Книга: Лишние Земли лишних

Назад: ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Дальше: ДЕНЬ ТРЕТИЙ

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 9:52.

Утро вышло сурово-похмельным.

Вчера я сначала выпил с Владимирским и Ноем.

Потом только с Ноем.

Потом еще с Ноем.

Потом поднялся к себе в номер, обнаружив там Лупу, Прускайте и Шицгал. Они сидели рядком на кровати и дружно трескали мой вискарь из принесенных Ноем стаканов. Катя была уже косая. Остальные гляделись в норме.

Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась еще примерно треть жидкости.

— Это моя мужская доля, — сказал я сурово.

— Да хоть львиная. Мы не претендуем, — пьяненько ответила Ингеборге, пожав плечиками, — нам уже хватит.

— Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, — удивила меня Роза, потому как ожидал, что именно она тут и останется меня грязно домогаться. — Катю не обижай.

Роза и Ингеборге, не дав мне даже мяукнуть, дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.

Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, очень внимательно его разглядывая.

Я решил, ничего не говоря, подождать продолжения действия, которое все расставит по полочкам. И дождался.

Ингеборге молча поцеловала меня в щеку и вышла.

Роза, прижавшись всем телом, поцеловала меня в губы, прошептав на ухо:

— Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, — и слегка прикусила мне мочку.

Я остался в номере с Катей Лупу, которая старательно отводила от меня взгляд. У-у-у… Такое состояние может продлиться и долго. Надо трясти.

— Ну что сидишь — раздевайся, — сказал я ей будничным тоном.

— Выключи свет, — попросила она, все так же на меня не глядя.

После секса Катю пробило на пустой базар и она, привалившись спиной к моей груди и положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала мне, как красиво ее село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались по панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.

Я ее терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей после стресса необходимо просто выговориться. Говорить о чем угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.

Параллельно мы в несколько приемов добивали виски.

Потом я незаметно для себя уснул.

И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами от этого техасского самогона.

Оглядевшись, обнаружил на тумбочке ледницу и в три глотка выдул из нее талую воду.

Потом стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения его состояния.

Тут дверь со скрипом открылась, и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.

— Проснулся? — участливо спросила она.

В этот раз она глаз не прятала.

— Мм… — ответил я настолько, насколько был способен.

А по Кате даже не скажешь, что вчера она вискарика набралась чуть ли не по брови. Что значит юность…

— Пива? — мило улыбаясь, осведомилась Катя.

— Мм… — попытался я кивнуть головой, но это оказалось очень больно.

Пока я страдал и пытался выдавить из себя бурное одобрение поступившего предложения, Катя мухой метнулась к Ною и вернулась, держа между пальцев в каждой ладони по паре запотевших бутылок лагера.

И даже поднесла горлышко бутылки к моим губам, придерживая другой рукой мою голову за затылок.

Божественный хмельной напиток, созданный работящими немцами из Нойсхавена, влился в пищевод, разбегаясь по организму панацеей от всех утренних болячек. По крайней мере, от похмелья.

Кто знает, как это бывает, тот поймет.

В том числе и то, что произошло дальше.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 12:15.

Собрание пионерского отряда я назначил на полдень… Тьфу на эту Новую Землю. На двенадцать ноль-ноль. Полдень у них ТУТ в пятнадцать ноль-ноль. Думаю, мне к такому никогда не привыкнуть.

Хотя местная, весьма длинная ночь пришлась как раз кстати. Несмотря на ужасное похмелье, я выспался.

Осчастливленную Катю я напряг собрать всех наших дев в бигмачной напротив отеля. Не в номере же нам сидеть друг у друга на головах. Тут все же далеко не президентский люкс.

Бабы есть бабы. Ровно в двенадцать была лишь Катя, докладывающая, что она всех оповестила.

Остальные тянулись еще добрые четверть часа. Впрочем, это еще удовлетворительный результат для женщин. Можно сказать, собрались по тревоге.

К нашему удовольствию, левого народа в это время в бигмачной было предельно мало. А сама тошниловка по планировке больше напоминала советскую столовую, нежели типовую архитектуру американского фаст-фуда. И официанток тут не предусматривалось. Голимое самообслуживание.

С разрешения толстого негра, который в белом фартуке торчал за стойкой раздачи, мы сдвинули четыре квадратных столика в одну длинную банкетную поляну. И тут же все девахи расселись за ней и чего-то ждут.

— Номана пошла, — съехидничал я, — гарем называется! Заботливые жены, растудыт вашу кочерыжку!

Девчонки настроили ушки локаторами, откровенно не понимая, чем это я недоволен.

Только Синевич отреагировала вполне адекватно.

— Ну вот, свадебное путешествие на автобусе по пампасам у нас уже было, началась семейная жизнь, — почти пропела она. — Мужик похмельный, жен сейчас гонять будет. Традиция и тенденция, однако, налицо.

— А чему тут быть довольным?

Я оглядел всех, остановившись взглядом на каждой. Красивые они. Но не ко времени любоваться, сейчас мне их строить надо.

— Где-то тут была моя старшая жена — самоназначенка. — Я демонстративно заглянул под столик. — Никто ее не видал?

— Разуй глаза, Жора. Тут я, через два человека от тебя, — с легким недовольством подала голос Ингеборге.

— И правда, — отметил. — Здесь она. Тогда законный вопрос: заказ кто делать будет? Пушкин?

— Ну мы думали, что ты сегодня нас угощаешь, раз позвал, — протянула Альфия.

Лично мне не жалко, да и не в лом было их сейчас покормить за свой счет, тем более, что в этом месте все стоило какие-то копейки. Но с чего-то надо начинать застраивать коллектив.

— Угостил я вас один раз, вчера, зато по-крупному, когда выбил каждой по пять тысяч экю. Это, между прочим, больше шестнадцати тонн баксов, если считать по меркам Старой Земли. Вам мало? Здесь это пара лет безбедной жизни. Плюс жранье наше вчера у Арама с пивом, и сухие пайки от него же. За просто так? Тут за красивые глазки деньги дают при очень даже дополнительном сервисе. До гланд и далее…

Все молчали. Видать, мента рожают.

— Думаю, только за это не я вам, а вы мне шикарную поляну должны накрыть как минимум, — резюмировал тему.

— Ну ты бы хоть намекнул, — возмутилась Бисянка, — мы же не телепаты. Да и не против никто, я думаю. Ну не здесь же тебе поляну накрывать? Несолидно как-то.

— Намекать, Танечка, вчера некогда было, если помнишь, что творилось, — ответил я ей и снова повернулся к Прускайте: — Ингеборге, ты, как старшая жена, организуй, пожалуйста, коллектив к питию кофе и поеданию всего, что тут есть.

Она все-таки откровенно тупила и не врубалась в ситуацию. Пришлось пояснить:

— Я не прошу тебя за всех платить. Я сказал — ОРГАНИЗУЙ. Или я непонятно выразился?

— Как организовать-то? — Литовка смотрела на меня непонимающими глазами.

— Как пикник на обочине, — ответил. — Назначь дежурных по камбузу, на сегодня. Потом других назначишь, по очереди. Собери заказы. Потом проследи, чтобы все сдали посуду и за себя расплатились. И вообще. На тебе, как на старшей жене, висит все хозяйство гарема. Соответственно, и взносы на него тебе рассчитывать и со всех собирать. И держать общую кассу. Тогда и не надо будет каждый раз в очередном кафе скидываться. Я также внесу свою долю. К тому же если не забыли, скоро нам в дальнюю дорогу, — я всех оглядел и повторил, для особо одаренных: — Очень дальнюю. Примерно как от Кишинева до Урала. А это как минимум еда, вода и топливо. Все надо будет рассчитать так, чтобы не оказаться, не дай бог, одним посреди широкого поля с милыми зверушками вокруг, — тут я всхлипнул слезно, — с одним наганом. — Последняя сентенция их, чую, проняла.

— Ладно, приступай к обязанностям или будем выбирать новую старшую жену, — этим предложением я и закончил свою речь.

Выборы назначать не пришлось.

Вывод: личный состав построил вроде знатно. Вон как зашестерили шустро, прям электровеники.

Все правильно: султан я или не султан? Да скорее и не султан — тому три жены всего полагалось, если верить акыну Никулину. Я сейчас этот… Как его… Халиф. Да. Халиф Жора ибн с Похмела. Реально улыбнуло. Надо же, мне мои шутки юмора нравятся, а вот окружающим не всегда угодишь. Странно.

Альфия, назначенная дежурной по алфавитному порядку имени, нарисовалась рядом и поставила передо мной большую фаянсовую кружку с кофе.

Кофе был с молоком. Латте, наверное: до кофе по-варшавски вряд ли это негр додумается. Кругозор не тот.

Альфия постояла еще немного рядом, переминаясь с ноги на ногу, и, не утерпев, спросила:

— Жора, ты еще чего-нибудь конкретного хочешь? Или дать меню?

— Тебю-ю-ю? — Я повернулся и делано-удивленно посмотрел на нее снизу вверх, пытаясь схватить ее взгляд. — А знаешь, Аля, это идея! — Тут я взял и ущипнул ее за тугую попку. — Вот только кофе попью.

— Да ну тебя с твоими приколами. Давай кофе пей быстрее и чашку отдавай на мойку, — поторопила красавица.

Она почесала ягодицу, приговаривая:

— Дурак, синяк теперь будет.

— Ты как к мужу обращаешься? — наехал я на нее.

— Знаешь, Жора, мужа я бы в такой ситуации просто убила. Сковородкой.

— Ой, какие мы нежные недотроги. — Я уже смеялся в голос, да и остальные поддержали.

— Ну прям целочка-невредимочка, — развел я руками.

Девки за столом уже катались от смеха.

— Щас как дам больно, — возмущенно махнула Аля у меня над головой подносом.

— Ингеборге, обеспечь порядок среди личного состава младших жен. А то они вот уже безобразия нарушают в общественном месте, — пожаловался я притворно.

Прускайте показала Альфие кулак.

Та фыркнула и пошла на свое место, демонстративно вертя попой, как недовольная кошка хвостом.

Надо сознаться, аппетитная у нее попка, красивей, чем у Насти Кински в лучший ее сезон. Знает же, стервь, чем надо вертеть под носом у мужика в полном расцвете сил. Так бы и погладил, да уже далеко ушла. Не дотянусь.

— Так, — оглядел я снова свой «гарем», — Джамиля, Саида… Тьфу, ты пропасть! — Вздохнул глубоко и продолжил: — То есть: Роза, Татьяна, Ингеборге, Альфия, Анфиса, Ярина, Оксана, Дюлекан, Галина, Екатерина, Сюембюль, Сажи и Наталия. Никого не забыл?

Ответом было вроде бы молчание, но постоянный гул от тихих перешептываний ощущался явно.

— Тогда собрание нашей пионерской дружины имени пионерки-героини Дуни Кулаковой объявляю открытым. Ведущий собрания — пионервожатый Жора.

Шутка юмора про Дуню Кулакову опять не прошла. М-дя, не мужской коллектив.

«Пионерки» отслушали все в пол-уха, лениво дергаясь только на свои имена, и дальше все по новой: бу-бу-бу. Перешептываются, как школьницы на неинтересном уроке.

Ладно, думаю, аудиторию берут не нудными лекциями, а берущими за душу аргументами. Вот такой я каламбурщик. Прикинул к носу, а потом явил свой аспект и поднял атрибут.

— На повестке дня нашего пионерского сбора половой вопрос.

Тут все встрепенулись и даже бубнить перестали.

Ага… Уже интересно? Ну так внимайте.

— Выносится на обсуждение отряда персональное дело пионерок Кончиц Оксаны и Урыльник Ярины.

Сделал паузу.

Слушают уже внимательно. Что же хотели? Классика жанра!

— Итак, дорогие мои, — это уже персонально к Кончиц с Урыльник обращаюсь, — что вы можете доложить родному коллективу о своем проступке? И заодно объяснить, как вы дошли до жизни такой?

Наступила тишина. Тихая такая тишина.

Виновницы торжества глазки в стол попрятали и сидят, как мыши под веником. Будто и не к ним обращаются.

Ну, пошло-поехало, как у Галича: «а как вызвали меня, то сник до робости, и из зала мне кричат: давай подробности!» Не меняется народ от смены политических режимов и изменения экономического уклада. Тем более от простой перемены планеты.

— Ну что молчите? — надавил слегка голосом. — Расскажите всем про вчерашнее. Интересно же народу, зачем его полиция весь вечер вчера трясла и на уши ставила.

— А че рассказывать-то? — ушла в несознанку Урыльник, пряча глаза уже под стол.

Ну прям гимназистка, которая случайно в школьном туалете разбила унитаз, на ковре в кабинете завуча.

Я посмотрел в глаза Ингеборге.

Та ответила понимающим мне взглядом. Вздохнула и попросила:

— А ты с самого начала давай. С того момента, как вы вчера отсюда ушли.

— Да ничего такого и не было. Шли и шли. По сторонам глазели. Потом к нам эти, из крутой тачки пристали. Кататься звали. В ресторан на берегу моря…

Я в это время в упор смотрел на Катю. И напряженно думал: сдаст она хохлушек или не сдаст?

Та поначалу прятала от меня глаза, но потом подняла их и посмотрела с каким-то неясным вызовом.

А я ей взял и подмигнул задорно.

Господи, как мало надо человеку для счастья. Вся аж просияла, как восходящее солнышко, что майским утром разгоняет утренний туман от речки над заливным лугом.

Я искренне улыбнулся в ответ.

Как это приятно — делать человека счастливым, хотя бы на пару секунд.

— А когда мы отказались, то они нас похватали и в машину затолкали, — добавила Оксана.

— Потом привезли в какой-то подвал, отобрали деньги, документы и избили, — заплакала Ярина, утирая глаза рукой, попутно счищая ею тональный крем с синяка. — Ничего не объяснили и сразу бить. По лицу-у-у…

— А что они от вас хотели? — спросила Бисянка.

— А мы знаем? Мы по-ихнему ни бельмеса, — оправдывалась Оксана. — Спросят криком, гыг-гыр-гыр, потом еще что-то крикнут, и по морде кулаком. А за что?! — Она перешла на повышенные визгливые тона. — Потом в подвале сидели, запертые, без сортира. С парашным ведром вонючим. Долго. Потом военные пришли и освободили нас. Вот и все.

— Еще вояки переписали нас, вместе со всеми девчатами, кого оттуда вынули, — добавила Урыльник. — Сказали, что новые айдишки нам выдадут, взамен утраченных. А мы им новые фамилии сказали. Здесь же это можно.

— И как вас теперь называть? — спросила Буля тоном уполномоченного КГБ по району.

— Я теперь Ярина Бандера, а она, — кивнула Урыльник на Кончиц, — Окса фон Штирлиц.

Я, конечно, понимаю, что пять минут здорового смеха заменяют килограмм морковки, но в таких количествах каротель могут потреблять только кролики. Чуть со стула не грохнулся. И был бы тогда, как любит говорить Ругин, «пацталом».

А негр за стойкой, наверное, думает, что мы тут анекдотами друг друга развлекаем. У нас, у русских, жизнь круче любого анекдота.

— А они что? Вам так и не сказали, за что бьют? — спросила Сажи, когда все отсмеялись. — Это же беспредел какой-то.

— Беспредел и есть, — Ярина уже выла, подвсхлипывая, — самый натуральный. А с виду — приличные пацаны. Одеты хорошо. Тачка дорогая. На морду — симпатичные.

— Хочешь сказать, не рыночный вариант, — усмехнулась Альфия.

— Не-а, — сморкнулась Ярина в бумажную салфетку, — совсем не с рынка перцы. Больше на мажоров смахивают. Золотом обвешаны. Гайки на пальцах в два ряда.

— Значит, понравились мальчики? — вставил я свои три копейки.

— Жора, ты издеваешься? — возмутилась Оксана. — Как могут понравиться те, кто тебя бьет?

— А до того? — спросила Роза ласково и участливо.

— До чего «до того»? — переспросила Оксана.

— До того, как били? Когда вас кататься звали? — пояснила Шицгал полет своей мысли.

— Да так… Вполне себе приличный клиент, — проговорилась Кончиц.

— Картина Репина «Приплыли», — констатировал я. — Так вы, значит, вчера на промысел двинули?

— Жора, за кого ты нас принимаешь, — возмутилась Урыльник, которая теперь, как выяснилось, уже Бандера.

Ответом ей был звонкий хохот всего девичьего коллектива.

— Ну приколистка, — держалась за живот Анфиса. — К Задорнову ходить не надо.

— Слышь, мать, а ты когда операцию по гименопластике успела сделать? — смеялась Галина.

— Какую операцию? — не поняла Ярина.

— Да по восстановлению девственности, — не унималась Антоненкова.

— При чем тут это? — откровенно не поняла Ярина, что от нее хотят.

— А при чем тут: «за кого ты нас принимаешь»? — передразнила ее Антоненкова. — Сказать, за кого тебя Жора принимает? Или напомнить, на что ты в Москве у него же подписывалась? Сидит тут, понимаешь, и целочку из себя строит.

— Все вы не так поняли, — встала на защиту подруги Кончиц. Или Штирлиц?

— Все мы так поняли, — констатировала Ингеборге. — Как есть, так и поняли. Вот так всегда все и кончается, когда в приличную компанию шлюх с панели берут.

— Сама ты млядь шпротная, — окрысилась на нее Кончиц-Штирлиц, срываясь на крик.

— Может быть, я и млядь, — спокойно ответила Прускайте, — может, даже и шпротная. Но в отличие от тебя на панели ночами не стояла.

— Я тоже на панели не стояла, — крикнула Оксана.

Я обернулся на негра за стойкой. Фу-у-у… Все не так плохо. Он вроде пока в панику не впадает и патруль не вызывает. Ну кричат друг на друга клиенты. Может, им так нравится? Главное — драки нет.

— Ой ли, — покачала головой Ингеборге, в упор рассматривая Оксану. — Тогда скажи нам, дорогуша, откуда тебя в наше агентство выдернули? Из какого дерьма? Ну что молчишь? Не нравится, когда тебя, как котенка, носом суют в то, куда нагадила?

Кончиц молчала, краснея шеей. И совсем не была похожа на какую-то там «фон».

А Прускайте продолжила, обращаясь уже ко мне:

— Жорик, еще совсем недавно вот ее, — она кивнула на Кончиц, чтобы я на кого другого не подумал, — наш менеджер на Ленинградке, ночью, снял у «мамки». Для собственного частного употребления. Выбрал под светом фар из десятка таких же. За тысячу рублей. Всего. Утром, протрезвев, рассмотрел, что баба кондиционная вполне, и в агентство притащил. Потом агентство ее у сутенера выкупило. Она за это теперь менеджеру бесплатно дает, по первому требованию.

— Сволочь ты балтийская, фашистка недорезанная, подстилка чухонская, — брызнула слезами Кончиц, подвывая, — кому это интересно? Зачем ты все это рассказываешь?

— Никому бы не было это интересно, — назидательно проговорила Прускайте, — если бы ты вчера на панель не пошла. В первый же день! Правильно сказано, что в этом мире каждый имеет второй шанс изменить свою жизнь. И вы им не воспользовались.

— Врешь ты все, — зло сказала Урыльник, перестав плакать.

Глаза ее были злыми.

— А вот и не подеретесь, — встрял я старой школьной шуткой, но девки на меня не прореагировали. — Брэк, я сказал, — это уже сердито вышло.

Украинки готовы были на пару порезать литовку на ленточки, только дай волю. Но драка в коллективе в мои планы не входила.

— Успокоились? — оглядел я «пионерок». — Тогда продолжаем. Итак, если с обвиняемыми в моральном падении «пионерками» нам не все стало ясно, то требуется приступить к опросу свидетелей.

Я снова пристально посмотрел на Катю.

Она кивнула ресницами.

— Катя, как вчера было дело? Только расскажи нам не ту версию, которую ты вчера полиции гнала пургой, этих вот так называемых подруг отмазывая, а что там на самом деле произошло?

Катя опустила глаза и молчала.

— Катя, не молчи, — сказала Таня Бисянка. — Я тебя никому в обиду не дам. Смелей.

— И я с тобой, — добавила Анфиса, обнимая Лупу за плечи. — Мы, деревенские, завсегда супротив городских стенка на стенку ходили. И друг за дружку держимся крепко, — и с вызовом посмотрела на украинок.

Не понять: прикалывается она или действительно готова прямо сейчас пойти им чухальники чистить?

Катя глубоко вздохнула.

Потом еще.

Но, решившись, затараторила быстрым речитативом, словно боялась, что если остановится, то на второй раз уже не осмелится:

— Они, Ярина с Оксаной, как только мы в «Ковчег» заселились, а Жора куда-то уехал, зазвали меня к себе. Сухой паек доедать. — Лупу порывисто вздохнула. — Мы у них в номере и поели-попили, так что в кафе идти нам уже не интересно было совсем. Решили пойти гулять.

Роза многозначительно хмыкнула.

— Гулять — в смысле прохаживаться по городу, — как бы извиняясь, поправилась Катя. — А на прогулке они опять разговор завели, который еще в номере начался. Мол, денег нет, живем плохо, Жора завез незнамо куда и бросил. Гостиница мало того что дрянь, так еще и разорение сплошное. Предложили для поправки благососа, «от борта», на холодную клиентов снять, тех, которые на крутых тачках.

— Почему именно на крутых тачках? — переспросил я.

— Потому что у таких точно деньги водятся, — констатировала Катя и скукожилась под злыми взглядами украинок, которыми те, казалось, готовы были выжечь на коже ее красивого лица всю известную им матерную лексику как лазером. И, глядя на них, Катя речь свою скомкала:

— Где-то так вот.

— А что потом? — спросила Буля, одобряя ее к продолжению.

— А потом эти румыны на машине подвалили. Точнее, цыгане румынские. Стали предлагать нам прокатиться до Океана, поесть там морепродуктов местных, они их очень нахваливали. И вина попить, естественно. Сами же знаете: чего от пьяной бабы ждать? Я все переводила, потому как те русского совсем не разумеют, а английский знают еще хуже нас. А девчат я с самого начала предупредила, что сама с этими цыганами никуда не пойду и им с такими перцами дел иметь не советую. Стремный вариант.

— Это почему же? — поинтересовалась Таня.

— Что я, румын не знаю? — откликнулась Лупу и замолкла, потупившись.

— Ну почему тогда они вас хватать стали и тащить куда-то, если вы и так на все согласны были? — спросила Наташа.

— Это, наверное, я виновата. Когда я перевела им слова Ярины, что они с Оксаной хотят с тех по двести экю за час каждой, то эти парни просто взбесились, будто их по матери послали обидно.

— Сколько-сколько? — переспросила шокированная Ингеборге.

— Двести экю в час, — твердо повторила Катя.

— Это сколько на доллары будет? — заинтересовалась Альфия.

— Шестьсот шестьдесят, — удовлетворил я ее любопытство.

— Ну вы, девки, и нахалки, — резюмировала Ингеборге.

— А что тут нахального, — быстро парировала Оксана. — Таких красивых баб, как мы, тут нет. Мы внимательно народ на улице рассмотрели. Красота же, когда она в дефиците, очень дорого стоит. И эти плюгавые козлы сами понимать должны были, какое на них счастье свалилось.

— Заткнись, Ксюх, — раздражилась Анфиса, — тебя мы уже слушали. Дай других послушать. Говори дальше, Катя.

— Начали они обзывать нас нехорошими словами да хвалиться, какие они тут самые крутые в округе. Потом сказали, что нас нужно наказать. Примерно и бесплатно. Я перевела. Девки, поняв уже, что влипли, пошли на попятный. А те нас хватать руками. А так как вдвоем троих тягать в машину несподручно, им водитель вылез помогать. Он стал меня в машину затаскивать. Но я ему шпилькой по плюсне так треснула, что тот даже заскулил по-собачьи; туфли в руки — и бегом оттуда. Не помню, как до гостиницы добежала. Вот и все.

— Стандартный вариант, — подытожил я и, повернувшись к Ярине с Оксаной, спросил: — Вы хоть поняли, куда они вас привезли?

— В контору какую-то, — ответила Урыльник.

— Нас с гаража заводили, сразу в подвал, — добавила Кончиц, — и тут же бить стали. Орут и бьют. Орут и бьют. — В ее голосе опять прорезались слезливые нотки, имея тенденцию к возвышению тона. Оксана явно стала давить на нашу жалость.

Что ж, к катарсису пришли, пора обламывать процесс.

— Эта контора, куда вас привезли со стороны хозяйственного двора, называется бордель «Живая Роза». Довольно известное в городе заведение, — тут я сделал паузу, — было. До прихода Русской армии, которая сполна отомстила за вас, измудохав до полусмерти ваших румын полуметровым фаллоимитатором и разгромив вдребезги пополам это гнездо разврата.

— Так что, нам теперь больше ничто не грозит? — обрадовалась Ярина.

— Со стороны Флориана и его подельников, думаю, ничего. Но… — тут я поднял руку, призывая всех к вниманию, — в квартале «красных фонарей», а это вся северо-западная часть города, почти четверть всей его территории, таких заведений полторы сотни. Легальных. Сколько подпольных — никто даже не считал. Я ясно излагаю?

— Куда уж ясней, — сказала Дюля Комлева.

— Теперь на будущее, — продолжил я. — Информация для тех, кто еще не понял, куда мы все попали. И на что попали. Той проституции, к которой вы привыкли в Москве, тут нет и, думаю, никогда не будет. Просто потому, что крышующие ее бандиты тут другие. Совсем другие. И наша братва, по сравнению с местными уркаганами, просто Санта-Клаусы. Наши российские сутенеры оставляли вам достаточную часть дохода, чтобы вы могли считать эту профессию высокооплачиваемой. А бандиты ограничивались поборами уже с сутенеров и не частыми «субботниками» с вами. К тому же Москва — город самых дорогих в мире проституток. По статистике. А ТУТ все в «цивилизованной» европейской традиции бордельного рабства. Кто туда попадет, будет шуршать на простынях, пока поток клиентов не кончится. До мозолей на спине. Без какого-либо права выбора временного партнера по койке. Без права выхода за пределы борделя. Клиент будет выбирать вас по фотоальбому. Отказов от вас не примут, а в случае чего — показательно накажут. Никаких ресторанов, саун и прочих привычных для вас развлечений не будет. Отдых — это отсутствие клиента. За малейшую провинность вас будут бить. За малейшее неудовольствие клиента вас будут бить. Бить жестоко, но методами, не портящими товарный вид. Но от этого будет не менее больно. Эксцесс с Кончиц и Урыльник — это была предварительная психологическая ломка жертвы. Процесс превращения пленницы в рабыню, которая дальше будет покорно трудиться без выходных всеми дырами только за еду, пока не потеряете товарный вид. Но и тогда вас никто никуда не отпустит, просто продадут в заведение рангом пожиже. А потом в притон еще мизерабильней. Так что свободы в этом случае вы больше не увидите никогда.

— Жорик, что за страсти-мордасти ты рассказываешь? — тревожно спросила Булька. — Прям как российское телевидение в час новостей.

— Не верите мне, порасспрашивайте об этом нашего гостеприимного Ноя. Или любого патрульного. Или еще кого из местных.

— А полиция здесь с этим не борется, что ли? — поинтересовалась Альфия.

— Для начала надо пояснить, что здесь вообще нет полиции. Никакой. Тех, что вы видели вчера, — это Патрульные силы Ордена, задача которых — гонять вооруженные банды вокруг города на дорогах. А преступления в самом городе, как я понял, они только фиксируют. Если и раскрывают, то случайно. Во-вторых, тут изначально считается, что в борделях все женщины трудятся добровольно. Так сказать, по велению души. Власти вам выдали документ и предоставили полную свободу. А как вы ей распоряжаетесь, Ордену по барабану. Вообще не интересно. Да и возьмите пример Европы, в которой есть-таки спецполиция по борьбе с сутенерством и вовлечением в сексуальное рабство. Много она наработала? Их интересует только судьба собственных гражданок; а иностранки, которых обманом или силой заманили в подпольные бордели различными заманухами в виде обещания работы танцовщицами или нянями, проходят по их статистике скорее как курьез, нежели серьезное преступление. Кто их там защищает? Вырваться удалось только тем, кто сумел добраться до родного посольства. В общем, обдумайте эту ситуацию серьезно, прежде чем совершать какие-либо телодвижения. Я лишь повторюсь вслед за Орденом: вам дали второй шанс что-то изменить в своей судьбе. Я лично приложил все усилия к тому, чтобы у вас на первое время были деньги на жизнь и вам не пришлось искать любой способ заработать себе на кусок хлеба. Дальше все зависит от вас самих. Свою голову я ни кому приставить не смогу. Все, политинформация для пионерского отряда закончена.

— Ты нас бросаешь? — с тревогой в голосе спросила Сажи.

— Нет, как обещал вчера, я довезу вас до русских земель, а там кто как захочет, так и устроит свою жизнь. Я — ваш халиф на час. Точнее, на время дороги. Хау, я все сказал.

Осмотрел всех внимательно новым взглядом. Думаю, большинство девчат информацию вкурили серьезно. Сидят, напрягают мозговую мышцу. Только у освобожденных подружек-помлядушек глаза совершенно пустые. Считают они себя во всем правыми и несправедливо обиженными. Ну что ж, первое правило стройотряда еще никто не отменял.

— Так, теперь по персональному делу наших блудливых пионерок. Я, как вожатый отряда, принял волюнтаристское решение: пионерки Кончиц и Урыльник исключаются из списков нашей пионерской дружины как без вести пропавшие.

— Но мы тут сидим, — возмутилась Оксана, — и никуда не пропали.

— Здесь сидят Ярина Бандера и Окса фон Штирлиц, которые в нашем пионерском отряде никогда не проходили ни по каким спискам. Могу показать пропуск в загородное поместье «Сибнедр», там таких фамилий нет. Но вам еще крупно повезло: Орден дал вам третий шанс. Вас отвезут в русские земли под охраной орденских патрульных. Вас ждет компенсация потерь в размере еще одной тысячи экю и дешевое место в общежитии лагеря переселенцев, о котором вы вчера так мечтали. Как видите, здесь, на Новой Земле, как оказалось, мечты сбываются.

— Но мы же еще твои жены, — взвизгнула Ярина.

— Что-то вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, — констатировал я. — Но если хотите формальностей, то получите их.

Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив «гарема».

Все напряженно молчали, даже не перешептывались.

— Талах, — я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.

— Талах, — тот же жест в Ярину.

— Талми, — палец снова смотрел на Оксану.

— Талах, — остановил движение на Ярине.

— И что это значит? — спросила Оксана с тревогой.

— Это значит, что он с вами развелся, — пояснила Сажи. — По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у нее только есть? Именно на такой случай.

— А наши вещи? — взревела Ярина.

— На ваши вещи я не покушаюсь, — ответил я. — Все, что ваше, можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев — вам покажет любой патрульный.

— А если мы не уйдем? — вперила в меня жесткий взгляд Оксана.

— Да ради бога, можете оставаться в отеле сколько хотите. Это уже не наша проблема, а отношения вас и Ноя. Только в автобус я вас больше не возьму. У вас теперь свой есть, который пойдет конвоем с охраной через два дня. Все. Штирлиц и Бандера свободны, остальные еще задержитесь. Альфия, обеспечь всех пионерок кофе, а то в горле пересохло.

Альфия все поняла правильно. Принесла только двенадцать кружек.

Перед украинками кофе поставлено не было.

Оксана с Яриной еще посидели с минуту, насупившись. Потом Ярина резко встала и сказала громко:

— Ксюха, пошли, нас тут не уважают.

Оксана посмотрела на стол, где перед ней также не стояло чашки кофе. Потом подняла глаза на Ярину.

Та ей многозначительно пару раз медленно кивнула.

Тогда Кончиц-Штирлиц резко встала, прочертив с визгом ножками стула по полу. И, высказав всем нам на прощанье:

— Меньше народа — больше кислорода. Найдем тут Украину, будем лучше всех вас жить, а вы так и оставайтесь в своей ублюдочной Монголо-Кацапи, — пошла вслед за Яриной к выходу.

На пороге повернулась, бросила в меня злым взглядом и пустила парфянскую стрелу:

— Чтоб тебя козюля за причинное место укусила.

Вот это да. Такого пожелания я еще никогда не слышал. И кто у нас тут годится на роль змеи, подумал я, оглядывая «гарем»?

Оксана, уходя, хлопнула дверью. То есть это ей показалось, что она хлопнула. Ну как может хлопнуть легкая пластиковая дверка?

— Это кого тут она монголо-кацапами обозвала? — спросила Альфия, когда за украинками захлопнулась дверь. Она явно приготовилась обидеться.

— Всех, Альфия, всех нас скопом, — констатировала Ингеборге.

— Да и черт с ними, — высказалась Буля, — все равно они из своей Хохляндии, если она тут только есть, рванут на заработки туда, где деньги крутятся.

— Может, и помрут там на панели от незнакомой венерологии, так как мы еще не знаем, где тут какой новоземельный триппер водится и какие спидоносцы по местным прериям бегают, — предположила Анфиса.

— Так, девки, кончай гнилой базар, — хлопнул я рукой по столу, потому как почуял, что данная увлекательная тема может перерасти в долгую, но абсолютно бесполезную дискуссию, и, чтобы ее прервать, спросил, обращаясь сразу ко всем, резко поменяв тему:

— Меня другое вот интересует: у вас еще шизофрении не наблюдается? — Увидев ожидаемое недоумение на красивых рожицах, продолжил: — Ничего друг за другом странного не замечали еще?

— С какого бодуна? — спросила озадаченная Антоненкова.

— Так… Навеяло по ассоциации. В Китае, во времена «культурной революции», при Мао еще, всю страну одели в одинаковые синие комбинезоны. Так вот, у тогдашних китаянок был зафиксирован резкий всплеск заболевания шизофренией. Только из-за того, что все бабы вокруг были одинаково одеты.

— А и верно, девчата, — воскликнула Бисянка. — Так и ходим одетые пионерками, как в ролевой игре.

— То-то ты из-за этого пионерский галстук не снимаешь, чтобы выделяться на общем фоне? — хмыкнула Сажи.

— Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с носом пьяницы цвета одного, — нараспев процитировала Ингеборге нечто мне неизвестное. Видно, специфический прибалтийский фольклор.

— А точно, — подхватила загоревшаяся Булька, — ролевая игра в гарем совсем других одеяний требует.

— Пора завязывать с пережитками коммунизма, — добавила Антоненкова.

— Дадите мне до конца досказать ту мысль, которую я вам сейчас втолковываю? — перебил пионерок несколько резче, чем те заслуживали.

— Извини, Жора, мы все в полном внимании. — Это Роза голос подала. Что-то она сегодня излишне молчалива. К чему бы это? Видать к дождю, к деньгам вроде как не может.

— Внемлем нашему господину, — улыбается Буля, — слушаем и повинуемся, — даже руки сложила лодочкой у груди, чертенок.

— Так вот. Перед нами стоит несколько срочных задач. Первая — переодеться. Пока в нечто городское, летнее. Шорты, там, маечки, платьица. Кто во что хочет. И шпильки сменить на сандалики. А если найдете, босоножки на веревочной подошве берите не задумываясь, вещь удобная. И переодевайтесь сразу в магазине. Это я к тому, что есть, хоть и маленькая, но все же опасность, что дружки избитого сутенера Флориана будут искать девиц, одетых так, как все вы, с целью отомстить.

— А второе? — заинтересовалась Дюля.

— Второе зависит от того, когда мы сделаем автобус и отправимся с конвоем в русские земли.

— А что случилось с нашим автобусом? — испуганно вскрикнула Анфиса.

— Успокойся, Фиса, с автобусом все в порядке, — не стал я держать ее в неведении, — нужно просто колеса поменять с городских на внедорожные. Я как раз в автосервис поеду, а у вас по плану шопинг. В центре города, рядом с Овальной площадью. Второй ваш шопинг будет зависеть от того, когда мы поедем, с кем и каким маршрутом. Одежда нам всем будет нужна дорожная. Ботинки туристические. Штаны из плотного хлопка. Панамки там от солнца. И все такое прочее. Ехать нам не один день придется и даже не два. Неделю дорога займет точно. Так что и бельишко на смену нужно будет. И не одна пара. Естественно, без кружев и синтетики, чтоб рабочее место не натереть.

Все рассмеялись. Отлично, шутка юмора удалась, подумал я, продолжая:

— И полотенчико в степи нам не подадут, как в отеле. Мыло, зубная паста и тэ дэ и тэ пэ. И все в футлярах для дороги.

— А почему сразу все не купить? — заинтересовалась Роза.

— Помнишь, лейтенант Робинзон нам наколку дала на магазин в Базе «Европа»?

Роза кивнула.

— Так вот там все намного дешевле, чем в городе. Так что все зависит от маршрута. Уедем Северной дорогой — будем закупаться тут. Если Южной — то там. И последнее: после шопинга всем в обязательном порядке прочитать эту пресловутую «Памятку переселенцу». Чую я, многие косяки мы могли бы не делать, если бы заранее владели нужной информацией.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 14:48.

Автосервис нашел по объявлению. Просто тупо спросил у Ноя про «Желтые страницы».

Тот ответил, что таковых в городе нет, но презентовал из своего мусора пару местных рекламных газет, из тех, что бесплатно разносят. Такие издания, что еще в народе «подтирочными листками» зовут. Хотя это и неправильно. Видел я как-то настоящий «подтирочный листок». Это была многотиражка совхоза под Астраханью. Целой пачкой они были засунуты в платяной карман общественного дощатого сортира во дворе правления, именно для такового использования посетителями сего нужного места. Формат той газеты был в четвертушку стандартного машинописного листа бумаги офисного формата. Текст напечатан был с обеих сторон, в типографии, высокой печатью, что характерно. Мудра была Советская власть. Где еще приучать к процессу чтения малограмотных крестьян, как не в местах степенного отдохновения от трудов и забот.

В этих-то рекламных изданиях и обнаружилась как оферта услуг гаража «Полный привод 4WD», так и его адрес. Примечания на английском языке были краткие: «Полный тюнинг джипов и прочей автомобильной техники оф роад». Причем слова «полный привод» были в этой англоязычной газетенке напечатаны русскими буквами. Тут явно был специальный расчет на улавливание соотечественников в клиенты. Изначально.

А что? Я этому только рад.

И располагался этот гараж для меня весьма удобно: между железнодорожной станцией и морским портом. В нескольких кварталах от Станционной площади. Все меньше до карго-плаца пешком топать на встречу с бравым прапором Быховым.

Когда я вышел из отеля к автобусу, то обнаружил перетаптывающуюся около закрытой пассажирской двери Катю Лупу. Кстати, мой приказ она не выполнила и была все в том же парадном костюме пионерки. Только без галстука.

— Кать, ты вроде как шопингом сейчас должна заниматься? — спросил я ее с некоторым осуждением в голосе.

— Я хочу с тобой, — ответила она, покусывая нижнюю губу и ковыряя носком туфли гравий на парковке.

Прикинул я к носу, вроде помешать она мне не шибко должна. Все же не весь автобус будет висеть на холке. А гнать ее сейчас одну в магазин? Смысла нет, да и девочку обижать неохота без причины.

— Ладно, — согласился я, — только чтобы никакого затяжного шопинга с примерками, недомерками и кривлянием около зеркала. Увидела, купила — и в автобус. Время ограничено.

— Здорово! — звонко вскрикнула Лупу и повисла у меня на шее, осыпая щеки поцелуями.

Как тут не разомлеть?

Разомлеть-то я разомлею, но все равно припрягу, раз сама напросилась.

— Катюха, только ты тогда мне должна помочь.

— Все что угодно, — улыбается счастливо.

— Тогда пошли, перетащим ящики с патронами из автобуса в мой номер.

Эту по-детски разочарованную рожицу надо было видеть!

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 15:20.

Шмоточный бутик, типа секонд-хенд, попался нам через пару кварталов. Я еще переспросил владеющую этой лавкой высокую полную бабу с беспорядочной копной желтых волос и ярким румянцем во все щеки:

— Точно секонд-хенд?

Оказалось — точно. Даже цена на вес — три экю за килограмм.

Но все там было такое не похожее на московские магазины секонд-хенда. Почти все новое или очень-очень малоношеное, некоторые же вещи — вполне приличные купальники-бикини — так даже с необрезанными староземельными ценниками. Цвета некрикливые, в отличие от московских рынков, да и фасоны — явно стремящиеся к классике.

На вопрос: откуда дровишки — торгующая бабец ответила:

— Из Швеции. Вы заходите к нам чаще. У нас регулярное обновление коллекции раз в месяц.

Ну, и ни фига ж себе сервис! Уважаю. Коллекция секонд-хенда — это смешно. Но регулярность поставок из-за ленточки — это круто.

Пока я выбирал себе длинные шорты, такие, что ниже колена, футболки, легкую хлопковую курточку, короткие носки, Катя успела не только выбрать, но уже и переодеться в зашторенной кабинке. Ну могут же, когда хотят!

А уж когда вышла…

Мать моя женщина! Преображение было полное. Передо мной стояла не нагловатая московская путана, а юная девчушка, почти подросток. Максимум — девятиклассница. В короткой, выше колена, крупно плиссированной юбочке из зеленой шотландки на кокетке и с лямками. Розовой футболке с рекламой куклы Барби на груди. Розовых же гольфах и в белых полукедах.

Одна лямка, как бы случайно, стала медленно сползать с плеча.

Умереть — не встать!

Я только сейчас понял, как же она еще юна.

И тут же неожиданно поймал себя на том, что до этого я относился к личному составу своего «гарема» скорее как работодатель, чем просто мужчина.

Довольная донельзя такой откровенной и положительной моей реакцией на ее новый имидж, Лупу, не спросясь, забрала у меня из рук белую бейсболку, которую я рассматривал, и быстро подтянула в ней по размеру затыльный ремешок. Потом собрала свои роскошные волосы в хвост, который и протянула под бейсболкой, зафиксировав ремешком.

Поправила головной убор и крутнулась перед небольшим зеркалом у кассы, как бы спрашивая меня: «ну как»?

— Хороша, — сказал я искренне, чем чуть не вогнал девчонку в смущение.

Катя даже слегка запунцовела от удовольствия. Странные они. Ждут, что оценят и похвалят, а как похвалили, так сразу смущаться. Вот и пойми этих женщин!

Хозяйка лавки начала было талдычить, что все шмотки надо с Кати снять и взвешивать для оценки, но я положил на ее весы вещи, отобранные для себя и предложил:

— А вы просто удвойте этот вес.

Та почесала свой крупный нос и сказала, что так пойдет.

Весь шопинг нам обошелся в пять с половиной экю на двоих. Не считая настоящих стеклянных солнцезащитных очков, которые стоили там отдельно по семь с половиной экю за штуку. Очки тоже были «made in Sweden». Очень качественные. И очень дешево.

Платил за все, конечно, я. Одно дело — отправить всех баб скопом на самостоятельный шопинг. Совсем другое — заставить платить за себя девчонку, с которой только что провел ночь. Пусть даже она и проститутка, к которой у меня абонемент на целых пять тысяч экю.

Уже в автобусе я переоделся, сменив свою белую рубашку на темно-синюю, под цвет слаксов, футболку без рисунка.

И сел за руль, приготовившись обуть голову в такую же белую бейсболку, как у Лупу.

Катя незаметно подкралась, обняла меня сбоку (сзади мешала перегородка). Наклонив к моему плечу голову, она с чувством поцеловала меня в угол губ. Подвигнуться на что-то большее ей мешал козырек бейсболки. И шепнула в ухо:

— Спасибо, Жорик. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — ответил я, хотя особой любви к ней не испытывал. Симпатию, искреннее восхищение красотой, сексуальное желание, нежность даже — это сто пудов. Но в моем восприятии любовь — это все же нечто большее. А с другой стороны, почему бы не сказать человеку что-то приятное.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 15:35.

«Полный привод» был найден быстро и без проблем. За что отдельное спасибо квадратно-гнездовой планировке города. Правда, находился он не на самой улице, указанной в объявлении, а в переулке внутри квартала, но это не суть уже важно. У поворота в переулок всем видна была с проезжей части поперечная вывеска на крайнем доме «4WD» и под ней стрелка вбок. Ничего сложного для понимания.

Размерами этот заблудившийся в городе авиационный ангар высотой с двухэтажный дом, названный в рекламе «гаражом», впечатлял и занимал весь внутренний объем квартала, ограниченный четырьмя трехэтажными домами, построенными углом. Никому этот ангар не мешал, так как в окружающих домах располагались исключительно разнообразные конторы и магазинчики, вход в которые был со стороны улиц. А короткий переулок непосредственно упирался в широкие ворота ангара. Над воротами была прикреплена длинная русскоязычная вывеска «Полный привод», красным по желтому, по краям которой дублировались в два раза большими буквами намалеванные черным «4WD». Вывеску очень хорошо было видно сразу после поворота в переулок.

Справа от ворот наружная металлическая лестница вела на второй этаж. Скорее всего в офис.

Выйдя из автобуса, мы с Катей поднялись по лестнице до офиса, но тот оказался закрытым.

Около двери и окон, плотно закрытых традиционными тут белыми жалюзи, я не нашел ничего похожего на электрический звонок, поэтому пришлось тривиально стучать в дверь кулаком, но на стук никто не отзывался.

Подергал дверь — заперто.

— Ходь до мэнэ кума, як менэ дома нема, — пробормотал я озадаченно. Если верить рекламе, то в этой конторе как раз должен был быть самый разгар рабочего дня.

— Ну что, Катя, поцеловали пробой, пошли домой.

Шуточки прибауточками, а где-то мне все равно надо искать сервис с русскими колесами. На городских скатах мы далеко не уедем. Вряд ли все дороги тут так накатанны, как от Баз до Порто-Франко. Все же по этой дороге сюда едут все, а вот разбегаются отсюда веером.

— Будем искать другой сервис? — весело спросила Катя.

Казалось, ее совсем не волнует ни сервис, ни автобус. Она вела себя как на прогулке. Хуже того, как на свидании. Ну попался кавалер с заскоками, по автосервисам ее таскает. Так от этого свидание не перестает быть свиданием. Главное в свидании — не куда ходишь, а с кем. Не правда ли?

Спустившись по лестнице на грешную землю, проверили ворота. Те также были закрыты, что уже заранее ожидалось.

Но от ворот Лупу разглядела под лестницей еще одну дверь, ранее лестницей же и укрытую от наших глаз, и потянула меня за руку, показывая:

— Там еще вход есть.

— Ух какая ты глазастая, просто «Зоркий сокол», — похвалил я ее, поощрительно погладив по попке, и потянул ручку двери на себя.

Дверь противно заскрипела давно несмазанными петлями, с таким неприятным металлическим подвизгом, но открылась без усилий.

Катя поморщилась, показывая мне, как ей этот звук не нравится.

Я пожал плечами, как бы сообщая, «а что делать?» и одновременно «не от меня же это зависит», и вошел в полутьму ангара.

Катя пошла за мной, но уцепилась сзади за мой локоть, чтобы я чувствовал, что мне есть кого прикрывать, в случае чего, и не забывал об этом.

«Прикинь, Георгий, похоже, Катя Лупу всерьез принялась за тобой ухаживать», — отметил мой внутренний голос новую расстановку сил в «гареме».

Войдя, мы оказались среди стеллажей со всяким металлическим хламом, который постоянно скапливается в таких заведениях.

Приноровившись к полумраку ангара, оглядевшись, я заметил все же проход между стеллажами и крикнул по-русски в полутьму:

— Эй, тут есть кто живой?

— А кто нужен? — гулко ответил ангар по-еврейски вопросом на вопрос, но на русском языке, что характерно.

Я взял Катю за руку и повел ее в проход между стеллажами, который вывел нас в основное нутро ангара.

Катя сильно сжала мои пальцы, как бы в саспенсе. Для пущего эффекта не хватало только тревожной музыки из фильма ужасов. И прыжка зомби в конце длинного кадра.

Ангар был большой. Потолки не меньше четырех метров, и только под самой крышей шли узкие сплюснутые оконца, которые давали рассеенный полусвет, несмотря на яркий полдень снаружи. Этих окон было явно недостаточно для такого большого помещения, в которое легко можно было загнать четыре моих автобуса, если ставить парами.

У правой стены от ворот стоял большой американский военный грузовик на трех осях. Вместо тентованного кузова на нем был кунг типа вахтовки, остекленный по всему периметру. Крыша кунга была отдана металлическому багажнику, сваренному из водопроводных труб. На передней стене кунга, возвышающейся над кабиной водителя, было три небольших окна. Среднее стекло было убрано и перед ним, прямо из крыши кабины, торчал вертлюг для пулемета, какой обычно ставили на мотоциклетные коляски в фильмах про Великую Отечественную войну. Капот грузовика был поднят.

На двери кабины была нарисована эмблема Ордена. Треугольник в круге. Внутри треугольника — глаз.

Около грузовика никого не было.

Вообще в помещении никого не было.

Я снова крикнул, повышая голос:

— Хозяин! Отзовись!

В ответ молчание.

— Жора, пойдем найдем другой сервис, который работает, — предложила Катя, добавив к своему голосу ангельских колокольчиков.

— Да иду я, иду, — громко раздалось сверху, слегка отзываясь от стен ангара. — Уже и на толчке приткнуться нельзя рабочему человеку.

По металлической лестнице сбежал со второго этажа вполне современный молодой увалень, выше среднего роста, довольно крупный, но рыхловатый, с заметным уже пивным пузцом. Одет он был типично для автослесаря: в джинсовый полукомбинезон на лямках и клетчатую ковбойку, порядочно заляпанные соляркой и маслом.

— Извините, — сказал, подойдя к нам, на ходу вытирая руки промасленной ветошью, — руки не подаю, она вся в масле.

— Мы понимаем, — ответила Катя, сделав книксен.

Ого, кто ее такому учил в деревне Бэлэбэнешь? Удивила так удивила.

— Я вот у этого монстра карбюратор перебираю, — извиняющимся тоном продолжил мастер, кивнув на грузовик. — Заказ срочный. Через три дня этот автобус должен уйти с конвоем.

— Это автобус? — удивилась Катя.

— Конечно, автобус, — ответил мастер. — Только нашей новоземельной конструкции. В основу взят армейский грузовик с хорошей проходимостью, так что даже броды до метра легко преодолевает. А в кунге — двадцать восемь пассажиров плюс охранник. И в кабине водитель с охранником. Межгород у нас всегда такой. Да вы, девушка, сами посмотрите, — и торопливо добавил: — Меня, кстати, Олегом зовут.

— Катя, — представилась Лупу и пошла рассматривать новинку автопрома — новоземельный автобус.

— Жора, — представился я в свою очередь, но кажется, Олег меня не заметил вообще.

Олегу, как виделось мне со стороны, не терпелось прикоснуться к Кате, хотя бы подсадить ее на лесенку, которая вела к двери сзади кунга, но он застеснялся своих грязных рук. Даже спрятал их за спину, от греха подальше.

Так что подсаживать Катю в кунг пришлось мне. Что я сделал, с большим удовольствием придержав ее за попочку. Прямо перед недовольной мордой Олега. Этаким хозяйским жестом. Накось — выкуси.

Внутри кунг действительно был сделан как автобус. Правда, примитивный такой, типа второго этажа знаменитых лондонских красных бусов. Узкий проход посередине. Простые двойные сиденья, обтянутые полосатым брезентом, с двух сторон поперек бортов. Спинки даже без подголовников, но с поручнями, за которые должны держаться задние пассажиры при тряске. На передней стене, под окном с вертлюгом, свисала петля из ремня толстенного зеленого брезента на большом альпинистском карабине, который сам крепился к толстому металлическому кольцу, врезанному в стену.

— Бедненько, но чистенько, — прореагировала Катя, как новый русский на Эрмитаж.

— А это зачем? — спросил я залезшего за нами в кунг Олега, показав на заинтересовавшую меня брезентовую петлю.

— А… Это… — он забавно подвигал бровями, — этой петлей будут пулеметчика зацеплять, чтоб на ухабах не сваливался. Обычно на этом месте башню для кругового обстрела ставят, из бронещитков, с креслом и поликом. Но то частники. У них в автобус без пулеметной башни никто и билета не купит. А вот Патрульные силы решили сэкономить. Все равно им билетов на этот междугородный автобус не продавать. На таком ездят только те, кого Орден отправляет отсюда по своим анклавам из милости. Бесплатно, значит.

— Ой, — воскликнула Катя, — значит, Бандера и Штирлиц на таком поедут. Полный улет. Вот бы на их рожи при этом посмотреть?

Добрая девушка. Впрочем, как и все девушки по отношению к своим подругам.

— Кстати, — Олег решил, что время любезностей кончилось и пора приступать к делу, — вы ко мне с чем пожаловали?

— Автобус переобуть, — ответил я.

— А где автобус?

— У ворот, на улице.

— Так пошли глянем.

На этот раз Олег раздобыл где-то чистую тряпку и, покрыв ей свою руку, галантно подал ее Кате, когда она вылезала из кунга.

Катя от услуги не отказалась. Я был позади нее, еще в кунге, и вся моя помощь ей в выходе с этого «автобуса» могла проявиться только в пинке ускорения. Больше ни в чем.

На улице яркое солнце сразу заслепило глаза после полумрака ангара. А вот Олег оказался или хитрый или опытный, сразу надел на нос солнцезащитные очки. Мне же за своими пришлось лезть в кабину.

— Капот откройте, — крикнул Олег после того, как я скрылся в автобусе.

— Та-а-ак, — протянул он, поднимая капот и закрепляя его стойкой, — что это тут у нас стоит? Никак «Исузу»? — удивился. — Точно. «Исузу» четыре Айч Эф один, четыре и три десятых литра, без наддува. Сколько лошадей по паспорту?

— Точно не знаю. Где-то сто двадцать, может, чуть больше, — ответил я, выходя из кабины, где заодно открыл еще и пассажирскую дверь — пусть проветрится.

— Это что, сейчас, прямо на заводе в Кургане такой двигун ставят? — Олег, не обращая внимания на свою грязную руку, почесал ею в затылке.

— Не думаю. Скорее всего, тюнинг, — ответил я, закуривая.

— Повезло вам, — констатировал мастер. — Этот агрегат при должном уходе до миллиона километров пробегает. Сколько у вас на спидометре?

— Двадцать две тысячи, — ответил я.

— Считайте, что совсем новье. ТО делать будем?

— Обязательно. Все жидкости сменить. Тормоза проверить. Топливную. Фильтры. Мне этот аппарат недавно, считай, подарили. И когда, а главное, что в него заливали — я не в курсе. И колеса поменять надо. На «елочку» от «Садко». Или, по крайней мере, на аналогичные от «шишиги».

— Эр-восемнадцатые? — проверил мои предпочтения автослесарь.

— Наверное, я не в курсе маркировок, — пожал плечами.

Катя стояла рядом со мной, но молчала, как примерная девочка, не влезающая в разговоры о мужских игрушках.

А Олег, явно красуясь перед ней, кочетом обошел автобус вприсядку, заглядывая каждый раз под днище. Многозначительно хмыкал. Что-то трогал. Разве что на вкус его не пробовал.

— Ладно, — наконец он решил поделиться с нами своими наблюдениями. — На первый взгляд, там вроде бы все в порядке. Но когда буду колеса менять, посмотрю еще раз внимательней на подъемнике, может, что и протянуть придется. Вы на русские земли направляетесь?

— Туда. Куда же еще? — удивился я его вопросу.

— Вот и я о том же. Дорога длинная. Это почти тупик. Дальше Руси разве что в Бразилию. Или Чечню. Но в Чечню нормальной дороги с севера нет.

— Тут и Чечня есть? — удивился.

— А вы что, орденские путеводители и карты не смотрели? — искренне удивился Олег.

— Как-то еще не сподобился, — вот черт, откуда вдруг попер из меня этот извинительно-оправдательный тон, — мы тут всего второй день.

— Я бы на вашем месте все же карты внимательно разглядел. Для вас будет много занимательных открытий. Я салон гляну?

— Пожалуйста.

Олег вошел в автобус с пассажирской двери и почти тут же раздался оттуда его восхищенный голос:

— Охренеть три раза, это же вы сколько бабла на этот шикарный тюнинг выкинули? Не автобус, мля, — лимузин!

— Я лично — ни копейки, — сказал я, подходя к открытой двери, — говорил же, это подарок.

— Не… Я стоню, как раненый марал перед случкой, — восторженно качал головой Олег, щупая перчаточную кожу сидений. — Мля, как в «роллс-ройсе». Наполнитель такой же?

— Наверное, — пожал я плечами, — я не в курсе.

— А в тупике что там у вас — кухня?

— Нет, кухни как таковой нет, — ответил ему, — там у нас биотуалет, кофемашина, маленький холодильник, шкафчик и баллон с чистой водой на тридцать литров. Не кулер, а с ручной помпой.

Озадаченный Олег вышел из салона и выдал вечную сентенцию:

— Красиво жить не запретишь.

Затем сел на ступеньку в дверях, вздохнул и сказал:

— За такой автобус и браться-то боязно.

Но тут Катя дождалась своего выхода и, мило улыбнувшись Олегу, сказала:

— Но мы же не просим вас пока салон перебирать. Он нам и такой нравится. Нам бы колеса по-быстрому сменить. Вроде как завтра конвой наш уходит.

— Та-а-ак. До завтра я вам действительно только колеса поменяю, может, еще протяжку успею. И больше ничего, кроме ТО. Хотя, по-доброму, вам тут нужен мощный кенгурятник как минимум. Лебедка электрическая. И багажник на крышу никогда не помешает. Если все в салон грузить, то никакого комфорта от езды не будет.

— Ну если завтра нас в конвой не возьмут, тогда за этим к тебе точно придем. — Я незаметно перешел с ним на «ты».

— При таком раскладе его и перекрасить вам надо во что-то более неброское. А то ваш детский сад любому бандюгану за десяток верст виден будет.

— А у вас и покрасочная камера тут есть? — удивился я.

— А зачем? — удивленно ответил слесарь. — До состояния лакированной поверхности как раз доводить и не нужно, чтоб не бликовала. У нас кто между городами гоняют — те все в матовой окраске рассекают, как военные. — И добавил мечтательно: — Я бы вам его под местную саванну раскрасил. Так, чтоб сливался ваш автобус полностью с окружающей средой. И камуфляж такой мы уже с Вовой разработали, — и тут же пояснил: — Вова — это напарник мой и партнер по бизнесу. Надумаете, я вам эскизы покажу.

— А с колесами что? Ставишь?

— А куда денусь? Сколько вам надо их: пять, шесть? Я и крепления на заднюю стенку сварганю. Как в лучших домах. Как на «ленд ровере» для Кэмэл-трофи. Пойдет так? — Чувствовалось, что Олег свою работу просто обожает.

— Пойдет, — согласился я, — вторая запаска никогда еще никому не мешала. Сколько это будет стоить?

Олег почесал репу, посчитал свои пальцы и выдал:

— Если шесть колес в полном сборе эр-восемнадцатых, с «елочкой», на родных дисках, то только сами колеса вам обойдутся в двести десять экю. Плюс работа — сорок. Если протянуть ходовую придется, то еще полтинник. Так что готовьте триста. Могу еще ваши колеса взять в обмен. Тогда диски баш на баш пойдут. Вам только за новую резину заплатить придется.

— Хорошо, — сказал я, — договорились. Вот ключи от автобуса и стольник задатка.

Я вынул из борсетки ключи и смешную пластиковую карточку с цифрами 100 и передал их Олегу.

— Завтра в десять зайдем, нормально?

— Все будет готово. Не сомневайтесь. Для такой красивой девушки я всегда рад стараться, — подмигнул он Кате.

— Не облизывайся, — сказала ему Катя строго и добавила гордо, вскинув носик: — Я замужем.

— Замужем? За кем? — кажется, Олег даже помыслить не мог, что такая красивая девчушка может быть замужем за кем-либо, кроме него.

— А вот за ним, — засмеялась чертовка и взяла меня под руку. — Жорик, мы еще куда-то хотели недалеко сходить. К какому-то прапорщику.

И обернувшись к обалдевшему Олегу, помахала ему ладошкой:

— Пока-а.

И мы пошли.

Пешком. Налегке.

Я свой пиджак и рубашку упаковал с собой в небольшой сверток. А Катя свой пакет с пионерской формой оставила в автобусе. Наверное в качестве приобщения Олега к фетишизму.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 16:25.

В толчее и круговерти карго-плаца у короткого ряда русских «Уралов» все командиры русского конвоя были в сборе.

И Быхов.

И Владимирский.

И еще один, неизвестный мне капитан, который представился как Немцов. Имени своего, правда, он не назвал.

Да и поговорить нам особо не случилось.

Брать нас с собой Немцов отказался категорически и сразу, как и озвучить причину отказа.

— Через три дня пойдет другой конвой Русской армии Южной дорогой. Вот с ним и поедете, вместе с «курвовозом», — заявил он, размахивая зажатыми в ладонь бумагами. — Все, — закончил он разговор и посмотрел на массивные пластмассовые часы, намекая, что время, отпущенное нам на аудиенцию, закончилось.

Стойкий оловянный солдатик, одним словом.

И даже стоящая рядом со мной Катя не смогла его размягчить своей внешностью и очаровательной улыбкой. Хотя, кто его знает, может, он от толстух тает? От таких, чтоб задница была размером в двенадцать кулаков. А Катя на его вкус — слишком тоща.

— С каким еще таким «курвовозом»? — не понял я.

— Да с орденским автобусом, — пояснил прапорщик Быхов, беря меня под локоток и аккуратно уводя подальше от злого начальства, — на котором повезут в Одессу освобожденных нами девчат.

Когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы капитан нас не слышал, прапор торопливо объяснил, впрочем, без какого-либо намека на извиняющийся тон:

— Не обижайся на него, морячок. У нас и так слишком большой конвой получился. Уже заплатившим за проводку отказываем. А у тебя еще машина не подготовлена. Если бы он сейчас тебе «добро» дал, то потом, поглядев на твой «скул-бас»… В общем, был бы тебе тут же от ворот поворот. К бабке не ходи. Я капитана не один год знаю. Ну бывай, держи краба, — Быхов протянул мне для пожатия свою жесткую ладонь, — может, еще свидимся.

— И вам, девушка, всех благ, — это он уже Кате. — Случайно это не вы от бандитов так ловко отбились?

— Случайно я, — засмущалась Катя.

— Ну вот, — довольный Быхов широко улыбнулся и процитировал: — «Есть девушки в русских селеньях…»

Лупу его перебила:

— Я молдаванка.

— Значит, в молдавских селеньях, — не растерялся Быхов. — Бывайте. Удачи вам до Новой Руси добраться. Обязательно приезжайте к нам, в Протекторат Русской армии, нам красивые девушки вот как нужны, — при этом он провел ребром ладони по горлу.

Потом махнул рукой, повернулся и упругим шагом ушел к своим машинам.

А мы с Катей, обняв друг друга за талии, поднырнув под шлагбаумом, выкатились с карго-плаца и попилили посередине улицы, смеясь, как пара студентов после проваленного зачета, обсуждая, куда бы нам завалиться на предмет пожрать. А то кишка уже сдулась и нервически свистит. Что ей какой-то бигмак с утра? Это только пиндосы с них жиреют.

Не успели квартал пройти, как нам в спину нервически забибикали.

Оглянулись. Стоит-пыхтит старый джип «чероки», который в Москве еще «широким» дразнят. Ярко-алый, как пионерское знамя. А на крыше желтый фонарь с шашечками.

Такси?

Свободное!

То, что доктор прописал.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 18:02.

У Саркиса в «Арарате» при мотеле был довольно милый ресторан, а для Новой Земли так вообще шикарный. Как и все пока виденное нами в этом мире, интерьер кабака тяготел к скандинавскому минимализму, но чувствовалось, что этот минимализм создавала опытная рука с хорошим художественным вкусом. И, судя по обилию натуральных материалов — из местного сырья. На Старой Земле это в такую копеечку бы встало, что ресторан с местными ценами было бы не окупить вообще. Разве что использовать в учебных целях.

Опять поразили огромные новоземельные порции, к которым я, наверное, никогда не привыкну. А Катя, так если даже захочет, то все не съест. Просто не влезет в нее.

Но вкусно, очень вкусно. Пальчики оближешь. Давно я так шикарно не питался. Правда, это если вчерашний ланч у Арама не считать. По сравнению со стряпней этих братьев все остальное коммерческое кормление в обоих мирах проходит по общей категории пищееды разной степени доброкачественности. А тут чувствуешь себя просто Лукуллом.

Брат Арама готовил как бы не лучше самого Арама.

Физики, говорите?

Ну-ну.

Кормил Саркис нас сегодня жарким из местной антилопы — очень вкусно и совсем не жестко. Даже не скажешь, что дичь. На гарнир — местным же диким корнеплодом, типа картошки, но размером с помидорку черри. Вкус специфический, но приятный, более сладковатый и менее крахмалистый одновременно. Чем-то на кубинский батат смахивает. Лучок-репка полукольцами, зажаренный до золотистого состояния. Какая-то еще зелень и соленья, о происхождении которых нас не удосужились просветить. И мягкий серый деревенский хлеб с тмином по-венгерски. С пылу с жару. И пиво, конечно. Горьковатый немецкий лагер приличной плотности из прозрачных литровых кружек.

От салата и прочей «антипасты», увидев размеры порций, мы с Катей благоразумно отказались.

И все равно облопался до тяжелой сибаритской лени.

Сижу.

Курю.

Пивко не торопясь посасываю.

На Катю любуюсь, как она старается съесть еще хоть кусочек.

Оказалось, что туго набитая кишка неплохо лечит разные обломы. К примеру, такой, какой сегодня случился с конвоем. Когда кровь оттекает от головы к желудку, все видится несколько в положительном свете. Подумаешь, сегодня не уехали, так за нами никто и не гонится. Город осмотрим как следует. Когда мы еще сюда попадем? Да и попадем ли? Все же мы почти на другой конец континента собрались. Не фунт изюма.

Зато в океане искупаемся. Тоже мероприятие полезное. Талассотерапия нам сейчас не помешает. Говорят, нервы успокаивает. Потом, в России, сравним его воду с той, что в заливе. То, что Россия тут практически в тропиках, у меня пока даже в голове не укладывается. Как и то, что в соседях — Бразилия.

За это время мы и автобус заодно как надо для путешествия подготовим. Чтоб как следует. Как на Париж — Дакар.

Шоп-тур по Базам Ордена проведем. Затаримся там всем, чем необходимо в дороге, без спешки. Развлечемся заодно. И сэкономим денежку по сравнению с закупками в городе.

Вот так вот сидел я на попе ровно, любовался Катей, кайфовал и строил новые планы.

Попутно думал я о том, что давно пора наскрести дополнительной информации и о дороге, и о Новой России, и обо всем прочем.

И конечно же об этом пресловутом Ордене. А то я, как вспомню, так вздрогну. Я ведь эту Майлз разъяснил просто на шарап. На фу-фу, как ребенка. На голых понтах, наглости рожи и застарелой привычке тут же качать права по любому поводу. А мог бы накосячить и влететь по-крупному во что-нибудь нехорошее. Легко. М-да! Птица Удача осенила крылом, не иначе. И даже птица Обломинго с конвоем вполне может оказаться все той же тенью крыла птицы Удачи. Той, что цвета ультрамарин. Диалектика! Мать ее.

В ресторане посетителей было немного. Но еще не вечер, если судить по местному. Да и трудно судить о популярности заведения по первому посещению вне прайм-тайма.

Увидев, что мы уже не жуем, а блаженствуем, подкатилась к нашему столику копия Арама — Саркис. Он был или ниже, или толще Арама. Так вот с ходу не определить, разве что только рядом их поставить.

— Еще чего-нибудь желаете? — спросил он участливо, как хороший хозяин у дорогих гостей.

Черт, никогда не подумаешь, что перед тобой кандидат физико-математических наук. Такое ощущение, что этот армянин и родился на кухне фешенебельного ресторана.

— Ой, Саркис, разве что второй желудок, — томно ответила Катя, широко улыбаясь Саркису, — в один не вмещается. А все такое вкусное.

— Я рад, что вам понравилось. Мы старались, — Саркис просто расцвел довольной улыбкой.

Я давно заметил, что мужчины-повара более ревнивы к комплиментам своей стряпни, чем женщины, которым тоже не наплевать, что думают об их готовке.

— Саркис, — подал я свой ленивый голос, — а мясо этой замечательной антилопы вы где берете?

— В кладовке, — ответил он, не моргнув глазом.

— ???

— Это, ара, как в старом анекдоте советском, — продолжил, видя мое недоумение, довольный произведенным эффектом ресторатор.

— Вы позволите? — это Саркис уже Кате.

— Конечно, Саркис, присаживайтесь. Нам будет приятно. — Катя приглашающе подвинулась на своей лавке, хотя Саркис уже садился рядом со мной, как раз напротив Кати. Наверное, чтобы Катей удобнее было любоваться. Катя красивая.

— Так вот. — Саркис, присаживаясь, одновременно сделал знак рукой своим девочкам за стойкой, продолжал рассказывать. — Вызывают армянина в ОБХСС. Помните, что это такое?

— Застал еще, — отвечаю.

— А я не знаю, — созналась Катя.

— Ну откуда такому юному созданию, как вы, знать заморочки развитого социализма, — сказал ей Саркис. — Это… Катя? Правильно?..

Она согласно кивнула головой.

— Это, Катя, была при советской власти такая милиция, которая занималась в СССР только теми жуликами, которые у государства крадут, а не у граждан. Граждане советской власти были неинтересны. Кстати, и тюремные сроки давали большие именно за хищение социалистической собственности, а не личной. Что вообще-то логично для социализма. У коммунистов даже воры в законе считались «социально близкими».

Подбежала молодая, но уже полноватая чернявая девица и поставила перед Саркисом литровую кружку пива. И так же быстро и бесшумно исчезла.

Саркис отпил глоток и продолжил:

— Ну вот… Вызывают армянина в ОБХСС и спрашивают: «Вы откуда деньги берете?» Тот честно отвечает: «Из тумбочки». А следователь настаивает: «А в тумбочку их кто кладет?» Армян спокойно и также честно отвечает: «Жена». «А жене кто их дает?» — не унимается следователь. «Я», — отвечает армянин на голубом глазу. «А вы где их берете?» Тут Саркис сделал паузу и выдал заключительный аккорд: «Из тумбочки…»

Когда отсмеялись над анекдотом, я снова пристал:

— Тогда поставим вопрос по-другому: кто вам мясо антилопы поставляет. Ведь ее же не выращивают на близлежащих фермах? И кто-то же приносит это мясо тому, кто кладет его в кладовку складировать?

Вот такой вот я каламбуристый, всегда с затоваренной бочкотарой в загашнике.

— Нет, конечно, — согласился со мной Саркис. — Мне его охотники регулярно поставляют. За бесплатное жилье. Договор у нас такой. И им хорошо, и мне ненакладно.

— Так они у вас здесь живут? В мотеле? А с ними познакомиться можно? Протекцию составите? — пристал я внаглую с просьбами.

— Протекцию составить не проблема. Но любопытно, зачем это вам?

— У меня в группе два охотника-промысловика с детства. Хочу свести их для обмена опытом.

— Ну разве что так, — ухмыльнулся Саркис. — Только учтите, мне мяса больше того, что они поставляют, не нужно.

— А мы тут и не задержимся. Вряд ли больше чем на неделю. А информация об этом мире, о котором мы, к сожалению, ничего не знаем, вещь полезная.

— Тогда заходите лучше днем. Если они не в отъезде, то всегда где-то тут отираются. А то вечерами они часто бывают, ара… Как бы это помягче сказать? В неадеквате, — и Саркис при этом звонко щелкнул себя пальцем по горлу.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 20:00.

Выезжая с территории мотеля, я засек краем глаза заинтересовавшую меня вывеску.

— Стоп, — приказал водителю, постучав по плечу.

Джип послушно остановился.

Обернулся. Нет, не ошибся. Рядом с дверью в ресторан была еще одна дверь, точно такая же на вид. А над ней вывеска «Gun Store» — «Оружейный лабаз» по-русски. Небольшая такая по размеру вывеска, и не сказать, что очень приметная. Или ее просто забивает по яркости большая вывеска самого мотеля «Арарат», что горбатится синей горой со снежной вершиной, а по ней ярко-красная надпись такими крупными выпуклыми буквами, что с дороги читать можно.

— Давай обратно, тут дело образовалось, — это я опять водителем такси командую. Ну раз он около ресторана ждал нас весьма охотно за денежку малую, пока мы насытимся, то им и покомандовать не грех. Я так думаю.

— Куда? — растопорщил водила бакенбарды, оглядываясь на меня в полуобороте.

— Вон туда, в оружейный магазин, — уточнил ему и рукой показал. — Встань там поближе.

— Жора, а зачем нам еще оружие? — спросила меня Катя по-русски, пока водитель такси делал необходимые эволюции с разворотом джипа.

— Зверушку помнишь, что на нас по дороге напала?

— А то? Такое хрен забудешь, — откликнулась Лупу и моментально прижалась грудью к моему плечу, сигнализируя, что нуждается в моей защите от диких зверей.

— Вот и спросим там, чем такую тварь приголубить будет удобнее. А если понравится, так и купим.

— Будет здорово, — тихо откликнулась Катя, сильнее прижимаясь ко мне и поглаживая ладошкой мой живот.

— Кать, но мы же не школьники, чтобы этим заниматься в такси, — укорил ее, — у нас номер в отеле есть.

— А жаль, — вздохнула Лупу.

За дверкой оказался вполне цивильный оружейный магазин, какой можно встретить и в Москве на Старой Земле. С мощным прилавком, застекленными витринами с оптикой, оружейными пирамидами и даже манекенами с образцами тактической одежды и снаряжения, бронежилетов и кевларовых касок в камуфлированных чехлах. Хороший интерьер, даже нарядный. Хотя я, откровенно говоря, ожидал тут увидеть что-то вроде аскетичного арсенала на Базе «Россия», больше похожего на противоатомный бункер, чем на магазин. А тут даже стенд для зарядки-разрядки оружия около прилавка был изготовлен из красивого красноватого дерева с вычурными обводами. В одном стиле с ружейными пирамидами. Разве что резьбой они не украшены.

Оружия в лабазе было много, моментально глаза разбежались. Не сразу и продавца заметил, который, сидя за прилавком, притулившись спиной к стене, увлеченно читал толстенную книгу в мягкой обложке. Магазинный сиделец был толст, краснорож, обладал шикарными темно-рыжими казачьими усами и, наверное, лыс, так как на голове у него, несмотря на то, что он находился в помещении, красовалась темно-зеленая бейсболка с изображением силуэта длинноствольного револьвера и надписью «Great Equalizer» под ним, вышитой желтой нитью. В остальном он был одет как типичный американский реднэк — в джинсовый полукомбинезон и клетчатую ковбойку с закатанными рукавами. Не удивлюсь, если у него и на ногах ковбойские «казаки».

Я, как вошел, так и встал, пораженный обилием изысканно расставленного красивого оружия, не замечая даже самого оружейника — все же я нормальный мужик, который от оружейной эстетики просто тащится, как удав по щебенке. Мы еще мальчишками-дошколятами бегали в Москве по музеям на НАСТОЯЩЕЕ оружие поглядеть. Родители давали нам копейки на мороженое, а мы их тратили на метро, чтобы доехать до Музея Советской Армии на Самотеке. Притягательность оружия была выше, чем притягательность мороженого, хотя мороженое мы очень любили. Тем более что в этом магазине в наличии было многое из того, что я раньше видел только на картинках и ни разу живьем. А некоторые девайсы для меня так вообще были откровением. Так вот я бы и дальше пялился на оружие, если бы Катя не напомнила, потеребив за рукав:

— Жорик, мы же не на выставку сюда пришли, а совета спросить.

— Ты права, Катя, — согласился я с ней, с сожалением отвлекаясь от созерцания разнообразных орудий превращения активного белка в пассивный, и прошел к прилавку.

— Hi. How are you doing? — поздоровался я с продавцом.

— Нормально, — ответил оружейник неожиданно для меня по-русски, наверное, слышал, как мы с Катей обменялись репликами. — Надеюсь, что у вас также все в порядке. Чем я могу вам помочь?

Некоторая неправильность в выговоре слов у него все же чувствовалась, и хотя его южноамериканский говор неведомым образом, но довольно забавно накладывался на армянский акцент, говорил он вполне понятно. Напрягаться не приходилось.

Книгу свою он положил в раскрытом виде обложкой вверх на край прилавка. Это был какой-то каталог запчастей, судя по виду. Точнее я не разобрал, так как с моего места была видна только половина заголовка.

Не успел я ответить, как оружейный торговец увидел выходящую из-за моей спины Катю в клетчатой юбочке фасона «я еще девочка, мама» и, похоже, переклинило мужика от Катиной внешности не хуже, чем Олега. Но Лупу не стала третировать оружейника, как недавно еще «пинала» автослесаря. Наоборот, она сама доброжелательно сделала первый шаг к общению.

— Понимаете, на нас по дороге напала большая гадость такая зубастая, — говорила она (и одновременно своими длиннющими с загибом ресницами хлоп-хлоп так), — и мы еле-еле от нее убежали. И вот теперь думаем, чем такую тварь можно убить, а то страшно. А ехать нам далеко. Через весь континент в Россию.

Оружейник не стал разливаться перед Катей соловейкой, как Олег, а стоял столбом и смотрел на девушку тоннельным зрением, не замечая ничего вокруг. В этот момент у него могли половину магазина обнести, он бы и не заметил. Зуб не дам, но близко к этому.

— Меня зовут Георгий, по-английски — Джордж, — протянул я оружейнику правую ладонь, чтобы вывести его из эстетически-сексуального ступора.

Он пожал мою руку и машинально произнес:

— Вильям Ирвайн, штат Невада. Можно просто Билл, — но все равно смотрел при этом мимо меня на Катю.

Та сделала свой коронный книксен и представилась:

— Екатерина Лупу, можно звать просто Катя. Я еще маленькая, — и очаровательно улыбнулась при этом Биллу, склонив голову к плечу.

Катя явно наслаждалась материальным подтверждением своих женских чар.

Билл тут же засмущался и запунцовел. Как это было возможно при его и так красной роже — я не догнал, но видел это собственными глазами.

— Так что вы, Билли, можете нам посоветовать? — Катя в свой голос колокольчиков подпустила.

Билл, казалось, совсем не моргал. Однако ответил. Не совсем, значит, превратился в «соляной столп». Какая-то жизнедеятельность у него еще осталась. Бизнес есть бизнес.

— Зверушка, про которую вы мне рассказали, мисс, — это, наверное, гиена, — наконец выдавил из себя Билл, — судя по вашему описанию. Очень опасный зверь. Очень быстрый. Очень свирепый. Единственный копытный хищник, известный науке. Охотиться на него я бы не советовал никому.

— Катя, вспомни, — вмешался я. — Капрал с патруля, который наш автобус штурмовал, тоже называл ее гиеной.

— Да, что-то припоминаю, — неуверенно протянула Катя.

И девушка снова развернулась к оружейнику, колыхнув бюстом. Я уже говорил вам, что Катя принципиально не оскорбляет свою грудь лифчиками?

— Так что же ее убивает? Чтоб с гарантией, — настаивала Лупу на ответе.

— Баррет, — выдохнул Билл. — Но только для вас, мисс, эта винтовка будет неподъемная по весу. Почти тринадцать килограмм. И это без учета веса патронов.

— А вы мне ее все же покажите, — очаровательно улыбаясь, настаивала Лупу на своем.

— Как вам угодно, мисс Катя. — Билл, казалось, был согласен на все, не только товар показывать.

Он торопливо выкатился из-за прилавка, призывая рукой нас следовать за ним. На ногах у него оказались, однако, не ковбойские, а мексиканские сапоги, но простенькие, без вышивки и серебряных шпор.

Билл подошел к средней пирамиде и снял с нее большую винтовку. Очень большую. С диким размером дула. Поставил ее прикладом на пол и попросил Катю:

— Попробуй ее поднять.

Кате это удалось. Но она тут же поставила винтовку на место, сказав:

— Тяжелая.

— Вот и я о том же, — вздохнул Билли, — но этот калибр укладывает гиену со стопроцентной гарантией даже с километра. Главное — в зверя попасть. В любое место. Но думаю, что не с рук конечно, и даже не с сошек, а вот со станка от пулемета М60 ты могла бы из нее стрелять. Или с турели на пикапе. Дульный тормоз «баррета» гасит треть отдачи. Станок заберет еще половину, а то, что останется, будет вполне тебе по силам, — Билл улыбнулся впервые за всю эту встречу, — и ты сможешь охотиться на гиену.

Катя вроде бы слушала оружейника очень внимательно, но больше она заинтересовалась слоем пыли на винтовке. И даже провела по ней пальчиком, покачав при этом головой. А Билл подумал, что так она выражает свое отношение к этому мощному оружию, и стал подробно рассказывать историю создания этой крупнокалиберной винтовки каким-то полицейским офицером в гараже.

Я понял, что пора прерывать эти уроки популярного оружиеведения, иначе сегодня мы домой не доберемся. Билл оказался еще той Шехерезадницей. А у нас, между прочим, время на счетчике в такси тикает. Так что не бесплатная нам эта лекция выходит. Оттеснил Катю в сторонку, чтоб не отвлекала, и перебил оратора, на мой взгляд, самым существенным вопросом для продавца:

— Билли, сколько стоит этот девайс?

— Двенадцать тысяч экю, — тут же ответил оружейник, ставя винтовку в пирамиду. — Это если с оптикой «Льюпольд». А что, не нравится винтовка?

— Нет, Билл, я тебе верю, что эта винтовка не просто отличная, а супер-пупер охрененная, лучше всех, но у нас нет таких денег на нее, — жаба меня после озвучивания цены не только придушила, но еще и попинала, — и пикапа тоже нет. Только автобус. И станка от пулемета М60 тоже нет. Поэтому не трать попусту время. Лучше скажи, есть у тебя что-нибудь легкое стрелковое, такое… — я споткнулся на неспособности быстро подобрать определение, — вот как если бы Кате с ней воевать. И чтобы носить не тяжело было, и стрелять точно, и ухаживать не сложно.

— Кольт-М4, — тут же ответил Билл.

— Билл, я серьезно спросил. Американский укорот не катит. Очень капризный и ненадежный. Давай зайдем к проблеме с другой стороны. Какой тут у вас самый дешевый и одновременно самый распространенный патрон?

— Демидовский, все остальное — привозное из-за ленточки, соответственно дороже, — объяснил толстяк.

— Почем удовольствие?

— По сорок экюцентов. У меня. На заводе дешевле.

— Какие калибры?

— Семь шестьдесят два на тридцать девять русский и двести двадцать третий НАТО, — но продавец, смотрю, в нем уже проснулся: — Джордж, не хочешь М-четыре, бери М-шестнадцать. Или G-36 немецкую, под натовский стандарт.

— А сколько их у тебя в наличии? — И тут же уточнил: — Немецких я имею в виду.

— Штук шесть наберется и здесь и в подсобке. — Билл шпарил наизусть, как по товарной накладной.

— Мало этого, нам надо десять, — сказал уверенно, потому, что подсчитал уже, что таежницам автоматические винтовки будут ни к чему, у них уже снайперки есть, — причем одинаковых.

— Десяти сразу у меня не будет, — огорчился оружейник, — ничего вообще нет в таком количестве. Точно. Я оптом не работаю, в основном кастомизация под индивидуальный заказ. Ну или если, походя, что-то купят из того, что в зале есть.

— А под русский патрон у тебя что-нибудь есть? — насел я на него.

— Только китайский ручной пулемет, но я ему еще не сделал предпродажную подготовку. Все остальное у меня — либо стандарты НАТО, либо некоторые европейские калибры, но они дороги, сразу предупреждаю, — и свои толстые руки скрестил на груди, показывая мне, что тут «Сталинград», дальше ходу в торговле нет.

— Нет, мне надо что-то совсем простое и более надежное, чем китайское, — размышлял я вслух.

— Могу взять у тебя заказ и привезти, что пожелаешь, с русской Базы, — предложил оружейник.

— На Базу я и сам могу съездить, — ответил ему неубиваемым резоном. — Солярка по-всякому дешевле выйдет, чем твоя наценка, или я не прав?

Билл коротко хохотнул и согласился со мной:

— Вот и езжай тогда на русскую Базу и бери там, что хочешь, советского производства. Деньги заодно сэкономишь. Там даже СКС есть. Очень дешево. Точность, скорострельность, а отдача ниже, чем у «калашникова». Купишь в добавку РПК, и будет тебе счастье. Только там оптовых скидок не бывает, учти.

— Наверное, я последую твоему совету, — согласился я с ним, — проедусь на русскую Базу. Возможно, даже завтра-послезавтра.

— А почему сразу там не купили, что нужно? — Балл выглядел озадаченным. — Мы тут первопоселенцам чаще меняем оружие, купленное ими на Базах, чем просто продаем.

— Понимаешь, Билли, мы думали так: разводят орденцы нас, как лошариков на бабки. Запугивают, чтобы неликвид втюхать. Оказалось, сами лошанулись. Приобрели по нагану и успокоились.

— По нагану? — Билл заразительно засмеялся, хлопая со смачными шлепками себя ладонями по толстым ляжкам.

Странная реакция. Вроде бы я совсем не шутил.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 22.07.

Третий этаж отеля «Ковчег» напоминал картину пожара в борделе во время наводнения. Даже хуже — Дом моделей перед генеральным прогоном показа новой коллекции. В коридоре третьего этажа, отпихивая друг друга от большого — в рост — зеркала (наверняка вырванного с боем у Ноя, раньше оно вроде в холле первого этажа стояло), вертелись, кривлялись и кобенились мои «пионерки» в самых разнообразных нарядах, вплоть до вечерних туалетов. Хлопали двери. Гомонили высокие голоса. Между полностью одетыми девицами бегали полуголые особи с тряпками в руках. Казалось, что их тут было не меньше трех десятков. Шум, гам и гвалт были соответствующие.

На наше появление никто не обратил внимания. Только Альфия, протряся мимо нас красивыми голыми сиськами, на ходу оценила Катин прикид.

— Лупу, где ты взяла такую прелесть? — Голос Альфии был полон показного умиления и патоки. — Девочка с кислотной дискотеки в Люберцах. Как стильно!

И дальше побежала, на ходу натягивая на себя что-то серое со вставками цвета фреже. Вот стерва, вроде даже похвалила Катю, но одновременно и опустила ниже плинтуса.

— Жорик, им надо сообщить про конвой, что его завтра не будет, — напомнила мне Катя.

— Я еще не настолько сумасшедший, чтобы встать между женщиной и зеркалом в примерочной, — покачал головой и добавил: — Пошли в номер. Книжки там почитаем.

— Книжки почитаем? — переспросила Катя с задорным намеком. — Это теперь так называется?

— Именно так, Катюха, именно так, — произнес я наставительно. — Как в избе-читальне, а не в «Доме колхозника» при отсутствии керосина.

В номере мы действительно достали из упакованных вещей все эти орденские «Памятки» и «Путеводители» с картами Новой Земли и собрались действительно их изучить.

По крайней мере, я.

Катя лениво, без интереса, листала орденскую макулатуру, явно делая мне одолжение.

Я уже было прилег с брошюркой — люблю читать лежа, но обнаружил, что у меня снова кончаются сигареты. Тенденция, однако, вырисовывается нехорошая: или я тут больше курить стал, или это все оттого, что тут сутки на шесть часов больше.

Пришлось спускаться к Ною и просить его продать пачку «Конкисты». У этого «паровоза» точно должен был быть запас.

Ной, спекулянт такой, выкатил мне за пачку цену в четыре с половиной экю. Так и подмывало его спросить: а почему с копейками?

Был случай у нас на философском факультете, рассказывали старшие товарищи. Училась у них, еще в СССР, как нацкадр, симпатичная девушка из Туркмении. Была она, как и положено порядочной восточной девушке, очень целомудренной. Спала только с Сент-Жюстом… Портретом над кроватью. Про нее даже байка ходила по факультету, что Гуля настолько морально устойчива, что «даст только второму мужу».

В один прекрасный день с ней случилось два события. Первое — она расшибла левую коленку, споткнувшись в общаге на лестнице. Соответственно, пришлось ходить с повязкой на ноге. Второе заключалось в том, что в качестве компенсации морального вреда за разбитое колено она купила себе в венгерском магазине у кинотеатра «Литва» сумочку кожаную за 6 рублей 35 копеек.

И пошла к подруге на встречу, которую сама же назначила у ресторана «Метрополь».

Стоит Гуля у «Метрополя», подругу поджидает. Тут подваливает к ней совершенно незнакомый крендель и спрашивает:

— Сколько?

Гуля, в полных непонятках, переспросила?

— Что сколько?

Мужик уточняет:

— Стоит сколько?

Гуля, посмотрев на сумочку, выдает:

— Шесть рублей тридцать пять копеек.

— А почему с копейками? — удивляется мужик.

— Госцена, — спокойно отвечает Гуля, глядя в спину мужику, уже улепетывающему со страха во все лопатки.

Потом пришла и всем в общаге рассказала, под общий смех, какие в Москве чокнутые типы по улицам ходят.

А ларчик открывался просто. В тот сезон у проституток был опознавательный знак — перевязанная левая коленка, по типу того, как в допетровской Руси они на месте современной панели стояли с кольцом во рту. Кому нужно, тот знает, а милиции всегда можно по ушам втереть, что она не такая, а ждет трамвая.

Вот я Ною чуть и не ляпнул этот вопрос: почему с копейками? Но вместо этого выдал ему информацию, что прекрасно знаю, сколько в Виго эта пачка стоит — ровно один экю. И попросил его обосновать свою цену.

В ответ Ной стал что-то мямлить про дороговизну доставки, что конвои за проводку нещадно дерут, что это ему только по большому блату «Конкисту» привозят очень ограниченной партией, только для его собственного употребления. А так, оттуда, эти сигареты они даже не вывозят в другие земли. Самим не хватает пока. Даже на севере Евросоюза их в продаже нет. Добил он меня окончательно «отельной наценкой». Вот жук. Еще бы про отстежку бандитской «крыше» напел. А что? В этом случае я бы ему поверил.

На что я ему озвучил, что в русские земли самый крутой конвой Русской армии дерет за проводку всего по 300 экю с машины. А в Виго — так намного ближе будет. Так что его «отельная наценка» составляет запредельные даже для Нового Мира 350 процентов. А инфляции экю пока не наблюдается. Золотой стандарт на Новой Земле, как ни крути.

— Морда у тебя не треснет с Орденом за наценки конкурировать? Так ты же табак не из-за ленточки везешь, чтобы кричать, что нынче «овсы дороги», — упрекнул я его.

— Какие овсы? — не понял Ной.

Пришлось рассказать ему пару баек про московских извозчиков. Самое смешное, что Ной на полном серьезе решил, что эти извозчики работают в столице России в начале двадцать первого века, а не в конце девятнадцатого. Я не стал его разочаровывать.

— Ну да, — втираю ехидно ему дежурную русскую байку. — А еще у нас по улицам белые медведи ходят.

— Правда? У нас на Аляске такое тоже бывает часто, — вполне адекватно констатировал Ной, вызвав у меня просто пароксизм смеха.

В общем, сошлись мы с ним на цене в два с половиной экю за пачку при оптовой партии в четыре блока. Торговались, правда, минут сорок за каждый цент. После этого почувствовал, что Ной начал меня сильнее уважать.

Поднялся к себе в номер и застал там Розу, которая прессовала Катю со всей семитской страстью.

— Ты что, подруга, думала, что мы тебе Жорика на все оставшееся время уступили? — рычала Шицгал на Лупу. — Как бы не так. Я пока тут любимая жена и мое место попрошу не узурпировать. Вот, блин, и делай добро шиксам после такого.

Я так и застыл в дверях. Ситуация понятна: доминирующая самка показывает подчиненным особям их место в иерархии стаи. Мне, с одной стороны, удобнее управлять этим «гаремом» через Розу и Ингеборге. А с другой стороны, они не должны это делать без моего одобрения, иначе я действительно буду в этом «гареме» «сучонком», а не «господином». Ролевая игра требует и четкого ролевого поведения.

Вдохнул я и высказался:

— Роза, а мое мнение ты спросить не удосужилась?

Шицгал открыла рот и застыла в полуобороте, хлопая ресницами. Вся происходящая тут сцена на меня рассчитана не была. Шли чисто внутривидовые разборки. Этим я и воспользовался.

— Итак, Роза, я выражаю СВОЕ мнение. Я сегодня Катю ужинал, я ее и буду танцевать. Ясно? И прошу за меня такие вопросы не решать. Иди «Путеводитель» лучше почитай. Завтра я у вас по нему экзамен принимать буду.

— Какой экзамен? — Глаза у Розы стали круглые и выпученные, как у того волка из анекдота, который на вопрос «почему у тебя такие глаза?», отвечал из кустов: «это я какаю». Вона как студентам рефлексы нынче вбивают! Прямо нейролингвистическое программирование, в натуре.

Забавная ситуация, но я ее не обостряю и спокойно заявляю дальше:

— На знание реалий этого мира. Ты утром чем слушала? Не читала? Так всем и передай. Экзамен завтра. Спрашивать буду лично. В автобусе поедут только те, кто экзамен сдаст. Остальные будут добираться, как хотят.

Надо Розе отдать должное, удар она держала хорошо. «Эффект стройотряда» уже действовал на все сто. Нужно просто уволить с треском первого же нарушителя дисциплины, тогда с ней не будет проблем до конца сезона.

Бешено блеснув глазами, Роза их тут же опустила и сказала уже внешне покорным тоном:

— Хорошо, Жора, завтра поговорим, — прозвучало все это, как закамуфлированная под послушание угроза.

Ну и фиг с тобой, золотая рыбка. Видали мы карликов и покрупнее.

Роза вышла из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь без звука.

Я пристроил блоки сигарет в тумбочку, подальше от чужих глаз, а то будет с ними то же, что и вчера с вискариком. Ножки вырастут.

Повернулся к Кате.

Она сидела напряженная, рассматривая собственные коленки.

Я подсел к ней на кровать. Обнял за плечи. Боднул головой в макушку.

— В чем проблема, малышка?

Катя уткнулась лицом мне в грудь, обняла рукой за шею и заплакала.

Я молчал и гладил ее по шикарным волосам, думая о том, что майка моя уже наверняка вся мокрая.

Минуты через три Лупу, не меняя позы, начала говорить, все так же уткнувшись лицом в мои грудные мышцы:

— Жора, ты не думай, я не навязываюсь тебе, хотя ты мне очень нравишься. Я же не дура. Я все понимаю. Зачем тебе проститутка, даже бывшая. Ты же не такой человек. Я, конечно, эгоистка, но просто захотела хотя бы один день счастья. Лично для себя. Чтобы забыться и не думать о своих, оставшихся в Старом Мире, которые меня ТАМ уже с семью собаками ищут. По моргам, по больницам, по милициям. У меня же в Москве сейчас братья гостят. И они не знают, чем я в столице России занимаюсь. Думают, что учусь.

Зачем что-то объяснять умной девочке, которая и так сама все понимает. В этой ситуации ей нужна ласка, а не философствования. Кайф ей и так уже Роза обломала.

Решил, что лучше всего в такой ситуации будет шутка юмора. А потому строго спросил:

— Кать, а ты Рембрандта читала?

— Нет, — выпучила она на меня свои испуганные глазищи.

— Тогда — в койку.

Назад: ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Дальше: ДЕНЬ ТРЕТИЙ