Сергей Крамцов
17 апреля, вторник, день
До стоянки почти бегом двигались. Пришлось чесать через половину села, причём я ещё поминутно оглядывался. Но никакого хвоста за нами вроде бы не было.
— Кто это? — спросила меня Аня на бегу. — Чего бежим?
— Те самые, кого вы на даче завалили, — резко ответил я, поудобней перехватывая болтающийся на груди автомат. — «Фармкор» это, и вся эта территория под ними.
— Домой уходим? — спросил с другого бока Пашка.
— А вот хрена. Занимаемся по плану, к Васильевскому Мху двигаем.
— А если следом увяжутся?
— А если увяжутся, то без разницы, в каком направлении. Но то, что искать нас начнут по дороге на Москву, вероятность выше. Этот Валера и его бойцы в курсе, с какой стороны мы прибыли.
— Это плохо, — буркнул Сергеич.
— Знаю, что плохо, но они нас узнали. На базаре видели, когда мы «Паджерик» торговать ездили.
Обежали по кругу рынок и увидели наши машины за колючей проволокой стоянки. Ничего подозрительного вокруг не заметили, всё так же возле караулки курили и перетаптывались трое охранников. К счастью нашему, мы заплатили вперёд и с запасом, так что разбираться с ними пришлось недолго — вернули квитанции, а они шлагбаум открыли.
— По машинам! — крикнул я, закидываясь в УАЗ и устанавливая на капоте РПК.
За спиной лязгнуло железо — Большой установил пулемёт в турель.
— Шмель, на трассу не идём, давай по селу в объезд, к мосту через Тверцу, — скомандовал я.
— А на хрена? — удивился он. — Заблудимся же!
— Язык до Киева доведёт, рули в ту сторону. — Я показал рукой направление. — Пойдём на трассу, эти «чёрные» точно увяжутся. Видал на «Воднике» антенны? До их базы двадцать вёрст, уже вызвали подкрепление небось.
По ходу дела я включил наш автомобильный «кенвуд» и перевёл его в режим сканера. А толку-то? Болтали здесь все, кому не лень, а вот у фармкоровских запросто могла быть связь с блоками ЗАС, так что не послушаешь.
Шмель спорить не стал, а резко рванул с места, выведя «уазик» в ворота с поднятым шлагбаумом. «Садок» буквально подпёр нас сзади могучим бампером, следом нёсся второй УАЗ.
— Попробую по часовой стрелке, по окраине объехать, — крикнул Шмель.
— Давай! — ответил я, после чего приказал по рации: — Всем полное спокойствие. Без команды никаких лишних движений.
Замелькали дома, заборы, люди, машины. Когда мы уже проскочили насквозь все село и впереди заблестела зеркалом поверхность реки, мне показалось, что я заметил промчавшийся навстречу по параллельной улице «Водник». Ну да, ну да, кто бы им сказал, на каких мы машинах? Хотя этот самый Валера мог, или его бойцы, например.
— Крайний, есть кто на хвосте? — запросил я Лёху.
— Ни души, нормально всё.
— Понял, — ответил я и обернулся к Большому: — На стрёме будь, но без команды даже не дыши. Как понял?
— Да понял я всё, — ответил он сквозь зубы.
Вид у него был настороженный, но вполне спокойный. Это хорошо, за него я больше всего пока беспокоюсь, не был он с нами в каком-то деле ещё.
Машины пронеслись за трактиром «Тверца», из которого мы только что убежали, с обратной стороны, затем замелькали заборы, пристань, затем показался мост с опорным пунктом перед ним. Тоже подолбанная «копейка», АТС и крупнокалиберный пулемёт, уставившиеся в поля на противоположной стороне реки. Пришлось остановиться, чтобы не нарываться на скандал, но ничего страшного не произошло — у нас забрали разовые пропуска и пересчитали людей. В кунг «садку» заглянули. Махнули рукой, задрали трубу шлагбаума и освободили проезд.
— Ходу, Миша, ходу… — аж прорычал я сквозь зубы.
Но его уговаривать не надо было, даром он всё время через плечо оглядывался? Едва путь освободился, «уазик» аж с буксом с места рванул, набирая скорость. Но вырвались. Дорога изогнулась поворотом, и я увидел, что Сергеич на хвостовой машине направил пулемёт назад, в сторону села. Хотя… погонись за нами на бронированном «Воднике», и толку от него немного будет, разве что по колёсам. Но «Мухи» для этого плавающего вездехода хватит. Если не одной, то парочки.
Затем с обеих сторон потянулся лес, и я почувствовал себя чуть спокойней. По крайней мере, можно свернуть и самому устроить засаду. Для такого дела у нас оружия вполне хватает, не хуже других будем. Но за нами так никто и не гнался, радиосканер никаких подозрительных переговоров не перехватывал. От души отлегло, и я вздохнул так, что аж в глазах потемнело. Достал карту из разгрузки, посмотрел в неё, сказал:
— Развилку не проскочи, скоро будет.
— Я помню, нам на ней направо, — ответил Шмель.
— Соблюдаем дистанцию в колонне, — скомандовал я, и идущий на хвосте «садок» начал понемногу отставать.
На лицах Ксении и Пашки, которые хорошо были мне видны через лобовое стекло, отразилось облегчение. Тут всё правильно, если такая команда последовала, то можно расслабиться. Только нам как «головняку» надо быть поаккуратней, с нас пока весь спрос.
Ехали спокойно. Деревню Троицу проскочили с ходу, обратив внимание на то, что здесь как будто и не случалось ничего. Бабки у калиток о чём-то судачили друг с другом, в поле коровы паслись за околицей, и разве что парочка пастухов с СКС за плечами демонстрировала некую заботу о безопасности. Да и махновщина досюда не докатывалась, наверное, иначе была бы в деревне пустота, как в тех сёлах, что вдоль питерской трассы вытянулись.
Дорога шла немного под уклон, и вскоре пейзаж начал изменяться. Густой смешанный лес уступал территорию всё больше чахлому осиннику, а поля — болотистым низинам. Вот и пошли торфяные края, осталось только выяснить, не ошиблись ли мы в своих теориях, равно как и в планах на операцию. Она хоть и несложная на первый взгляд, только оглядеться да воздух понюхать, но мало ли что…
Мы не торопились, по дороге, если по карте судить, до нужного места было около сорока километров. Через полчаса с обеих сторон дороги показались маленькие деревеньки, выглядевшие безлюдными, но рисковать мы не стали, свернули в поля. Покрутились по путаным просёлкам, норовя забрать ближе к темневшему спереди слева лесочку, выглядевшему достаточно густым, заляпали машины грязью, поболтались в них, как ложки в стакане, но всё же добрались туда, куда и хотели.
Лес был скорее густым осинником, достаточным для того, чтобы укрыть три машины от любопытных глаз. Ехали, сколько могли, по просёлку, скорее по заросшей колее, а затем просто свернули в заросли, где и остановились. Заглушили машины, прислушались — тишина, только птички чирикают да где-то вдалеке заливисто брешут собаки.
Выбрался я из машины, осмотрелся… а глубину осинника недооценил, «в профиль» он ещё и прозрачным выглядит.
— Масксети натягиваем! — сказал я.
А то подойдёт кто-то ближе да и удивится, что это мы тут делаем. Беда небольшая в общем-то, если тут никакого криминала по соседству, а вот если есть людям что скрывать, то и до драки недалеко. Теперь с этим просто стало, исчезли тормоза в обществе.
— Большой, радио слушай, — скомандовал я. — Мало ли что там?
Не думаю, что если здесь кто враждебный есть, то он режим радиомолчания поддерживает. Зачем оно надо? Глухое место, никаких явных угроз. В общем, радио слушать надо.
А вот хорошо, что натягивание сети за день до выезда на танковом полигоне отработали: быстро справились. Закрепили сетку колышками, набросали сверху веток и валежника. Неплохо получилось, можно с пары десятков метров не заметить, мимо пройти. То, что нам и нужно.
Выставили боевое охранение, две фишки с двух направлений.
— Так, со мной идут… — обвёл я глазами группу, — Лёха — за снайпера и Сергеич. Большой, остаёшься здесь на «сто пятьдесят девятой» и пулемёте. В эфир не лезть без нужды, нужда — появление противника или того, кто может им быть, в зоне прямой видимости. Шмель — за старшего. Всё, пошли.
РПК на этот раз я не брал, ограничился «сто пятым», хоть и не был уверен, что это удачная идея, для ручника тут самый простор. Но больше рассчитывал на скрытность и поддержку спутников, а сам хотел сохранить мобильность. Мало ли куда ползти придётся, тут рельеф и ландшафт для скрытного наблюдения так себе, бывают и поудобней места.
Стараясь держаться в самой густой части осинника, мы двинулись в сторону опушки, аккуратно, регулярно осматриваясь, прислушиваясь, но ничего подозрительного не заметили. У края зарослей залегли, дальше — ползком, не торопясь, экономя силы. Заползли за негустой кустарник, но сочли маскировку достаточной — и «горки» на фоне леса легко теряются, и тень над нами, так что всё нормально должно быть.
— Так себе обзор, — заключил я после того, как пару минут шарил по окрестностям объективами бинокля. — Мог быть и лучше.
До посёлка Васильевский Мох от нашей лежки было метров триста по прямой, но обзор здорово загораживал густой кустарник, выросший по краям каких-то рукотворных прудов — то ли осушали землю, то ли ещё зачем рыли. В результате сам посёлок почти не просматривался.
— А что ты вообще надеешься увидеть? — спросил Лёха. — Торф режут за посёлком, отсюда нам не разглядеть.
— Понятия не имею, — ответил я. — Но что-нибудь разглядеть надо. Тут вообще место интересное — рядом зона, через забор конвойный полк и «вованская» учебка, деревни кругом да торфяники… Хочу понять для начала, кто тут вообще масть держит, а то деревни как вымершие были.
— А может, вообще никто? Может, мы местом ошиблись?
— Может, и так, — не стал я отпираться. — Тогда пробудем здесь до утра да и свалим с рассветом.
— А чего так долго? — не понял он.
— А заодно «садка» испытаем в качестве жилого средства.
— Блин, одиннадцать человек! — даже возмутился он. — Провоняем весь кунг, носками задушимся.
— Семеро, — поправил я его. — Четверо будут в парных фишках. А кунгу это даже полезно, вроде как лодку просмолили.
— А… ну да! — хихикнул Лёха.
— Ладно, так делаем, — вернулся я к сути. — Вы с Сергеичем остаётесь здесь, прикрываете меня на случай чего. А я к прудам пополз, обзор нужен.
— Не, хреновая идея! — запротестовал Лёха. — Дома слева видишь? За ними никакого обзора. Если оттуда тебя охватят, ты так у прудов и останешься. Окружат или огнём отсекут.
— А вот вы и следите, чтобы не отсекли, — решительно заявил я. — Нет выбора, не вижу ничего в посёлке. А по-другому не подберёшься.
— Тогда Машу вызываем, — решительно заявил Лёха. — Жди меня, я за ней. С тобой пойду.
— Ладно, давай, — легко согласился я.
Действительно, в паре двигаться куда как безопасней, чем одному. Хоть и недалеко, а всё же…
Вскоре Лёха вернулся с Машей, которая устроилась на его лёжку, пристроив винтовку на сошки. А вот Лёха своего «Тигра» оставил, вернулся с одним «сто пятым», тоже налегке двигать собрался.
Ползком под кустарниками добрались до первого дренажного пруда, благо до него совсем недалеко. Попутно обнаружили, что заглублённый пруд вместе с кустами вокруг него даёт неплохое укрытие. Да вот беда — за ним был следующий, точно такой же, так что всё равно видно ничего толком не было. Пришлось ползти ещё метров сто с лишним, оглядываясь и замирая.
— Может, проще было так прийти в посёлок, да и спросить что нужно? — поинтересовался Лёха, лёжа под кустом и стараясь оттереть грязь с рукавов и выковырять её из-под налокотников.
— Проще, — согласился я. — Но нам нужна не дежурная версия, а правда. Взгляд со стороны нужен. Если тут всё так, как нам кажется, то ребята здесь правят совсем нехорошие. Неморальные, так сказать, со склонностью к беспределу. Да и мало ли как наши вопросы им понравятся? А как возьми да и не понравься? Не застрелят ли?
— Ну ладно-ладно, я пошутил, — сказал он. — По-любому, отсюда ни хрена не видно.
— Это точно, насажали ветрозащиты, или что это вообще…
Действительно, все поля вокруг пересекали во многих местах ряды кустов, высаженных длинными узкими полосами. Они делили всю местность на неровные лоскуты, а заодно полностью перекрывали обзор во многих направлениях.
— Что делать будем, Серый? — спросил Лёха. — Тут ещё хуже, чем на старой позиции.
— Посадкой поползём, к посёлку, — решил я. — Заметит кто — и хрен с ним. Может, сразу стрелять и не начнут, сначала на смех подымут, типа вокруг жизнь деревенская, а два дурака по кустам ползают.
— И чего?
— Как чего? Пока ржать будут, сбежим, — ответил я и скомандовал: — Поползли, короче.
Как решили, так и сделали — погребли дальше на локтях, а в одном месте даже перебежали немного по раскисшему и грязному дну дренажной канавы. Воды в земле здесь хватало, торфяники так просто не появляются. Тут даже вода бурая, словно хорошо заваренный чай — явный признак того, что торф вокруг. Перед околицей обнаружили ещё один пруд, здоровенный и изогнутый странно, так и не поняли, зачем такая форма. Справа от него было нечто вроде мини-рощицы, через неё рванули дальше. Так и добрались до крайних заборов посёлка, вдоль которых высились настоящие заросли прошлогоднего, высохшего до серого цвета бурьяна, в котором и укрылись, благо после ползания по грязи цветом ему мы уже вполне соответствовали.
Поселок чётко делился пополам — слева был частный сектор с потемневшими от дождей избами, кривоватыми заборами и чахлыми огородами, почему-то наводившими на мысль о повальном пьянстве, посередине хребтом возвышались трёхэтажные дома из серого кирпича, эту мысль лишь укреплявшие. Откуда такие ассоциации — сам не пойму, но вот есть. А за трёхэтажками с двускатными крышами начинался снова частный сектор, словно зеркальное отражение той части населённого пункта, к которой приползли мы.
— Вон дом пустой… — сказал я, указав на покосившуюся избу без половины стёкол, стоявшую совсем неподалёку.
— Там укрыться думаешь?
— Ну, для начала. Дальше видно будет. Давай вдоль забора.
Пригнувшись, мы засеменили вдоль деревянного забора и вскоре оказались возле явно заброшенного дома: стёкол в окнах нет, а какие есть — те треснули, крыша просела, да и сам дом погрузился во влажную землю одним углом. От этого сруб чуть съехал набок, делая это строение ещё кривее. Дверь была открыта настежь.
Вошли внутрь аккуратно, огляделись. Всё в пыли и грязи, половицы перекосились, печка треснула и завалилась на один бок. Но, к моему удивлению, никто здесь не нагадил, что очень странно. Или у меня слишком городские взгляды на жизнь? Ладно, не нагадил так не нагадил, нам же лучше. Изба, кстати, расположена неплохо, видимость и на трёхэтажные дома, и на вторую половину посёлка, и даже на большой кирпичный ангар, который, если верить карте, является железнодорожной станцией. От неё идёт ветка на Тверь, как раз к ТЭЦ-3, и от неё же расходится в стороны узкоколейка. Чуть дальше виден состав из потешных кургузых вагончиков, в которых, по всему видать, торф возить и положено. И там же, неподалёку от станции, было видно какое-то шевеление, в смысле — люди там ходили.
Глянул в бинокль. Видимость ограничена, между двух домов смотреть приходится, но всё же видно неплохо. Люди кто в чём, есть и в новом бандитском народном костюме — треники с разгрузкой, что уже наводит на мысль о том, что мы могли в своих предположениях не ошибиться, а как раз в цвет выступить.
А вообще странно это… Целая куча «вованов» рядом была, а бандиты как дома. Странно. Это я вовсе не к тому, чтобы о «вованах» плохо думать, вовсе нет, просто не въезжаю в ситуацию пока. Угнали их куда-то, когда всё началось? Или перешли они в подчинение дорогому товарищу Бурко, что в области за главного теперь, да тот их на более существенные направления перекинул? Это вероятней, хоть всё равно странно. В принципе конвойные части вооружены легко, им передислоцироваться — как нищему собраться. Интересно, сколько там срочников было? Если, как везде, остались одни офицеры, то они могли просто в другое место податься, от греха подальше, не жить же рядом с зоной. Сколько там их осталось? Сотня? Наверняка не больше.
Тут ещё метизный завод рядом с зоной изображён, наверняка «промкой» работает. Интересно. Кстати, Тверская область вообще интересная. Как раз до Васильевского Мха деревня за деревней, а выше по карте как отрезало — пустыня настоящая. И огромное болото под интригующим названием Казённый Мох. Во как… Ладно, к пониманию происходящего это нас не приближает, разве что появляется уверенность, что к северу от этой линии можно вообще что угодно творить — глухомань начинается.
У жилых домов появилась парочка забулдыжистого вида мужичков, у каждого за плечами по трёхлинейке. Ага, уже что-то. По оружию и внешности судя, уже местные, не бандюганы. Может, захватить одного такого да допросить? Он всё и выложит, что тут вокруг творится. Правда, моментик в этом есть — он может и не знать ничего. Или чего нужного не знать и тем самым ввести нас в блудняк. Да и пока у нас всё больше предположения, теория, можно сказать, практикой не подтвержденная.
Ага, не только мужички гуляют. Тётка какая-то топает с сумкой, переваливаясь. Вон бабка в огороде возится, что-то делает по хозяйству. Нет, жизнь видна, просто у народа здесь других дел хватает, некогда по улицам шляться. Деревня — это не центр Москвы, тут каждый с утра и до вечера может себя работой обеспечить.
— Смотри, — прошептал Лёха. — Вроде в посёлке жизнь как жизнь, а вот ближе к станции бандюганов полно. Что скажешь?
— А что тут скажешь? Братва торфяное дело под себя подмяла, а торф им на вывоз нужен. Поэтому забазировались у станции. А народ местный не трогают, чтобы не гадить, где ешь. Дело к лету пойдёт, с местных огородов и братва кормиться сможет. А если у них с поселковыми всё «вась-вась», то они им ещё и защита.
— Могли бы поселковых к торфу приставить, — возразил Лёха.
— Если бы дураками были, то могли, — согласился я. — А остальные местные из лесочков окрестных по ним из своих трёхлинеек долбили бы при каждом удобном случае. Во жизнь бы была.
— Ну тоже верно. А так всяких городских из беженцев к резке торфа приставят, так деревенские ещё и позлорадствуют.
— Во-во, сечёшь фишку. Кстати, неплохо было бы поближе к станции подобраться, обзор с нашей позиции очень уж поганый.
— И как ты себе это видишь? — с иронией поинтересовался Лёха. — Пройдёмся строем и с песней? Тут же ни одного укрытия.
— Это точно, — вздохнул я. — Но как-то надо.
Действительно, единственным укрытием были здесь дома да заборы, но если мы попробуем двигаться дальше в том же стиле, каким шли сюда, то есть залегая, перебегая и прикрывая друг друга, то можем поразить прямо до глубины души местных селян, которые либо сами попытаются разобраться, что тут творится, либо дадут знать братве. И тогда нам светит отход с перестрелкой и отчаянное бегство на машинах. Результат — задание не выполнено, да ещё и потери могут быть. Никуда не годится, особенно потери.
— Лёх, а может, и вправду внагляк пройтись? Посёлок не патрулируется, те два мужика с винтовками так, стоят и лясы точат, бандюганы далеко…
— А если всполошатся?
— Ну и всполошатся, и что с того? — пожал я плечами. — Пугануть мы кого угодно можем, бегаем быстро, да и не думаю, что тут каждого незнакомого расходуют, как увидят. Наверняка сперва побеседовать захотят. Даже братки, любопытство ведь страшная сила.
— Ну… можно, наверное, только не сейчас.
— А когда? — не понял я.
— Ну когда хоть какую-то суету увидим подозрительную. Грузовики проедут или ещё что. Тогда, если даже спугнут, есть вероятность того, что разглядим что-нибудь.
— Логично.
Вышли на связь кратенько, провели перекличку, затем снова затихли. Слышали собачий лай, и собак немало было, но по улицам они бесхозными не бегали. Это — порядок, иначе как потом «правильных» собак от «неправильных» с ходу отличать? Пусть лучше в будках сидят и на прохожих брешут. А вообще патрули с собаками не помешали бы по нынешним временам, все говорят, что мертвяков животины сразу чуют издалека. Да и как не почуять, их и человеческий нюх улавливает, не то что собачий.
Затем неожиданно заговорила рация голосом Большого:
— Серый, отсюда до «Пламени» по карте и полутора сотен верст нет. Может, пока тут бездельничаем, волновод развернуть и попытаться на связь выйти? Должно получиться.
— Момент, дай подумать, — озадачился я.
Конечно, неплохо было бы по первым результатам разведки доложиться, не зря же нам рацию выдали. С другой стороны, есть риск себя обнаружить, да и докладывать, по большому счёту, пока нечего, а расписания связи мы не устанавливали — дали нам дежурную волну, на которой связываться, да и всё, а это обязательств не накладывает.
— Нет, не надо, — ответил я. — Результата мало, подождём.
— Как скажешь, — ответил Большой и отключился.
А вообще хорошо, что штатный радист появился, который не только кнопки щёлкать умеет, но и в теории радиосвязи разбирается. Лично я в этом ни бум-бум, в моём представлении это до сих пор радиовышка, из неё волна идёт концентрическими кругами, а сквозь неё летит самолёт товарища Чкалова. Примерно так. И ещё хорошо, что ещё сестрёнок учит полезному делу, всё не только из автомата палить. Нам бы ещё медика какого в отряд, да вот не светит. Или кого-то на учёбу направить, хотя бы основ нахвататься. А кого?
Так, наблюдая местную замысловатую жизнь, просидели часа четыре, даже в сон клонить начало. Проснулись оттого, что потянуло откуда-то незабываемым духом возгоняющегося самогона, прямо рядом совсем. Затем мимо нашего домика прошли два молодых бандюгана с автоматами, с какими-то сумками в руках, потом хлопнула дверь. А вскоре они пошли обратно, причём сумки заметно потяжелели, и из них высовывались горлышки пластиковых полторашек. Значит, на точку ходили, самогонку брали. И гонят там постоянно, запах тому прекрасная иллюстрация.
Ближе к вечеру услышали издалека звук автомобильных моторов — слышимость тут отличная. Возле станции началось какое-то оживление, хоть и не слишком активное, но показывающее, что машины идут или пришли именно туда, потому что весь день тихо было.
— Пройдёмся? — спросил я.
— Ну, давай, что ли, — вздохнул Лёха. — Знал бы — оделся бы попроще, а то мы тут одни такие на все окрестности.
— А кому сейчас легко? — риторически поинтересовался я.
Предупредили Сергеича с Машей, что решили погулять по посёлку, заодно попросили их быть готовыми к тому, чтобы прикрыть наше бегство, вероятность которого была очень высока. Всё же вид у нас никак местному стилю не соответствует, подозрительно это. Но на улице мы никого не встретили. Шли спокойным широким шагом, старательно не торопясь.
Так дотопали до центральной улицы, тянущейся вдоль кирпичных трёхэтажек. Там было пусто, какая-то компания мужиков сидела на лавочке вдалеке, судя по всему, попивая пивко из полуторалитровых сосок. Все были с винтовками, кстати. Нас они или не заметили, или просто не обратили внимания. Несколько раз попадались по дороге женщины, из которых только одна посмотрела с подозрением, толстая и мордатая, с обесцвеченными кудряшками, на которых кляксами выделялись отросшие корни. Но ничего не сказала, только вслед смотрела, когда мы мимо промаршировали.
Миновали линию местных «высоток», а затем я увидел нечто, что меня очень порадовало — ещё один заброшенный дом. И не один даже, тут их вообще хватало, но удачно расположенный. Был там и сарай во дворе за покосившимся забором. Убедившись, что толстая тётка за нами уже не следит, нырнули за этот забор. Заглянули в сарай, который был пуст, лишь пара проржавевших вёдер валялась в углу и на стене висела ржавая же коса, а затем забрались в дом, на этот раз через приоткрытое окно — дверь была закрыта. Впрочем, Лёха это сразу исправил, вскрыв замок, потому что случись бежать — через тесное окошко выскочить быстро не сумеем, внутрь и то еле влезли в своих разгрузках.
Чтобы следить за станицей, пришлось лезть на чердак, пыльный и гулкий, продуваемый ветром, но скрытность всё же обеспечивающий. Вскинули бинокли к глазам, присмотрелись.
— Точно, сюда привезли, — сказал я. — Как мы и прикидывали.
Действительно, у какого-то сарая, пристроившегося к станционному пакгаузу, стояли два КамАЗа с тентованными кузовами. Возле них топтались несколько бандитов и мужики в разномастном камуфляже. Двустворчатые ворота сарая были раскрыты настежь, и через них были видны бомжеватого вида люди, сидящие на земле. В центре компании я заметил того самого «прожектора перестройки», с которым пообщался на базаре. Им раздавали еду, вроде по куску хлеба и что-то ещё, трудно было разглядеть. Как раз этот самый «прожектор» начал было чем-то возмущаться, но баландер, пару раз что-то агрессивно переспросив у него, сделал шаг назад и что было сил врезал ему ногой в грудь, опрокинув назад, а затем ещё пару раз пнул лежачего, но уже так, без особой злости, исключительно для порядку. Никто не вмешался, а пинавший спокойно продолжил раздачу паек, вынимая их из эмалированного ведра, которое держал в руке.
Ничего не удивило в этой картине: как мы и думали, так и произошло. Спинозами не надо быть, чтобы догадаться, нам и так достаточно информации дали. Больше заинтересовало другое — из-за пакгауза торчала задняя часть уже знакомого «Водника» или похожего на него. Не думаю, что в области этих «Водников» много, машина-то новейшая, только-только начала в войска поступать, и уж точно не в Тверскую губернию. Тут ни гвардии, ни частей постоянной готовности, ничего такого — российская глубинка, глубокий тыл с любого направления. А значит… тут опять вспоминается Спиноза, прозорливость которого нам вовсе не нужна.
— Бурковские, — сказал Лёха, опережая моё высказывание. — Серый, это очень плохо?
— А что хорошего? Я думал, что он куда-то на Карибы улетел, где и прячется, а он целую армию собрал и половину соседней области под себя подмял. Стрёмно это всё.
— И что делать будешь?
— Без понятия, — вздохнул я. — Не думал ещё. Можно, конечно, вонь поднять, мол, вот он, злодей, всё из-за него, но тут моментик…
— Ты?
— Именно, — кивнул я. — Я был ближе к вирусу и, дойди до разборок, доказать ничего не смогу. Скажет, что я его сам и выпустил, и все радостно поверят.
— Ну, в «Пламени» могут и не поверить, — возразил Лёха.
— Могут, — кивнул я. — А могут и поверить, если, скажем, им копию моего личного дела из отдела кадров представят. Я ведь компьютерщиком представился, а там чётко написано, кто я и что я. Значит, я соврал, а раз соврал в одном, то и в чём другом мог. Так?
— Так, — кивнул Лёха.
— И это в «Пламени», где люди более или менее в курсе. А в других местах? Не-эт, мне шум поднимать нельзя. Сейчас.
— А когда можно?
— А когда до «Шешнашки» доеду и «материал» отдам, — ответил я. — Тогда меня дерьмом мазать сложнее будет. Да и вообще, моя это плата за то, что сразу вонь не поднял, когда понял, с чем работаем. Всё ждал чего-то, надеялся, что само рассосётся.
— Ну так и поехали, чего ждать? — спросил он. — Хоть завтра с утра и двинем.
— На Техническую библиотеку всё же сходим, — сказал я в ответ. — Пока она в пожарах не погибла. Там для будущих времён клад настоящий, мечта просто. А потом и в «Шешнашку» двинем. С добровольцами.
— А что, думаешь, что не все пойдут? — чуть удивился он.
— Думаю, что все захотят. Но я отговаривать буду. Это моя проблема, мой обет и моя епитимья. А другим за это отдуваться необязательно.
— Ну-у… это как сказать, — хмыкнул Лёха. — Зато наш отряд ты сколотил, организовал, к делу приставил. Так бы все в роли жертв Великого Песца были бы, а сейчас бойцы. Даже не надейся, все пойдут, уверен.
— Ладно, видно будет, — кивнул я и дёрнул его за рукав: — Смотри! Узнаёшь?
Из-за утла, за которым виднелся «Водник», появились два человека. Обоих мы всего несколько часов назад видели в трактире «Тверца». Высокий, худой и лысый мужик совершенно уголовного вида, какого только в кино про бандитов снимать, и человек в чёрном, фармкоровский эсбэшник, увешанный всевозможной снарягой.
— Это же те, из трактира, так? — уточнил Лёха.
Я запросил своих по радио, потребовал быть повнимательней ввиду возможных проблем. Затем обернулся к Лёхе:
— Они самые. А вообще главное мы выяснили — народ набирают как бомжей на шабашки, работать на торфе за харчи. Бурковские гаврики наверняка о том же торфе договариваются, ТЭЦ ведь за ними числится, туда вся добыча и пойдёт. А территория под контролем братвы, тут, по всему видать, уделы у каждой группировки, которая только что-то Бурку отстегивает. Может, я в чём и ошибаюсь, но думаю, что в главном угадал. Чего мы ещё не выяснили?
— Что за база у самого Бурко, — ответил Лёха. — Вообще ни хрена о ней не знаем, а вопрос у Пантелеева наверняка возникнет.
— Вопрос и у меня возникает, но, насколько я карту помню, в те края всего одна дорога. Если туда на разведку выдвигаться, то это надо где-то базироваться в лесу и оттуда в пешем порядке, а то вляпаться можно. А если там люди толковые и опытные, то они и подступы патрулируют.
Прикинул я так, что если у Бурко, как понял из разговоров, там не меньше полка хорошо подготовленных бойцов, да ещё целая производственная база, то получается, что в его Центре несколько тысяч человек. И, как следствие, движение по единственной дороге, ведущей в ту сторону, должно быть достаточно оживлённым. И если мы поедем туда просто на машинах, то любопытство вызовем как минимум, причём не у тех, у кого надо. Пойдёт какая-нибудь броня навстречу и под стволами остановит. А дальше… про дальше даже думать не хочется.
Это, с одной стороны, вроде как самая мрачная новость. С другой… С другой — и самим бы полезно было о Бурко побольше знать. Не было печали, да черти накачали, о нём и не думали, а теперь придётся. И есть вероятность, что этот самый «чёрный» меня если и не узнал, то почти узнал, недаром так пристально таращился в трактире.
А вообще надо бы нам с нашим походом в Горький-16 активизироваться. Вот узнает Бурко, что я где-то неподалёку, да и распространит информацию об истинном виновнике конца света, то есть обо мне. И начнут меня все искать. И не будет у меня на руках никакого оправдания, потому что если подходить к ситуации с максимальной дотошностью, то Бурко только команду на работу с «материалом» дал, ну ещё достаточной охраны не обеспечил. А сам на той территории даже не был ни разу. А с пробирочками-то мы с Дегтярёвым возились, ну ещё кое-кто из сотрудников. И взрыв там произошёл благодаря Ксении, то есть дегтярёвской дочке.
Вот такая вот хрень получается. И куда ни кинь — всюду клин, всюду мы в проигрыше. И вот ещё вопрос: если этот самый в чёрном, что разговаривает с лысым у пакгауза, всё же меня узнал — он уже доложил? И вообще на связь со своей базой выходил? Потому что в лицо из них всех только он меня и видел, как мне кажется.
Так… если даже сейчас не узнал, то узнает позже, вопрос времени. У Бурко в СБ только «бывшие» работали, из МВД да ФСИН, любой из них, помучившись подозрением, постарается его развеять. Дела там полистать, фотографии посмотреть. И всё. А дальше уже вопрос техники — выяснить, где мы и как мы. Угораздило же наткнуться на этого Валеру, который нас знает. Если «везёт», то до конца.
— Лёх, как думаешь, он со своими насчёт нас на связь выходил?
— В смысле, поднимал ли шухер? — уточнил Лёха, не отрываясь от бинокля.
— Ну да, типа того.
— Если бы он тебя узнал и доложил, то уже где-то в другом месте метался бы, — резонно заявил Лёха. — Дороги бы перекрывал и людей расспрашивал. Непохоже, что у него здесь что-то срочное, по мордам видно, что просто языки чешут.
Действительно, вид у эсбэшника был вполне расслабленный, и помощнички его в чёрном тоже трепались с братвой поодаль, покуривая и похохатывая над какими-то шутками. Нет, это не тревога и не усиление.
— Сколько от дренажных прудов до него, как думаешь?
— Ну… шестьсот, семьсот… — чуть озадачился Лёха. — А ты что задумал?
— Машу я задумал. Крест на пузе, не промахнётся она.
— Ты что, сдурел? — Лёха чуть бинокль из рук не выронил. — Нам тут и хана! До своих не добежим!
— С чего это не добежим? — удивился я. — У нас форы метров триста, если местные сунутся — из автоматов распугаем. Тут заборы, дома, прямого выстрела нигде не будет, за нами гнаться придётся. А там и Сергеич с пулемётом, чуть ближе подбежим, и прикроет.
— Ну ты… ты вообще обнаглел, Серый! Нельзя так.
— Нельзя это на самотёк пускать, — возразил я. — Если он меня вспомнит, то вычислить, что мы в «Пламени» базируемся, дело техники и старания. Потом на выезде засада — и всё, трындец! Под вечной угрозой жить будем. А так… бабахнул кто-то из леса, тут шум, паника, всё непонятно, братва под подозрение или конкуренты какие, если они у них есть… Набор непоняток, а от нас ни полслова.
— Ну… как знаешь, — махнул он рукой. — По мне, так дурь последняя. Но, может, я чего не понимаю.
— Может, — согласился я и взялся за рацию.
Времени терять было нельзя. Ни перегруппироваться, ни лучше подготовиться. «Чёрный» с лысым могли в любую минуту уйти с этого места, и тогда ищи его свищи. Стрелять надо было именно сейчас, сразу, хоть это и отдавало даже не безрассудством, а маразмом. Единственное, что я успел сказать — потребовал снять маскировку и держать машины готовыми к немедленному старту. Лишних секунд у нас точно не будет уже.
— Маша, двух мужиков видишь у пакгауза?
— Где? — не поняла она.
— Железнодорожная станция, длинное кирпичное здание.
— Лысый и в чёрной форме?
— Они самые. Сколько до них?
— Момент… — Последовала пауза, затем голос нашей снайперши произнес: — Семьсот двадцать. С копейками. Которого из них?
Люблю деловой подход ко всему. И уговаривать не надо.
— Который в чёрном. Но наповал, чтобы наверняка.
— Я постараюсь, но в голову рискованно, шевелится, и кучность на такой дистанции…
— Кучность на такой дистанции даже растёт немного, — сказал Лёха. — Пуля вокруг траектории по спирали летит, постепенно уменьшая радиус, так что не беспокойся. А вот шевелится… сама решай, в общем. Без гарантии, но я бы рискнул.
— Хорошо, — лаконично ответила Маша, и по её тону я понял, что она уже целится.
— Лёха, будь готов, — сказал я, подсоединяя к автомату вместо одинарного рожка двойной. — Ломанёмся, как бешеные.
— А ты что думал, что я прогулочным шагом пойду? — хмыкнул он, явно нервничая.
Меня уже тоже мандражило. Я понимал, что то, что я задумал, есть авантюра самой последней степени. Но только из всех доступных вариантов этот всё равно был самым разумным, потому что остальные были ещё хуже. Это как нарыв протыкать: больно, но лучше сразу, чтобы потом поздно не было. Другое дело, чтобы не ошибиться мне в своих предположениях, не подставить отряд под удар ни за что.
Человек в чёрном дёрнул головой и свалился вперёд, боднув в живот лысого. Над окрестностями разнесся звук одиночного выстрела. Лысый задёргался, затем помчался бегом за угол дома. Компания братков и эсбэшников метнулась в стороны в поисках укрытия, один из «чёрных» рванул к упавшему командиру, присел возле него и тоже свалился, схватившись руками за шею.
— Лёха, ноги! — скомандовал я и бросился к двери, которая, к нашему счастью, выходила в обратную сторону.
Пробежали через двор, распахнули калитку, выскочили на грязную улицу. Залаяли собаки по всему посёлку, но их брех перекрыли звуки отчаянной стрельбы. Через поле в сторону прудов метнулись трассеры, хлестнули по дальним кустам, некоторые, отрикошетив, полетели в небо. Мы неслись между заборов что было сил, наддавая так, что боязно было за свои ноги, как бы не оторвались. Вильнули налево, направо, снова налево, стараясь не удаляться от околицы, и после поворота чуть не столкнулись с тремя братками, стоявшими возле сумок с бутылями и держащими в руках автоматы.
Видать, они, когда самогонкой загружались, сами принять не забыли, при этом на себе не экономили, мы словно в облако перегара забежали. Это нас и спасло, тормознули они сильно. Будь на их месте трезвые, то можно было и успеть сориентироваться, мы ведь тоже растерялись от такой встречи, но, как известно, намерениями вымощена дорога в ад, насчёт благих — не уверен. И я ударил по ним длинной, на весь магазин, очередью, а вместе со мной ещё и Лёха.
Повалились они разом, даже дёрнуться не успели. Двое неподвижно, а один ещё ногами сучил, собирая грязь кроссовками. Где-то совсем рядом протяжно завизжала женщина, крики распространялись, словно пожар в местных торфяниках, перекидывались от дома к дому, от двора к двору. Мы просто перескочили через тела, понеслись дальше, торопясь проскочить линию многоэтажных домов. Там улица прямая, простреливается из конца в конец, там легче и проще всего нарваться.
Я на бегу перекинул магазин на соседний, с лязгом дослал патрон. Снова проулок между заборами, откуда-то выстрелили, сначала одиночным, затем очередью, но издалека, неточно. Пули ударили по доскам, стриганули сухой бурьян, но мы уже свернули за угол, пронеслись мимо кирпичной стены, оглянулись в разные стороны. По улице, с дальнего её конца, в нашу сторону неслась настоящая толпа. Мы пустили по паре коротких очередей им навстречу, над головами, не попасть стараясь, а лишь напугать, и у нас получилось. Бежали местные, которые от выстрелов в их сторону метнулись врассыпную, а мы рванули вперёд, снова запетляв зайцами по местным лабиринтам.
Обнаружили нас или нет — дело десятое, но нас ещё и догнать надо, что не так просто. Триста метров своей форы мы выдерживали железно, а по мечущейся и виляющей мишени и хороший снайпер с такой дистанции не вдруг попадёт.
Вот и та изба, в которой мы сначала прятались. В наушнике голос Сергеича послышался:
— Давай сюда посадками, мы их прижали, за вами никого!
А ведь верно, я с той стороны грохот пулемёта слышал постоянно, прикрывали нас энергично. Вот и последний забор, снова бурьян, посадка, канава. По канаве понеслись пригнувшись, с сочным чавканьем топая по грязи, вылетели к дренажному пруду. Я увидел Сергеича с Машей на позиции, но стрелять они уже не могли, кустарник часто стригли пули, летевшие со стороны противника целыми шмелиными роями. Головы уже не поднять было нашему прикрытию.
— Уходим!
К счастью, с этого места безопасный путь отхода был, из одной ямы в другую, всё за кустарником, не разглядишь ничего в наступающих сумерках. Но можно и на шальную пулю налететь, так что двигались осторожно до самого осинника, уже там побежали что есть сил.
В наушнике послышался голос Ани:
— От станции «Водник» пошёл по дороге в нашу сторону!
Ну понятно, вездеход бронированный, сверху два пулемёта — выдвинется во фланг и прошьёт все заросли над прудами отсечным огнём. Опоздал он, правда, но противник этого пока не знает. А может и просто к осиннику по дороге погнать, тогда сможет нас перехватить, в драке «уазики» ему не конкуренты.
— Большой, слышал? — прохрипел я в микрофон. — Берите с Татьяной и Викой «Мухи» и к дороге бегом марш. Не подпускайте его к машинам.
— Есть!
Дальше, дальше, силы уже кончаются, это же спринт самый настоящий, да ещё и на стайерскую дистанцию, куда такое годится? Я же сейчас вот прямо сдохну от разрыва сердца и просто от изнеможения.
«Водник» к осиннику не пошёл, остановился в поле и начал из двух своих ПКМБ стричь кусты над дренажными прудами. Били туда со всех сторон, не меньше трёх пулемётов работали из посёлка, три или четыре раза ударили гранатомёты осколочными, противник подходил всё ближе. А вот мы были у самых машин, подтянулись и «гранатомётчики» обратно.
— По машинам! Большой, в замыкающий УАЗ, пулемёт на задний борт. Шмель, туда же водителем, Татьяна — в головную машину. Уходим!
Повторять два раза не пришлось, особенно после того, как за спиной послышались разрывы мин. У бандюков ещё и миномётная батарея имеется — не слабо! Раньше шпаной были, а теперь пожалуйста — миномёты!
Я заскочил на переднее сиденье, схватил РПК, прислонённый к трубе, откинув сошки, выставил на капот. УАЗ, резко подпрыгивая на кочках, рванул к дороге, следом, почти упираясь бампером, гнал «садок». Выскочили на просёлок, свернули направо, дальше от людей, на север, туда, где по карте была просто пустота. Как оттуда выбираться будем, один Бог ведает, но обратно пути у нас нет. К нашему счастью, за стрельбой моторы было не услышать, а в такой тишине любой звук далеко разносится.
— Ты второй раз зачем стреляла? — спросил я Машу, чуть отдышавшись.
— Чтобы нас засекли и за вами меньше гонялись, — ответила она. — Сработало ведь, так?
Сама она при этом сидела вцепившись обеими руками в трубу каркаса, её мотало как куклу, и говорила с паузами, чтобы язык не прикусить.
— Сработало, — согласился я в такой же тональности. — Долбили только по вам. Отличный выстрел, кстати.
— Спасибо. А то, что по нас стреляли… там пригнулся — не попадёшь, каждый пруд в яме, — спокойно сказала она. — Куда мы теперь, кстати?
— Туда, — показал я рукой вперёд. — Как можно дальше отсюда, пока преследование не организовали.
— А дальше? — спросила уже Татьяна, крутившая руль.
— Трудно сказать. Проедем сколько сможем, пойдём с фарами. А потом где-то в лесу на день укроемся.
— Зачем? — не поняла она.
— Обратно нам ходу нет, пойдём на восток и попытаемся вернуться на базу кружным путём. Но есть риск, что днём нас будут с авиацией искать.
— У них что, самолёты есть? — спросила она с удивлением.
— В Мигалове аэродром, насколько я знаю. И, зная Бурко, скажу, что если он армию организовывал, то без пары вертолётов не обошёлся. Не тот человек. Лучше в «зелёнке» отсидеться, благо уже листвы полно.
— Да, листва как летом. Тёплая весна, — согласилась она. — А вообще повезло нам опять, без потерь смылись. Так может и предел везению наступить.
— Да какое тут везение? — возразил я. — По факту было лишь то, что мы постреляли и сразу сбежали, не дав противнику даже в бой вступить с нами. Это как в дверь позвонить и смыться, как мы в детстве дисциплину хулиганили.
— Главное, чтобы смыться получилось.
Я запросил по радио замыкающую машину, отставшую от «садка» метров на пятьдесят, но признаков погони они не видели. Я развернул карту, прикинул — если у Бурко есть вертолёты, то лететь им до нашей нынешней позиции не больше получаса. Это плохо, тем более если догадаются вдоль дороги пойти. А дорог в ту сторону не так чтобы много. Но всё же развилки имеются, а каждая развилка — загадка для преследователя, с вертолёта-то следы на просёлке не слишком проверишь, когда машина проходила.
— На Святое озеро пойдём, свернём с основной дороги, — заключил я. — И от него к мосту через Медведицу. Там по карте хвойные леса густые, будет где упрятаться. На крайний случай, там пару дней пересидим, пока шухер не стихнет.
— А будет шухер? — спросила Маша.
— Не думаю, если честно. Если со мной каким-то образом не увяжут, то сомнительно. Ну застрелили двоих, которые к бандажам поехали «перетереть за дела», поди пойми, кто их. Тем более снайпер из леса. Может, и личное что.
— Так что делать думаешь всё же? — чуть разозлилась Татьяна. — А то философствуешь, а толком ничего не говоришь.
— Добраться дай сначала. А там… переждём маненько, как я думаю. В лесу поглубже. А потом… потом на Кимры двинем, наверное, и оттуда по берегу Иваньковского водохранилища к Ленинградке. Это уже за территорией бурковского «княжества», так оно спокойней.
— Хм… хорошо, что горючкой запаслись, — покачала она головой. — Должно хватить.
— Хватит, это без вопросов.
Дальше ехали молча, лишь где-то через час тормознули на минутку, и Большой с пулемётом перебежал в головную машину — от погони отбиваться, к счастью, не пришлось. Да и не должно было её быть, это же не кино. Сначала разведают нашу позицию, откуда огонь вели, потом, если умные, заминируют место, а сами наладят патрулирование местности, например. И всё. Тем более что привалила Маша не местных бандюганов, а двух залётных бурковцев, которые ещё и из бывших ментов наверняка, насколько я эту лавочку помню. Так что братки слёзы лить и над могилой клясться, в стиле «спи спокойным сном, товарищ дорогой, за тебя отомстят», не станут.
Хотя есть ещё троица тех, с самогонкой, которую мы из автоматов покосили, но тоже не думаю, что догнать и отомстить будет задачей номер один. Главное, чтобы из этого таинственного Центра какие-нибудь вертолёты не послали, но на это я уже жаловался.
Тьма становилась всё гуще, лес вообще расплылся в чернильной густоты пятна по сторонам, пришлось включить фары. К счастью, Шмель сумел нарыть в «Пламени» светомаскировочные колпаки на них, так что мы всё же не на все окрестности светили, а так, очень аккуратно и умеренно, скромно, можно сказать.
