ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 10:00.
Утром (или уже ранним днем) меня ласково разбудила Булька. С кружкой капустного рассола, маленьким мерзавчиком «Новомосковской» водки и обмотанной полотенцем кастрюлькой горячего хаша — поклоном от Саркиса. И все это с лаской, легкими «материнскими» поцелуями и добрыми уговорами. Ни одного бабского упрека. Просто добрый доктор-похметолог.
— А где все? — спросил я, приходя в себя.
— Кто где, — отвечает, — но в пределах «Арарата», если тебя это волнует. Инга всех построила и озадачила.
— Как Дюля?
— Еще спит. Мы решили ее вообще не будить. Пусть сама проснется, когда захочет. Это вам, мужикам, не привыкать водку трескать, а она у нас, можно сказать, вообще непьющая…
И, улыбнувшись, добавила:
— Была.
— Понятна-а-а… — огляделся вокруг. — А кто меня раздел?
— Я же и раздела, мой господин, не валяться же тебе в дорогих одеждах. Они почищены и висят в шкафу, трусики постираны и сушатся, — предупредила она мой следующий вопрос.
Сама Булька была одета в полупрозрачный зеленый запашной пеньюар, с белыми кружевами: на воротнике, по подолу и каскадом — на широких рукавах. Пояс подвязан под грудью. Волосы распущены. На запястьях тонкие золотые браслеты. Штук по шесть. Красотка, прекрасно осознающая, что она — красотка. А что скромницу изображает, так такую роль сама себе выбрала: для ролевой игры в «гарем».
— А я как? Себя прилично вел? — понизил я голос. — Морду никому не набил? А то свадьба без драки — вроде как против традиций.
— Что ты, мой любимый господин, ты очень культурно в хлам напился в тихом уголке с бурами и насмерть упоил Дюлекан, — вроде серьезно говорит, а глаза смеются.
— И все? — даже как-то разочаровался в себе.
— Нет, господин, когда я тебя раздела и уложила, ты мне сказал: «Если хочешь трахаться — трахайся. Только, чур, меня не будить».
— Ничего не помню, — пробормотал недоуменно.
— Так я тебя и не будила. Слово господина для жены — закон.
— ???
Буле наконец надоело себя сдерживать, и она звонко захохотала, всплескивая руками. Браслеты мелодично перезванивались при этом.
— Тебе зеркало показать?
— А что там, в зеркале? — не понял я.
— Твое лицо.
— М-да? И что с ним теперь делать? — озадачился я, оглядев свое отражение.
— Принимать водные процедуры. — В ее голосе прорезались нотки доброй няньки. — Ванна давно готова, мой господин. Бритва, пенка и туалетная вода — там же. Вставай, я тебя туда провожу и обслужу.
— Я сейчас на секс не способен. Извини, — смутился я, вспомнив, что сегодня ее очередь в гареме.
— Как ты мог подумать обо мне так плохо, мой господин, — сказала Булька с укоризной в ответ на мою эскападу.
Она подняла мою тушу с кровати и поставила в вертикальное положение. Несмотря на рассол, хаш и опохмел, меня все еще штормило, хотя не сильно: так, балла на три-четыре. Девочка ловко подлезла мне под мышку, подставив узкое плечо, и, обняв за талию, повела меня в сторону санузла, приговаривая:
— Я клянусь пророком и его женами, что буду делать своему господину только приятное. Сначала помою любимую тушку, приведу ее в порядок и лишь только потом, если господин соизволит…
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 11:12.
Пора кончать этот разврат. За сутки — три разных бабы, пьянка с суровыми африканскими мужиками, эротическая фотоссесия и две свадьбы.
Хотя нет… Свадьба была одна.
Ну, тем хуже для меня. Больше нервов ушло. Так рвать себя на британский флаг никакого здоровья не хватит.
А всего неделя прошла! Ой, мля… Что дальше-то будет?
Вот с такими мыслями осматривал я свое бабье войско, выстроенное Ингеборге на вчерашнем свадебном помосте, с которого уже убрали сукно и подмели цветочные лепестки.
Между висков шарахалась мелодия: «Тринадцать негритят пошли купаться в море… И их осталось десять». Редеет отряд сам по себе, а еще даже из города не выехали. Трех ослепительных красавиц до русских земель уже не довез. Ущерб новой родине налицо.
А кто вредитель?
Я вредитель.
Узнают — не простят. Прапорщик Быхов — первый.
Девять непокрытых красивых головок с ожиданием смотрят на меня, выстроившись в ряд. Целое отделение.
Десятая красавица рядом со мной стоит, держа в руках стопку черных беретов.
— Ну, что, бойцыцы, становимся бойцами, — обвел я глазами строй, любуясь красивыми лицами.
Девчонки смущенно заулыбались, но с вопросами не лезут, не галдят; ждут, когда сам скажу, что хотел. Доннерман хоть и гад, но профи. Все же неплохо их намуштровал за такое короткое время.
— Стрелок-радист Шицгал.
— Я, — вскинулась Роза.
— Выйти из строя.
Роза сделала два шага вперед. Почти правильно.
— В ознаменование окончания боевой учебы вы награждаетесь черным беретом и становитесь полноправным бойцом отряда «Факел». Поздравляю вас. Добро пожаловать на борт.
Ингеборге торжественно вручила ей головной убор с русским триколором на кокарде. И мы оба отдали Розе воинское приветствие; проще говоря, козырнули.
— Встать в строй, — командую.
Жду, пока Роза займет свое место, и объявляю следующую:
— Снайпер Комлева.
— Я, — моментально откликается Дюлекан.
— Выйти из строя.
Дюлекан вышла просто на «отлично». Хорошим таким строевым шагом со стуком подошв по доскам. Хоть на строевой смотр выводи. Шучу, конечно. До строевого смотра ее еще гонять и гонять, как Сидорову козу.
Внимательно всматриваюсь в Дюлю и не нахожу на ее лице следов депрессии. Вот и славненько. Нечего по этому козлу убиваться, не стоит он того.
— В ознаменование окончания боевой учебы вы награждаетесь черным беретом и становитесь полноправным бойцом отряда «Факел». Добро пожаловать на борт, мэм.
И поехало:
— Снайпер Бисянка.
— Пулеметчик Антоненкова.
— Стрелок Иванова.
— Стрелок Синевич.
— Стрелок Айзатуллина.
— Стрелок Вахитова.
— Стрелок Радуева.
Все. Последняя команда:
— Вольно, можно надеть береты.
Традиции и ритуалы не зря были придуманы еще в седой древности. Предки не дураками были. Казалось бы, какая хрень? Беретки копеечные раздаем. А на деле у девчат формируется чувство сопричастности к единому целому. ОТРЯДУ. Теперь есть на свете МЫ — носящие черные береты и ОНИ — все остальные. И каждая, получив беретку, ощущает, что это не просто головной убор, а знак, символ. Причем заслуженный. А это дорогого стоит.
Все девять девочек, получив береты, некоторое время помогали друг другу их правильно надеть.
Смотрелись в зеркальца.
Поправляли.
Красовались.
Я терпеливо ждал. Стремно становиться между зеркалом и женщиной. Чревато… Даже если ты ей командир.
Все же «Отряд» для них — пока такая же ролевая игра, что и «Гарем».
На службу их не призывали.
Присяги они не давали.
Контракта не подписывали.
Трибунал им не грозит.
Все добровольно, в том числе и дисциплина. Но до Одессы она край как всем нам нужна, чтобы доехать туда, желательно целыми тушками.
Прибежала Катя в шортиках и легкомысленной маечке на лямках, раскачивая под ней грудью в такт шагам. Она никогда не унижала свою грудь лифчиком.
— А моя беретка где? — возмущенно крикнула она, еще не остановившись.
— А тебе берет зачем? — спросила Наташа. — Ты ведь уже приехала.
— А я его на стенку повешу, в память о вас, — выдохнула Лупу, точнее — уже миссис Вильям Ирвайн, — и по выходным носить буду.
Вся дисциплина моментально рухнула, и девчонки кинулись обнимать друг друга, как хоккейная команда после удачно заброшенной шайбы.
Наконец Катя от всех отбилась и получила свой берет у Ингеборге. По правде, мы ей и так собирались его отдать. Зачем он нам? Лишнее место занимать?
— Жора, ты мне календарь на свадьбу подаришь? — спросила Катя, не отрывая взгляда от маленького зеркальца, одолженного у Анфисы.
— Не на свадьбу. Просто подарю. Первый экземпляр — твой. С автографами. Каждая подруга тебе распишется на своей странице. Я — на титуле.
— Офигеть. Дайте два. Один я в магазине повешу. А второй, с автографами, дома — по отдельности, в рамочках, — тут же смекнула хозяйственная Катя свой профит. То есть не столько свой, сколько уже семейный профит, раз в магазине собралась вешать в качестве рекламы.
— Заметано, — охотно отозвался я на эту просьбу.
Катя обняла меня и, подтянувшись, шепнула в ухо:
— Спасибо тебе за все.
Чмокнула, фактически клюнула, в районе уха, потом отпрянула и убежала в магазин.
К Биллу.
Впрочем, так и должно быть. Именно этого я и добивался. Хотя в глубине души все же немного жаль, что Катя уже не моя.
— Так, становись! — скомандовал отряду. — Кончай отдыхать.
Девчата, уже с меньшей охотой, продолжили играть в военщину.
Но встали.
Ровненько и по ранжиру.
Подождав, пока все успокоятся, сказал:
— На сегодня у нас следующие задачи. Первая — собрать все свои вещи, как для марша в Одессу. Вторая — после обеда полностью загрузить автобус для той же цели. Будем испытывать его с полной нагрузкой и полным экипажем. Предваряя ваши вопросы, поясню: прокатимся до Базы «Европа», совершим малый шопинг и обратно. Так что оружие почистить, магазины патронами набить. Кусачки и пломбировочная машинка — у Кати в магазине. Пользуйтесь блатом, пока есть. В четверг у нас конвой. Мы покидаем Порто-Франко. Так что, если с кем надо проститься — прощайтесь. Потом времени не будет. Роза, Таня и Дюлекан — со мной, сбор через десять минут. Остальные — под начало Ингеборге. Время пошло!
Так, народ озадачен. Теперь можно уже обойтись одним джипом Фреда, а то все мозги промял, как разорваться сразу в несколько мест одновременно.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 12:07.
— Это уже не «Путанабус», — недоуменно заявила Бисянка, — это какой-то «Путанк».
Автобус стоял перед закрытыми воротами Олегова ангара и ничем не напоминал нам бывший миленький «скул бас». Это действительно была агрессивная монстра, не похожая на все то, что я видел ранее.
— Не «путанк», а «путанкетка», — со всей серьезностью завила Роза. — У «путанка» член во лбу торчать должен.
И, не удержавшись, прыснула в кулачок.
— Вы все неправы. — Дюля встала в позу оратора и вставила свои три копейки. — Так как пулемет у этой монстры только сзади, то это самая настоящая «путачанка».
На наши возбужденные вопли из ангара высунулись Олег с Михаилом.
Подошли, поручкались по очереди со всеми.
Олег первым делом, пробежавшись взглядом по девчонкам, осведомился:
— А где Катя?
Роза тут же выпалила:
— Да она вчера замуж вышла. Сейчас отсыпается.
— Как — замуж? — удивился Олег с большой долей недоумения. — Она же была замужем?
Похоже, с замужеством Кати со мной Олег успел смириться. А тут такое мимо пролетело, что могло бы и в него уткнуться, а он где-то не там лазил. Все это я четко прочитал на Олеговой роже, как на плакате МЧС, из серии «Это должен знать каждый».
— Не бери в голову, Олежка, бабы такие непостоянные, — удрученно пожал я плечами. — Ну нашла себе кого покруче меня. Такое дело, понимаешь? Житейское.
— А че тут понимать, японский пень, — вмешался в нашу беседу Михаил. — Баба обынакновенная. Вид вульгарис. В ее программе такое прошито изначально. Вткнувать должон лучший по ее определению, — и задорно подмигнул Розе.
Роза сделал вид, что ничего не поняла.
— А что такого есть в ее новом муже, чего нет в тебе? — спросил Олег, явно крутя какие-то варианты.
— Жилплощадь, — засмеялась Бисянка.
Остальные девчата ее активно поддержали в этом начинании.
А Олег вот слегка сократился. Видать, с жилплощадью у него тоже туго.
— Ладно, проехали, — сказал я, настраиваясь на деловой тон, — показывай монстру.
— Пусть сначала он, — махнул рукой Олег, показывая на Михаила.
И ушел в ангар, явно очень разочарованный жизнью.
Михаил подбоченился и гордо доложил:
— Вчерашние полевые испытания показали устойчивую голосовую связь на тридцати трех километрах от антенны на ангаре. Но, еперный теятер, надо учитывать, что тут рельеф местности плоский как стол. В лесу или на пересеченке будет двадцать — двадцать пять, не больше. В горах — отдельная песня. С «ходилками» в степи на четыре километра устойчиво можно болтать. Все уже установлено. Все, гнутый глыч, на штатном месте стоит и фунциклирует. Извольте в кассу.
Тут Михаил интернациональным жестом, означающим бумажные деньги, потер большой палец об указательный с безымянным, подняв свои пальцы почти на уровень моего лица.
— Ща, посмотрим это все и рассчитаемся, — сказал я ему, доставая ключи.
Отперев водительскую дверь, влез в автобус.
Нововведений в салоне была масса. Впечатляло. Когда только Олег успел?
Справа от водительского сиденья, на торпедо, появилась складывающаяся хромированная держалка под ноутбук, установленная так, чтобы было удобно пользоваться им на ходу в раскрытом виде. А если не надо — так сложить, прижать к торпедо — и как нет ее.
С другой стороны появился держак под кружку. Стационарный. В хромированную сеточку подстаканник. Явно в девичестве сантехнический аксессуар был, с ванных комнат оборудование. Пригляделся — точно. Есть небольшое клеймо испанской фирмы «Rosa». Я от нее у себя в квартире санузел оформлял. Но выглядит все, как будто тут изначально и было задумано. Ай да мастер! Это же надо так мозги извратить? Уважаю!
Спереди от рулевой колонки, над панелью приборов, были закреплены на торпедо две небольшие плоские радиостанции, с которых стерты шильдики производителей. К каждой на витом шнуре прикреплен микрофон. Все в досягаемости руки, ну разве что — чуть потянуться. Никаких «соплей» из проводов, все очень культурно сделано.
На левой двери появилась весьма объемная пепельница с крышкой на пружине и «карманы» для сигарет и карт.
Под самим сиденьем — выдвижной ящик. Вместительный.
Между рычагами и сиденьем — обрезиненная держалка для автомата из гнутой трубы, чтоб брать оружие одним движением правой руки.
Правее, под торпедо, за рычагом отпирания двери, закреплена батарея зарядников для «ходилок». В два ряда по шесть штук, в едином блоке. Весьма удобно их там забирать и вставлять, двигаясь по лестнице хоть на вход, хоть на выход. Все продумано еще до нас. Сейчас все «ходилки» торчали в своих гнездах. Покачал крайнюю, вроде крепко держится, на ходу не выпадет, когда автобус подпрыгнет на кочке.
Там же, ближе к водителю, расположили и блок из пары «прикуривателей» для зарядки чего-нибудь другого, но тоже аккумуляторного. Большого фонаря, к примеру. И еще три различных разъема, чтобы, значит, без переходников обходиться. Разумно.
Встал с сиденья, прошел в салон, в котором появился внутренний каркас из хромированных двухдюймовых труб. От пола, в проходе у каждого сиденья, соединяясь с его спинкой в распор потолка. И также с бортов, под прямым углом к ним, шли такие же трубы в распор стояков. Соединения труб взяты хомутами и аккуратно приварены. Вдоль бортов, выше окон, также конструктивно прошли такие же трубы, закрепленные на бывшие посадочные места крюков для гамаков и жестко соединенные с остальной конструкцией. На этих трубах закреплены новые крюки для гамаков. Мне понравилось. В старом варианте нагрузку на себя брал крепеж крюков, а теперь она распределялась по всей трубе. Грамотно все.
А над самими сиденьями, в клетках из труб, пространство над головами было приспособлено под багажные полки с дном из толстой капроновой сетки, как в салонах старых авиалайнеров. Сетки крепились к каркасу. Сейчас на них вразброс валялись скрученные гамаки. Но свободного места было в достатке. Где-то две трети еще. Это мне очень понравилось. До такого я сам бы не додумался.
Зато исчезли занавески. Но, справедливости ради, надо сказать, что при нашей «братковской» тонировке окон занавески в принципе нужны только для гламура.
Под креслами появились ящики, сваренные из профнастила. Я потянул за вырез, заменяющий ручку, выдвигались они в проход между сиденьями очень легко. На роликах, видимо. Вот только пользоваться ими можно будет только по очереди, но это не страшно. На задних рядах ящики выдвигались со стороны спинки. Разумно, там пространства больше. Под сиденьями у окон, кроме заднего ряда, остались свободные ниши.
Сел на ближайший ряд кресел, протестировал, как ногам будет. Неплохо. Ноги особо не упирались никуда. Все же тут рядов сидушек меньше, чем в стандартном «скотовозе» и расстояния между сиденьями были изначально шире — бизнес-класс, как ни крути.
В кухонном тупике, на сервировочном столике, в торце столешницы, появилась рама из дюймовой трубки, как и просил. Чтоб было на что магазинные подсумки пулеметные вешать. И в случае чего, не приведи Господь, их не искать по всему автобусу. Там же было вделано кольцо для пулеметчика. Вернее, для цепляния ремня удерживания его тушки. Сам брезентовый ремень с титановыми альпинистскими карабинами нашелся в ящике с посудой. Не захотел Олег его непрезентабельным видом общий стиль портить. Но не забыл про него. Молодец.
На спинках задних сидений появились держатели для пулеметов, из трех кусков обрезиненной трубы каждый. Это тоже Олегова самодеятельность, но в кассу пошла. Хотя пулемет у нас только один.
Остальное в торце салона все осталось, как было до модернизации.
Обернувшись, я увидел, сразу за водительской перегородкой, стойку с радиоаппаратурой, сделанную из таких же хромированных труб. Стильно.
И вроде нигде не покарябано, не поцарапано, не порвано. Аккуратно они тут работали. Да еще со сваркой. Ну да, ну да… Помню. Когда обиженный на сервис клиент может припереться с пулеметом претензии выражать, поневоле будешь аккуратным. Да и Олег, похоже, аккуратист по жизни. Надо спросить: случаем, не под знаком ли Девы он родился? Уж больно дотошный аккуратист.
Постучали в пассажирскую дверь.
Открыл.
И сразу же в салон залез Михаил с претензиями:
— Ну ты, язва-плешь-гнутый-глыч, платить собираешься?
— Показывай, за что, — ответил я на его наезд спокойной мордой.
Михаил тут же пристроился на рабочем месте радиста, где его черные ящики (кстати, уже оформленные шильдиками PROFradio, толстыми сантиметровыми буквами грубо по трафарету белой краской) стояли друг над другом под потолком, каждый на своей полочке, оставляя внизу на узком наклонном столике место для ноутбука. Ноут был жестко закреплен в раскрытом виде. Нижняя часть — к столику, монитор — к стене.
Проф включил ноут, и плоский экран загорелся, разделенный на три части.
— Вот это связь с «ходилками», — ткнул он пальцем в экран, — вот это — сканер. А вот это — связь дальняя. Вся шлоиботина фурычит на совесть. Дальше — сажай сюда специально обученного человека. Все?
— Вроде все, — почесал я в затылке.
Что я в этом понимаю? Только верньеры крутить по алгоритму? Так и их нет.
— Пять аппаратов, дюжина «ходилок», зарядники, четыре антенны, настройка, обучение радисток. Кстати, полноценная радистка у тебя одна — Роза. Остальные — только в первом приближении, — закончил Михаил «свои дозволенные речи».
— Кто бы сомневался, — усмехнулся я, вспомнив ее вчерашние припрыжки.
Вытащив из кармана (завязал я тут с пижонской привычкой барсетку таскать) пачку экю, стал выкладывать на столик пятикатки.
— Одна, две, три, четыре, пять, шесть. Вроде все?
Михаил собрал пластиковые купюры, перетасовал их, как карты, обстучал по ребру в ровную стопочку и убрал в один из своих карманов, которых у него было стопятьсот штук по кругу фигуры.
— Ну, если что… заходи, — сказал он на ходу, не прощаясь практически, и выскочил из салона на воздух.
— Олега позови, — только успел я крикнуть вдогонку.
И, пройдя к проему водительской двери, махнул девчатам, чтобы забирались сюда, технику осваивать.
А сам вышел из автобуса покурить. Решение сие было мудрым, потому как Олег пришел, когда я не только накурился, но еще и бычок в гравий втоптал и растер подошвой.
— Чего я еще не видел в этой монстре? — перечислил ему все, что только что осмотрел.
— Много чего, — улыбнулся Олег. — Ну вот, к примеру, на самом виду — вместо окошка с надписью маршрута над лобовым стеклом — у тебя там теперь люстра с четырьмя мощными галогенками, за тем же стеклом родным. В бампере заглублены две желтые противотуманки. Включаются на торпедо слева тумблерами, видел?
— Видел, но не понял, почему тумблеры.
— Жора, ты никогда на космическом корабле не был?
— Не-а, — ответил честно.
— Много потерял, — заважничал Олег. — Так вот: там все на тумблерах. Это самое надежное переключение. Надежней пока не придумали.
— А та где космический корабль изнутри видел? — поинтересовался я ехидно.
— В Звездном городке, — спокойно ответил Олег. — Там есть в натуральную величину макет-тренажер станции «Мир». Той, которую затопили по приказу американцев, чтобы у нас независимой космической разведки не было.
— Понятно, — кивнул я в подтверждение, — уел.
— Да, еще… — Олег привлек мое внимание. — Оба твоих топливных бака я протектировал; чтобы, если пуля попадет, не вытекли сразу. Нижние багажники, — он открыл крышку, иллюстрируя показом, — модернизировать ни в чем не стал. Просто забил их пластиковыми канистрами с дизтопливом, маслом, тормозной жидкостью и прочими расходниками. Пара крестовин на карданы, пара самых распространенных подшипников, крепеж по мелочи. Второй домкрат, на всякий пожарный. Обрезки доски под домкраты, чтобы они у тебя в землю не зарылись. Все равно тебе все это покупать, а у меня — оптом. С другой стороны — тот же набор. На заправку одного бака тебе должно хватить с избытком. Остальное на фортах-заправках доберешь. А это — вроде как НЗ. Масла тут на полную замену мотору и коробке. И еще чуть-чуть долить, если что. В моторе такое же масло залито. Так что все с этим в порядке. Одобряешь?
— Дык. Куда я денусь? — не очень-то и хотелось возражать.
О половине этих вещей я даже не подумал, а о второй половине даже не знал.
— Пошли дальше, — повел меня Олег вокруг автобуса. — На каждый багажник на крыше камуфлированный чехол хитрый тебе сшили. Сейчас они зашнурованы на парные блочки, а если надо — шнуровку вынул, растянул чехол вверх, и шнуруй только на нижние дырки. Объем в два раз больше будет. Но не увлекайся наверху тяжелыми грузами, не сбивай центр тяжести. Если что — нагружай задний багажник. Да, совсем забыл, пошли.
Олег привел меня к заднему борту автобуса.
— Вот тут: эту запаску снял, бревно убрал, — показал он на самое натуральное бревно со снятой корой, диаметром сантиметров тринадцать и длиной с бампер, прикрученное к этому самому бамперу за клыки, — открыл этот лючок, — он постучал по борту пальцем, показывая мне место, где еще недавно никаких лючков в помине не было. — Там за ним — ниша, в которой у тебя теперь второй аккумулятор стоит. Первый на штатном месте. Оба заряжены.
— А лючок откуда взялся?
— Сам сделал, — улыбнулся Олег. — Теперь все. Можешь катить на нем, куда надо, — и постучал ладонью по автобусу.
— Не-е-е… — возразил ему, — я еще натурные испытания проведу: до орденских Баз и обратно, — и посмотрел на механика внимательно.
— Хозяин — барин, — спокойно ответил Олег.
Видно было, что за свою работу он спокоен.
— Кстати, бревно это зачем тут?
— Жора, а где ты бревно в саванне возьмешь, если в хлябь непролазную попадешь: к примеру, в болотистой пойме у брода? Самая необходимая в дороге вещь — бревно. Особенно хорошо высушенное. Потом спасибо скажешь.
— Гут, — согласился я с его доводами. — Сколько с меня осталось: за соляру, расходники и прочее?
— Ща посчитаем, — вынул Олег блокнот. — И кстати: держи свои ключи от автобуса.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 14:18.
По городу долго не катались, только заехали на Седьмую улицу за своей порцией календарей. Той, что я на автобусе повезу в представительских целях. Заодно с Линдером рассчитался и за изготовление, и за рассылку авансом. Деньги как вода между пальцами, утекают, а заработка пока даже не предвидится. Но что поделать, такой уж я человек, что способен обходиться без необходимого, а вот без лишнего — жить не смогу.
Договорились с Линдером и о том, что он мне, как и книжным магазинам, будет бесплатно высылать свои каталоги, а я за это буду рекламировать среди знакомых его новый сервис: книги и картины по заказу. В общем, ни к чему конкретно меня не обязывающие условия. Просто подтвердить чувство партнерства.
Когда автобус припарковался на общественной стоянке «Арарата», то на такое чудо-юдо, особенно на его авангардистскую окраску, сбежались поглазеть не только мои девчата, которые еще не видели наш «скул бас» в его новой ипостаси, но также остальные постояльцы. И даже не проживающие в мотеле посетители ресторана отвлеклись от божественной стряпни Саркиса. Впрочем, последние — ненадолго. Удовлетворили любопытство и опять втянулись под кондиционер к остывающим вкусностям и разностям. Осмотрев все, что было доступно, разошлись и постояльцы мотеля. Ну машина — и машина. Оригинальная вещь, но на торг не выставлена. Так что нечего зазря облизываться.
Пара лиц полюбопытствовали: кто же такое руками сотворил? Послал их к Олегу в ангар. Может, и срастется у него новый заказ. Надо было ему подсказать, у Саркиса в ресторане на российской Базе Ордена рекламу своего гаража вывесить, чтобы сразу переселенцу она в нос упиралась; да не дотумкал сразу, а теперь — уже поздно.
Самыми активными исследователями нового транспорта были братья-буры. С моего разрешения они быстренько облазили весь автобус снаружи и изнутри, что-то трындя между собой негромко на своем африкаанс. Потом ненадолго слиняли к своему «унимогу» и принесли лом, кирку-мотыгу, совковую лопату и початую бухту детонирующего шнура на зеленой пластмассовой катушке. Потом, ни слова не говоря, стали все эти железки крепить мне на внутреннюю сторону кенгурятника простой обвязкой репшнуром к трубам. Узлы вязали морские, не из сложных, типа «дерни за веревочку». И держат крепко, и развязываются без помощи матерщины. Такие узлы и я вязать умею. Еще со службы.
— Без этого не проедешь там, где саванна кончится, — сказал Ханс, протягивая мне катушку с красным шнуром, пока Клаас возился еще с креплением кирки. — В лесу, а тем более в джунглях, без такой штуки ты как без рук.
— И зачем он мне? — недоуменно крутил я в руках аккуратно наискось срезанный торец полихлорвиниловой макаронины без каких-либо обозначений и шифров.
— Вот ты едешь, едешь и уперся на пути в дерево. Толстое. Не объехать. Что делать будешь?
— Рубить, наверное… — замялся я, прикидывая, что о такой ситуации не подумал совершенно, явно ровная саванна вокруг усыпила бдительность.
— И как долго ты собрался махать топором? — ехидно осклабился Ханс щербатым ртом.
— ??? — почесал я свой бритый затылок, чувствуя себя последним дебилом.
— И какой высоты пенек ты оставишь после рубки? Мост твоего автобуса над ним пройдет? Или застрянет? — добивал меня охотник.
— А с этой штукой — работы на пять минут, — подошел освободившийся Клаас, — просто делаешь две зарубки на нужной высоте, чтобы только шнур не соскочил. Обматываешь кольцом. Вставляешь детонатор, и с безопасного расстояния… — Он изобразил руками что-то резко расходящееся. — Ба-бах — и дерево на земле. И пенек низенький, за мост не цепляет.
— А если поперек дороги упадет?
Мне стало интересно. Новые знания от опытных людей лишними не бывают.
— Тогда пропилишь еще пару канавок. По габаритам дороги. Еще два «ба-бах», лучше одновременно — и то, что осталось лежать на дороге, легко оттянешь лебедкой в сторону.
— А детонаторы где брать?
— У Билли. Мы сами у него берем, — смеются хором.
— Что-то я у него их не видел, — засомневался я в информации.
— Так он их и не каждому продаст. Только своим из-под полы. — И зубы скалят, довольные произведенным впечатлением.
— Спасибо, ребята. — Я был искренне растроган. — Сколько я вам должен за все это?
— Ничего, — ответил Клаас.
— Это подарок Дуле, — добавил Ханс.
Их выжженные солнцем лица, прорезанные глубокими морщинами, смущенно улыбались.
Из толпы девчат вышла Дюлекан и неторопливо поклонилась братьям в пояс. Потом подошла к ним и каждого поцеловала в щеку, приобняв за шею.
Я, бросив бухту детонирующего шнура под ноги, поднялся в автобус, нашел там единичную упаковку календаря, свернутую в рулон и упакованную в крафт.
Выйдя из автобуса, обнаружил просто поцелуйный обряд. Все мои девчонки по очереди подходили к братьям, целовали их в обе щеки и говорили «спасибо». Буры в некотором остолбенении просто сияли своими бесцветными глазами.
— Вот, — сказал я, спрыгнув на гравий, — ответный дар от нас всех на память. Только разворачивать будете там, где посторонние не видят. Хорошо?
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 15:00.
Отправив всех на обед, занялся расчетами с Фредом. В его же джипе.
— Так, Фредди, вот тебе деньги за прошедшее время, включая сегодняшний день. И еще тридцатник за завтрашний — это твой оплачиваемый отпуск, — протянул ему стопку мелких купюр. — Не отказывайся. Мы тебя загоняли. Отдохни денек. Если в четверг утром с конвоем не уедем, я тебе позвоню. Не автобус же мне по городу гонять.
— Я всегда готов к вашим услугам, — ответил Фред, улыбаясь. — Буду ждать. С вами не скучно.
Я пожал ему руку и вышел из машины.
Да. Привык я уже к этой наглой шотландской морде. Даже жалко расставаться. На удивление.
«Так, должок этот закрыл, — подумал я, глядя, как „пожарный“ джип Фреда выруливает из мотеля на Главную улицу, — пора пообедать и закрывать остальные».
Пообедать в первую очередь. Когда еще так вкусно поем?
Обед прошел в штатном режиме, несмотря на некоторое возбуждение личного состава. И вовсе не чудесной долмой от Саркиса. Все же бабы перемены чуют верхним чутьем. Или нижним? В общем, как-то чуют. И чуйка их редко обманывает. Но все настырные вопросы красавиц я пресек в корне. Будет время — будет пища. Сейчас, когда я ем — я глух и нем.
После обеда дал девчатам армейские полчаса на отдых, а сам перегнал автобус на задний двор к свадебному помосту, который собрался использовать как погрузочный терминал, пока его не разобрали обратно на доски.
После чего, зайдя в заднюю дверь главного здания мотеля, нашел там Саркиса, который в кухне ресторана колдовал над большой кастрюлей.
— А… Жора-джан, — воскликнул он, увидев меня в дверях, — обожди чуток, ара, тут у меня процесс в разгаре, — отмахнулся он от меня большим половником, хотя и вежливо.
Вышел обратно во дворик — перекурить.
Саркис появился через две сигареты.
— Что хотел? — спросил, вытирая руки белым передником.
— Да вот, Саркис, хотел рассчитаться с тобой до четверга. В четверг утром конвоем московским уходим в Россию. Один домик, как разгрузим, — освобожу сразу. Остальные до четверга за нами оставь.
— Куда собрался? — Саркис выгнул густую бровь.
— Да так… Шоп-тур по Базам. Автобус испытать перед дальней дорогой с полной загрузкой. Возможно, там и заночуем. Как фишка ляжет.
— От меня что надо? — Вот деловой человек, сразу поляну рубит.
— Надо, ара, очень много надо. Вода-еда. Вода в первую очередь. Еда во вторую. На весь маршрут. И все через час-полтора. Грузиться будем, — выдал я ему свои ближайшие планы.
— Зачем тебе вода на весь маршрут? — удивился Саркис. — Форты-заправки на скважинах стоят. Да и в любом ручье тут такая вода — боржом отдыхает. Можно без опаски пить.
— Стремно, — засомневался я в таких сведениях.
— Да брось… — Саркис махнул рукой, — за двадцать лет тут никакой холеры не было. Даже дизентерии. Я бы знал.
— Помню. Арам говорил, что вы на перекрестке миров сидите и все знаете, — усмехнулся.
— Именно, ара, именно так, — совершенно серьезно ответил Саркис. — Ладно, Жора, дам тебе шесть баллонов пластиковых от «clear water». Все меньше тяжести, чем от фляг молочных. Это сто восемьдесят литров. Должно тебе хватить до любой цивилизации, если большие постирушки устраивать не будешь. И продуктовый набор охотника для готовки в поле. Котлы есть?
— Есть. Давно купили. И котлы, и треноги.
— Тогда с тебя триста экю.
— А еда-вода?
— Комплимент от повара, хотя готовить его будете сами, — усмехается толстыми губами. — А пока иди. У меня там дежурное блюдо томится. Пригляд нужен.
Затем сразу пошел в лабаз к Биллу, благо тут все рядом.
В оружейном магазине Катя в домашнем цветастом передничке и алой косынке из пионерского галстука, напялив на руки оранжевые резиновые перчатки, негромко напевая себе под нос, смахивала мокрой тряпкой пыль с самых дорогих образцов оружия. Покупатели их всегда долго рассматривали, но намного реже брали в руки. Жаба им не только расход не подписывала, но и пригляд, хотя за это Билл денег не брал.
— Катюха, — окликнул я девушку, — ты не боишься, что от воды самое дорогое, что есть у Билла, заржавеет.
— Это не вода, а тефлон, — с апломбом заявила Катя. — Пора бы уже и знать.
Вот такие вот метаморфозы. Всего день замужем за оружейником, а уже туда же — учит, наставляет. Но я не стал углублять эту тему. Наверное, только так и можно заставить себя любить чем-то очень увлеченного человека. Смешно станет, если через год Катя станет Билла заменять в мастерской, но чем черт не шутит, когда Бог спит? Катя даже в качестве простой продавщицы обязательно поднимет выручку магазина, просто потому, что будет здесь доступна для созерцания. Стволы и сиськи… Убийственное сочетание.
— Через полчаса приходи в домик-склад, будет раздача календарей и автографов, — сообщил ей.
Катя отвлеклась от пыльных стеллажей:
— Без меня не обойдется. Даже не думай.
— А Билл где?
— В подсобке он. — И тут же предложила: — Позвать?
— Не надо никого звать, я уже тут собственной персоной, — пристроился толстяк за прилавок, разглаживая усы. — Жора, тебе что-нибудь нужно от старого оружейника?
— Привет, Билл, — пожал я его руку. — Ты хотя бы в качестве молодого мужа уж не кокетничал возрастом.
В ответ Билл мне озорно подмигнул, убедившись, что Катя не видит.
А я задал тот вопрос, с которым пришел:
— Мне тут буры на бедность подкинули метров тридцать детонирующего шнура. Нужны взрыватели.
— А что ты собрался с ним делать? — Билл настроился слушать.
Ладно, проведем для начала политико-воспитательную работу. Время пока есть.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 16:09.
— Так, девочки, не давитесь, всем хватит. На всех взято с запасом, — увещевал я девчат, которым хотелось быстрее дорваться до вещественного воплощения их красоты. — Люди старались. Всю ночь печатали. Брошюровали. А вы сейчас возьмете и помнете. Обидно будет в первую очередь самим же. Итак, первой — Кате, как остающейся.
Шестнадцать календарей было выложено в стопочку на столе. Каждому из нас по одному и еще Биллу в магазин, Саркису и Араму. Им тоже, для понтов, с нашими автографами. Араму еще подскажу, когда год закончится, раздербанить календарь по отдельности, отрезать табель снизу и под стекло в рамки развесить по бару. В дополнение к имеющейся уже у него коллективной фотографии. С персональными автографами! Приток посетителей от этого украшения должен увеличиться. Да и Майлз с Беляевой получится лишний щелчок по носу. Пустячок, а приятно.
Осталось только нормально организовать процесс в этой толчее. Все же домик мотеля не рассчитан на такую толпу.
Утрамбовав гарем по углам, я взял в руки гелевое стило, пишущее серебряным маркером, и размашисто оставил свой автограф на титульном листе.
Повернувшись к Кате, пояснил:
— Тут я. А вот ниже, где надпись «Календарь Зорана», заставь расписаться самого Зорана, когда он тебе свадебные фотки принесет.
— Кать, мы тебе потом свои адреса вышлем, ты нам тогда фотки-то перешли, а? — попросила Антоненкова. — Чтоб было на память.
— Обязательно. Всем все вышлю, — пообещала Катя, лучась довольством. — Не сомневайтесь. Было б куда высылать.
Я перехватил инициативу.
— Итак, «мисс первый месяц» у нас — Роза.
Перевернул страницу и передал ей стило.
— Вот здесь лучше всего расписаться на затемнении, над твоим именем, — показал ей где, — и покрупнее, чтоб издали видно было.
И так прогнал всех девчат кругами по всем шестнадцати календарям. Чтоб у всех остался персональный календарь на память со всеми нашими автографами. Все же мы, хоть и начали расползаться на этой земле по отдельности, остаемся на будущее чем-то единым, типа студенческой группы. Даже ближе — семьи. Ибо что есть гарем, как не семья?
Как только эта карусель с автографами кончилась, Катя, прижимая к груди аккуратно скрученные в рулон календари, сделала таинственное лицо и сказала:
— А теперь все быстренько перебираемся ко мне магазин, а тот там Билл заждался.
Вот так вот. Уже КО МНЕ в магазин!
— А что там будет? — спросила Анфиса.
— Сами увидите, — не стала Катя раскрывать секретов. — Поскакали вприпрыжку. А то если будете так тормозить, то попадете на Базу к закрытию всех магазинов и останетесь без ништяков.
Ввалившись всей толпой в оружейный магазин, тут же слегка обломились, потому что пришлось ждать, пока Билл обслужит пару клиентов, один из которых был такой слегка заторможенный. Но наконец-то и он ушел, и Билл попросил Катю запереть дверь и повесить табличку «Закрыто».
Вся эта таинственность не на шутку заинтриговала. Я даже забеспокоился слегка: а вдруг как огорошат чем-то таким неприятным по жизни? Это нам сейчас совсем лишнее.
Билл вышел из-за прилавка, некоторое время откашливался, кряхтел, поправлял усы, но наконец-то, скрестив руки поверх живота, разродился речью:
— Дюлекан, ты уже три раза приходила ко мне в магазин облизывать одну вещь.
Я сразу встал в стойку. Что за млядство! Какую вещь? Что значит — облизывать?
А Билл тем временем продолжал выступать:
— И я понял, что эта вещь тебе очень нравится. Я хочу, чтобы ты ее и дальше облизывала, но уже как свою собственную.
Дюля воскликнула:
— Правда?! — и с визгом бросилась на шею Биллу, болтая в воздухе ногами.
— Э-э-э… эй… Подруга, нехрена на чужих мужьях виснуть, — прикрикнула Катя и тут же смутилась.
Однако и Дюлекан, сократившись в изъявлении своих чувств, тут же слезла с Билла и встала рядом как примерная девочка.
А я, как дурак, внезапно захваченный судорогой мозговой мышцы, стою в толпе своих жен и ничего не понимаю. Охренеть, не встать. Что тут происходит вообще?
А Катя подошла к стенду с винтовками, на котором они висели параллельно полу, а не стояли вертикально, как в других пирамидах. Сняла оттуда длинную такую дуру и понесла ее на вытянутых руках к Дюлекан в положении «на караул».
Успел обратить внимание только на ценник, который остался на пустом месте. Тот гласил «6,5-мм японская винтовка Арисака 11 200 экю».
Нехило!
Дороже в магазине была только снайперская немецкая «Эрма» с тремя сменными стволами под разные калибры за тринадцать тысяч. Но она новая, а Катя таранила голимый антиквариат.
Однако и соседние винтовки, которые висели на кронштейнах этого стенда, все они были, как бы сказать точнее… Исторические, что ли.
7,7-мм — английский Ли-Энфильд, который наши в Афгане называли «Бур».
10,4-мм — итальянская Веттерли-Витали образца 1887 года.
8-мм — французская Лебеля — Бертье 1907 года.
А также совсем экзотический 7-мм — мексиканский Мондрагон.
Неплохая коллекция оружия Первой мировой.
И все по бешеным ценам.
Дюлекан глядела вожделеющими глазами на приближающуюся Катю, точнее, на винтовку в ее руках. Но, когда Катя подошла вплотную, протянув к ней оружие, и Дюле осталось только взять эту винтовку в свои руки, она вдруг спрятала их за спину.
— Я не могу принять от вас в подарок такую дорогую вещь. — В голосе девушки появилась волнительная хрипотца. — Это неправильно.
Создалась напряженная ситуация. Все молчали. Катя только ресницами хлопала, ничего не понимая. Явно что-то пошло не по предполагаемому сценарию.
Но тут нашелся Билл.
— Дюлекан, кто тебе сказал, что мы ее тебе дарим? — упер он в девушку свой толстый палец. — Стану я дарить? Вот еще глупости. Мы ее тебе меняем.
— Меняете? А на что? У меня же ничего нет. — Глаза Дюли неестественно округлились.
— Как — нет? — подала голос Катя, все еще держа винтовку в руках. — А «мосинка»?
— «Мосинка» есть, но это единственное мое оружие, — упиралась Дюля.
— Вот мы и меняем тебе ее на «арисаку», так что без оружия не останешься, — сказал Билл. — Винтовку на винтовку, прицел на прицел, патроны на патроны. Баш на баш. Как теперь? Тебя устраивает? Так будет справедливо?
Дюлекан кивнула и буквально выхватила винтовку из Катиных рук. Но все равно сказала:
— Обмен все же неравноценный.
Билл задорно засмеялся:
— Дюлекан, на эти ценники ты не смотри так пристально, они тут для того, чтобы отпугивать покупателя, так как это моя личная коллекция. Ну и для того, чтобы остальное оружие не казалось таким уж дорогим. Это просто такая уловка торговца. Знающего человека она не обманет. Но сколько их — знающих?.. — Билл опять довольно усмехнулся. — Но если кто-то и захочет купить по такой цене, я не огорчусь. Так как знаю, где за ленточкой заказать еще одну, точно такую же, и в прибыли остаться, несмотря на все орденские наценки и накрутки.
Да, отметил я про себя, нетривиальный маркетинговый ход. Само по себе неплохо быть первым на пути у тех, кто забыл или не захотел купить оружие на Базе. А уж с такой тонкой разводкой… Уважаю!
— Билл, ты позиционируешь это старье как исторический антиквариат? — поинтересовался я искренне.
— В принципе, да, — ответил оружейник, — хотя все они, несмотря на почтенный номинальный возраст, считай что новые, боеспособные и практически не стрелянные. И каждая с историей. — Билл явно сел на любимого конька, раз стал читать нам лекцию. — Винтовка, которая у Дюлекан в руках, конструкции полковника Нариоке Арисака образца тысяча девятьсот восьмого года, тип тридцать восемь, сделана в Японии оружейной фирмой СКБ в тысяча девятьсот тринадцатом году и отправлена на хранение в арсенал. Во время Первой мировой войны была куплена Россией и отправлена в великое княжество Финляндское, где и пролежала с тех пор нетронутой на складе до девяностых годов прошлого века.
— Даже в войну? — удивилась Наташа. — Даже у нас народное ополчение чем только не вооружали.
— Особенно в войну, — ответил Билл. — Патроны к «арисакам» выпускались в России, в Сестрорецке, и после обретения независимости стали для финнов недоступны, особенно после советско-финских войн восемнадцатого и двадцать первого годов, когда финны хотели оттяпать у России Карелию с Мурманском, пока та занята гражданской войной. А японцы к тому времени перешли на английский калибр. Да и на вооружении у финнов стояла русская «мосинка», патроны к которой финны делали сами. Конечно, они могли покупать нужный патрон у шведов, но Финляндия — страна небогатая и предпочла покупать бомбардировщики у Англии.
— А дальше что было? — подвигла Билла к продолжению Анфиса.
— В девяносто шестом эта винтовка попала ко мне в руки, когда финны стали распродавать свои старые арсеналы, — охотно продолжил Билл, — и была лично мною пристреляна. Убедившись в том, что русский генерал Федоров был прав, когда заявлял об «избыточной точности японской винтовки», я превратил ее в снайперскую. Был поставлен оптический прицел на родное японское крепление. Весьма оригинальное, должен заметить. А вот как я это крепление доставал — это отдельная сага. Роман по переписке, типа поиска святого Грааля. Зато теперь вот оно — родное, аутентичное, стоит на положенном ему месте. И не надо рукоятку затвора гнуть.
Прямо кот Баюн: говорит о железках, а девки мои уши развесили, как будто бы им о последних тенденциях моды вещают.
А оптический прицел действительно поставлен очень низко и смещен влево от оси металлических прицельных, а не вверх, как традиционно принято. И не перекрывает их.
— Что еще очень хорошо для нашей маленькой Дюлекан, — продолжал Билл, — так это то, что патрон шесть с половиной на пятьдесят миллиметров имеет очень малый импульс отдачи. В конце девятнадцатого века японцы перешли на этот мелкий отечественный калибр, потому что европейские и американские винтовочные калибры не позволяли им эффективно вести прицельный огонь из-за сильной отдачи. Все потому, что у джапов масса тела была меньшая, чем у европейцев. Тогда они, аннулировав все заказы на покупку винтовок в Европе, стали их делать сами. Кроме того, меньший калибр, согласно такой науке, как баллистика, дает большую настильность траектории выстрела и, соответственно, повышает меткость стрельбы, а если учитывать длинный ствол «арисаки» — почти тридцать один дюйм, то среди снайперских винтовок она одна из лучших. Уж точно лучше по меткости «мосинки» Дюлекан. А малая навеска пороха при таком длинном стволе дает выстрел практически без вспышки, что также немаловажно для снайпера. Его тогда труднее обнаружить. Но это еще не все достоинства этого оружия. По сравнению с «мосинкой» расположение рукоятки на задней части затвора позволяет перезаряжать винтовку, не отпуская ее от плеча и не теряя из виду цель. Могу много еще про нее рассказывать, но просто поверьте на слово старому оружейнику: винтовка «арисака» совершеннее не только «мосинки», но даже такой легенды, как винтовка братьев Маузер, хотя именно последняя и служила для «арисаки» конструктивным донором.
Тут прибежала незаметно для всех исчезнувшая Бисянка, притащив оружейную сумку Комлевой. Переживает за подругу. Вдруг та еще откажется сдуру от такого обмена?
— Вот тут ее все, — сказала она, отдуваясь, и выложила оружейную сумку на прилавок.
Катя тут же схватила кусачки и срезала пломбы.
Билл неторопливо вынул из сумки «мосинку», выдернул из нее затвор, посмотрел ствол на просвет и высказал свое авторитетное мнение:
— Неплохо. Думал, что будет хуже. И очень хорошо, что прицел родной.
Потом вставил затвор на место и передал оружие Кате.
— Повесь, дарлинг, туда же, где была «арисака». И ценника не меняй, — озорно засмеялся при этом.
Выгреб из Дюлиной сумки патроны, подсумки и наган в кобуре. Наган с револьверными патронами сунул обратно, а винтовочные патроны с подсумками скинул в картонную коробку на прилавке.
— Немного обожди, — сказал Билл Дюле, — я тебе патронов отсыплю, как договаривались, баш на баш. Все твои на все мои, — и лукаво подмигнул.
Девчонки, видя, что развлечение кончилось, стали перешептываться на отвлеченные темы, поэтому я внес изменения в их дальнейший график.
— Так, девочки, хорош тут халасы давить; торжественная часть кончилась, пошли собираться в дорогу. А Дюля и сама может решить с Биллом свои профессиональные вопросы.
Особых возражений не последовало. Девчонки быстро ретировались из магазина. Впрочем, оставив табличку «Закрыто» висеть на прежнем месте.
Сам я остался полюбопытствовать на этот новый для меня девайс, при этом не упустил случая похвастаться эрудицией.
— Билл, я вот читал, что эту накладку на затвор, — постучал я ногтем по указанной детали, — японские солдаты выбрасывали.
— Было дело, стучала громко при перезаряжании, — ответил он мне и повернулся к Дюле с советом. — Дюлекан, если снимешь эту накладку, то не выбрасывай ее, а просто храни: когда тебе приспичит эту винтовку продать, то комплектная она дороже стоит.
— Я ее никогда не продам, — возмущенно замотала головой девушка. — Я из такой стрелять училась. И на зверя ходила, пока дед мог где-то патроны доставать. А теперь это еще и память о вас.
— Да-а-а… Вопрос, — опять пристал я к Биллу, — где для нее патроны-то брать? Калибр редкий же. Демидовск, наверное, такой не производит?
— Я тебя не узнаю, май френд, включи мозги, — покачал Билл головой. — Снайперская винтовка — не пулемет. То, что я поменяю Дюлекан, ей надолго хватит. А потом всегда можно будет заказать их у меня почтой. Я выпишу из-за ленточки и перешлю. Сейчас их производят довольно массово в Швеции и Америке. Но шведские патроны качественнее. Всех дел — написать письмо. Заодно передать привет Кате, — улыбается.
Билл мне подмигнул. Потом снова обратил внимание на Дюлю, которая, улыбаясь, стояла рядом в обнимку с Катей и винтовкой, и торжественно сказал:
— Владей.
Вышел я из оружейного магазина не с пустыми руками. Билл, поменяв Дюле по счету подсумок на подсумок и патрон на патрон, мне всучил еще целый цинк патронов 6,5x50 мм. Фактически за спиной у Дюлекан, с условием, чтобы я сказал ей о нем, когда мы уже уедем из города и она не сможет его вернуть. А заодно на мой вопрос: «Что за шаманские танцы с бубнами вы тут устроили вокруг Дюлекан?» — просветил меня с протестантской откровенностью по поводу причины этого сеанса небывалой щедрости.
В принципе, вся интрига завязалась на предрассудках. В первую очередь Катиных. Ее в очередной раз начало колотить, колбасить и плющить по поводу того, что если на их свадьбе случилось у кого-то горе, то это горе надо быстрее задобрить, чтобы оно не перекинулось на них с Биллом. Нормальная такая симпатическая магия, описанная еще Фрэзером.
М-дя… Вот так Катя! А говорила, что православная…
И пока Катя металась в этой ментальной горячке, портя мужу свадебное послевкусие, Билл припомнил, что Дюля приходила в магазин любоваться «арисакой» и даже попросила как-то дать ей почистить ее, удивив оружейника хорошим знанием особенностей этого оружия. При этом девушка много рассказывала, какого зверя и когда она добыла из подобного ствола.
— Даже затвор правильно раскидала на пять частей, — прокомментировал Билл, — и собрала вслепую.
Молодому мужу и пришла мысль подарить Дюлекан эту винтовку, чтобы доставить девочке радость и она быстрее забыла то горе, которое ей принес Доннерман. Да и жена быстрее бы успокоилась. Катя моментально поддержала мужа всеми фибрами восторженной юной души. А чтобы эту радость усилить, супруги Ирвайн решили сделать такой подарок торжественно. При всех. Но Дюлекан чуть все не испортила, и пришлось оружейнику на ходу изобретать обмен вместо дарения.
Вот так вот. До чего мне везет на хороших людей! Может, это такое свойство Новой Земли, где враги — так уж враги, а друзья — друзья. Без полутонов.
Допили пиво, и я пошел контролировать процесс разборки вещей перед погрузкой.
На помосте за магазином раскинулся филиал блошиного рынка, который под руководством Ингеборге девчата пытались привести хоть в какой-то порядок.
При виде этого количества вещей мне стало дурно. Одних объемных вьетнамских сумок, типа «мечта оккупанта», был десяток. А вот Ингеборге не соврала, и у нее по сравнению с этими огромными баулами была действительно «сумочка».
Семь тридцатилитровых баллонов с водой. Три — с технической. Четыре — с питьевой. Хотя пока она вся — питьевая, просто надписи на баллонах разные.
— Милый, вода в автобусе стала подтухать, и мы ее поменяли на свежую. Надо только занести этот баллон в автобус. Помпа там, на месте лежит, — ворковала мне Ингеборге. — Ну почти на месте, на столе у кофемашины.
Пришлось корячиться, ничего не попишешь. Все же я тут единственный сильный пол.
А выйдя из автобуса, снова стал рассматривать наши шмоточные ресурсы.
Палатка. Купили только одну на пробу, местного производства, а потом все решилось с гамаками в автобусе.
Матрасы надувные.
Вспененные коврики.
Приборы и оборудование для готовки еды в полевых условиях.
Пластиковый сервиз для пикников на двенадцать персон в плетеной корзинке. Английский, из-за ленточки, с пасторальными сюжетами под восемнадцатый век и внешне выглядевший как фарфоровый. Дорого, конечно, но удобно, и места занимает намного меньше, чем все, то же самое, но россыпью. А главное — почти ничего не весит.
Не нанимались мы стойко переносить все тяготы воинской службы. К тому же пластмассу мыть в холодной воде гораздо легче, чем алюминий. До сих пор как вспомню «торпедный цех имени старшего матроса Бирмана» на флотском камбузе, так на руках вновь осклизлость холодного жира ощущается. А ведь полтора десятка лет прошло с тех пор. Однако ж…
Пока ходил по помосту, периодически нагибаясь и рассматривая разнообразные предметы под пояснения Ингеборге, заметил, что троих девчат не хватает. Альфии, Були и Анфисы.
Ингеборге, на правах всеобщей мамы гарема, тут же их покрыла, пожав плечами, — не знаю, мол, где они. Но выдал лодырниц их заливистый смех из-за автобуса.
Скрытые от меня «путанабусом» девчонки обступили какого-то смазливого чернявого перца лет двадцати пяти, тюрко-славянской внешности, который вполне профессионально ездил им по ушам.
Подхватив с тюка лыжную палку, которой позавчера убил албанца, подошел к ним и с оттягом хлестанул ею по красивой Алькиной заднице.
Альфия тут же подпрыгнула, взвизгнув на высокой реверберирующей ноте. И тут же выругалась:
— О-о-ой! Мля… Охренели все тут!
— Ты что тут делаешь? — окрысился я на нее тоном училки начальных классов, когда она развернулась. — Работы нету? Марш вещи собирать, гулена. И чтоб мне там без сачка пахала как пчелка. Тебе тоже по заднице? — повернулся к Бульке.
Айзатуллина тут же сложила ладони между грудей и, в своем репертуаре, с показной покорностью ответила с полупоклоном:
— Не нужно, мой господин, я все осознала. Больше такое не повторится.
И моментально слиняла от греха подальше.
А Анфиса все это время стояла на месте и тупила, глядя на экзекуцию подруг.
— А тебе отдельное приглашение требуется? Или немедленная порка?
— Нет, — вскрикнула та, очнувшись, и моментом убралась из поля зрения.
Проводил ее глазами и круто повернулся к мужику.
— Кто, куда, зачем?
— Не понял? — ответил тот по-русски, скривив улыбку, которая до того сияла на его довольной морде в предвкушении склеивания красивых девиц.
Вот еще один тормоз на мою шею.
— Что тут тебе надо, мальчик? — это я ему уже с наездом сказал. Этак сверху вниз, хотя мы вроде бы одинаковые по росту.
— А ты кто такой? Какого хрена всех разогнал? — возмутился тот в свою очередь.
— Борзеешь, паря, — поддал я некоторой блатной мерзоты в голосе, по неуловимым признакам ощущая, что передо мной явный новичок на Новой Земле. Только-только из Ворот вылупился. — Ты сейчас нарушил один из самых строгих обычаев Новой Земли: на чужих баб рот не разевать. Чревато это. Особенно для такого шныря, как ты.
— И что ты мне сделаешь? — набычился тот в свою очередь, сжав кулаки. — Морду мне набьешь, что ли?
И хахакнул коротко.
Смелый парень. С характером. В другой обстановке, может быть, и подружились бы.
— Видишь эту палку? — резко сунул ему под нос острие бамбуковины. Да так, что тот отшатнулся непроизвольно. — Позавчера я ею уже одного такого придурка, как ты, убил. Вот этой палочкой взял и проткнул печень на хрен. И ничего мне за это не было. Даже премия от Ордена обломилась в тысячу экю. Потому как воровать людей здесь — большой грех, который не отмаливается. В лучшем случае продадут тебя по решению суда в рабство конфедератам за киднеппинг.
— Какой киднеппинг? Ты че несешь? Стояли, ржали, анекдоты травили.
Ага… Уже оправдывается. Это хорошо.
Хотел его еще чем-нибудь припугнуть, но тут услышал за спиной спокойный голос Саркиса:
— Жора-джан, помощь требуется?
Саркис стоял в дверях кухни, держа в руках дорогое помповое ружье «бинелли» с его характерными обводами цевья и приклада, сделанными из ценного корня ореха. Ствол двенадцатого калибра был направлен на парня.
— Блин! Да вы тут все придурки, что ли? — возмущенно выхрипел тот, не сводя ошарашенных глаз с черной глубины большого дула.
Неторопливо сделал пару шагов назад, лишь потом повернулся и, сохраняя достоинство, но быстрым шагом направился к домику, у которого стоял серебристый универсал «опель-астра» с закрепленным на крыше пластиковым аэродинамическим багажником на «рельсах». Точно, еще один беглец из дома. Неподготовленный. Линял сюда, в чем есть.
Подошел к Саркису, вынимая сигареты.
— Спасибо, друг, за поддержку. Иначе без хорошей драки не разошлись бы.
— Что ты так на него взъелся, ара? — упрекнул меня армянин, качая головой. — Стоял мальчик, понимаешь, девочек анекдотами развлекал. Культурно. Руки не распускал.
— Фрау Ширмер предупредила о подобных соглядатаях от банд, что могут втираться в доверие, — я прервался на прикуривание. — Во-вторых, это мои бабы. Я их ужинаю, я их и танцую.
И, задрав голову, выпустил длинную узкую струю дыма в белесые небеса нового мира.
— Вот со второго бы объяснения сразу и начинал, ара. Приревновал, да? — подмигнул карим глазом развеселившийся Саркис. — А то сразу, Ширмир-Мырмир… Она, конечно, баба здесь авторитетная, но не до такой же степени, чтоб моих постояльцев избивать.
— Приревновал, — нехотя согласился с ним на выдохе затяжки.
И тут же поменял неприятную для меня тему.
— Откуда у тебя такое шикарное ружье? На охоту тут вроде с пулеметом ходят.
— А-а-а… Это… — Саркис любовно погладил цевье «бинелли». — Когда сюда собирались, вербовщик нам сказал, что тут опасный мир и хищников много, вот мы и закупили с Арамом по полной программе всего самого лучшего, как на африканское сафари. А тут, ара… Сам видел. Вот и стоит оно у меня на кухне на случай, если кто нехороший полезет.
— А как же запрет на оружие в городе?
— Тут такая штука, ара, что налоговым резидентам города можно держать на рабочем месте оружие в целях самообороны. А вот выносить открыто на улицу уже нельзя. Ну ладно, — похлопал армянин меня по плечу, — сейчас буры придут и Арам — помогут погрузиться. И это, ара… Ты мимо российской Базы поедешь или только до «Америки»?
— Мимо поеду, мы до «Европы» собрались прокатиться, — посвятил его в свои планы.
— Арама прихватишь? — попросил. — Все быстрее ему будет, чем на поезде. Да и комфортней.
— Обязательно, — улыбнулся я. — Куда мы без Арама. С ним хоть до Одессы.
— Не-э… До Одессы не надо, — совершенно серьезно проговорил Саркис. — Он надолго бизнес бросать не может.
Расставшись с Саркисом, пошел на помост к девчатам. Собрал всех в кружок и выписал люлей.
Всем.
И кто с чужими мужиками кокетничал.
И кто честно на разборке вещей пахал.
Под конец разразился сентенцией о том, что порядочные девушки так не поступают.
— Кто девушка? Я?! — удивленно возмутилась Альфия. — Я давно не девушка, и совершенно не порядочная.
— Значит, после второго проступка пойдешь в Одессу пешком, — сказал уже устало: накатил адреналиновый отходняк. — Больше я к этому вопросу возвращаться не буду. Мало вас воровали? — это я уже всем рыкнул.
Альфия на этот раз промолчала.
Остальные тоже. Даже не было обычного бабского «а что такого?», «ничего же не было» и прочей подобной лабуды.
Только Антоненкова как бы посочувствовала:
— Тебе, командир, сейчас шила бы принять кубиков с полста, перорально. Может, и орать бы прекратил.
Махнул рукой и ушел от них на край помоста, под арку, с которой уже почти облетели завядшие свадебные цветы. Встал спиной к девчатам и закурил.
Через пару минут меня сзади обняли ласковые руки.
Чей-то подбородок опустился на плечо.
И голос Ингеборге прошептал в ухо, щекоча:
— Что с тобой, сегодня, Жорик? Ты сегодня сам не свой. Какой-то неласковый, неженственный?
— Кто неженственный? Я неженственный?! — Сломанная сигарета полетела на гравий.
— Успокойся, Жора, успокойся, — погладили меня по бритой голове нежные ладони, — женственный, ты, женственный. Как скажешь, так и будет, милый.
— За что я тебя люблю, Инга, — улыбнулся я, не оборачиваясь, — так это за то, что всегда ты можешь настроение поднять.
— Не только настроение, милый. Ты только позови.
Тут прибежала Саркисова венгерка и принесла на маленьком медном подносике стопку виски и соленый огурец. Вот такие выверты англо-армяно-венгерской кухни. Значит, не только Галя видит со стороны, что мне сейчас срочно нужно что-то сосудорасширяющее, нервоуспокаивающее — в общем, спиртосодержащее… Микстура общеукрепляющая.
Перорально.
Потом пришли улыбающиеся щербатыми ртами буры и с ними Арам, блистающий безупречной стоматологией.
И мы стали грузиться.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов «Западная Европа».
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 19:59.
Когда подъехали к европейской Базе, солнце уже прилично наклонилось к западу, но небо пока и не собиралось темнеть. Успели все же засветло. Это гут.
Запечатали нам «подосиновики» оружие, проверили айдишки, и опять начался этот гемор с антенной. Над воротами Базы, метрах в четырех от земли, висел поперек дороги толстый провод. А у нас над автобусом антенны три с половиной метра торчат, как шпанской мушки обожравшись. Никак не въехать. Нет, встречу еще когда Мишу-профессора — я ему все выскажу про его длинные антенны и его сексуальные отношения с ними.
Этот гнойный радиомазохизм начался у нас сразу же, как только выкатились в Порто-Франко за Южное КПП. Чтобы радиосканер нормально фурычил, нам надо было длинную антенну на крышу ставить. Ровно по ее центру. Сканер для нас сейчас — это все. Без «ушей» нас бандиты заколбасят, мы того и не заметим, что они на это собирались. Вот и корячились «за связь без брака», поминая Профа матом на всех возможных языках.
Сначала на крышу мухой взлетела радистка Роза, с Анфисой в качестве помогальника. Естественно, трех с половиной метровая дура им оказалась не по зубам. Они с ней не справились и чуть сами не кувырнулись с автобусной крыши вместе с антенной, которую умудрились уронить на землю. Мы еле отскочить успели, а то без серьезных травм точно бы не обошлось. Антенна показала себя активно прыгучей.
Как оказывается, юные девушки в наше время умеют так материться — аж меня, старого матроса, зависть взяла. А Роза с Анфисой про свою родню и их извращенные сексуальные взаимоотношения наслушались, наверное, столько, сколько за всю жизнь не набиралось.
Пришлось наверх лезть самому. А что делать? Надо.
Внизу главной физической силой и организационным мозгом выступал Арам.
Гадские же орденские патрульные, стоя в пятнадцати метрах, «ловили сеанс», наслаждаясь девичьими потугами по затаскиванию антенны на крышу автобуса, развлекались за наш счет «эмаципацией» до упора, но помочь даже не пошевелились.
На крыше было ужасно неустойчиво на брезенте, который закрывал верхние багажники. Как девчата там стоять умудрялись — не въехал: сам так только на карачках и смог добраться до места. Кроме того, не знаю, каким мозгом думал Олег, когда варил всю эту конструкцию, но вткнувать эту длинную, постоянно вырывающуюся из рук антенну в щель размером тридцать сантиметров, да на глубину в полметра — та еще работенка. Пришлось вызывать наверх Бисянку как самую мелкую. Роза заявила, что у нее в такую щель грудь не пролезет, а если пролезет, то как пить дать застрянет. Анфиса же только глянула туда и рукой махнула.
— Я лучше ключи подержу.
Какие ключи она держать собиралась, было неясно, но в качестве отмазки сработало на «отлично». Ее больше не трогали.
Мало того что эту антенну надо было туда воткнуть, это полбеды; беда была в том, что это безобразие еще требовалось закрепить на явно не человеком придуманное крепление. Вертеть же антенну и одновременно удерживать ее в вертикальном положении один человек никак не может. Но и это еще не все. После того как антенну установили, требовалось снять пластмассовые колпачки с разъемов и воткнуть «мальчика» в «девочку». И по закону подлости эти разъемы оказались в самом низу.
Улетный секс с антенной вверх ногами! В цирк ходить не надо.
Но Бисянка справилась.
С третьего раза. Понравился, видимо, процесс.
Пришлось ее тут же на крыше в качестве поощрения целовать.
Роза с Анфисой прыгали рядом по багажникам и канючили: «А мне?! И меня!»
Бисянка же смутилась чисто по-детски, даже покраснела, хотя на поцелуй ответила охотно.
Потом ждали, пока компутер и прочая гребаная киберниматика черных ящиков эту антенну сама настроит. Миша к этому процессу запретил даже прикасаться. Она у него, как астролябия у Остапа Бендера, сама все меряет и сама все настраивает. Только уж больно долго.
Но нет худа без добра. Пока антенна настраивалась, я хоть оружие у всех проверил. Во избежание.
Естественно, набить патроны к пулемету никто не озаботился. В первую очередь — пулеметчик. Пришлось Гале Антоненковой делать внушение, пока без постановки на вид. Уж больно вид этот портить не хотелось. Красивая она, стерва.
— Жора, тогда скажи на милость, зачем я эту винтовку с собой таскаю, если я за пулемет отвечаю? — истошно вопила Антоненкова, когда ее носом в пустые магазины тыкали, как котенка в нечаянную лужу.
Пришлось отнять у нее американский автомат, засунуть в сумку и настоять на проверке РПК. Заодно заставил ее, в качестве наказания, набивать обе советские банки, — там пружина тугая. И с каждым вставленным патроном становится все туже. Остальные магазины раздал по девчатам. Работайте. А то, смотрю, тут всем служба медом кажется.
— Нехрен было со сторонними мужиками заигрывать, вместо того чтобы магазины набивать, — рычу, аки лев в пустыне. — Десять минут на все про все, иначе ужинать будете в Макдоналдсе.
О! Зашевелились девки. Никого бигмачная не устраивает.
А Арам хохочет взахлеб.
— Цирк тебе тут, что ли? — обиженно обернулся к нему.
— Жора, давай я за руль сяду, — спокойно сказал ресторатор, отсмеявшись. — Давно я такой аппарат не водил. А ты пока отдохнешь, успокоишься, да?
— Я не против, — ответил, протягивая ему ключи.
А сам плюхнулся рядом с Розой.
— Что у нас в эфире?
— Много всего, но все не по делу. Про нас конкретно — пока никто ничего, если ты про это интересуешься? — отчиталась она, оттопырив наушники.
— Хорошая новость, — выдохнул я. — Молодец.
И в качестве поощрения погладил ее по коленке. И повыше немного.
Роза скосила глаза на мою руку и фыркнула:
— Все равно прямо сейчас не дам. Не подлизывайся.
— Вот так всегда, — сказал я «грустно». — Баб полно, а как дать, так сразу нет никого.
И постучал Арама по плечу:
— Шеф, трогай.
— Шеф потрогал и охренел, — ответил Арам словами из анекдота про штандартенфюрера Штирлица. Но мотор завел. — Его сколько греть надо? — Арам повернулся ко мне с вопросом про мотор.
— Да он, пока мы с антенной трахались, остыть еще не успел, — заверил его. — Двигай сразу, а то до темноты не успеем.
Настроение эта антенна всем испортила капитально. Даже стебаться по этому поводу никому не хотелось. Так и катили до русской Базы практически в молчании, отвлекаясь только на встречные колонны переселенцев. А их было на удивление много. Не так, как в тот день, когда мы тут появились. И все это напоминало мне колонны беженцев в горячих точках Старого Мира. По телевизору они примерно так и выглядят.
Большинство встречного трафика двигалось на обвязанных узлами легковушках — как внедорожниках, так и пузотерках. Реже кто был на грузовиках. Это, наверное, самые умные переселенцы были, судя по тому, что в кузовах на кучах вещей сидели суровые перцы с пулеметами, обмотавшись лентами поверх маек не хуже революционных матросов. Из-под широких полей шляп они провожали наш автобус подозрительными взглядами. Рэмбы, однако.
На крыше одного «унимога» вообще был закреплен на кустарном станке древний Максим MG-08 черного цвета. Всем экзотикам экзотик, даже краска местами облуплена. Музей они ограбили или еще что, но водяное охлаждение ствола дает им хорошую возможность на местных просторах поливать противника очень длинными очередями. Хоть на всю ленту.
Парни около этого раритета, несмотря на жару, надели черные же немецкие рогатые каски времен Первой мировой, хотя в остальной одежде были вполне пляжно цивильны, разве что излишне разукрашены нацистской символикой.
Из экзотики попался навстречу еще небольшой ярко-желтый самолет без крыльев (типа Як-18, но не он), который везли на своих колесах прицепом, зацепив хвостом за крюк целого телескопического автокрана Manitex. Которого, в свою очередь, на седельной сцепке тащил, попукивая солярным выхлопом из высокой трубы, огромный носатый трак дальнобойщика. С агромадным жилым купе за кабиной: аж с двумя окнами в ряд!
Крылья самолета торчали в следующем длинном грузовике из кучи баулов, нависая над дорогой. Над крыльями развевался флаг Техаса — штата одинокой звезды. А из окон огромного грузовика разносило по окрестностям нехилым сабвуфером старенькое кантри с преобладанием банджо. Сразу видно, что эти-то ребята готовились к переселению вдумчиво и не торопясь. С прицелом на будущий бизнес.
Интересно люди живут!
Теперь понятно, откуда в некоторых странах Старой Земли в конце XX века обнаружились демографические провалы. Разве что в США иммиграция перекрывает отток людей на Новую Землю. Но это для США иллюзия благополучия. Уезжают оттуда нормальные потомки тех трудоголиков, которые сотворили из дикого континента современную Америку, а вот рвутся нынче туда со всего мира в основном любители социальной халявы.
С Арамом простились у ворот русской Базы, задержавшись на ставший уже традиционным в нашем кругу поцелуйный обряд, который девчата нарочно провели с ресторатором на улице, вызвав активный интерес и завистливое улюлюканье «подосиновиков» на КПП.
Заодно и ноги размяли.
Дальше до базы «Западная Европа» вел автобус уже сам. Но приключений никаких не было, колонны переселенцев стали попадаться навстречу немного реже. Даже зверья, обычно кишащего тут стадами, в этот раз вообще не видели. Усиленный трафик переселенцев сегодня всех распугал от дороги. Только птицы и бабочки, которых в Порто-Франко почему-то намного меньше, чем здесь, носились над дорогой в том же количестве, что и раньше.
Эфир был довольно разнообразен, в основном перекрикивались орденские патрульные между собой. Нас же никто не искал на предмет похитить. Что напрягало даже больше того, как если бы про нас кто-то переговаривался. Моя паранойя цвела и пахла несмотря на то, что чуйка молчала. Мля, я же так тут с ума сойду раньше, чем до Одессы доеду.
Наконец, с матерками сняв и привязав антенну на соответствующие крепления, въехали на Базу «Западная Европа».
Как же хочется жрать!
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов «Западная Европа».
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 23:00.
Ближе к ночи всех, кроме Сажи — была ее очередь по гарему меня обслуживать, — отпустил на танцы в местный бар: пусть оттянутся напоследок. Нельзя постоянно держать личный состав в напряжении. Тем более — бабский. Но не удержался и еще раз вдолбил им в головы, что завтра, с самого утра, с первым лучом солнца, отбываем в Порто-Франко, где нас ждет московский конвой в Одессу.
И напоследок, вынув из кармана свернутую ленту презервативов, стал отрывать по одному и раздавать девчатам, вызвав недоуменный ажиотаж в массах.
— Не то, что вы подумали, — пояснил я, когда оделил каждую, — этим завтра замотать ствол вашего оружия, чтобы внутрь не попала пыль, которая тут обильна, как видите. А в ваше добропорядочное поведение я и так верю.
Сам же схватил под мышку Сажи и, не обращая внимания на ее робкие писки о том, что ей тоже хочется танцевать, поволок к себе в номер.
Заселились мы в гостиницу «Тихая лагуна» на первой линии пляжа, где брали номера у старой карги Розмари из расчета: один с двойной «королевской» кроватью, остальные девять — одноместные пеналы, в которые только узкая монашеская койка втиснулась, плоский шкаф и душевая кабинка. Но нам тут не жить, а только переночевать. Да и привыкать пора уже к походным неудобствам.
Самый лучший номер (который достался нам с Сажи) тоже был размером чуть больше платяного шкафа, но при этом общеевропейцы умудрились вместить в него полуторную кровать (которая только по недоразумению называлась «королевской», не видели они «королевских» кроватей у Саркиса), малюсенький письменный стол с лампой, стул и полку для чемоданов. За узкой сдвижной дверкой ютилась кабинка санузла, где душ в лучших европейских традициях размещался прямо над унитазом, возле которого нашлось в уголке только место для крохотной раковины, больше похожей на писсуар. И узкое зеркало на стене. Шкафа в номере не было — зато на двери висел в целлофане белый махровый халат с вышитой золотом на груди эмблемой отеля.
Один.
Понты, мля, корявые.
Зато стоило все это безобразие целый тридцатник за ночь.
В номере сразу обломал Сажи, прекратив исполнение ею военно-полового стриптиза, и для скорости раздел ее сам. Быстро и грубо. Что там раздевать, в полевой униформе? Главное — из ботинок вытряхнуть. Остальное все — на «липах» и пластмассовых защелках.
Вытряхнул и поставил ее голенькой на унитаз под душ.
Да, совсем забыл, в «Робинзон и Кук» — нашу главную цель мы все же попали, отловив владельца в последний момент — он уже закрывал двери магазина. Но у того на упущенную прибыль жаба подписи не дала, и он снова открылся. Персонально для нас.
Но то ли настроение у меня было плохое, то ли действительно особенно брать тут было нечего. Полевая форма британской армии в ассортименте Второй мировой войны в основном. Много. Немного британских трофеев от корпуса Роммеля и Кригсмарине.
Фляги, котелки, малые пехотные лопатки, ручные походные кофемолки, подсумки, ремни, кобуры, компасы, бинокли, штыки с ножнами от самых разнообразных винтовок — хоть коллекцию собирай, мачете и пробковые шлемы. Последние были и немецкие, и французские, и британские. Обуви было много, но вся она с очень длительного хранения, а в наше время давно делают для полевых выходов обувку лучше и удобней. Если брать от правильного производителя.
Правда, девчата нашли для себя высокие брезентовые сапоги на шнуровке, где союзка, задник и полосы для шнуровки сделаны из рыжей кожи, и были им очень рады. Стильная обувка, и не жарко в ней. Я для себя ограничился защитного цвета брезентовыми гамашами на зацепах с резинками. От щиколотки до колена. И дышат, и от змей спасают, и снять легко.
На весь отряд закупили офицерские пробковые шлемы: вещь действительно нужная по местному солнышку. Хотя такой шлем и дождь хорошо держит. Можно его также намочить сверху и заставить работать в жару как испаритель.
Еще из полезного нашлись арабские клетчатые платки — шемахи, но не трофейные, а современные египетские ручной работы по 15 экю. Расцветок было много, от бело-черной «арафатки» до красно-черной. Заморачиваться особо не стали, для всех набрали серые с черным орнаментом, самое то под полевую форму. Остальные, кто захотел еще какой, брали для себя сами, оплачивая уже из своего кармана, а не отрядной кассы. Я себе в запас взял еще красно-черный шемах.
Продавец особо нас проинструктировал, что стирать шемах надо очень осторожно, только руками, и не дай бог отжимать выкручиванием — испортим специфическое плетение ткани, которое и придает шемаху его особые свойства: беречь прохладу в жару и тепло в холод.
Очень качественными оказались у «Робинзона» полевые бинокли от Роммеля — семикратные «Карл Цейс» с углом обзора в 30 градусов. Практически новые. Наверное, лайми их со складов затрофеили, потому как никаких потертостей или иных следов активного пользования на них не было видно. И очень недорогие, по 30 экю. В коричневых кожаных футлярах на узких ремешках. Главное — легкие. Взяли три штуки. Для командира и каждому снайперу персонально.
Еще понравились британские шорты для тропической формы из материала, напоминающего русскую «чертову кожу». С шестью карманами: накладные на бедрах, прорезные на заднице и вшивные с боков. Правда, все застежки, включая гульфик, оказались на тривиальных пуговицах. Отвыкли мы уже от такого, разбаловались на «липах» и «молниях».
И рубашки-хаки хлопковые тоже неплохими оказались. С приспособлениями, поддерживающими закатанные рукава, двумя накладными карманами на груди и одним небольшим кармашком ниже правого размером со спичечный коробок. Продавец подтвердил, что именно для спичек этот карман и предназначался. Недолго думая, я так их сразу полдюжины себе взял. На будущее сгодятся.
Больше брать там, при всем разнообразии товара, нам оказалось нечего. Разве что маузеровские подсумки из толстой формованной кожи прихватили для Дюлиной «арисаки».
— Жора, а почему один подсумок на четыре кармашка, а второй — на три? — поинтересовалась Дюля.
— Который короткий, тот на левой стороне носился, вместе со штыком, — ответил я, внимательно рассматривая немецкие юфтевые сапоги. Что удивительно — совсем не крашеные. Продавец охотно пояснил, что немцы армейскую обувь не красили специально, потому как свой антрацитовый глянец на них наводили исключительно с помощью ваксы и гуталина. Многократным втиранием. Взял в запас пару. Штоб було. Грех не взять качественную вещь за три экю. Тут еще сезон дождей обещает быть. А в жидкой грязи сапоги — самая надежная и удобная обувь. Если правильными портянками озаботиться.
Ну и конечно же мимо тельников я пройти не мог по определению. Немецких опять же. Тройного плетения. И летних и зимних — в сезон дождей носить. Этих взял сразу по дюжине, припомнив жалобы Быхова.
Потом, закинув обновки в номера, отужинали «с чувством, с толком, с расстановкой» в ресторанчике при отеле. Очень неплохо поели. Вполне доброкачественная пищееда для отельного общепита, хотя до Арама с Саркисом местному повару было далеко. Возможно, потому, что он не имел университетского диплома физика.
Однако средиземноморская кухня пошла на ура, хоть в ней и злоупотребляли прованским маслом. Проголодались потому что. А голод, как известно, лучшая приправа к любой еде.
Потом всем автобусом тихо посидели на берегу Океана, в романтическом настроении слушая шуршание волн о песок, где я наконец-то увидел не только местную луну, но и лунную дорожку в бликующих волнах. Луна оказалась больше староземельной и не серой, а какой-то желтоватой. Но не менее романтичной.
Хотел было устроить всем купание под луной голышом — порадовать. Но как только стали раздеваться, тут же прибежал бармен и пояснил на повышенных тонах, что ночные купания проходят тут по разряду «русской рулетки», когда в барабане не меньше пяти пуль.
Облом-с.
Ночная фауна в море весьма прожорливой тут оказалась. А проверять на себе правдивость слов бармена как-то не захотелось.
Потом в пляжном баре стал визгливо настраиваться оркестр, подсветили дощатый танцпол под открытым небом, и мои девки, узнав, что сегодня тут будут танцы, сильно будировались на это мероприятие.
Переглянувшись с Ингеборге, я понял, что если их сейчас туда не отпущу, то будет бунт, «как на броненосце в потемках». А оно мне надо?
Ну а Сажи просто не повезло. Она оказалась крайней по очереди на пользование моей тушкой, и я ее с собой забрал в номер, чтоб служба медом не казалась. Из принципа. Не все мне одному страдать от этой очереди.
Вот такое я дерьмо.
Сажи подо мной отстрелялась как классическая проститутка — по-быстрому и без изысков. То ли меня Ингеборге так разбаловала, то ли действительно эта девочка в сексе скучна по жизни. Тогда понятно, почему нохчи бросаются на наших баб, как с цепи сорвавшись. Но сегодня это пошло в кассу. По крайней мере, мне удалось хорошо выспаться.
