёновича, Алина Александровна собирала вещи себе и дочерям. Ксения ушла в свою комнату, и никто, кроме её младшей сестры, не заметил, как изменилось её лицо. Аня вышла из кухни и пошла следом. Дверь в комнату Ксении была прикрыта, и было слышно, как та разговаривает по телефону. Слов было не разобрать, как ни прислушивайся. Тогда Аня поступила проще — открыла дверь и вошла. Ксения вздрогнула, сказала: «Я перезвоню!» — и отключила телефон.
— С кем ты разговаривала? — злым голосом спросила сестра.
— А тебя это каким боком касается? — изобразила возмущение Ксения.
— А таким! Я уверена, что всё произошло из-за того, что вы что-то натворили, Гринпис недоделанный. Вы что-то замышляли сегодня, я знала, у вас по рожам это было видно. Когда отец убежал из дома, у тебя был вид такой, как будто Новый год наступил и тебе сейчас подарки начнут дарить. А когда Сергей сказал, что погибли люди, тебя так перекосило, что я испугалась. Что вы сделали?
Аня говорила тихо, яростным шёпотом, почти шипела. Вид у неё был такой, что Ксения заметно испугалась.
— Ничего. Запомнила? Ничего! А если начинается эпидемия, то это вина отца, который разводил свои вирусы в городе, а вовсе не… — Тут Ксения осеклась.
— Вовсе не… — зло и вкрадчиво заговорила Аня. — Ты продолжи, пожалуйста. Вовсе не чья вина? Не твоя?
— Неважно, у меня нет времени и желания с тобой это обсуждать, — прибегла Ксения к стандартному ответу, помогавшему ей избавляться от обычно охочей до споров сестры.
— Важно. А желание ты лучше найди, и время тоже, — продолжала давить Аня. — Знаешь, сестрица… Тебя всегда считали умной в семье, раз ты хорошо училась и тебя любили учителя. И только я всегда знала, что ты идиотка. Тебе можно внушить всё, что угодно, ты придумываешь себе что-то и сама в это веришь. А сейчас ты придумала себе борьбу за права зверюшек. Я знаю, что ваша компания дебилов даже говорить больше ни о чём не могла. И вы каким-то образом ко всему причастны. Вы, я знаю точно.
— Что ты несёшь, дура? — встала и выпрямилась во весь рост Ксения.
— Дура? — подняла светлые брови младшая. — А если я просто пойду в милицию и скажу о своих подозрениях, как думаешь, они не смогут найти доказательств? Твои модные сопляки Дима и Игорь первыми не настучат друг на друга? А Маргарита, эта корова полосатая? Ты думаешь, это игры? Кто будет дурой в таком случае?
Аня резко повернулась и пошла к двери, даже успела её открыть, но Ксения схватила её за плечо.
— Даже не вздумай куда-то звонить! — почти крикнула она.
— Дай мне хоть одну причину этого не делать, — резко повернулась к сестре Аня. — Если ты думаешь, что мне достаточно того, что ты моя сестра, чтобы простить тебе то, что отец чёрт знает где, что погиб Биллитон, который бывал в нашем доме, что погибли другие, и сколько погибнет ещё, неизвестно, то ты ошибаешься.
— Это не мы разводили опасный вирус в городе! — даже взвизгнула Ксения.
— Зато вы его выпустили, сволочи! — крикнула в ответ Аня. — Если бы вы не полезли со своим кретинским терроризмом в дело, которое вас не касается, то ничего бы не случилось! Он был в безопасном месте, где не должны взрываться бомбы, сделанные идиотами!
— Ой… — сказала Ксения, глядя через плечо сестры.
Аня обернулась. В дверях стояли мать и Сергей Крамцов.
— Ксения, что ты сделала? — спросила мать.
— Ничего…
— Ответь мне, что ты сделала? — спокойным голосом повторила Алина Александровна.
Ксения зажмурилась, набрала воздуха в лёгкие и выпалила:
— Это мы выпустили животных из папиного института. Мы не хотели никому причинить вреда, мы специально всё придумали так, чтобы не пострадала ни одна живая душа, мы же не убийцы, мы не хотели-и-и-и…
Лицо её искривилось, и она зарыдала, упав на колени, как будто её оставили силы…
— Ксения… как ты могла… — схватилась за сердце Алина Александровна.
— Не стоит её винить, — пожав плечами, как-то задумчиво сказал Сергей. — Вина есть на всех. Мы не должны были вообще заниматься этим, когда узнали, что вирус опасен. Владимир Сергеевич должен был раньше сообщить властям о том, что в институте частной компании работают с вирусом, самым страшным за всю историю. Или я должен был заявить об этом. Мы должны были уничтожить эту заразу немедленно, когда узнали, что она собой представляет, но не сделали этого. Пожалели плоды трудов своих и хотели узнать о нём больше.
— Отец говорил, что он работает с безопасным вирусом… — сказала Аня. — Я же сама его об этом спрашивала.
— Он был безопасным, верно, — согласился Крамцов. — Но изменился, мутировал. Мы должны были тогда прекратить это, но не сделали того, что должны. Теперь поздно говорить. Вина на всех, а за окном начинается конец света. Если мы не покинем город до утра, неизвестно, сможем ли покинуть его вообще и что здесь начнётся.
— Разве болезнь так трудно остановить? — спросила Алина Александровна. — Есть же целые государственные структуры, для этого предназначенные, МЧС, карантины и прочее.
— Да, карантины работают, если переносчики инфекции сотрудничают с властями, стремятся спастись сами и не заразить других, — кивнул Крамцов. — Здесь же… вы потом поймёте, скорее всего, даже увидите, но это нечто вроде бешенства. Переносчик сходит с ума, бросается на людей и пытается распространить заразу. В таких обстоятельствах карантины и заслоны не действуют. И ещё животные, те самые, которые разбежались. Они бешеные, они кусаются, и до утра они перекусают массу других жертв. С рассветом в городе начнутся проблемы, я уверен. Теперь уже неважно, что сделала ваша дочь. Просто надо спасаться, и я обещал Владимиру Сергеевичу, что буду вас защищать. Я смогу вас защитить, я был на войне, я умею стрелять, у меня мозги ещё работают, но мне нужно, чтобы вы мне помогали. Ксень, встань с пола, ты тоже нужна. Сейчас мы решим, как будем действовать дальше.
Как ни странно, но его слова возымели действие. Не то чтобы Аня и Ксения бросились друг другу в объятия, но, по крайней мере, они прислушались к его словам. Сергей даже попросил Алину Александровну сварить всем кофе, чтобы отвлечь её от размышлений о муже и старшей дочери. Девушки тоже сели на высокие стулья у бара, хоть Ксения и продолжала хлюпать носом.
— Нам ехать около тысячи километров от Москвы, может быть, чуть меньше, — начал объяснять он. — А скорее всего, получится даже больше. Самое сложное, что может встретиться нам — это карантины и заслоны. Государство — странная штука. Если что-то происходит в стране, оно реагирует самым нелогичным образом. Если на людей начнут нападать, то они попытаются отобрать у всех оружие, например.
— Для чего? — спросила Аня.
— Для чего? — переспросил Крамцов. — Чтобы люди не напали на них, неспособных этих самых людей защитить. Если начнутся эпидемии, то, скорее всего, основные усилия правительства будут направлены на то, чтобы обезопасить самих себя, пусть даже за счёт остальных граждан страны. Правительства так уж устроены, что главным их приоритетом является сохранение власти любой ценой.
Сергей взял из рук Алины Дегтярёвой чашку с кофе, благодарно ей кивнул, отпил немного, затем продолжил:
— У нас есть две возможности. Первая — сразу поехать в Горький-16. Может быть, мы проскочим раньше, чем начнут перекрывать дороги. Вторая возможность — укрыться на моей даче, в деревне, на какое-то время, пока ситуация не прояснится. Она может улучшиться, и мы сможем вернуться, а может и ухудшиться. Дача у меня за шестьдесят километров от города, никто о ней не знает.
— Серёжа, а что вы предлагаете? — спросила Алина Александровна.
Сергей кивнул, как бы подчеркнув серьёзность заданного ему вопроса, затем сказал:
— Лучше всего будет поступить так: мы едем туда, на дачу, на моей машине. Сразу скажу — ваша туда не проедет, там просто просёлок, причём сейчас — самая распутица. Там я вас оставляю — и еду в город, надо запастись кое-чем, у нас впереди тяжёлые времена.
— Серёжа, куда повезут Володю? — спросила Алина Александровна.
— Я не знаю, — покачал он головой. — У меня нет допуска, но знаю, что далеко, куда-то на Урал. Знаю, что в Кош-Агач, но даже не знаю толком, что это такое и где это. Но потом его доставят в Горький-16, это я знаю точно.
— А его могут привезти в Москву обратно, когда нас не будет?
— Я так не думаю. Он сказал, что сам вас найдёт в «Шешнашке», если всё будет хорошо, — ответил Сергей.
— А что может быть плохо?
— Плохо? — удивился вопросу Сергей. — Плохо то, что с минуты на минуту может наступить судный день. Куда уж хуже? Что можно всерьёз предсказывать при таких обстоятельствах?
— Понимаю.
— Боюсь, что нет. — Сергей помолчал, затем продолжил: — На свободу вырвалось то, что не должно было вырваться. Никак не должно. Не должно даже существовать такое, а оно существует.
— Серёжа, что это за болезнь?
— Я покажу вам съёмки, — вздохнул он. — Иначе вы мне не поверите.
— Покажите.
