Игорь Негатин
Лишнее золото. Судьбы цвета хаки

Поднятая ветром пыль завивалась причудливыми кольцами, как огромная змея в неистовом сакральном танце. Она хлестала землю, покрытую мелкими трещинами, будто усмиряла жизнь, притаившуюся в безбрежных просторах предгорья. В быстро наступающих сумерках это выглядело пронзительно и жутко. Разноголосый вой ветра лишь усиливал безумную картину, похожую на смертельную схватку. Битву с чем-то непознанным, выходящим за пределы человеческого разума.

Огромная трехметровая ящерица, лежащая в зарослях сухой травы, подняла голову и прислушалась. К шуму ветра добавился посторонний звук – отдаленный рокот мотора. Он нарастал, отдаваясь гулким эхом от скал и перекрывая протяжный стон ветра. Натужно взревел движок, преодолевая очередной подъем, и по гранитным валунам, отбрасывая длинные черные тени, полоснул резкий свет фар. Ящерица метнулась в сторону и исчезла. Несколько секунд спустя раздался металлический скрежет, и звук резко оборвался. На пригорке, уткнувшись крылом в скалу, застыл запыленный джип, похожий на странное одноглазое существо…

Утром ящерица вернулась. Послышался шелест выгоревшей на солнце травы, и над камнями возникла широкая, слегка приплюснутая голова. Гребень из небольших, обтянутых кожей шипов начинался у основания носа и тянулся до самого затылка, превращаясь в устрашающее жабо. Она медленно влезла на камень и застыла словно изваяние, покрытое зеленоватой патиной. Спустя несколько минут ящерица вздрогнула и, шевельнув коротким хвостом, открыла пасть. Запах… Запах крови – вот что заставило ее вернуться! Медленно, часто замирая, она начала приближаться к машине.

В джипе было два человека. Один из них, в камуфляжной куртке, покрытой бурыми пятнами, был уже мертв. Судя по всему, он вел машину до последнего. Так и умер – привалившись боком к двери, продолжая сжимать в руках бесполезный руль. Позади него, на небольших, плотно набитых брезентовых мешках лежал светловолосый мужчина лет тридцати, одетый в изорванную, выгоревшую под солнцем ветровку. Он хрипло дышал, уставившись остекленевшим взглядом в разбитое боковое стекло. Наступил полдень, когда рядом с машиной мелькнула тень. Жизнь научила ящерицу осторожности, но чувство голода сильнее страха. Хорошо знакомый запах крови… Значит, внутри есть мясо. А если там мясо, значит, его можно и нужно съесть. Мужчина с трудом повернул голову, и последнее, что он успел сделать в жизни – это прошептать: «Тварь…»

Поселение, расположенное неподалеку от горного перевала, носило гордое имя Аламо. Нет, это не тот знаменитый американский городок в южном Техасе, который прославился сражением между поселенцами и мексиканской армией. Это другой город – затерявшийся под чужим небом, в иных широтах, на выжженной палящим солнцем земле. Горячий ветер покрывал дома пылью, будто старался приглушить краски, чуждые этому миру. Все было засыпано этим красноватым налетом, отчего город выглядел гораздо старше, словно на этих стенах оседал пепел прошлых веков. Пыль старит. Как морщины на человеческом лице.

Небольшой двухэтажный дом, находящийся на центральной улице городка, ничем не отличался от других. Разве что поблекшей вывеской «Sam’s Gun Store», висящей на фасаде. Приветливо звякнул дверной колокольчик, и на залитую солнцем улицу вышел коренастый сорокалетний мужчина. Прищурившись, он посмотрел в конец улицы, где в широкие ворота промзоны, рыча моторами, втягивались машины. Конвой…

Среди железа, окрашенного в привычный защитный цвет, выделялся один джип, остановившийся в стороне от каравана. «Сузуки Самурай», песчаной масти, с нарисованным на капоте бурым медведем. Зверь хитро щурился, протягивая зрителям мощную лапу, на которой лежал винтовочный патрон. Чуть ниже – короткая надпись: «Побежишь – умрешь уставшим!» Из джипа, сдергивая с лица платок, выпрыгнул молодой парень. Голубоглазый, русоволосый, лет двадцати – двадцати пяти. Крепкого телосложения, он сам напоминал этого сильного зверя. Кряжист и нетороплив, даже передвигался очень похоже – мягко, слегка вразвалку, словно таежный хозяин в малиннике. Мужчина осмотрелся и направился к одной из машин, где с привычными слуху матерками командовал офицер с капитанскими звездами на погонах.

– Товарищ капитан!..

– Погоди, Никита, – оборвал его собеседник и, повернувшись к машинам, крикнул: – Старлей, не разводи бардак! Как первый раз замужем, блин!

Затем он повернулся к парню и усмехнулся:

– Ну что, отпускник, дальше один поедешь?

– Так рядом же, товарищ капитан, – улыбнулся Никита. – Два часа – и дома…

– Ну, смотри, Никита, осторожнее. Ладно, хорошего отпуска! Бате – большой привет.

– Обязательно…

Мужчины попрощались, и парень отправился дальше. Проехав по центральной улице, свернул направо и затормозил у здания с красноречивой надписью «Saloon». Здесь хорошо кормили, а уж стейки подавали такой величины, что уйти голодным было невозможно. Даже для самого большого любителя поесть! Примерно через час он вышел на улицу и, тяжело отдуваясь, забрался в машину.

– Обжоры аламовские! – сказал Никита и повернул ключ зажигания.

Дизель привычно заурчал, словно не вовремя разбуженный кот, и джип мягко тронулся с места. Выехав за пределы городка, мужчина переложил на соседнее сиденье «калашникова» и взял курс на северо-запад, вдоль реки Рио-Гранде. На севере виднелся горный перевал – постоянный источник опасности для местных жителей и путешественников. Именно оттуда приходили банды, промышлявшие на дорогах. Когда машины шли караваном, под конвоем военных, то риск сводился к минимуму, а вот одиноким путникам зевать не следовало – можно и без головы остаться. Иногда, под настроение, разбавленное хорошей порцией виски, старожилы Аламо любят рассказывать, как город несколько суток отбивался от бандитов. Отбились, конечно, но с какими потерями…

Вырвавшись на простор, Никита натянул на лицо платок и прибавил скорость. Звук мотора спугнул стадо антилоп, пасущихся неподалеку. Задрав головы, украшенные круто изогнутыми рогами, животные рванули в сторону и исчезли в клубах пыли. Водитель проводил их глазами и усмехнулся – хороший обед убегает! Обед, а заодно и ужин. Но какая тут охота, если после аламовских разносолов и сидеть трудно…

Через несколько часов Никита сделал небольшую остановку. Дом его отца находился совсем рядом. Еще несколько километров – и на берегу реки появится хозяйство, которое местные жители называют Шато Нардин. Небольшой каменный дом, окна забраны декоративными (но довольно крепкими) решетками. На заднем дворе – несколько подсобных построек и колодец, облицованный гранитными валунами. Нечто похожее Никита видел в книгах своей подружки. Там такой стиль назывался испанским колониальным. Парень бросил задумчивый взгляд на окрестности и покачал головой – он собирался провести свой отпуск в Рио, но перед самым отъездом отец прислал телеграмму, чтобы сын обязательно приехал. Здоровье у родителя было крепкое, и подозревать что-нибудь нехорошее причин не имелось. Спустя полчаса Никита был дома. Отец, встретивший его на пороге, находился в добром здравии. После холодных (на посторонний взгляд) приветствий они прошли в дом, где был накрыт стол.

– Проголодался в дороге? – покосился отец.

– Да нет… Не очень…

– Значит, мой руки – и за стол…

– Лучше переесть, чем недоспать, – вздохнул Никита и пошел в ванную. – Отец, я привез тебе несколько бутылок вина из Виго. На мой взгляд, неплохое.

– Разве это вино? – пробурчал мужчина. – Кислятина. Эта земля не способна вырастить виноград, пригодный для хорошего вина. Она слишком скупа на подарки.

– Бурчишь, как удалившийся на пенсию винодел, – вытирая руки полотенцем, улыбнулся парень. – Мол, раньше и девки были сговорчивее, и вино благороднее…

– Среди наших предков не было виноградарей, только военные. И не путай винодела с виноградарем. Между этими двумя ремеслами, большая разница.

– Судя по результату, не очень большая. Разве наши предки из Бордоле? Помнится, ты мне рассказывал только про Париж.

– Люди, носящие фамилию Нардин, – жуткие непоседы, – усмехнулся мужчина, – и твой характер – прекрасное тому доказательство.

– Я знаю…

– Значит, выслушаешь еще раз, не переломишься. Мог бы и чаще приезжать.

– Отец, ты же знаешь – служба!

– Знаю, Никита, знаю…

– Немцов тебе привет передавал.

– Владимир? Тоже хорош; мог бы и заглянуть к старику.

– Тебе пятьдесят лет – и ты считаешь себя стариком? – улыбнулся Никита.

– По опыту прожитых лет я старше вас обоих, вместе взятых, – пробурчал отец. – Ладно, приехал – и хорошо. Рассказывай, что в мире нового? Абреки не шалят?

– Есть немного. В открытую не рискуют, но по мелочи паскудничают.

– А эти, мать их… благодетели?

– Отец, почему ты так орденских не любишь? Они, конечно, козлы, но ты их просто на дух не переносишь!

– Есть за что… Демидовск так и держат на половинчатом пайке?

– Ничего нового, – пожал плечами Никита, – в отряде поговаривают, что некоторые товары мы заказываем через посредников. Орден почувствовал силу, и вполне понятно, что хочет ее ограничить. Даже через Москву пробовали надавить, но наши быстро разобрались и послали центр куда подальше. В общем – все как всегда.

– Как всегда, говоришь… – Мужчина прищурился, провел рукой по шраму на подбородке и задумчиво продолжил: – Ну что же, может, и пора… Слушай, Никита, отпуск мы проведем не здесь. Я тебя не зря телеграммой вытащил. Понимаю, что в твоем возрасте интереснее отплясывать на карнавалах в Рио, чем слушать байки старого отшельника. Есть одно дело, которое хочу закончить. Пока не одряхлел…

Вечером, после сытного ужина, они уселись на веранде, освещенной несколькими лампами. На небольшом столике стояла бутылка красного вина, привезенного Никитой, и тарелка с нарезанным сыром. В противомоскитную сетку бились привлеченные светом насекомые. Где-то в темноте хрипела большая гиена. Мир жил своей обычной жизнью.

– Какое дело, отец?

– Не торопи события, сынок. Это долгая история…

– Разве мы куда-нибудь торопимся?

– Сегодня – нет, – покачал головой отец, – а вот завтра времени на разговоры не останется. Нас ждет небольшая прогулка на юго-запад.

– В сторону Демидовска?

– Нет, еще дальше. В горы.

– Отец, там рядом Джохар-Юрт…

– Мы пойдем не напрямую, а через Сао-Бернабеу. Затем от Рио спустимся вниз по побережью.

– Ты задумал опасное дело, – нахмурился парень. – Нас только двое…

– Не опаснее, чем жить. Тем более, – усмехнулся его отец, – что завтра нас будет трое.

– Трое? – переспросил Никита. – Кто третий?

– Один мой старый друг. Ты знаешь, – мужчина попробовал вино, посмотрел на бокал и удивленно хмыкнул, – что в этот мир я попал еще в пятом году. Это тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год по летоисчислению Старого Света. В те времена людей здесь было мало. Четыреста с лишним тысяч жителей. Большинство из них жило в районе Виго, Нью-Портсмута и Порто-Франко. Даже Вако еще не было. На его месте был форт с небольшим гарнизоном. Его называли Западным или «Последним приветом». Самая крайняя точка Нового мира. Именно здесь, на границе этого форпоста, начинались дикие земли, где не ступала нога человека. Не было ни Демидовска, ни Аламо. На побережье, там, где сейчас расположился форт Линкольн, стояло несколько рыбачьих хижин. Люди собирались в небольшие группы и на свой страх и риск отправлялись на запад. Словно в Старом мире, когда осваивали Америку. Многие из них умирали от лихорадки, погибали в стычках с бандитами или становились кормом для местной фауны. Но, кроме отправки переселенцев, были организованы и несколько научных экспедиций. «Для изучения Нового мира», – как любили говорить люди Ордена.

– А с кем же был ты? – неожиданно спросил Никита.

– Я, – усмехнулся отец, – был сам по себе.

– А мама?

– Мама… – запнулся мужчина, – Лена была со мной. Всегда…

Они немного помолчали. Никита почти не помнил своей матери – она погибла, когда ему было около двух лет. Так она для него и осталась светлым образом на нескольких чудом сохранившихся фотографиях. Когда подошло время учиться, Нардин-старший собрал вещи, посадил ребенка в машину и отправился в Порто-Франко. В 1993 году это был единственный город со школой и интернатом. Чуть позже они перебрались в Аламо. Два года тому назад, когда Никите исполнилось восемнадцать, он, посоветовавшись с отцом, отправился в Демидовск и поступил на службу в Русскую Армию. Отец построил этот дом и зажил неторопливой жизнью отшельника. Иногда к нему приезжали городские охотники, для которых он организовывал охоту на антилоп, наведывались знакомые из Демидовска. Обычная, ничем не примечательная жизнь. Возможно, кто-то назовет ее скучной. Может, это и так…

– Папа, все это я слышал и раньше, – нарушил затянувшуюся паузу Никита, – но ты никогда не рассказывал мне одну историю.

– Какую?

– Почему ты решился прийти в этот мир?

– Почему? – переспросил отец. Он немного помолчал, провел рукой по лицу и задумчиво повторил: – Почему…

Плотный мужчина с четырьмя майорскими полосками на погонах встал из-за стола и подошел к стоящему посередине кабинета мужчине.

– Поль, мне чертовски жаль, что так получилось, но ты же понимаешь…

– Так точно! Я все понимаю, mon commandant!

– Это сокращение, задуманное в Париже. – Майор покачал головой и поморщился. – Мне кажется, что они поторопились.

– Мне тоже так кажется, но ничего не поделаешь – приказ есть приказ.

– Нам будет тебя не хватать, Поль Нардин…

Поль Нардин – это я. Да, именно так, с ударением на второй слог. Мне тридцать четыре года, и при росте метр семьдесят пять во мне около восьмидесяти пяти килограммов. Причем смею вас уверить, что ни одного грамма не приходится на жир. Я смугл и черноволос, хотя седина уже серебрится на коротко подстриженных висках. Глаза темно-зеленые, привычно прищуренные, как это бывает у европейцев, которые много времени провели в жарком климате. Что еще? Худощавое скуластое лицо и шрам «образца 1978 года» на подбородке – память о майской переделке в Заире. Сейчас я нахожусь в городке Кальви, на Корсике. Это родина Христофора Колумба, место, где адмирал Нельсон остался без глаза, и база нашего Второго парашютно-десантного полка. В отставку выхожу в звании сержант-шефа. За плечами – три контракта и пятнадцать лет выслуги, по которой я имею право на персональную пенсию. Она не велика, но с голоду не умру. Надо заметить, что третий контракт отработал не полностью. Мне оставался целый год, но увы – это не моя вина. В Париже, после бурных и продолжительных дебатов, все же приняли решение о сокращении Иностранного легиона. Причина? Она банальна, как все политические ошибки. «Слишком дорого для Франции!» Ну что же: может быть, и так. Слишком дорого… Как бы там ни было, но француженки не стоят напротив министерства обороны с гневными плакатами, требующими вернуть своих сыновей домой из какой-нибудь африканской «задницы». В опасных местах отдуваемся мы – легионеры. Забыв про эту «мелочь», сокращение прошлось железной щеткой по нашим рядам. Сегодня, с опозданием в месяц, пришел приказ и мне. «Увольнение по причине сокращения». Отныне Поль Нардин предоставлен сам себе. В конце концов, майор прав – я еще достаточно молод, чтобы заняться чем-то иным, кроме как восстанавливать «конституционный порядок» где-нибудь в Африке или Южной Америке. Не я первый, не я последний…

Через месяц я вернулся в Париж, где родился и вырос. Навестил мать. Она постарела. В ее некогда черных, как вороново крыло, волосах появились серебряные пряди. Моя вина… Мы, скажу честно, мало общались. Вскоре после смерти моего отца, в 1971 году, у нее появилась новая семья. С отчимом, служащим нотариальной конторы, мы, как говорится, не сошлись характерами. Он считал меня слишком наглым, а я его – слишком большой сволочью. В канун моего восемнадцатилетия мы крепко повздорили. Этот жирный придурок позволил себе сказать резкость про моего покойного отца. Секунду спустя он неожиданно упал, причем так неловко, что сломал себе челюсть. Прискорбный случай сказался лишь на его аппетите (несколько недель он питался через трубочку), но наших отношений не улучшил. Не скажу, что меня это сильно расстроило. В результате всего этого в 1973 году, после получения степени терминаля, я отказался продолжать учебу и завербовался в Иностранный легион. Про службу рассказывать не буду. Если вас это интересует по долгу службы, то все подробно описано в моем личном деле. Там найдется все, начиная от учебной базы в Кастельнодари.

Еще мгновение – и я вижу ворота кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, в сорока километрах от Парижа. Чуть левее православной церкви Успения Божией Матери – несколько дорогих для меня могил. Здесь похоронены мой отец, дед и даже прадед. Нет, фамилия Нардин – не русская. Предки были французами, которые после Французской революции уехали в Россию. После 1917 года они вернулись обратно. Если сказать точнее, то вернулся мой прадед с семьей. Круг путешествий «русских французов» (как назвали нашу семью соседи) замкнулся. Пятнадцать лет спустя я возвращаюсь к своим истокам, оставив в прошлом бесшабашного юношу, который любил жизнь. Мечты развеялись прахом, а прошлое иногда приходит по ночам. Оно садится у изголовья и таращит свои мертвые глаза в пустоту. Хотя нет, это другое прошлое. То, что заставляет просыпаться в холодном поту, когда вижу черно-белую кровь и погибших друзей. Странно, но мои сны никогда не бывают цветными. Может, это и к лучшему? Отгоняю от себя эти видения, просиживая до рассвета у окна, выходящего на тихую парижскую улочку, но они не уходят. В комнате прохладно, по стеклу стекают капли дождя, а я кожей ощущаю африканскую жару и слышу звуки очередной войны. Войны, о которой забыли спустя несколько месяцев после того, как отгремели последние выстрелы. Для меня это воспоминания с привкусом горечи и боли. Для других – еще одна точка на карте мира, где схлестнулись интересы политиков и дельцов. И конечно, еще одна подходящая тема для журналистов, чтобы привлечь аудиторию телевизионных каналов и продажных бульварных листков.

Подходящей работы на родине не нашлось. Были несколько предложений, но я, немного подумав, отказался. Слишком тонкая грань между криминалом и честным бизнесом. Вы можете не верить, но даже у наемников есть определенный кодекс чести. Так бы, наверное, и мучился, как это часто случается с легионерами, которые не смогли найти свое место в мирной жизни. На мое счастье (или несчастье, не знаю), из полка мне переслали письмо от моего старого приятеля Джузеппе Марино. Человека, с которым я дружу больше десяти лет. Бок о бок мы участвовали во всех переделках, где принимал участие наш Второй парашютно-десантный полк. Вместе с ним штурмовали отель «Импала» в Кольвези и глотали пыль в Африке. Старина Пеппино после того, как три года назад ушел в отставку, уехал в Америку, где поселился в маленьком городишке Флоресвиль, неподалеку от Сан-Антонио. Первое время он работал телохранителем у одного техасца, занимавшегося нефтяным бизнесом, а потом женился на худенькой гречанке по имени Ия и устроился в частную охранную фирму. Купил в кредит небольшой домик и живет, наслаждаясь сомнительными прелестями тихой семейной жизни. Как я понял из нескольких скупых строк, клиентов у его конторы немного. Обслуживают небольшую корпорацию, которая трясется над своими секретами, как курица над первым яйцом, и денег на охрану не жалеет. По словам Джузеппе, работа не пыльная (он уже отрастил небольшое брюшко и привык к телевизору по вечерам). Согласен – это лучше, чем устанавливать порядок в очередной банановой республике, которая не поспешила прогнуться перед нашими толстосумами. Почему бы и мне не попробовать пожить спокойной и размеренной жизнью? Ожирение мне не грозит – в нашем роду отродясь толстяков не было.

Воскресная прогулка по парижским улочкам хорошего настроения не прибавила. Нет, я не расист, но увольте меня от сомнительного удовольствия лицезреть засилье иностранцев во Франции! Странный взгляд для легионера, скажете вы? Да, может быть, и так, но будем appeler un chat un chat, есть разница между наемником, рискующим своей шкурой, и пришлым бездельником, сидящим на шее налогоплательщиков. Помяните мое слово – пройдет лет двадцать, и эти приезжие будут жестко диктовать свои правила нашим пышнотелым и обленившимся рантье. История знает множество примеров, когда чужаки низвергали целые империи в бездну хаоса и запустения. Так будет и с Францией, дайте им только время.

Америка… Не скажу, что меня привлекает эта страна, но выбирать не приходится. Тем более что Техас – наверное, единственное место в этой стране, где люди еще не заражены новомодным словом «толерантность». Где до сих пор гордятся своими сыновьями, служащими в морской пехоте, и презрительно кривят губы при виде женоподобных мужчин.

Не откладывая дела в дальний ящик, поздно вечером я созвонился с Джузеппе. Связь была не ахти какой, но даже расстояние не смогло приглушить его радостные вопли.

– Медведь! Рад тебя слышать, дьявол тебя раздери!

Медведь – это я. Точнее, это прозвище, которым меня окрестили в Легионе. И «крестным отцом» был именно Пеппино. В одной африканской дыре, куда нас отправила Франция, ему попалась в руки изодранная книга без обложки. Читать он не любил, но чего не сделаешь от скуки? Вот он и вычитал о происхождении некоторых имен. Выяснилось, что Нардин – это усеченная форма от итальянского имени Бернарден, с германскими корнями. «Храбрый медведь». Не знаю, но мне не нравится затасканное выражение «храбрость». Хуже него только «мужественность». Вслушайтесь в истеричное «он мужественно терпел…».

Так и тянет пустить слезу, глядя на очередного обрюзгшего страдальца, томно взирающего на мир. Мужчина никогда не терпит, не выносит и не страдает. Он действует. Действует и борется – даже тогда, когда весь свет восстает против него.

– Привет, Джузеппе! Слышал, что ты стал большим любителем пива и гамбургеров?

– Как бы не так, Поль. Стараюсь держать себя в форме.

– Ну-ну… Бегаешь по утрам? Или для этого ты женился на гречанке? – усмехнулся я. – Понимаю: mieux vaut tard que jamais. Может, из тебя еще и выйдет приличный человек. Хотя, вспомнив несколько амурных историй…

– Оставь свои грязные намеки, сержант!

– Упаси меня бог, Пеппино!

– Ия говорит, что она позаботится и о твоей холостой судьбе. У нее на примете есть одна приличная девушка, так что скучать не будешь…

– Гречанка?

– Конечно! Ее кузина. Девушке пора замуж, и…

– Ах вот как! – засмеялся я. – Тогда начинаю подумывать о том, чтобы отказаться от этой рискованной поездки. Вспомни слова Эрюлена!

– Разве наш полковник что-то имел против женщин?

– Нет, но он сравнивал женатого человека со взведенной гранатой…

– Не переживай, Медведь! Вспомни, что наемники не умирают.

– Да, конечно. Они спускаются в ад, для перегруппировки. Что там с работой, Пеппино?

– Тоска смертная, – вздохнул он. – Правда, есть одно интересное предложение, но это не телефонный разговор. Обсудим при встрече.

– Надеюсь, ничего противозаконного?

– Lascia stare, Orso! Tutto andrá bene!

Поговорив еще несколько минут, я прояснил некоторые вопросы о предстоящей работе. Как говорил Джузеппе, их основным клиентом является небольшая корпорация. Охрана обеспечивает неприкосновенность ее территории, а точнее – научного центра. Учитывая, что в городе расположен форт Сэм-Хьюстон – а это один из крупнейших сухопутных военно-медицинских центров, – ничего удивительного, что служба безопасности скучает без дела. Недолго думая (и сверившись с расписанием полетов) я сообщил Джузеппе дату своего прибытия. Выслушал очередную порцию криков и даже улыбнулся. Приятно, черт меня побери, когда тебя ждут! Жизнь меня этим не баловала.

Прямого рейса в эту дыру, естественно, не было, поэтому летел с пересадкой, через Нью-Йорк. Вещей, учитывая мою кочевую жизнь, было немного. Все уместилось в одну небольшую сумку. Пачка армейских фотографий и несколько наград, полученных за время службы. Заглянул в ювелирный магазинчик, выбрал (пусть и с опозданием) свадебный подарок для жены Джузеппе и уже через два дня покинул Францию. Впервые – как гражданское лицо…

Прилетев на место, Пеппино среди встречающих в аэропорту не обнаружил. Сказать, что я удивился, – это значит вообще промолчать. Несмотря на свое происхождение, Джузеппе отличался небывалой для итальянца пунктуальностью и педантичностью. Телефон тоже не отвечал, и добираться мне пришлось самому. Была мысль задержаться в Сан-Антонио на денек-другой, чтобы осмотреть знаменитую миссию Аламо, но, рассудив, что это удовольствие от меня не убежит, отправился к Марино домой. До Флоресвиля было около тридцати миль по хорошей живописной дороге (сельские пейзажи и нефтяные вышки), и меньше чем через час я уже подходил к дому итальянца.

Можно сказать, что успел вовремя…

Вовремя, чтобы присутствовать на похоронах Джузеппе Марино. Ровно за трое суток до моего приезда он погиб на дежурстве. Глупый несчастный случай. Хотя смерть редко бывает умной и своевременной. Она – из тех гостей, кто не спрашивает о наших планах на завтрашний вечер. Последующие несколько дней, как это любят писать в романах, выпали из моей памяти. Нет, я не впечатлительная дамочка, чтобы впадать в истерику при виде трупа, но рыдающие женщины вызывают неприятные воспоминания. К тому же вид напомаженного и ухоженного мертвеца, лежащего в аккуратном гробу, вызывает ощущение чего-то искусственного. Видно, я привык к другим ее образам, в которых нет «театральности смерти», как любил говорить один мой знакомый.

Прошло два дня. Однажды утром я сидел на веранде с банкой пива (дьявол раздери это американское пойло!) и подумывал о том, что пора подыскать себе новое жилье. Не могу же я вечно пользоваться гостеприимством человека, которого практически не знаю. Жена, а точнее – вдова Джузеппе, полагаю, думала то же. Так бы я и уехал со спокойной совестью, если бы не одна реплика, брошенная во время завтрака.

– Это все из-за Нового мира… – тихо сказала Ия и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Нового мира? – непонимающе переспросил я.

Она не ответила и вышла из кухни. Через несколько минут собралась и уехала по каким-то делам в Сан-Антонио. Не бежать же за ней и спрашивать, что она имела в виду?! Захочет – сама расскажет. Но фраза в голову запала. Что это за Новый мир? Не люблю я пышные названия. Сразу появляются нехорошие ассоциации. Новый мир – новые люди… Очередные «избранные»? Дьявол меня раздери, во что умудрился впутаться Джузеппе?!

Когда Ия вернулась домой, я усадил ее за обеденный стол и сел напротив.

– Рассказывай.

– Что я должна вам рассказать, Поль? – нервно спросила она.

– Про Новый мир и как это связано со смертью Джузеппе.

– Я ничего не знаю, – пряча глаза, сказала Ия.

– Ты уверена?

– Да…

– Пеппино был моим другом. И я хочу выяснить, что произошло.

– Не надо, – покачала головой Ия. – Лучше не надо…

– Как знаешь, – подвел я итог и на следующий день перебрался в Сан-Антонио.

Остановился в небольшой гостинице неподалеку от набережной. Не самое плохое место, чтобы затеряться в этом городе. Хотя скажу честно – прятаться не входило в мои планы. Адрес корпорации, которую охранял Марино, я знал. Спросил у вдовы. Не стану утверждать, что она была рада этому вопросу, но адрес сообщила. Центр располагался на окраине Сан-Антонио, в стороне от туристических маршрутов и военных баз. Несколько ангаров и новомодное административное здание, блестевшее зеркальными окнами, как елочная игрушка.

Для того чтобы получить информацию об охраняемом объекте, не обязательно брать его штурмом. Не надо взрывать ворота и делать подкопы. Оставьте это удовольствие суперменам из шпионских фильмов. Достаточно присмотреться к людям, которые там работают. Где они отдыхают, где развлекаются. Мне хватило трех дней, чтобы вычленить из общей массы несколько человек. Один из них засиживался в баре, находящемся неподалеку. Пил пиво, катал шары в пул и флиртовал с пухленькой официанткой. Познакомиться с ним не составило большого труда. Особенно после того, как я проиграл ему несколько партий. Выставил на стойку бара свой проигрыш, равный пяти бокалам пива, и мы разговорились. Я представился французским туристом, благо этих бездельников хватало с избытком. Надо отдать должное головастику из исследовательского центра – собеседником он оказался интересным. Рассказал некоторые занятные факты из истории города, начиная от высадки испанцев в 1691 году и заканчивая историей о штурме Аламо в 1836-м. Даже про нож Боуи рассказал. Знание американской истории не входит в число моих достоинств, но этот знаменитый нож видеть доводилось. Как это связано с Аламо? Самым тесным образом. Оказывается, его «создатель», полковник Джеймс Боуи, был одним из тех, кто возглавил оборону этой крепости. Кстати, нож хоть и считается его изобретением, таковым не является. Авторство принадлежит другому человеку, простому кузнецу по имени Джеймс Блэк, так что очередная американская легенда оказалась с небольшой червоточиной. Впрочем, как и большинство легенд.

От историй мы плавно перешли к фильмам. Обсудили недавнюю премьеру фильма «Последнее искушение Христа» и разошлись, договорившись встретиться завтра, чтобы устроить матч-реванш. Нет, я не задавал ему вопросов о работе. Так, несколько «нечаянных» оговорок и вскользь брошенных фраз, сказанных с одной целью – посмотреть на его реакцию. Я не пытался выяснить, чем он занимается на своем рабочем месте, и пропуск из кармана тоже не крал. Всему свое время.

Следующим вечером мой собеседник не появился. Честно прождав час, я допил пиво и вышел на улицу. Теплый летний вечер… Жара уже спала, в воздухе висел аромат цветов, смешиваясь с запахом нагретого за день асфальта. У входа в бар меня ждали. Два человека, чей внешний вид навевал мысли о близнецах. Нет, двойняшками они не были, но если судить по одежде, пользовались услугами одного портного. Причем пошиты костюмы со знанием дела – оружие под пиджаками было практически не заметно.

– Вам не жарко, ребята? – усмехнулся я.

– С вами хотят поговорить, – сказал один из них и, сделав небольшую паузу, кивнул на машину, – но не здесь.

– А с чего вы взяли, что я захочу с вами разговаривать?

– Думаю, нам не стоит ссориться, мистер Нардин. Дело в том, что мы хотели бы внести некоторую ясность в ситуацию, которая сложилась после смерти вашего друга.

– Джузеппе?

– Именно, – кивнул мой собеседник.

– Вы из полиции?

– Нет.

– Почему я должен вам верить?

Он пожал плечами и не ответил. Глядя на эти лишенные выражения лица, я задумался. Сдается, что вчерашний партнер по бильярду оказался не таким дураком и все же сбегал в службу безопасности, чтобы рассказать о странной фразе, сказанной туристом-французом. Ну что же, я на это и рассчитывал. А может, и не он, а жена Джузеппе. Кто знает…

– Едем, – кивнул я и направился к машине.

Поездка оказалась недолгой – меня привезли к воротам, за которыми возвышалась стеклянная коробка центра. Прошли через главный вход, миновали охранника, сидящего перед мониторами, и поднялись в лифте на десятый этаж. Пеппино был прав – на охране здесь не экономили. Камеры слежения имелись в каждом коридоре, а в холле их было штуки четыре, не меньше.

Меня привели в небольшой кабинет, похожий на комнату для переговоров, и оставили в одиночестве. На небольшом столике лежали несколько иллюстрированных журналов и рекламных проспектов. Ну что же: это лучше, чем рассматривать несуществующие трещины на потолке…

Прошло минут десять, и в комнату вошел мужчина. Лет пятидесяти, русоволосый. В хорошей физической форме. Эдакий образчик стареющего плейбоя в шикарной обертке. Хорошие зубы, которые он продемонстрировал своей безликой (исключительно американской) улыбкой. Не знаю почему, но я сразу представил его с теннисной ракеткой в руках. Или с клюшкой для гольфа. За плечами, наверное, Гарвардский университет и целая галерея родовитых предков с «Мэйфлауэра».

Что еще? Отлично пошитый серый костюм, тщательно завязанный галстук.

– Добрый вечер, мистер Нардин, – он протянул мне руку, – меня зовут Патрик Бэлл.

Пожалуй, я не буду описывать первые минуты разговора. Как, впрочем, и его рассказ о смерти бедняги Джузеппе. Это и правда несчастный случай. Видеозапись – прекрасное доказательство, и причин сомневаться в ее подлинности у меня не было.

– Дело в том, – начал мужчина, – что нашей корпорации нужны люди, похожие на вас.

– Чем похожие?

– Прошлым, складом характера и образом жизни.

– Прошло меньше месяца, как я вышел в отставку, – усмехнулся я, – и образ жизни еще не сформировался.

– Вот именно, Поль, – кивнул он, – меньше месяца… Может быть, чашку чая? Кофе? Виски? – спохватился он.

– Нет, благодарю вас, – покачал головой я.

Если пиво у них можно назвать бурдой, то кофе готовят такой, что его и бурдой назвать сложно. Хотя нет, найдется и для него название. Пойло, иначе не скажешь. Наверное, только в Америке кофе заваривают в большом кофейнике и держат горячим весь день. Им и в голову не приходит, что можно сварить свежий.

– Скажите, а вам не скучно? – неожиданно спросил Патрик.

– У вас есть способ меня развеселить?

– Нет, – покачал головой он, – но работа, которую я хотел бы вам предложить, скучать не даст.

– Если это не противоречит закону.

– Вы так щепетильны? Это странно для…

– Наемника, хотели сказать? – закончил фразу я.

– Нет, что вы, – Патрик выставил перед собой белые, ухоженные ладони, – я не хотел вас обидеть. Я всегда уважал профессионалов. В любой области. Смею вас уверить, что все, чем занимается наша корпорация, абсолютно законно.

– Это радует.

– Скажите, – он сделал небольшую паузу, – вы верите в иные миры?

– Во что? – не понял я.

– В существование иных миров.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Если за это хорошо платят, то почему бы и не поверить.

– Понимаю вашу иронию, Поль, но дело здесь вот в чем…

Дальнейший наш разговор (а точнее, монолог моего визави) можно было принять за бред сумасшедшего. Можно, но я не принял. В Африке мне доводилось сталкиваться с такими вещами, по сравнению с которыми сказанное Патриком похоже на безобидный анекдот о монашке. Ладно, о прошлом – в следующий раз… По словам мистера Бэлла, восемь лет назад, примерно в середине 1980 года, был открыт новый мир. Да, именно так. Как это часто бывает, небольшая группа ученых искала одно, а нашла совсем другое. Причем это «другое» оказалось ни много ни мало, а проходом в неведомый мир. Куда именно – на другую планету или в параллельную реальность, они (как я это понял) и сами до сих пор не знают. В результате исследований удалось выяснить, что по ту сторону находится пригодная для человека среда обитания. Ученые, по моему мнению, всегда были не от мира сего, но эти превзошли самих себя. Мало того что не спешили поделиться открытием со своими коллегами – они даже спецслужбы забыли уведомить. Оставили, так сказать, в блаженном неведении. Надо отдать им должное – смелые, черти!

Как рассказал мне Патрик, после трех лет экспериментов с помощью разнообразных зондов и подопытных животных ученые наконец рискнули отправить туда человека (нашелся один волонтер из группы). Un dur á cuire, ничего не скажешь! Решиться на такой эксперимент – это надо иметь стальные нервы. Тем более что возврата оттуда нет – проход односторонний. Да, вы не ослышались. Войти можно, а вот вернуться обратно не получается. На мой взгляд, ученым повезло – кто знает, что оттуда могло бы вылезти! Двухсторонняя радиосвязь, пусть и слабая, присутствует, но не более того. Немного позже, когда для дальнейших исследований понадобились деньги (и немалые), нашлись люди, готовые их финансировать. Они-то и предложили ученым попробовать заселить этот мир людьми. Добровольцами, «в которых не умер здоровый дух авантюризма».

– Патрик, а вы не боитесь рассказывать мне такие вещи? – спросил я. – Ведь я еще не дал согласие на сотрудничество.

– А чего нам бояться, Поль? Что вы побежите в ФБР или ЦРУ и начнете им рассказывать про неизведанный мир? – Он усмехнулся. – Вы хотя бы примерно представляете, сколько людей обращается с такого рода заявлениями?

– Логично… И зачем вам я?

– Видите ли, Поль… Дело в том, что переселенцы – это обычные люди. Они приходят в Новый мир, чтобы жить. Если вам будет угодно – начать свою жизнь заново. С чистого листа. У них нет никаких обязательств перед нашей организацией.

– Если позволите, у меня еще один вопрос.

– Да, конечно…

– Что это за организация?

– Мы называем ее Орденом. Организация ученых, открывших проход в Новый мир, и первых переселенцев. Она преследует целью населить этот мир как можно большим количеством людей и старается, по мере своих возможностей, облегчить процесс становления новой цивилизации.

– Звучит красиво, – я пристально посмотрел ему в глаза, – но скажу честно, даже слишком красиво. Согласен, что цель прекрасная, но «назовите мне какое-нибудь самое чистое и выдающееся деяние, и я берусь обнаружить в нем, с полным правдоподобием, полсотни порочных намерений»…

– Вы знакомы с работами Монтеня? – удивился Патрик.

– Довелось.

– Вы интересный человек, Поль… Скажу честно: если бы не рекомендация Джузеппе и не проверка по нашим собственным каналам во Франции, то я подумал бы, что вы не тот, за кого себя выдаете.

– Даже так?

– Именно так, – кивнул он. – Честно признаюсь, что перед тем, как дать свое согласие на ваш приезд, мы получили полную информацию о вашей персоне.

– Это заметно. Вы не задаете мне никаких вопросов.

Патрик развел руками – мол, что поделаешь, если работа такая. Шустрые ребята. Шустрые и с хорошими связями. Чтобы получить информацию о некоторых операциях, в которых мне довелось участвовать, надо обладать очень хорошими связями.

– Но вы ошибаетесь, – он вернулся к разговору так, словно реплик о моей персоне и не было, – Новый мир осваивается без всяких «порочных» намерений. Скорее наоборот. Если вам будет угодно – это последняя надежда человечества.

– Надежда на что?

– Не исчезнуть, Поль! Не сгинуть с лица Земли. Думаю, вы и сами не раз задумывались, что мир становится хуже.

– С этим трудно не согласиться.

– Все эти ядерные испытания, – поморщился Бэлл, – и прочие ошибки человека могут привести мир к глобальной катастрофе. Земля напоминает пороховую бочку с тлеющим фитилем. В один прекрасный день все может рухнуть. Если это, не дай бог, конечно, произойдет – Новый мир станет единственным шансом на спасение.

«И золотым дном для Ордена, – подумал я. – Кто из богатеев пожалеет средств, чтобы спасти своих близких от неминуемой смерти?» Подумал, но вслух, естественно, не сказал. Будем считать, что для начала цель «спасителей человечества» ясна…

– Но ученым нужна информация уже сейчас, – продолжил рассказ Патрик. – Информация о мире. Полезные ископаемые, его флора и фауна. Только после получения этих данных мы можем составить план освоения Новой Земли. На данном этапе сведений крайне мало, и подчас они противоречат друг другу. Вы же понимаете, что человеку свойственно приукрашать действительность. Что уж греха таить – многие из переселенцев этим грешат. Истории, которые они рассказывают небольшой группе ученых, расположенной на одной из наших баз, часто далеки от действительности. Нам нужна реальная картина Нового мира.

– А что: кроме этой небольшой группы ученых, их коллеги переселяться не спешат? Что так? Не хотят начать жизнь сначала?

– С этим проблем нет. Среди сотрудников центра добровольцев хватает. Большинство готовы переселиться хоть завтра. Вы же понимаете, какой интерес у них вызывает этот мир. Проблема в том, что экспедиции необходимо охранять. От животных и, что уж греха таить, от бандитов.

– Бандитов?! Вы что, запустили в Новый мир преступников?

– Мы не можем проверить прошлое всех переселенцев. Приходится признать, как это ни прискорбно, что бандиты там уже существуют. Даже у некоторых вполне законопослушных граждан сносило крышу. Не знаю – то ли от новых ощущений, то ли от отсутствия привычных нашему миру ограничений.

– Одним словом, вашим головастикам нужна охрана.

– Именно так. Если быть предельно точным – нужна квалифицированная охрана экспедиций. Охрана поселений и баз у нас есть.

– Вы предлагаете мне заняться созданием охранной структуры или должность простого охранника?

– Думаю, что у нас будет возможность это обсудить.

– Скажите, Патрик, там сейчас много переселенцев? В этом… – я хмыкнул, – Новом мире?

– На данный момент – около трехсот восьмидесяти тысяч.

– Немало…

– Да, – согласился он, – динамика роста – неплохая.

– Они расположены в одном месте или разбросаны по территории?

– На территории Новой Земли уже возникло несколько небольших городов, где и сосредоточена основная масса переселенцев. Конечно, многие из них пытались проникнуть дальше обжитых мест, но с ними нет связи. Вполне допускаю, что некоторые из них выжили и закрепились на новом месте.

– Все переселенцы – из Америки?

– Нет, не только. Наши эмиссары неплохо потрудились в Европе.

– У вас есть центры в Европе?

– Для первой беседы – улыбнулся Патрик, – вы очень любопытны, Поль.

– Вы же сами сказали, – я вернул ему улыбку, – что ничем не рискуете, рассказывая мне эту фантастическую историю. Допустим, что мы с вами обсуждаем некий гипотетический мир.

– Браво, Поль! Мы меня убедили! – Бэлл хлопнул себя по колену и расхохотался. – Среди переселенцев есть англичане, немцы, французы и итальянцы. Даже русские; правда, их совсем немного, около десяти тысяч. Как правило, это люди из эмигрантов.

– Те, кто вырвался из-за железного занавеса, – улыбнулся я, – вдохнул воздух свободы и разочаровался?

– У вас странный взгляд на мир.

– Скорее – наоборот; это трезвый взгляд на ситуацию.

– Вы патриот России?

– Увольте меня от этих шаблонов, Патрик! Патриот, демократ, свобода… Вы меня еще в коммунисты запишите!

– Может, я и повторяюсь, но вы – необычный человек, Поль…

– Но вам такие и нужны, не правда ли? Реально смотрящие на вещи и обстоятельства. Способные принимать решения и брать на себя ответственность за жизнь других людей.

– Да, пожалуй, вы правы, – кивнул Патрик.

– В последнее время возник дефицит этого материала, иначе вы не стали бы искать сотрудников по всему миру. Скажите, Джузеппе собирался в Новый мир?

– Да, – он опять кивнул, – вместе со своей женой. Он должен был осуществить переход через неделю. Ждал вас.

– У меня несколько вопросов. Во-первых – оплата. Во-вторых – хотелось бы узнать побольше о климате, болезнях, средствах связи, местных ресурсах и снабжении колонистов. Организация экспедиций и их примерный состав. Мои полномочия как человека, отвечающего за безопасность экспедиции, и структура управления в целом.

– Как я понял, вы согласны?

– Если сойдемся в цене.

– Вы мне нравитесь, Поль, – расхохотался Патрик, – ей-богу, в вас что-то есть! В вашем роду, насколько мне известно, бизнесменов не было, но разговор вы строите как умелый менеджер. Забрасываете меня вопросами, а сами каждый раз норовите увильнуть от ответа. Хорошо, пусть будет так. Что касается ваших вопросов, – он сразу посерьезнел, – то на них ответит другой человек. Вас устроит время встречи: завтра утром, часов в десять?

– Конечно.

– В таком случае, – он встал и протянул мне руку, – до встречи, мистер Нардин! Если вы не возражаете, вас проводят. По вечерам на улицах Сан-Антонио небезопасно.

Поль Нардин бросил в большую чашку несколько ложек коричневого сахара и покосился в сторону закрытой двери.

– Спит еще, – усмехнулся он, – в этом возрасте всегда хорошо спят. Это позже, когда тебе вот-вот стукнет пятьдесят, начинаешь страдать бессонницей, словно пытаешься ухватить за хвост прошлое. Будущее превращается в настоящее, а мечты осыпаются, как осенние листья в Венсенском лесу.

На кухне пахло свежесваренным кофе, в приоткрытое окно, забранное мелкой сеткой, вливался свежий запах трав – пряный букет прерий и ветра. Да, у ветра тоже есть свой особый аромат. Неповторимый аромат простора и свободы. Людям, живущим в городах, не понять этой прелести – они привыкли к стенам и барьерам, за которыми прячутся от мира. От мира, от людей и от самих себя…

Стукнула дверь, и на пороге появился заспанный, взъерошенный Никита.

– Доброе утро, отец! – пробурчал он, натягивая футболку.

– Доброе. Завтракать будешь?

– А как же!

– Садись за стол.

– Угу, – Никита схватил горячий гренок и чертыхнулся: – Горячий!

– Я же сказал – садись за стол…

– Смотри, – парень бросил взгляд в окно, – кто-то едет.

– Вижу, – кивнул Поль и, прищурившись, посмотрел вдаль.

– Третий участник нашей поездки?

– Да, – подтвердил отец и, поставив чашку на стол, вышел во двор.

Через несколько минут во двор въехал внедорожник – потрепанный, но заботливо ухоженный «Лендровер Дефендер», окрашенный в непонятный темный цвет. Указать точный оттенок было делом нелегким – машину покрывал густой слой рыжей пыли. Из джипа выбрался невысокий мужчина лет сорока пяти. Округлое смуглое лицо, аккуратный ежик седых волос и небольшая борода. Добавьте к этому в меру упитанное брюшко – и перед вами портрет алжирца, выходца из окрестностей Орана. Оливковая форма, немного похожая на американскую времен Вьетнамской войны, высокие берцы и черно-белая куфия, замотанная вокруг шеи. На бедре, в тактической кобуре – итальянская Beretta 92FS. Не самый лучший выбор для использования в пустыне, но это дело личной симпатии.

– Здравствуй, Карим! Как доехал?

– Почти без приключений.

– Ты все такой же, – Поль улыбнулся. – Иначе не можешь?

– Не поверишь, Медведь! Иногда тихо живу.

– И что? Разве плохо?

– Нет, неплохо. Но такая тоска берет…

– Что сразу во что-нибудь впутываешься, – закончил фразу Поль. – Столько лет прошло, а ты совершенно не изменился. Все такой же задира, как и раньше…

– Иначе жить скучно. Мир начинает закисать, как молоко для курута. Не поверишь – как твою телеграмму получил, то словно десять лет сбросил.

– Уже и здесь скучно, Карим?! Тебе трудно угодить…

– Я просто старею, Поль! Когда твои кости чувствуют непогоду лучше, чем барометр, то поневоле станешь брюзгой.

– Рад тебя видеть, старый бродяга!

– Я тоже рад, Медведь…

Через час мужчины собрались на первом этаже. Несколько уставленных книгами шкафов, массивный письменный стол. На полу, отливая рыжим цветом, раскинулся ковер, сшитый из звериных шкур. На одной из стен висела большая карта Нового мира, выпущенная, если верить надписям, в 15-м году – вот, пожалуй, и все убранство. Ne quid nimis, как говорили древние. Судя по всему, разговор был серьезным. Задумчивый Никита устроился на подоконнике, Поль – в кресле, стоявшем перед погашенным камином, а Карим безостановочно мерил шагами комнату.

– Черт побери, Поль, – он остановился на середине комнаты, – ты представляешь, что будет, если про это узнает Орден?

– Представляю, – пожал плечами Нардин. – Они попытаются нас перехватить.

– Да, всего лишь, – развел руками алжирец, – перехватить… Как бы не так! Да они всех собак на нас спустят!

– Тебе не нравится моя идея?

– Нет, идея хорошая, ничего не скажу. Мне давно хотелось насолить этим напыщенным хлыщам. Но скажи мне – как?!

– Как я молчал все эти годы?

– И это тоже…

– В этом нет ничего удивительного, Карим. Я просто наблюдал за развитием событий. То, что я вижу сейчас, мне определенно не нравится. Есть в этом нечто неправильное. Конечно, часть информации уже обесценилась, но…

– Осталось что-то очень важное?

– Да, – кивнул Поль, – главный приз.

– Ты уверен, что это существует в единственном экземпляре?

– Полагаю, что так. Все, кто про это знал, – погибли.

– Да, помню. Из той группы уцелели только мы. Аламовская заварушка?

– Именно так.

– Черт, – Карим весело прищурился, яростно потер бороду и рассмеялся, – напоминает авантюру, но мне она нравится! Так насолить Ордену! Учитывая, что сейчас творится в нашем мире…

– Время покажет, – спокойно отозвался Нардин, – для начала надо добраться. Надеюсь, ты готов к этой прогулке?

– Медведь, – укоризненно сказал Карим, – я ведь не пешком к тебе пришел! У дома стоит моя старая развалина, и, клянусь Аллахом, там найдется все, что может пригодиться мужчине в дальней дороге. Там есть все, кроме женщин. Но ведь мы поедем через Рио? А там, если мне память не изменяет, с этим никогда проблем не было.

– Понял, – Нардин поднял ладони вверх, – вопросов нет. Что насчет моей просьбы?

– Завтра в двенадцать часов люди будут здесь. Это мой младший брат.

– Значит, на этом и порешим.

– Вы как хотите, – алжирец хлопнул себя по животу, – а я собираюсь пообедать. Желающие есть?

– Если ты приготовишь, то я, пожалуй, согласен что-нибудь погрызть.

– Уговорили, – усмехнулся Карим и, подмигнув Никите, отправился на кухню.

Поль бросил взгляд на сына. Тот задумчиво смотрел в окно, словно не решаясь задать мучивший его вопрос.

– Тебя что-то тревожит, Никита?

– Папа, мне кажется, ты немного неправ.

– В чем?

– Я согласен, что информация практически бесценна, но почему ты не хочешь попросить поддержки у нашей армии? Почему ты не поговоришь с Немцовым, наконец? Вы же приятели!

– Видишь ли, Никита, – Поль немного помолчал, – пойми меня правильно. Когда эта информация окажется на Базе Русской Армии, что-нибудь изменить будет невозможно. Победителей, как известно, не судят. Да, будут попытки прижать Демидовск. Будут, но слабые. А теперь представь на минуту, что нас взяли на обратной дороге и в этой «прогулке» участвовал их бывший сотрудник безопасности с русскими военными. Орден такого им никогда не простит.

– Не понимаю… Я тоже солдат Русской Армии.

– Во-первых, ты мой сын. Во-вторых, ты сейчас в отпуске. Вправе ездить, куда тебе вздумается.

– Уверен, что так будет лучше?

– Будем предельно откровенны – эта информация по праву принадлежит Ордену. Можно сказать, что я не просто утаил, а украл. Поэтому, пока она не окажется в Демидовске, лучше армию не впутывать.

– Пожалуй, что убедил, – Никита провел рукой по волосам, – так будет лучше. Опаснее, но лучше. Когда выступаем?

– Завтра. В полдень сюда прибудет младший брат Карима с семьей. Они поживут здесь, пока мы будем в отлучке. Да, кстати, Никита: какое при тебе оружие?

– Как всегда, – задумчиво ответил он, – АК-103 с подствольником, «Гюрза», два десятка гранат и цинк патронов. Ну и так, по мелочи. Я же не думал, что на войну поедем…

– Мы едем не воевать, – наставительно поднял указательный палец Нардин, – а тихо изъять одну вещь. Тихо прийти и тихо уйти. И желательно обойтись без стрельбы. Что касается оружия – загляни в арсенал, подбери, что посчитаешь нужным.

– Хорошо, папа…

В поездку решили отправиться на одной машине, и джип Карима прекрасно подходил для этой цели. Вечером, когда все необходимые вещи были уже собраны и упакованы, мужчины собрались на веранде. Алжирец рассказал несколько новостей «большого мира», как он называл крупные города на побережье, и о новых переселенцах, прибывших в Кадиз из Порто-Франко.

– …И вот входит в мою лавку одна из новеньких. Вся такая, – он поставил бокал с вином на стол и руками показал весьма аппетитные формы новоприбывшей, – как молодая пальмочка. Осматривает прилавок, морщит свой очаровательный носик и спрашивает: «Скажите, а у вас есть в продаже талисманы?» Я немного оторопел – уже десять лет лавку держу, а таких товаров никто никогда не спрашивал! Делать нечего, нельзя клиента отказом обидеть! «Да, – говорю, – конечно, есть. Хорошие амулеты, сам каждый день ношу!» – Смотрю, девушка порозовела, щечки зарумянились: «Ах, мне тоже такие нужны! И много амулетов вы при себе носите?» Я честно отвечаю: «Пятнадцать штук». Она глазками захлопала и спрашивает: «Как же они называются?»

– И что вы ей ответили? – засмеялся Никита.

– Правду сказал, – развел руки в сторону Карим. – «Девять на девятнадцать, мадам!»

Поль лишь усмехнулся. Эту историю про амулеты калибра 9x19 Luger он слышал уже раз десять, и каждый торговец клялся, что она произошла именно в его магазине. Разве что внешний вид покупательницы менялся. В зависимости от вкуса продавца, конечно. Правду говорят: не приукрасишь – не расскажешь. Когда Никита ушел в свою комнату, Карим проводил его взглядом и повернулся к Полю.

– Он очень похож на Элен. Смотрю – и вижу ту испуганную девчонку в предгорьях Вако…

– Да, – сухо кивнул Нардин, – похож.

– Ты так ему ничего и не рассказал?

– Придет время – узнает…

– Может быть, ты и прав, – согласился его собеседник.

– Идем отдыхать, Карим. – Поль отбросил сигарету и поднялся. – Завтра в дорогу.

На следующее утро эти безликие ребята ждали меня в холле. Вчера, надо отдать им должное, они проводили меня до самых дверей гостиницы. Я бросил взгляд на часы – без четверти десять. Как раз успеем – ехать до центра минут десять, не больше.

– Как выспались, мальчики? Кошмары не мучили?

Один из встречающих хмуро покосился в мою сторону и дернул щекой. Нервные они какие-то, охранники эти. Хотя мне-то что? Обойдусь без дружеских улыбок. Молча уселись в машину и уже через семь минут въехали на территорию центра. В холле меня поджидал Патрик.

– Рад вас видеть! Мне кажется, что вы заинтересовались моим предложением…

– Заинтересовался. Хотелось бы узнать, что предложите взамен, – я щелкнул пальцами, – в подтверждение ваших намерений.

– Браво, Поль! Вы поступаете по-американски – сразу к делу. Пожалуй, это правильно. Ну что же, обсудим наши предложения и ваши возможности. Чудес не обещаю, но думаю, вам понравится.

– Вы уверены?

– Поль, мы предлагаем не так уж мало – Новый мир…

Не буду описывать наш разговор с мсье Бэллом. И боже меня упаси загружать вас сухими подробностями, которыми полны подобные контракты. Достоин упоминания лишь один факт – количество походов. По договору я имею право оставить службу не раньше чем после трех экспедиций.

– Да, Поль, – уточнил Патрик, – не меньше трех.

– Что после этого?

– Вы сможете перейти на другую службу в Ордене или уйти, как говорят военные, в запас. Может быть, откроете свое дело – для энергичных людей всегда найдется достойное занятие. Налоги в Новом мире небольшие, около пятнадцати процентов от прибыли. Если потребуется начальный капитал, банк Ордена предоставит вам кредит. Поверьте, мы заботимся о наших сотрудниках!

Кстати, о банковской системе – банки в Новом мире есть, куда же без них. Точнее, только один – банк Ордена. Есть и своя валюта – экю, равная двенадцати франкам. Жалованье выплачивается каждые две недели, есть небольшие надбавки за время, проведенное в экспедициях, и премии за уничтоженных бандитов.

– Даже так? – удивился я.

– Увы, – Бэлл развел руками, – пришлось применить эту систему. За каждого убитого бандита сотрудник получает около двухсот экю. Надо заметить, что гражданский получает больше – пятьсот экю. Премии не выплачиваются, если вы защищали Базы Ордена и, конечно, в экспедициях.

– Почему же?

– Защищать Орден – это ваша обязанность.

– Какая несправедливость, – расхохотался я, – по отношению к сотрудникам!

– Это ограничение – вынужденная мера. Были случаи, когда ваши коллеги так увлекались «охотой», что забывали о своих обязанностях. Никто не запрещает этим заниматься, – он сделал небольшую паузу, – в свободное от работы время.

– Значит, есть и охотники за головами?

– Да, есть несколько небольших групп.

– А кто защищает поселения колонистов, находящиеся в стороне от баз?

– Сами поселенцы.

Надо отдать должное – отправляя человека на «тот свет», мои новые работодатели были благожелательны и предупредительны. Даже с пенсией Легиона дело решили – она будет перечисляться на мой банковский счет в Новом мире. Мелочь, но приятно. По крайней мере, смерть от голода не грозит. Будь что будет – я пододвинул к себе документы и поставил размашистую подпись.

– Поль Нардин, – Патрик встал и протянул мне руку, – добро пожаловать в Орден! Мне кажется, мы с вами прекрасно потрудимся на благо человечества.

Звучит, конечно, напыщенно, но американцы любят все блестящее. Как дети, право слово. «Хотя этим грешат многие армии мира», – подумал я, вспомнив девиз Легиона: «Legio patria nostra!» («Легион – наше отечество!»). Для полной картины не хватало только старого седого сержанта, который проводит меня в Новый мир, смахивая скупую мужскую слезу и бормоча неизменное: «Мы надеемся на тебя, сынок!»

После того как документы были подписаны, Бэлл объявил, что с этого момента я нахожусь на службе. Если принять во внимание, что жалованье начисляется с момента подписания контракта, то меня такие порядки вполне устраивают. Следующим пунктом был медицинский осмотр. Приятная медичка лет тридцати и старый очкастый брюзга, которого Патрик, как мне показалось, слегка побаивается. По крайней мере, со стариком-эскулапом он вел себя очень почтительно. Ничего плохого в моем организме не нашли, если не считать нескольких нелицеприятных шрамов на бедре, полученных в «сухой гильотине», как мы называли Французскую Гвиану. Медичка сделала несколько прививок, подарила одну стандартную улыбку, и мы откланялись.

После медиков отправились в арсенал. Начинать дело с выбора оружия – на мой взгляд, это правильно. Конечно, экипировка тоже важна, но выбор личного оружия – это нечто священное. Можно сказать – интимное. Дело, не терпящее спешки и суеты.

– Вы можете выбрать все, что вам необходимо.

– Все? – уточнил я.

– В разумных пределах, разумеется.

– Своевременное замечание. Я уж нацелился опустошить ваши запасы.

– Мы уже имели дело с вашими коллегами. Один из них чуть весь арсенал не вынес.

– В Новом мире с этим проблемы?

– Нет, – ответил Патрик, – проблем с этими железками нет. Присутствуют, так сказать, в должном количестве. Но после нескольких случаев мы решили предоставить сотрудникам право выбора амуниции. Согласитесь, гораздо проще отправлять человека полностью подготовленным, чем получать от него длинные отчеты, заполненные по большей части запросами на дополнительную экипировку. Экономия времени и средств.

– Разумно, – кивнул я.

В Легионе мне довелось пострелять из многих образцов, которыми богат оружейный мир. Не скажу, что я прекрасный стрелок, но в цель попадаю. Как говорил наш инструктор, даже обезьяну можно научить курить, но сделать из человека снайпера – невозможно. Можно научить стрелять, можно научить целиться, но снайпером, хорошим снайпером, надо родиться.

Патрик познакомил меня с оружейником и откланялся. Видно, не раз сопровождал моих коллег и представлял, что за этим последует. В таких местах мужчины могут провести не один час. Забегая вперед, замечу, что здесь я и провел остаток первого «рабочего» дня.

Оружейника звали Майкл Беннет. Невысокий мужчина лет сорока, похожий на Фрэнка Синатру. Он провел меня по узкому коридору и открыл тяжелую дверь в хранилище. Ничего нового – аккуратные штабеля ящиков и привычный запах оружейного масла. Посередине – широкий стол и несколько стульев.

– Вы француз? – спросил он.

– Да.

– В таком случае могу предложить Famas. – Оружейник гордо задрал голову, словно эта штурмовая винтовка была его изобретением.

– Благодарю, но обойдусь без этого «шедевра» инженерной мысли.

Понимаю, что он хотел сделать приятное для гражданина Франции, но увольте меня от этого удовольствия! Штурмовая винтовка Famas-F1, о которой он упомянул, – это стандартное вооружение Иностранного легиона. Поступила к нам на вооружение в конце семидесятых годов, сменив устаревшую MAS 49/56. Выглядела новая винтовка, конечно, получше, в руках лежала удобнее, но боже упаси воевать с ней в пустыне! Попадавший в затворную группу песок приводил к тому, что она часто заедала. При транспортировке на затвор надевался специальный чехол, предохраняющий от пыли, но это мало помогало.

– Правильно, – кивнул оружейник, – хотите что-нибудь из американского оружия? Могу посоветовать М16А2.

– Американское… – я немного задумался, – скажите, а советское оружие есть?

– Советское?

– Да, – кивнул я, – «калашников».

– Какого калибра?

– Семь шестьдесят два.

– Есть АКМН, – поджал губы оружейник.

– Вот и прекрасно. Покажите, будьте добры…

Через несколько минут он положил на стол глухо стукнувший брезентовый сверток.

– Ваш «калашников», сэр…

– Магазины?

– Три в комплекте, сэр. Этого добра у нас навалом, если вы хотите…

– Добавьте еще штук семь. Тем более, как я понял, русское оружие у вас не в почете.

– Гуки оставили на память, сэр, – он засучил рукав куртки и продемонстрировал длинный шрам на предплечье, – поэтому воспоминания не самые лучшие.

– Вьетнам?

– Да, сэр! – он ухмыльнулся. – «Туннельные крысы», сэр.

– Из пистолетов что можете предложить?

– Пистолет или револьвер, сэр?

– Пистолет. M1911-A1.

– Прекрасный выбор, сэр. – Наконец-то на его лице появилась улыбка.

– Что с патронами и гранатами?

– Это вы получите на той стороне, там с этим проблем нет. Здесь – только на стрельбище, если вы захотите пристрелять свое оружие. Мы можем туда отправиться завтра утром, сэр.

– Конечно. Да, кстати! Скажите, сколько единиц оружия я могу выбрать?

– Две, – для пущей убедительности он показал два пальца, – две – и ни стволом больше! Вы можете взять еще, но цену высчитают из вашего жалованья, сэр…

– Тогда принесите еще снайперскую винтовку.

– Тоже советскую?

– Нет, – покачал головой я, – семисотый «ремингтон».

– А пистолет?

– За пистолет я заплачу. Он мне нравится.

Мужчина довольно хмыкнул и ушел в глубину комнаты. Видно, выбор двух американских моделей примирил его с моей симпатией к советскому оружию. После того как все отобранное оружие улеглось на стол, мы приступили к выбору оптического прицела и прочих необходимых на «том свете» вещей.

Вам знакомо чувство, когда после долгих раздумий вы принимаете решение, которое раз и навсегда изменит жизнь? Тогда вы меня прекрасно поймете. Это сродни первым ночным прыжкам с парашютом. Стоите на краю черной бездны, а затем делаете шаг в темноту, зная, что обратного хода не будет.

Подписав контракт, я словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Груз неопределенности, который не отпускал с того момента, как я вышел за ворота Легиона. Многие отставники поймут мое состояние. Ты не знаешь, что ждет впереди, и вообще – эта гражданская жизнь пугает. Там свои непонятные правила, свои игроки и замены. Игра, в которой ты не участвовал добрую часть своей жизни.

Наверное, поэтому, приняв предложение Ордена, я прекрасно выспался и уже в шесть часов утра был готов к работе. За мной заехал Майкл, и все время до полудня мы провели на стрельбище, которое находилось в десяти милях от Сан-Антонио. Пристреляли «калашников», опробовали «ремингтон» и «купленный» пистолет. Вполне. По крайней мере, оружейник не кривил губы, как при первой встрече. После стрельбы, когда мы уселись под навесом и принялись за чистку оружия, он, сбив широкополую шляпу на затылок, задумался.

– Что-то не так? Прекрасные машинки.