Глава 13

На сей раз мое дежурство было третьим. Проснулся я сам, услышав вибрирование будильника в мобильном телефоне. Зевая, кивнул Малику и пошел в домик за хижиной. После чего хорошенько умылся, выгоняя из головы остатки сна. Кое-какая часть организма настойчиво напоминала о том, как плохо находиться далеко от любимой жены, тем более что сон имел весьма эротические свойства. Так что хорошенько подумав, я вылил на себя ведро холодной воды и, отфыркиваясь и дрожа от утренней свежести, пошел вытираться и переодеваться.

На этот раз я взял в небольшой библиотеке острова «Живые и мертвые» Симонова и уселся читать за столом под самодельным абажуром из алюминиевой фольги. Давненько я эту книжку хочу прочитать.

Ночь выдалась ветреная, насекомых на сетке оказалось маловато, ящерок вообще не было. Правда, это, наверное, из-за какой-то небольшой и явно хищной зверюшки, которая пару раз шмыгнула мимо двери. Птицы в болотистом лесу сегодня помалкивали, только ветер шумел в поселке.

Потягиваясь на скамье, я поерзал, поудобнее устраивая свою задницу на жесткой доске. Все-таки лишние десяток кило оружия и амуниции довольно серьезно сказывались. Вдруг что-то свистнуло, раздался сильный и резкий удар по потолочной балке, потом еще, еще. Издалека донеслась короткая пулеметная очередь. Полетели щепки вперемешку с обломками тростинок, раздался треск, и тонкая балка, державшая тростниковую крышу, сломалась пополам, грохнулась на столешницу и разбила две керосиновые лампы. Слава богу, я при всем этом рефлекторно шарахнулся на пол. По столешнице побежали веселые языки пламени, загорелась библиотечная книга, огонь перекинулся на тростник.

По поселку продолжали бить крупнокалиберные пулеметы. Судя по всему, несколько и с разных направлений. Им ответили кубинские «браунинги», которые были расположены возле поселка.

– Пожар! Подъем! Ложись! – заорал я с пола и на карачках подбежал к своему рюкзаку. Автомат свисал у меня с плеча, волочился по полу и попадал то под руку, то под коленку. Я перебросил его на спину, но он сразу сполз мне на грудь.

Свалив на пол вскочившего с гамака Коляна, сунул ему в руки его автомат, ремень с подсумками, швырнул свой рюкзак в дверь, настежь открытую выскочившим в нее Маликом. Потом так же швырнул рюкзак Коляна. Все равно там вряд ли есть что-то стеклянное, а что разобьется, то не сгорит. А горело уже весьма весело. Вышвырнув подвернувшиеся под руки АКМ и жилет Толика, я на четвереньках выбежал из хижины. Потом опомнился, вытащил ставший таким тяжелым ящик с запасными гранатами и патронами.

Мужики лежали на брюхе за хижиной. Колян судорожно заряжал автомат, Малик лежа надевал ремень с кобурой. Толька зажимал распоротую разбитым ламповым стеклом ногу, причем кровило сильно. Хорошо рапластал. Метрах в десяти от хижины валялись наши рюкзаки, парни их отбросили подальше. На улицу выскакивали практически раздетые, но вооруженные люди. Несколько хижин горело, над землей чертили световые дорожки трассеры. Бой разгорался, в перестук тяжелых пулеметов вписались очереди автоматов. В отблесках горящих хижин было видно, что несколько тел лежат на земле неподвижно.

– Твою мать, пропан! – У меня и так настроение было ниже плинтуса, а тут еще про полнехонький баллон в нашей горящей хижине вспомнил. – Мужики, в котлован, ползком, бегом марш!

Если кто-то думает, что ползком – это медленно, то он сильно ошибается. Правда, при этом вроде бы о не очень каменистую землю рвется в клочья одежда. Кувыркнувшись под стену форта, в выкопанный накануне, но не залитый бетоном котлован, я попытался успокоить дыхание.

– Держи!

Сверху на меня практически бросили ящик с патронами и гранатами. Потом спустились сами. Двое. Мы переглянулись, медленно вникая в то, что из-за охватившей нас паники…

– Мужики, меня дотащите! – Елки зеленые, Тольку оставили. Перевалившись через гору насыпанной земли, мы втроем потащили его в наш окопчик. Точнее, тащили Малик и Колян, а я подталкивал сзади. Чего это у него нога не шевелится, сухожилие зацепил, что ли?

Тах-тах-тах-тах. Между домами полыхнули небольшие разрывы. Один снаряд попал в чью-то хижину, и та сразу загорелась. Еще АГС! Хреновы наши дела, похоже.

– Да, попали мы, пацаны! – бинтуя прямо поверх спортивных штанов ногу Анатолию, прокричал Колян.

– Малик, как думаешь, сколько до того пулемета? – Я ткнул пальцем в сторону холма, на котором пульсировали вспышки крупняка. – Ты гляди, его кубинцы, скорее всего, не видят из-за пламени, а у нас он как на ладони.

– Метров шестьсот, наверное. А что, думаешь достать? – Малик положил свой автомат на отвал земли, прицелился. – Нормально наша хижина подсвечивает, хоть мушку видно. Пробуем?

– Давай. Один рожок длинными, и ныряем в котлован. А то нас с дерьмом смешают. – Я поймал на подсвеченную галочку оптики пульсирующий язык пламени и нажал на спуск. Рядом заколотил длинными очередями автомат Малика, а секундой позже – Коляна.

Высадив в направлении примолкшего пулемета почти сотню патронов, мы рухнули на дно нашего импровизированного окопа, и вовремя. В противоположный отвал ударило нескольких тяжелых пуль, практически смело его.

– Черт, маловат у нас калибр, не играет против крупняка. Нужны пушки побольше! – прокричал свернувшийся на дне окопа и прикрывший голову руками Малик.

– Пушки!!! Малик, Колька, пушка! Мы же вчера одну установили! – Я встал со дна окопа и глянул в сторону батареи. Крайняя правая пушка уже стояла на фундаменте, по-походному опустив стволы.

– А снаряды, ты где их брать будешь? – Малик тоже посмотрел на пушку и нырнул вниз. – Они же под замком. А из блиндажа их полста метров по открытому месту тащить! Смотри, как хижина подсвечивает!

Малик ткнул пальцем в сторону нашего горящего жилища, и в этот момент рванул пропановский баллон, ослепив огненным смерчем и разметав по окрестностям тлеющие куски самой хижины.

– Мичман – слесарям! Хоть кто-нибудь, отзовитесь!

Но из рации доносся только шум и треск.

– Глушилка работает, нужно самим решать. И поскорее, кубинцы с пиратами уже из автоматов палят, – кивнул в сторону болотистого леса Толик. – Бандитов, похоже, немало.

Там на самом деле уже вовсю работали «Имбелы» и «калашниковы».

– Так, рванули! – Я где ползком, где на четвереньках добрался до навеса мастерской, схватил короткий ломик и, пригнувшись, побежал к блиндажу со снарядами. Некогда уже было ползать, бой приближался, а кубинские станкачи замолкли.

Там уже были Колька и Малик, который целился в замок из пистолета.

– Ты что, охренел? На тот свет торопишься и нас с собой прихватить хочешь? Держи! – Я сунул ему монтажку, а сам выглянул за насыпь.

К нам приближались две темные фигуры. Блин, как все же хреново видно, облачность третий день, ни луны, ни звезд.

– Стоять, кто такие? – Я рванул затвор автомата, выбросил тускло блеснувший патрон. Но лязг затвора остановил неизвестных. – Отзовитесь!

– Мичман Кадочников и рядовой Гонсалес! Володя, ты, что ли?

– Мы это. Давайте сюда, хорош разлеживаться. – Я повернулся в сторону открывающейся двери блиндажа.

Малик уже был в погребе, и при свете налобного фонарика подавал Кольке первый ящик со снаряженными обоймами. Вчера весь день расчеты отмывали от консервации снаряды и снаряжали в обоймы, готовились к испытательным стрельбам. Какое счастье, что нет практических снарядов, готовили осколочно-трассирующие гранаты.

– Вы что, подождать меня не могли? На кой хрен замок свернули? Фонарь выключи, болван, хочешь, чтобы сюда очередь из АГС закинули? – Мичман принял от Коляна пару ящиков, крякнул от тяжести.

– Кто увидит? Он же в блиндаже, а в поселке подсветки хватает! – проорал я. Интересно, мы рядом, а нормальным голосом не говорим, орем. Хотя и стреляют не очень рядом. Наверное, от страха. Да и оглохли от взрыва пропана. Поставил автомат в угол площадки, снял и бросил туда же разгрузку. И тяжесть лишняя, и на площадке артустановке будет мешать. Пистолета, надеюсь, пока хватит. – Малик, давай еще пару, и хорош, мы больше не утащим. Пошли!

И я с замершим сердцем рванул к установке, пригнувшись и тащя ящики по земле.

В каждом ящике было по три обоймы. То есть пятнадцать снарядов, или больше тридцати кило, но мокрым от пота я был не из-за этого. Просто не каждый день приходилось вот так бегать под пулями, хорошо еще в нас никто конкретно не стрелял.

Перед пушкой я за что-то зацепился впотьмах и упал, здорово разбил лицо о каменистую землю. Шипя от боли и облизывая кровоточащую губу, брякнул ящик на площадку пушки. С другой стороны грохнул ящиком мичман, запрыгнул на установку и начал готовить прицелы для работы по неподвижной цели. А мы с Маликом полезли под пушку, снимать ограничители поворота.

– Так, Антонио, на левое кресло! Малик, Володя – заряжающие, здоровяк – подающий. Готовы? – Мичманюга прыгнул на правое железное сиденье, закрутил маховик наводки.

Тем временем я загнал снаряды в приемник, рванул рукоять заряжания. Чавкнул затвор, закрывая патронник.

– Готово! Готово! – Мы с Маликом практически одновременно зарядили автоматы. Еще бы, вчера попотели над этой пушкой, пока убедились, что механизмы работают нормально.

Пушка уже была развернута в сторону холма, откуда продолжали бить крупняки пиратов. А может, просто бандитов, но от этого они не переставали быть врагами.

– Огонь!

Гданг-гданг-гданг! Из конических пламегасителей вырвалось пламя, по оглохшим ушам долбануло выстрелами. Звонко вылетели на камни гильзы, покатились по земле.

А в сторону холма улетели красные черточки снарядов и расцвели взрывами на склоне чуть выше пулемета.

– Перелет! – заорал мичман. – Антонио, чуть ниже. Огонь!

Гданг-гданг-гданг-гданг! Снова ожила установка, ходя туда-сюда под рукой, которой я заталкивал в приемник третью обойму. Плюющийся свинцом пулемет накрыло разрывами.

– Есть, давай второй! – Мичман крутнул маховиками, разворачивая пушку…

Мы с Маликом сидели под навесом мастерской, прятались от мелкого дождика, начавшегося часа два назад, и дремали. Колька грузил брата в вертолет, с которым улетали легкораненые. Их бы оставили на острове, но скорое начало мокрого сезона могло принести немало осложнений.

Заваруха закончилась утром. Подавленные нашей пушкой крупнокалиберные пулеметы пиратов и всаженная в лесок в ответ на вспышки автоматных выстрелов полусотня снарядов были началом их конца. Сразу снизилась активность стрельбы бандитов, потом ожили наши минометы.

Минометчики здорово прочистили лесок, а утром кубинцы начали прочесывание. Немного позднее прилетели вертолеты с хваткими ребятами и с несколькими собаками. Эти парни тоже рванули в лес, а вертолеты увезли тяжелораненых.

Раненых помогали носить в поселок мы, и искать убитых тоже помогали. Погибших было много, двенадцать человек только в поселке. Среди них три девушки. Слава богу, детишек отправили в школу-интернат в Новой Гаване, а совсем маленьких вместе с мамами перевезли на Большую Землю.

Из Берегового доставили гробы, копали могилы на высоком берегу. Скоро похороны. Здесь не заморачиваются с долгими прощаниями. Смысла особого нет и климат не подходящий. Так что надо идти прощаться с неплохими людьми, которых мы едва узнали.

Найденные тела бандитов сфотографировали прилетевшие криминалисты, сняли отпечатки пальцев, а сами трупы отвезли на катере в Залив, где и сбросили за борт, привязав к ногам по мешку с камнями. Пленных сейчас допрашивали особисты. Судьба их, похоже, будет не сильно отличаться от судьбы убитых бандюков. По крайней мере, семеро кубинских парней ходили и набирали в полиэтиленовые мешки обкатанные камни. А пленных бандюков было семеро, вот так.

– Блин, я как представлю, что это мне могли сейчас особисты ногти рвать, дурно становится, – заметил вернувшийся Колян, кивнув в сторону палатки для допросов, из которой порой доносились дикие вопли. – Хорошо, что мы с братом нормальную дорогу выбрали. Здесь и живем, как люди, и подыхать, как собакам, не придется.

– Ага. Держи, твоя доля. – И Малик протянул ему кружку с ромом и кусок вареного мяса. – Отправил брата?

– Да. – Колян кивнул на улетающий на северо-запад вертолет. – Отправил их прямиком в Демидовск, в хирургический центр. Врач сказал, что много битого стекла в ране, тяжело вынимать будет.

После чего опрокинул себе в глотку кружку с ромом и вцепился зубами в мясо. Голодный как собака, а Тольку проводил. Вообще хорошо, что эти парни нашу сторону выбрали, неплохие ребята.

– Глянь, выводят. – Малик кивнул на палатку.

Оттуда кого-то вывели, кого-то вытащили за шкирку, но вскоре все семеро бандитов стояли посреди небольшой площади поселка, возле полусгоревшей хижины.

Как-то незаметно площадь наполнилась народом, кубинцами и отдыхающими егерями. Даже от выкопанных могил шел народ.

– Внимание! Товарищи! В связи с военным положением на территории Диких Островов за акт пиратства именем народа России и постановлением военного трибунала к смертной казни через утопление приговорены следующие лица, не имеющие гражданства…

Что еще говорил моложавый военный прокурор, я не слушал.

Я смотрел, как этим уродам скручивают скотчем руки и ноги и тащат их вниз, к катеру. Уже на борту кубинцы прикручивали веревкой наполненные камнями мешки к ногам пиратов. И еще – какие-то пакеты к груди и спине.

Катер отошел от берега метров на сто, и приговоренных сбросили за борт. Молчаливая толпа на берегу наблюдала за казнью.

Но, к моему немалому удивлению, приговоренные не утонули. Нет, головы пиратов торчали над водой, они даже не думали тонуть. Только страшно корчили рожи и пытались что-то прокричать. Но заклеенные скотчем рты не позволяли этого.

– А что происходит? – обратился я к подошедшему мичману.

– Смотри. Наверное, совершенно случайно их сбросили на мели. Сам поймешь! – Мичман хмуро уставился на место казни.

Вышедший из камбуза катера кок выплеснул остатки еды рядом с пиратами. Катер резко ускорился и по большой дуге пошел к берегу, а пираты как поплавки качались на невысоких волнах.

Внезапно вокруг одного пирата взбурлила вода, плеснуло красным, и его не стало. Потом еще, еще… и еще.

В течение минуты от казненных не осталось ничего, кроме расплывающегося красного пятна в воде.

– Ни хрена себе, – с трудом проглотив ком в горле, прошептал я. – Их же утопить должны были, а не скармливать зверью.

– Володь, у кубинцев длинные счеты с пиратами и наркоторговцами. Да и не забывай, что, если бы победили бандиты, ты бы сейчас завидовал погибшим. Уроды еще те, так что поделом. – Мичман отошел от обрыва. – Пошли, нормальных людей хоронить будем.

– Красиво как все-таки! Эх, домик бы на таком острове построить и в отпуск сюда приезжать. А ближе к старости вообще жить сюда перебраться. – Малик мечтательно прищурился.

– Ну кто тебе мешает? Земля копейки стоит, купи пару соток и строй хижину, вряд ли кубинцы будут против. Правда, остров нужно выбирать поближе к Береговому и какой-нибудь баркас прикупить или построить. А вообще, это идея, потом помозгуем. Пошли. – И наша троица отправилась вслед за остальными.

– Ну все, товарищи ремонтники. Артустановки приняты и поставлены на боевое дежурство в строящемся форте. Поздравляю и спасибо. – Комендантша пожала нам руки своей левой. Правая у нее висела на косынке: подранило в ту ночь, когда пираты напали. – Вот, прошу вас, подписанный акт приемки орудий. И акт приема-передачи вашего заводского инструмента. Так что можете собираться, через часок отходит «Беда». Интересно, это кто так капитана Врунгеля в Береговом любит? Еще в той жизни ребенком фильм смотрела.

Поблагодарив комендантшу, мы пошли к нашей палатке. Хижины хоть и отстроились за эти два дня, но лишний раз переезжать уже было влом. Да и некогда, пахали от зари до зари, в радиохижину телеграммы Олесе отправлять ходил уже впотьмах.

Так что мы забросили свой личный инструмент в грузовой мотороллер индийской сборки вроде нашего «Муравья», я поставил туда же пару картонных коробок с красивыми раковинами и саженцами местных пальм.

С пальмами сегодня намучился. Точнее, с пиявками, которые нападали за шиворот, пока я ковырялся в подлеске. Внизу всех длинным дрыном стряхнул, а вот про деревья не подумал, сажал себе пальмочки в обрезки бутылок-полтарашек.

Возле пирса стояла самоходная баржа под командованием здоровенного одноглазого негра. На корме и бортах красивым почерком было написано название суденышка: «Беда». Именно про него говорила комендантша.

Так что загрузившись на баржу, мы вышли на пирс, попрощались с людьми, которые пришли нас провожать. Людей пришло много, почти весь народ, который жил на острове. Шумно попрощавшись, сунули нам небольшой бочонок местной самогонки из сахара и фруктов с гордым названием «ром», после чего мы снова перешли на борт баржи.

Баржа коротко гуднула и довольно резво побежала на север.

Экипаж состоял всего из четырех человек: сам капитан и три матроса. Сейчас один стоял возле носового ДШК, один возле штурвала. Капитан лежал возле нас в гамаке и на жуткой смеси русского, английского и испанского языков рассказывал, как его в совсем недалеком прошлом, чуть больше месяца назад, освободили из рабства с одного из многочисленных островов в дельте Амазонки. Та еще одиссея. Он гордо показал заплатки, наваренные на пробоинах от крупнокалиберных пуль, которые получили во время прорыва. Правда, он честно сказал, что все на барже в основном лежали мордой в палубу, стараясь уцелеть, и не приподнимались выше уровня ватерлинии. Воевал с обнаглевшими наркопроизводителями и наркоторговцами в основном экипаж выручившего их судна, воевал умело и жестоко. Как на острове, так и во время прорыва. Теперь стало понятно, почему все живущие напротив мангровых болот и у самой Амазонки так береглись.

– Мы стреляли только в бандитов и загнали их в нашу тюрьму. Жаль, что некогда было снять с них шкуру. После прорыва нас отправили к русским, и я остался у них. Русские учли, что я привел к ним эту посудину, и предложили мне стать на ней капитаном. Потом во время штурма Островов я перевозил кубинцев, технику, припасы. Сейчас хожу между Островами и Береговым, наша баржа на хорошем счету. Даже имя барже присвоили, сказали, очень известное в том мире в России, – покачиваясь в гамаке и посасывая сигару, гудел капитан. Черная повязка придавала ему пиратский вид, не хватало только треуголки и попугая.

На ночь баржа бросила якорь в одном из небольших заливчиков. Как сказал Мпота, они не ходят ночью. Огромное ночное небо сияло звездами, отражаясь в неподвижной воде. Мы опять поделили дежурства и караулили вместе с экипажем. Моим напарником был неразговорчивый угрюмый темнокожий парень. Впрочем, с частично отрезанным языком (бандиты «поприкалывались» над рабом, чтоб им на том свете лишнее полено в топку бросили!) ему и говорить-то было сложно. Да и мне говорить не сильно хотелось. Так и простояли три часа, смотря по сторонам и слушая ночные джунгли. Пару раз недалеко от борта проплывало что-то внушительное, но к барже не приближалось. А я все-таки приготовил пару лимонок.

На следующий день мы прошли знакомый пролив между Островами и направились вдоль континента на север. Амазонку и мангровые болота по левому борту проходили по знакомой схеме, в усиленном режиме. Рыбаки опять проверяли переметы. Пару раз встретили наши небольшие парусно-моторные шхуны здешней постройки, спешащие по делам. Мимо прошел пузатый углевоз, следующий куда-то на юг.

– Раньше так много судов здесь не ходило, это после зачистки Диких Островов навигация и рыболовство здесь начали процветать. До этого очень опасно было. Много бандитов на корм крокодилам отправили. – Мпота довольно усмехнулся.

Вечером опять встали на якорь. Хоть и осталось до Берегового часов пять ходу, но в чужой монастырь со своим стаканом не лезут. Нет на барже ни радара, ни хорошего навигатора. Так, каботажит, и ладно. Мне опять выпало ночное дежурство, только в предрассветную смену.

Великолепный восход солнца, яркий, красочный, немудреный завтрак – и снова в путь.

На подходе к Береговому нас досмотрел сторожевик. Просто формальность, и мы снова двинулись домой. Порожнюю баржу (не считать же серьезным грузом нас троих и наш багаж!) здорово качало на волнах. Пролетело звено вертолетов, по словам капитана, идущих в Новую Гавану.

Пройдя в бухту, нас отправили на швартовку совсем в другую сторону, к угольному терминалу. Там, выгрузив вещи на берег и отправив Коляна в Управление порта, мы с Маликом уселись под навесом в специально отведенном для пассажиров месте. А на баржу стали грузить здоровенные полиэтиленовые мешки с углем.

Я достал мобильник, включил его. Блин, зарядка почти на нуле.

– Олеся, привет. Мы уже в Береговом.

– Володя, любимый! Как я рада, как мы соскучились!

Хоть и недешевая здесь связь, но как здорово услышать любимый голос.

– Привет, солнце. Я тоже очень рад тебя слышать. Мы постараемся добраться до дома как можно быстрее. Как только найдем транспорт, сразу отправимся. Не переживай, тебе сейчас нельзя. Ждите, мы скоро приедем. Солнце, у меня зарядка заканчивается, отключаюсь. Пока. – Я отключил из последних сил сигналящий телефон. И чего я его на острове не зарядил? Совсем из головы вылетело.

Появился радостный Колян. Сразу видно было: транспорт нашелся.

– Так, мужики. Сейчас подойдут ЗИЛы, мы на них погрузимся, и до Демидовска, до продтоварной базы. А там наши будут, «газельки» и КамАЗ. Перегрузимся на них, и домой.

И точно, через полчаса подошли шесть ЗИЛ-130. Надо же, даже сюда забрались. А вообще-то понятно, машина очень неплохая, только где их нашли, неясно. Наверное, с каких-то складов длительного хранения сняли.

В кузовах ЗИЛов стояли бочки с крепко пахнущей соленой рыбой. Той, которая идет вместо селедки. Из переднего выскочила крепкая женщина лет сорока.

– Шо встали, хлопцы? Грузите вещи у кузов, и поехали.

– Так, Мария Тимофеевна, все же селедкой провоняет. Можно мы вещи по кабинам раскидаем? – Колян растерянно посмотрел на нее.

Мария Тимофеевна глянула на наши шмотки. В принципе не очень уж и большая куча. Рюкзаки, ящики с инструментами, оружие. И все.

– Можно, грузите. Только швыдко давайте, швыдко.

Я загрузил свои шмотки в кабину ЗИЛа. Ничего, она просторная, все влезло.

– Давай залазь, – кивнул рыжий парень примерно моего возраста.

Ну я и залез.

Кабина ЗИЛа пропахла бензином и моторным маслом, сразу видно было, что машина – трудяга. Наверху, на потолке, был сделан крепеж для оружия, на котором висел АКМ с подствольником. Сам водила оказался вооружен еще и пистолетом в нагрудной кобуре. Похоже, или «таурас», или «беретта». Что-то такое.