Александр Бурко
20 марта, вторник, очень раннее утро
После разговора со своим начальником службы безопасности Бурко несколько минут думал, откинувшись в массивном кресле и прикрыв глаза. «Материал» исчез. И это всерьёз вредит его планам, хоть и не рушит их. Он посмотрел на часы. Пять утра, шестой час, за окном ещё ночь глухая. С минуты на минуту подъедут два человека — Коля Домбровский и Марат Салеев. С Домбровским Бурко дружил с института, с первого курса, а с Маратом они даже выросли в одном дворе в городе Твери, в те времена — Калинине, названном в честь родившегося неподалёку «Всесоюзного старосты». После школы их дорожки разошлись — Александр поступил в Московский авиационный институт, а Марат — в Рязанское воздушно-десантное. Прошёл Афганистан, Баку, Карабах, первую и вторую чеченские, дослужился до подполковника, но в последнюю войну на Кавказе был ранен и почти что потерял зрение.
Абсолютно случайно об этом узнал Бурко. Именно он организовал старому другу операцию в Германии, оплатил её, а после того, как Марат был всё же вынужден оставить службу (зрение восстановилось, но не полностью, пришлось надеть очки, да и головные боли мучили часто), Александр пригласил его к себе на работу. Кем? Марат взялся за организацию боевой подготовки в том самом тверском Центре, официально принадлежащем ФСИНу, гоняя бойцов до седьмого пота. А ведь с улицы туда людей не брали, только с подготовкой и боевым опытом, так что серьёзное получилось воинство.
Он был единственным, кто знал, что его старый друг всего-навсего готовится к концу света. И что самое интересное — вовсе не считал это блажью, а полагал, что если кто может позволить себе содержать собственную профессиональную армию, то пусть содержит, хуже не будет. К тому же его заместитель, бывший капитан-спецназовец Баталов, успел послужить не только в Российской армии, но и в одной британской частной военной компании, которая как раз такую профессиональную частную армию и представляла из себя, так что никто не удивлялся.
Салеев в основном находился в Твери, но вчера приехал в Москву, и получилось — как нельзя кстати. Именно он должен был привести «Ковчег» в действие. Домбровский же обязан неотлучно находиться при Бурко в ближайшие дни. Даже самому себе Александр не доверял так, как Николаю. Тот был прирождённым аналитиком, свободным от эмоций: не голова, а настоящий компьютер.
В уме его всё уже выстроилось в стройную и понятную схему. Надо уезжать в Центр и готовиться наследовать Землю. Надо быть готовым к борьбе за существование, надо собирать людей, надо становиться тем, кем он втайне мечтал быть всегда — вождём воинственного и сильного племени, а вовсе не владельцем фармацевтической компании. Если для всего остального мира это будет концом, то для Александра Бурко — началом. Началом новой, настоящей жизни, интересной и полной нового смысла.
Он обвёл взглядом свой кабинет — английская мебель ручной работы в викторианском стиле, картины на стенах, корешки книг. Недаром он когда-то усадил четверых друзей-программистов для того, чтобы они пересканировали все книги из библиотеки в электронный вид. Книги Бурко любил, и грядущая катастрофа вовсе не вынудит его с ними расстаться. С человечеством расстаться гораздо проще.
Человечество он не любил, кстати. Любил семью, любил друзей, ценил работников, но не более. Человечество же, перенаселившее планету и установившее свои дурацкие правила проживания на ней, ему не нравилось. Давно, когда он только делал первые шаги к своему нынешнему положению, ему было интересно. Это была борьба, риск, авантюры. Теперь же… Скука, чванство и глупость окружающих, теснота на «ярмарке тщеславия», и никакой свободы, а лишь её иллюзия. Деньги и власть не освободили. Деньги привязали к себе, а власть была лишь иллюзорной — в ней и без него хватало тех, кто умел ворочать рычаги мироздания. А он оказался на положении скорее дойной коровы, хоть и рекордной по удоям.
Ну ладно, этот порядок вещей подошёл к своему концу. Вскоре всё изменится. Выживут быстрые, смелые и сильные, и они населят ставшую враждебной планету. Причём населят, чего уж скрывать, не слишком густо. Зато с такими интересно будет жить.
Он открыл ящик стола, на самом деле представлявший собой маленький встроенный сейф, достал оттуда пистолет. Дорогущий швейцарский «Сфинкс 3000Т», малосерийный, выполненный из дымчатой дамасской стали, качественный и надёжный, как швейцарские же часы. Выудил из этого же ящика поясную кобуру и запасной магазин, затем достал несколько коробочек патронов сорокового калибра «Голден Сейбр» с «пустоголовыми» пулями и начал не спеша набивать магазины. Он решил, что теперь уже не стоит расставаться с оружием. Разумеется, охрана у него хоть куда, но элемент игры… Да и любил он пострелять, прямо в подвале его дома был отличный двадцатипятиметровый тир.
Да, элемент игры в этом во всём какой-то есть. Бурко сам втайне признавался самому себе, что не окончательно вышел из подросткового возраста. Он жаждал приближающейся катастрофы с тем восторгом, с каким смотрят дети на устроенный ими пожар. Да и чёрт с ним, пусть горит.
Разумеется, его семья встретит приближающийся конец света вовсе не так радостно, как он сам, но даже в том мрачном постапокалиптическом будущем они всё равно будут первыми среди прочих. Не зря ведь Юлий Цезарь сказал, что лучше быть первым в галльской деревне, чем последним в Риме. И с этим утверждением он был полностью согласен. С той силой, которую исподволь накопил, он станет сам высшей и окончательной властью на той земле, где утвердилась его крепость, его замок. Вот только этот чёртов пропавший «материал»… Если его не будет, то придётся спускаться от величия божественного к царскому.
— Александр Владимирович, Домбровский и Салеев приехали, — заговорил голос в интеркоме, стоящем на письменном столе, заваленном бумагами.
— Я в кабинете.
Он отложил пистолет в сторону, но прятать его уже не стал.
Друзья появились через минуту, вид у обоих встревоженный. Все расселись на диванах возле пристроившегося в углу кабинета маленького камина, где плясал небольшой огонь. Вошла заспанная домработница, внесла три чашки с кофе, поставила на низкий столик и удалилась.
— Саша, насколько я понимаю, сбывается мой прогноз? — сразу перешёл к сути Домбровский, худой, бородатый, растрёпанный, в толстых очках и мятой одежде.
Он уже достал из сумки ноутбук и открыл его, пристроив на коленях. Был слышен звук раскручивающегося винчестера.
— Да, так получилось, — ответил Бурко. — Был теракт, предположительно — «зелёные», наверняка из окружения кого-либо, работавшего или работающего в институте. Взорвали самодельную бомбу, инфицированные животные оказались на свободе. Есть погибшие.
— В таком случае до наступления хаоса осталось дня три-четыре. Не больше, — категорично заявил Домбровский. — Я же делал модель, ты помнишь. И говорил насчёт мер безопасности.
Салеев молчал, задумчиво глядя в огонь в камине. Бурко обратился к нему:
— Я тоже так полагаю. Поэтому, Марат… — Салеев поднял голову. — Марат, начинай принимать меры по «Последнему Плану». Семьи тех, кто в списке, должны быть эвакуированы до послезавтрашнего утра максимум. И начинайте укрепляться. Ты езжай сразу в Центр, командуй, а мы составим оперативный штаб плюс Пасечник, разумеется, задержимся здесь. Поэтому у нас всё должно быть готово к тому, чтобы мы не просто смогли уехать, а ещё и прорваться через беспорядки.
— Я вертушки поставлю на готовность, дальности им хватит долететь досюда и обратно, — сказал Марат. — И место для посадки во дворе нормальное. Дадите отмашку, и они вылетят. Я останусь здесь, там и Баталов легко управится. Если закроют полёты, то прорвёмся на машинах, а нам вышлют бронегруппу навстречу.
— Хорошо, — кивнул Бурко.
В том же Центре находились четыре новеньких вертолёта Ми-8МТВ, официально принадлежащих всё тому же Минюсту и предназначенных для «тренировочных целей», хотя на самом деле их готовили как раз для таких экстренных случаев. Все были в идеальном состоянии, а на складах лежали запчасти к ним, которых лет на двадцать хватило бы при активной эксплуатации.
— Пусть завезут оружие и экипировку твоей охране, распорядись, — продолжал командовать Салеев. — Моей команды Пасечнику не хватит. И на всякий случай надо всю охрану обеспечить нормальными документами, пусть становятся «контрабасами». Тогда комар носа не подточит под вашу оборону. Заборы у тебя высокие, электроника на уровне, так что будем здесь как в крепости. По плану здесь будет двадцать четыре человека с настоящим оружием, так что безопасность обеспечим. Что с семьями решили?
— Моих оповещу, как проснутся… — кивнул Бурко, повернулся к Домбровскому. — Коля?
— Моим я уже сказал, — откликнулся тот. — Собирают вещи.
— Хорошо. Семьи поедут прямо сегодня, на служебных машинах, с ними — десять человек, тоже с документами Минюста и с полноценным оружием.
— Это нормально, — согласился Салеев. — Сегодня на дорогах будет ещё спокойно, да и будний день… За пару часов доедут, если с мигалками.
— С этим решили, — сказал Бурко и поставил опустевшую чашку на столик. — А теперь самое главное: пропал исходный «материал». И мы сейчас будем думать, чем это нам грозит, что случится, если мы его не найдём, а главное — где и у кого его стоит искать?
