Книга: Лаврентий Берия. О чем молчало Совинформбюро
Назад: Глава 5 Восставший ГУЛАГ
Дальше: Часть третья Сражаясь с националистами

Глава 6
Второй фронт на территории Чечено-Ингушской АССР

На протяжении всего предвоенного периода Чечено-Ингушская АССР была одним из немногих регионов на территории СССР (за исключением Прибалтики и Западной Украины), где регулярно фиксировались случаи политического бандитизма. И если, например, в Средней Азии к 1940 году удалось полностью ликвидировать басмачество, то здесь война с советской властью продолжалась. Несмотря на все принимаемые советской властью усилия, победить политический бандитизм в этой автономной республике перед Великой Отечественной войной не удалось.
Об этом местные чекисты регулярно докладывали в Москву. Например, 20 декабря 1940 года нарком внутренних дел Чечено-Ингушской АССР Павел Рязанов сообщил наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии об усилении бандитизма на территории республики, отметив в своем рапорте: «Большинство групп пополнялись за счет беглого преступного элемента из мест заключений и дезертиров РККА».
В качестве примера банды он указал на выявленную обезвреженную в 1940 году повстанческую организацию шейха Магомет-Хаджи Курбанова. Всего же в том же году правоохранительными органами Чечено-Ингушской АССР было задержано 1055 бандитов и их пособников, у которых изъято 839 винтовок и револьверов с боеприпасами к ним. Предано суду 846 дезертиров, уклонявшихся от службы в Красной армии. В то же время, по ориентировочным данным, из школ фабрично-заводского отделения бежало около 1500 набранных туда подростков.
С каждым днем из Чечено-Ингушетии приходили все более тревожные вести. В январе 1941 года локализовано крупное вооруженное выступление в Итум-Калинском районе под предводительством Идриса Магомадова. Всего же с 1 января по 21 июня 1941 года был «отмечен 31 случай бандповстанческих выступлений».

Идет война народная

Начало Великой Отечественной войны повлекло за собой новую серию бандитских вылазок в Шатойском, Галанчожском и Чеберлоевском районах. По данным правоохранительных органов:
«На июль 1941 г. в республике были зарегистрированы 20 террористических группировок (84 чел.). На их счету убийства оперуполномоченного РО НКВД Грязнова, прокурора Гадиева, оперуполномоченного Мерхелева, директора МТС Очеретлова, милиционера Лаухтина, народного судьи Албогачиева, участкового уполномоченного РО НКВД Додова, депутата Верховного Совета Чечено-Ингушской республики Джангураева, селькора М. Сатаева, председателя Беноевского сельсовета Бекбулатова, начальника бригадмилиции Т. Хуптаева, активистов А. Манцаева, А. Есиева и др.».
8 июля 1941 года Лаврентий Берия подписал приказ № 00792 «О проведении чекистско-войсковой операции в Ахалхевском районе Грузинской ССР» с целью «ликвидации остатков чеченских банд, укрывшихся в Хильдихароевском и Майстинском ущельях Ахалхевского района Грузинской ССР». Хотя данная мера оказалась малоэффективной, да и направлена она была против конкретной банды, оперирующей в определенном районе.
На опасную ситуацию Заседание Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) среагировало так:
«Заслушав доклад народного комиссара внутренних дел тов. Албогачиева о борьбе с бандитизмом и дезертирством в республике, бюро обкома ВКП(б) отмечает, что тов. Албагачиев и зам. наркома тов. Шеленков все еще не перестроили свою работу на военный лад… Бюро обкома ВКП(б) считает совершенно нетерпимым, когда в результате благодушия и беспечности в период военного времени решительный удар по бандитизму и дезертирству не нанесен и, как следствие этого, в республике значительно усилился бандитизм и дезертирство, участились случаи террористических актов над работниками республики…»
Несмотря на принимаемые меры, подавить активность бандитов не удалось. По данным НКВД, за август – ноябрь 1941 года в вооруженных выступлениях приняли участие до 800 человек. С 10 июля по 10 октября 1941 года на территории Чечено-Ингушетии было ликвидировано пять бандитских группировок (26 человек), в ходе оперативно-розыскных мероприятий арестовано 411 человек (шесть бандитов, 51 бандпособник, 32 скотоконокрада, 140 бежавших из мест заключения, 145 дезертиров, 11 уклоняющихся от мобилизации в армию и т. д.), изъято 37 единиц огнестрельного оружия.
Одна из причин бессилия властей была озвучена на заседание Бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) 5 июля 1941 года. Было указано, что «тов. Албогачиев, возглавляя НКВД Чечено-Ингушской АССР, всеми путями отмежевывается от участия в борьбе с террористами». Что неудивительно, поскольку он имел родственников среди бандитских отрядов в Назрани, поддерживал переписку с Хасаном Исраиловым и другими лидерами бандформирований. В ходе одной из чекистско-войсковых операций военнослужащими 263-го полка Тбилисской дивизии войск НКВД был обнаружен вещмешок Исраилова с его дневником и перепиской. В этих документах находилось и письмо от Албогачиева, где говорилось:
«Дорогой Терлоев!
Привет тебе! Я очень огорчен, что твои горцы раньше положенного времени начали восстание. Я боюсь, что если ты не послушаешь меня, и мы, работники республики, будем разоблачены… Смотри, ради аллаха, держи присягу. Не назови нас никому.
Ты же разоблачился сам. Ты действуй, находясь в глубоком подполье. Не дай себя арестовать. Знай, что тебя будут расстреливать. Связь держи со мной только через моих доверенных пособников.
Ты пиши мне письмо враждебного уклона, угрожая мне возможным, а я тоже начну преследовать тебя. Сожгу твой дом, арестую кое-кого из твоих родственников и буду выступать везде и всюду против тебя. Этим мы с тобой должны доказать, что будто мы непримиримые враги и преследуем друг друга.
Ты не знаешь тех орджоникидзевских агентов ГЕСТАПО, через которых, я тебе говорил, нужно послать все сведения о нашей антисоветской работе.
Пиши сведения об итогах настоящего восстания и пришли их мне, я их сразу сумею отослать по адресу в Германию. Ты порви мою записку на глазах моего посланника. Время опасное, я боюсь.
Писал (подпись)
Орел. 10. XI. 1941 г.».
Хотя капитан госбезопасности Султан Албогачиев «прославился» не только своими связями с бандитами, но и повышенным усердием по прежнему месту работы. До того как он возглавил республиканский НКВД, Албогачиев служил в Москве следователем. В этом качестве он отличался особой жестокостью. Особенно это проявилось во время следствия по делу академика Николая Вавилова. Именно он, по словам сына Вавилова, пытал академика по 7–8 часов подряд.
В начале сентября 1941 года Султан Албогачиев лишился своего поста. В правоохранительных органах началась «чистка». Ее результаты удивили даже привыкших ко всему чекистов. В качестве примера процитируем один любопытный документ:
«Совершенно секретно.
СПРАВКА на бывшего начальника Отдела НКВД Чечено-Ингушской АССР по борьбе с бандитизмом – подполковника государственной безопасности АЛИЕВА Идриса Иджихаджиевича
Алиев И. И. родился в 1901 году в Назрановском районе ЧИАССР, по национальности ингуш, окончил реальное Владикавказское училище, член ВКП(б) с 1927 года, в органах НКВД работает с 1923 года, Начальником Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД ЧИАССР назначен с января 1942 года и работал до августа 1943 года…
1. (…) За период работы начальником ОББ НКВД ЧИАССР Алиев И. И. не обеспечивал выполнения задач по ликвидации бандитизма в Чечено-Ингушской АССР и не организовал подчиненный ему аппарат в соответствии с требованиями военного времени, о чем свидетельствуют материалы работников ОББ НКВД СССР, выезжавших в 1942–1943 году в Чечено-Ингушскую АССР по вопросам организации борьбы с бандитизмом…
2. Аппарат ОББ НКВД ЧИАССР периферией не руководит. Со стороны Алиева руководство Отделом отсутствует. По большинству бандгрупп с лета 1942 года никаких конкретных мероприятий не проводилось. По бандам принимаются кое-какие меры лишь после того, как она совершит ограбление или убийство. Среди агентуры значительный процент двойников, однако никто очисткой агентурно-осведомительной сети не занимается…
Из имеющихся показаний арестованных бандитов Алиев Идрис проходит как лицо, связанное с руководителями контрреволюционных повстанческих банд, действующих в Чечено-Ингушской АССР».
На районном уровне в органах внутренних дел республики также имелась целая плеяда предателей. Таких как Джебраил Хасаев – начальник милиции Итум-Калинского района, Межиев – начальник райотделения НКВД Итум-Калинского района Чечено-Ингушской АССР, Исаев – начальник Шатойского райотдела НКВД и Исаев Бахо – начальник Чеберлоевского райотдела милиции и другие.
Что же говорить о рядовых сотрудниках «органов»? Документы пестрят фразами типа: «Сайдулаев Ахмад, работал оперуполномоченным Шатоевского РО НКВД, в 1942 году ушел в банду», «Иналов Анзор, уроженец с. Гухой Итум-Калинского района, бывший милиционер Итум-Калинского районного отделения НКВД, освободил своих родных братьев из КПЗ, арестованных за дезертирство, и скрылся, захватив оружие» и т. п. Хотя «оборотни в погонах» скомпрометировали себя не только сотрудничеством с бандитами из числа земляков, но и с немцами. Например, «начальник Старо-Юртовского РО НКВД Эльмурзаев и районный уполномоченный заготовительной конторы Гайтиев совместно с четырьмя милиционерами в августе 1942 года, забрав восемь винтовок, несколько миллионов рублей денег, принадлежавших банкам Орджоникидзевской области, перешли на нелегальное положение и, установив связь с немецкими парашютистами, вели подготовку к вооруженному выступлению в тылу Красной армии».
И эти люди возглавляли борьбу с бандитизмом в республике! Ниже мы покажем, что советско-партийный аппарат тоже был специфичным. Большинство его сотрудников всеми силами старались избежать призыва в Красную армию, а когда все же попадали туда, то дезертировали при первой возможности. Могли ли такие люди обеспечить необходимый контроль над местными правоохранительными органами и обеспечить их эффективную работу? Разумеется, нет.
Результаты сентябрьской «чистки» нового начальника НКВД Чечено-Ингушской АССР Виктора Дроздова (до этого он возглавлял Отдел борьбы с бандитизмом в центральном аппарате НКВД) заметными стали сразу. По данным чекистов, по состоянию на 20 октября 1941 года на территории республики действовало «10 антисоветских банд» (Асуева-Хатуева; С. Магомадова; Исмаилова; Цоголаева-Тарамова; С. Макшудова; А. Бадаева; И. Магомадова; Муртазалиева; Аслаханова и Нальгиева). Часть из них действовали еще до начала Великой Отечественной войны и не были ликвидированы правоохранительными органами. Об одной из причин, объясняющих этот феномен, было сказано выше.
По состоянию на 20 октября 1941 года в розыске находилось 708 дезертиров (195 человек, бежавших из воинских частей, 355 бежавших в пути следования и 158 уклонившихся от явки на призывные пункты). Кроме того, «значительная часть партийно-советских национальных кадров оказалась неустойчивой, а некоторые из них заняли откровенно предательскую позицию. Перед вступлением немцев они бросали работу, уходили на нелегальное положение, присоединялись к повстанческим и уголовным элементам». В их числе оказались такие известные и уважаемые жители Чечено-Ингушетии, как работавший в институте языка и литературы профессор Абдурахман Авторханов (при приближении немцев к границам области перешел на их сторону и организовал отряд для борьбы с партизанами) и работник редакции газеты «Ленинский путь» Эльсбек Тимуркаев, который перешел на сторону врага вместе с профессором. Коммунист Майрбек Шерипов, который до войны был председателем республиканского Леспромсовета, создал антисоветскую повстанческую организацию и поднял в горной Чечне вооруженное восстание. «Подобную позицию заняли Тангиев – 1-й секретарь Итум-Калинского райкома ВКП(б); Садыков – 2-й секретарь райкома ВКП(б) этого района и другие. Нарком просвещения республики Мариам Чантаева и нарком соцобеспечения республики Дакаева были связаны с националистами Абдурахманом Авторхановым и Майрбеком Шериповым, знали об их преступных намерениях и оказывали им помощь».
Летом 1942 года ситуация не изменилась. Чекисты докладывали: «При приближении линии фронта в августе – сентябре 1942 г. бросили работу и бежали 80 человек членов ВКП(б), в т. ч. 16 руководителей райкомов ВКП(б), 8 руководящих работников райисполкомов и 14 председателей колхозов».
Для справки: в это время Чечено-Ингушская АССР включала в себя 24 района и город Грозный. Таким образом, со своих постов дезертировали ровно 2/3 1-х секретарей райкомов. Можно предположить, что оставшиеся в основном были «русскоязычными», как, например, секретарь Ножай-Юртовского райкома ВКП(б) Куролесов.
Хотя местные функционеры оказывали поддержку не только своим землякам – бандитам, но и представителям немецкой разведки. «Ответственные работники Галашкинского района: заведующий организационно-инструкторским отделом райкома партии ВКП(б) Вишагуров, председатель РИКа Албаков, районный прокурор Аушев, командир истребительного батальона Пригородного РО НКВД Орцханов – оставаясь на своих местах, вступили в преступную связь с руководителем разведывательно-диверсионной группы „полковником“ немецких спецслужб Османом Губе, которым были завербованы для подготовки вооруженного восстания в тылу Красной армии».
Следует напомнить, что многие сотрудники и руководители советско-партийного аппарата республики старались всеми способами избежать призыва в Красную армию, а когда этого не получалось, то просто дезертировали из нее. Например, в Галашкинском районе после получения повесток о явке в республиканский военкомат бросили работу и скрылись: 3-й секретарь райкома партии Харсиев; инструктор райкома ВКП(б) и депутат Верховного Совета ЧИАССР Султанов; секретарь райкома ВЛКСМ Цичоев и ряд других ответственных работников.
Понятна, что такая ситуация, когда большинство населения республики, в т. ч. и руководители советских и партийных органов, было настроено антисоветски, а Красная армия осенью 1941 года стремительно отступала, могла развиваться только в одном направлении – в сторону попыток свержения советской власти. Например, как это произошло в Литве и Латвии накануне оккупации этих республик немцами. Там, правда, подполье было лучше организовано, да и стремительный уход Красной армии лишил чекистов любой возможности «силового» воздействия на ситуацию. В силу ряда причин антисоветскому подполью в Чечено-Ингушетии не удалось организовать единого массового выступления всех бандитских сил осенью 1941 года. Да и подразделения Красной армии и внутренних войск НКВД продолжали находиться в регионе. Плюс «чистка» аппарата правоохранительных органов и избавление от многочисленных «оборотней в погонах». К тому же наличие в регионе стратегического объекта – нефтепромыслов. Поэтому Москва уделяла Чечено-Ингушетии повышенное внимание.

Чечня бандитская

21 октября 1941 года жители хутора Хилохой Начхоевского сельсовета Галанчожского района разграбили колхоз и оказали вооруженное сопротивление пытавшейся восстановить порядок опергруппе НКВД. Для ареста зачинщиков в район был послан оперативный отряд в составе 40 человек. Недооценив серьезность ситуации, его командир разделил своих людей на две группы, направившиеся на хутора Хайбахай и Хилохой. Это оказалось роковой ошибкой. Первая из групп была окружена повстанцами. Потеряв в перестрелке четверых бойцов убитыми и шесть ранеными, она в результате трусости начальника группы была разоружена и, за исключением четырех оперработников, расстреляна. Вторая, услышав перестрелку, стала отступать и, будучи окруженной в селе Галанчож, также была разоружена. В итоге выступление удалось подавить только после ввода крупных сил.
Это не единственный инцидент. На следующий день, 22 октября 1941 года, работнику по заготовкам скота, оформлявшему недоимки по мясопоставкам в Борзоевском сельсовете Шатоевского района, со стороны братьев Мунаевых было оказано сопротивление. Они избили должностное лицо и отобрали собранный им скот. Когда подоспевшая опергруппа предупредила Мунаевых, что за их бесчинства они будут привлечены к уголовной ответственности, братья призвали население к сопротивлению под лозунгом «Русские бьют мусульман, кто мужчины – выступайте!». На их призыв откликнулись не только мужчины, но и женщины, и дети, которые оказали сопротивление опергруппе.
Третий случай произошел 29 октября 1941 года. В селе Борзой Шатоевского района работники милиции задержали Найзулу Джангиреева, который уклонялся от трудовой повинности и подстрекал к этому население. Его брат, Гучик Джангиреев, возглавил бунт. Собравшаяся толпа обезоружила работников милиции, разгромила сельсовет и разграбила колхозный скот. К местным повстанцам присоединились их земляки из соседних сел. Они оказали вооруженное сопротивление опергруппе НКВД, однако, не выдержав ответного удара, рассеялись по лесам и ущельям, автоматически трансформировавшись в бандитов. Хотя на нелегальное положение осенью 1941 года уходили не только те, кто с оружием в руках выступил против Советской власти, но и множество жителей Чечено-Ингушетии призывного возраста.
Чем они занимались, когда скрывались от советских властей? Вот, например, что сообщил боевик Хусейн Исраилов на одном из допросов:
«Вопрос: Дайте показания об известных вам вооруженных выступлениях и бандитских проявлениях контрреволюционной повстанческой организации „Особая партия кавказских братьев“.
Ответ: Под руководством повстанческого штаба „Особой партии кавказских братьев“ организовывались восстания и совершались многочисленные вооруженные нападения, сопровождавшиеся убийствами и грабежами.

 

В 1941 году:
1. Вооруженное выступление в Хельди-Харойском сельсовете, сопровождавшееся нападением на опергруппу НКВД, убийством начальника РО НКВД Уртаева, разгромом сельпо, роспуском колхозов и ограблением принадлежавшего им имущества.
Выступлением непосредственно руководил Алхастов Иби.
2. Нападение на опергруппу НКВД у хутора Тюли под руководством Алхастова, сопровождавшееся убийством нескольких милиционеров.
3. Налет на грузинский колхоз с целью угона скота, в результате которого 9 пастухов убито.
Этим налетом руководил также Алхастов Иби.
4. Нападение на оперативно-войсковую группу НКВД в селении Нешхое, сопровождавшееся убийством 16 красноармейцев, которым руководил Анзоров.

 

В 1942 году:
1. Вооруженный налет под руководством Магомадова Идриса на оперативный отряд НКВД в Хельдихарое, в результате которого убито 2, ранен 1 и несколько бойцов обезоружены.
2. Нападение на оперативный отряд в Хельдихарое под руководством Алхастова Иби, сопровождавшееся убийством 22 человек.
3. Нападение банды Алхастова Иби на оперативную группу у хутора Докахчу, сопровождавшееся убийством 14 красноармейцев.
4. Нападение на оперативную группу в селении Мелхасты.
В этом же году под руководством Шерипова совершены вооруженные налеты на районные центры Итум-Кали, Шаро-Аргун и Шарой, где были разгромлены районные учреждения и совершены убийства ответственных работников.

 

В 1943 году:
1. Вооруженный налет под руководством Хамзаева Кутуха в присутствии Исраилова Хасана и его жены на оперативную группу НКВД, сопровождавшийся убийством нескольких красноармейцев.
2. Вооруженный налет банды Магомадова Идриса на оперативную группу НКВД в м. Цильхой-Той, убито 6–7 красноармейцев.
3. Ограбление Тусхаройского колхоза под руководством Борщигова Ваха. (…)»

Кадры решают все

Основной источник пополнения бандформирований – уклонившиеся от призыва и дезертировавшие из Красной армии жители Чечено-Ингушетии. Об этом даже сейчас не принято говорить, но проблемы с призывом в советские вооруженные силы в этой республике начались еще до войны.
До 1938 года чеченцев и ингушей в ряды РККА систематически не призывали (ежегодный призыв – не более 300–400 человек). В 1938–1939 годах призыв был значительно увеличен, а в 1940–1941 годах проводился в полном соответствии с законом о всеобщей воинской обязанности. В результате, начиная с осени 1939 года, дезертировало 797 человек, из которых было разыскано 140 человек, а остальные так и числились в бегах, как правило, вливаясь в ряды различных банд. Дело в том, что уклонение от службы в армии, а также дезертирство, каралось лишением свободы на срок от пяти до десяти лет, а в военное время – смертной казнью.
Когда началась Великая Отечественная война, многие муллы и другие тейповые авторитеты надеялись, что она быстро закончится. Поэтому они активно агитировали за уклонение от военной службы или за дезертирство. Если в других регионах уклонисты просто не являлись на призывные пункты и уходили «в бега», то на территории Чечено-Ингушской АССР мероприятия по призыву часто превращались в вооруженные конфликты. Один из них произошел в августе 1941 года в селе Буни Чеберлоевского района. Там призывники оказали вооруженное сопротивление опергруппе. А в селе Никарой-Кий Галанчжойского района горцы разоружили оперативно-войсковую группу и расстреляли 16 красноармейцев.
Мы бы не стали однозначно утверждать, что все уклонисты и дезертиры были религиозными фанатиками и малограмотными крестьянами, привыкшими жить по средневековым законам гор. Среди нарушителей закона были и получившие прекрасное «светское» образование коммунисты и комсомольцы, ответственные работники районных и сельских Советов (председатели исполкомов, председатели и парторги колхозов и т. д.). Например, 23 марта 1942 года со станции Моздок сбежал мобилизованный Надтеречным равоенкоматом депутат Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР Дага Дадаев. Под влиянием его агитации с ним сбежали еще 22 человека. В числе дезертиров оказались также несколько инструкторов РК ВЛКСМ, народный судья и районный прокурор. Вот такие «темные и малограмотные» «крестьяне».
Если брать статистику дезертирства и уклонения от службы в Красной армии коренных жителей Чечено-Ингушетии, то она впечатляет. Например, в начале сентября 1941 года в строительные батальоны должны были призвать 8 тысяч человек. Однако к месту назначения – в Ростов-на-Дону – прибыло только 2,5 тысячи. Остальные дезертировали по дороге или не явились на призывные пункты. Может, горцы сочли, что защищать Советский Союз с лопатой и киркой в руках – недостойное занятие? Возьмем другой случай. По решению Государственного Комитета Обороны в период с декабря 1941 по январь 1942 года в республике из коренного населения была сформирована 114-я национальная дивизия. По данным на конец марта 1942 года из нее успели дезертировать 850 человек. Еще один пример. Во время мобилизации в марте 1942 года в армию должно было попасть 14 577 человек. Однако военнослужащими Красной армии стали только 5543 человек. Остальные проигнорировали повестки с приказом явиться на призывной пункт или дезертировали по дороге. К концу марта 1942 года общая численность дезертиров и уклонившихся от мобилизации по республике достигла 13 500 человек. Характерно, что в очередном донесении на имя немецкого командования от 4 июля 1942 года один из лидеров бандитов Хасан Исраилов сообщал, что возглавляемая им организация насчитывает на 1 июня 1942 года 15 672 бойца.
В апреле 1942 года Москва приняла решение отказаться от призыва чеченцев и ингушей в действующую армию. Возможно, власть таким образом попыталась сократить число потенциальных участников бандформирований. Сейчас сложно ответить, как повлияла эта мера на количество новых участников банд. Зато известно, что в октябре 1942 года секретная директива Прокурора СССР предписала: «дезертиров из Красной армии, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, заочно предавать суду военных трибуналов по ст. 58–1 „б“ как изменников Родины». Фактически этих людей объявляли вне закона. В этой директиве был и второй пункт. «Члены семей дезертиров, указанных в первом пункте и осужденных к высшей мере наказания, подлежат репрессированию как члены семей изменников Родины». Поясним, что совершеннолетние «члены семей дезертиров» «подлежали аресту и ссылке в отдаленные местности СССР сроком на 5 лет». При этом семьи, где были военнослужащие Красной армии, партизаны, а также «награжденные орденами и медалями Советского Союза», «не подлежали аресту и ссылке».
В январе 1943 года комитет ВКП(б) и СНК Чечено-Ингушской АССР, чтобы как-то сгладить ситуацию и негативное отношение других народов Советского Союза, обратился в НКО с предложением об объявлении дополнительного набора военнослужащих-добровольцев из числа жителей республики. Просьба была удовлетворена, и местные власти получили разрешение на призыв 3000 добровольцев. Вот только данная призывная компания с треском «провалилась», как и прошлая. К тому же разразился громкий скандал.
По состоянию на 7 марта 1943 года из признанных годными к строевой службе в Красную армию было направлено 2986 «добровольцев». Из них к этому числу уже дезертировало из Красной армии или сбежало по дороге из районных мобилизационных пунктов в Грозный 1872 военнообязанных. А среди дезертиров были представители районного и областного партийного и советского активов: секретарь Гудермесского РК ВКП(б) Арсанукаев, заведующий отделом Веденского РК ВКП(б) Магомаев, секретарь обкома ВЛКСМ по военной работе Мартазалиев, второй секретарь Гудермесского РК ВЛКСМ Таймасханов, председатель Галанчожского райисполкома Хаяури.
В результате на территории Чечено-Ингушетии сложилась специфичная обстановка. Как доносил в Ставку военный совет Северо-Кавказского военного округа, особенно тревожная обстановка сложилась в Урус-Мартанском, Ачхой-Мартанском и Советском районах Чечни: значительная часть местного населения не желает участвовать в войне против немецких захватчиков, подверженные такому настроению две трети мужчин, подлежащих призыву, уклонились от него. Некоторые из них, скрываясь в горах, создавали банды, численность которых доходила до 600–700 человек. Нередки были случаи, когда к ним присоединялись беглецы из армии с оружием в руках. Случалось, руководили бандами бывшие работники местных партийных и государственных органов, даже НКВД.

Куда уходили дезертиры

Часть, но не все, из них пополнила ряды действующих на территории республики банд, объединенных двумя подпольными повстанческими организациями. «Национал-социалистическая партия кавказских братьев» и «Чечено-Горская национал-социалистическая подпольная организация». Остальные находились на нелегальном положении, проживая у родственников или… у себя дома. Специфика региона, когда, например, многие села зимой на несколько месяцев оказывались отрезанными от внешнего мира – горные тропы засыпало снегом, – позволяла. Другое дело, что дорога в райцентр или в Грозный им была закрыта. Не все из дезертиров или нарушителей закона стали мирными жителями. Кто-то подался в бандиты, превратившись в обычного уголовника. Например, «в период с 22 июня 1941 года по 3 ноября 1943 года было арестовано за враждебную деятельность и уничтожено в ходе подавления вооруженных выступлений 3665 человек, в том числе чеченцев и ингушей – 2690 человек». Оставшиеся девятьсот человек были представителями не только других национальностей, но и не учитывались чекистами как участники национальных антисоветских бандформирований. Скорее всего, эти люди были простыми уголовниками. А мирным гражданам, да и властям, неважно, кто их терроризирует – «борец за свободу», агент немецкой разведки или обычный уголовник. Все трое подлежат обязательной нейтрализации. Не исключено, что среди членов уголовных банд (далеких от политики) были чеченцы и ингуши из числа тех, кто скрывался от советской власти как уклонист или дезертир.

 

Статистика ликвидации национальных антисоветских банд на территории Чечено-Ингушетии:

 

Жизнь и смерть Майрбека Шерипова

Он родился в 1905 году в семье офицера царской армии. Несмотря на свое социальное происхождение, был принят в партию и сделал стремительную карьеру в органах советской власти. До войны он занимал пост председателя республиканского Леспромсовета. При этом он всегда демонстрировал окружающим негативное отношение к советской власти. В 1938 году его арестовали, но через год выпустили и даже восстановили в партии. Одна из причин его «непотопляемости» – заслуги старшего брата Асламбека Шерипова, который командовал чеченской Красной армией, руководил стодневной обороной Грозного и погиб в 1919 году в боях с белыми. Понятно, что такой человек занимал почетное место в пантеоне чеченских революционеров.
Осенью 1941 года Майрбек Шерипов перешел на нелегальное положение. Свой поступок он объяснил так: «Мой брат, Шерипов Асламбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков, я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии».
Перейдя на нелегальное положение, Майрбек Шерипов объединил вокруг себя главарей банд, дезертиров, беглых уголовников, скрывавшихся на территории Шатойского, Чеберлойского и части Итум-Калинского районов, а также установил связи с религиозными и тейповыми авторитетами сел, пытаясь с их помощью склонить население к вооруженному выступлению против советской власти. Основная база, где он скрывался и проводил вербовку единомышленников, находилась в Шатойском районе. Там у него были широкие родственные связи.
Для своего начавшего складываться отряда сепаратистов Шерипов искал наиболее подходящие организационные формы, в связи с чем несколько раз менял название организации: «Общество спасения горцев», «Союз освобожденных горцев», «Чечено-ингушский союз горских националистов» и, наконец «Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация». В первом полугодии 1942 года он написал программу организации, в которой изложил ее идеологическую платформу, цели и задачи.
Общеизвестно, что один из самых эффективных способов борьбы с повстанцами – лишить их поддержки местного населения. Без продуктов, медикаментов и теплого жилья в горах выжить сложно, особенно зимой. К тому же повстанцы остаются без «глаз и ушей» местных жителей. А как этого можно достичь? Например, заставить местное население и рядовых бандитов поверить, что их главарь активно сотрудничает с властями. Для этого чекистами было арестовано несколько единомышленников Шерипова. Во время следствия они «случайно» узнали, что органам их «сдал» сам Шерипов. Убедившись в том, что задержанные поверили, начали второй этап операции. Двум бандитам – Мачеку Байсаеву и Хамзатову – разрешили свидания с женами. Арестованные поспешили поделиться этой новостью с супругами. А дальше сработало «сарафанное радио», и через несколько дней население горных районов знало, что Шерипов сотрудничает с органами госбезопасности. Понятно, что теперь большинство местных жителей объявили ему лично бойкот.
Пришлось Шерипову менять тактику. В августе 1942 года он сумел установить связь с вдохновителем ряда прошлых восстаний муллой и сподвижником имама H. Гоцинского Джавотханом Муртазалиевым, находившимся на нелегальном положении со всей семьей с 1925 года, и, воспользовавшись его авторитетом среди уголовников и религиозно настроенной части жителей селения Дзумской Итум-Калинского района, спровоцировал их на вооруженное выступление, во время которого разгромил сельсовет и правление колхоза. Окрыленный успехом Шерипов повел сплотившихся вокруг него бандитов на районный центр Шатойского района – селение Химой. Ворвавшись в Химой, повстанцы разгромили партийно-советские учреждения, а местное население разграбило и растащило имущество этих учреждений. Завершив разгром райцентра, около 150 участников мятежа во главе с Шериповым направились на разгром райцентра Итум-Кале Итум-Калинского района, по пути присоединяя к себе повстанцев и уголовников. 20 августа 1942 года село Итум-Кале окружили 1500 мятежников, но ввиду оказанного силами небольшого гарнизона сопротивления занять его им не удалось, а подоспевшее подкрепление из двух рот разорвало кольцо окружения и обратило повстанцев в бегство.
Популярность Шерипова после августовских событий вновь возросла, но ее было недостаточно, чтобы продолжать самостоятельную политическую карьеру. Для большинства населения Чечено-Ингушетии он так и остался агентом НКВД. Поэтому Шерипову пришлось искать нового союзника, еще не скомпрометированного «сотрудничеством» с врагом. Единственным кандидатом был Хасан Исраилов. Вот только с ним Майрбек Шерипов договориться не успел. В результате спецоперации, проведенной чекистами, он погиб 7 ноября 1942 года. А его партнер по переговорам сумел прожить еще два года и был убит сотрудниками органов госбезопасности в декабре 1944 года.

С пером и пистолетом

Другую крупную повстанческую организацию создал и возглавил Хасан Исраилов, являвшийся в прошлом членом ВКП(б). В отличие от Майрбека Шерипова, он сделал карьеру в литературной деятельности и не имел брата – героя революции. Он окончил Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ) в Москве и до перехода на нелегальное положение работал адвокатом в Шатойском районе. В 1935 году его арестовывали, предъявив обвинение по ст. 58 п. 10 ч. 2 и 95 УК РСФСР. Зарождение организации относится к середине 1941 года после перехода Исраилова на нелегальное положение и начала его деятельности по сколачиванию повстанческих отрядов для вооруженной борьбы против советской власти. Исраилов вначале назвал свою организацию «Объединенная партия кавказских братьев» (ОПКБ), а затем переименовал ее в «Национал-социалистическую партию кавказских братьев» (НСПКБ), пытался разработать программу и устав организации, положив в их основу задачу свержения существующей власти и установления фашистского строя на Кавказе.
После разгрома разрозненных повстанческих выступлений в октябре 1941 года он продолжал проводить активную работу по расширению деятельности организации, вербуя в свои ряды дезертиров, участников действующих банд, уголовников, доведя число ее членов до 1000 человек. Организация была построена по принципу вооруженных отрядов, охватывавших своей деятельностью определенный район или группу населенных пунктов. Основным звеном организации были аулкомы или тройки-пятерки, проводившие антисоветскую и повстанческую работу на местах.
Фактически в каждом горном районе Чечено-Ингушетии имелась банда в 7–15 человек. Например, в июне 1942 года была ликвидирована крупная банда, возглавляемая Умаром Асуевым. После ее ликвидации, буквально через 3–4 дня, руководством националистического подполья был выпущен приказ-листовка:
«Центральный комитет Чечено-Ингушской ОПКБ настоящим приказом, написанным в связи с гибелью одной из лучших передовых кадровых бригад, боевых дружин ОПКБ, возглавляемой начальником отряда боевых дружин первого повстанческого округа Чечено-Ингушской Республики Умар-хаджи Асуевым, с глубоким прискорбием извещает всех братьев ОПКБ о гибели асуевцев в неравных битвах с большевистской властью НКВД…
Приказываю:
Организовать траурный митинг, посвященный гибели передовой бригады, передовых дружин ОПКБ, возглавляемых Асуевым.
Восстановить бригаду № 13, возложить обязанности бригадира-командира на секретаря ЦК Чечено-Ингушского сектора ОПКБ брата Вавлоева.
Усилить организацию и расширение новых бригад вооруженных боевых дружин ОПКБ в ответ на гибель братьев-асуевцев.
Жестоко мстить врагам за кровь родных братьев-асуевцев, лучших патриотов Кавказа.
Беспощадно уничтожать сексотов, агентов и всяких доносчиков НКВД.
Категорически запретить ночевать в хуторах и аулах без обеспечения надежных караулов.
Бросать по всем главным дорогам в определенном месте камешки и прочее с чувством проклятия и презрения того окаянного мерзавца-сексота НКВД, по донесению которого бригада Асуева была окружена и физически уничтожена».
В сентябре 1942 года Исраилов установил контакт с руководителями заброшенных на территорию Чечено-Ингушской АССР немецких разведывательно-диверсионных групп – обер-лейтенантом Ланге и «полковником» Османом Губе, с которыми вел переговоры о совместных действиях по подготовке всеобщего вооруженного восстания. Стороны так и не смогли договориться. Помешали амбиции. Каждый хотел встать во главе восстания. Ланге характеризовал Исраилова как фантазера, а написанную им программу считал глупой.
В результате деятельности НСПКБ в Чечено-Ингушской АССР было проведено несколько вооруженных выступлений, сопровождавшихся убийствами советских активистов, разграблением колхозов и потерями со стороны оперативных подразделений органов государственной безопасности при ликвидации этих выступлений.
С осени 1942 года после ряда нанесенных оперативных ударов и проведенной работы по разложению организации основная масса ее участников легализовалась и сдала оружие, а деятельность организации пошла на убыль.
В период массовой депортации чеченцев и ингушей в феврале 1944 года (операция «Чечевица») активные участники НСПКБ были арестованы и привлечены к уголовной ответственности, а рядовые члены и пособники были переселены. Ввиду отсутствия возможности взять Хасана Исраилова живым или склонить его к легализации он был убит в декабре 1944 года в результате проведенной УНКГБ по Грозненской области специальной операции.

Местные бандиты и немецкие диверсанты

В августе 1942 года, когда линия фронта непосредственно приблизилась к Чечено-Ингушетии, немцы начали забрасывать на территорию республики разведывательно-диверсионные группы. С августа 1942 года по август 1943 года немцами было выброшено восемь команд парашютистов, общей численностью 77 человек, большинство которых составляли чеченцы и ингуши, завербованные из числа военнопленных. Из них пять групп (57 человек) были выброшены в июле – августе 1942 года и три группы (20 человек) – в августе 1943 года.

 

 

По национальному составу диверсанты-парашютисты распределялись следующим образом: немцы – 15 человек; кабардинцы – 3; чеченцы – 13; грузины – 2; осетины – 21; русские – 1; ингуши – 16; казахи – 1; дагестанцы – 5. Все диверсанты-парашютисты, входившие в состав перечисленных команд, были одеты в немецкую военную форму. Кроме того, некоторые из них имели на свои фамилии немецкие удостоверения, скрепленные печатями, где указывалась цель засылки в Чечено-Ингушетию.
Кроме традиционных задач – ведения разведки и организации диверсий, – эти люди имели еще и дополнительное задание – организацию антисоветских восстаний на территории Чечено-Ингушетии. Посланцам спецслужб Третьего рейха местное население не только оказывало теплый прием, но часто присоединялась к группам агентов противника.
Например, вечером 25 августа 1942 года было высажено девять человек во главе с Губе Османом (Саиднуровым). Как показал впоследствии на допросе член группы А. Баталов (Джебраилов):
«Группа была экипирована в форму солдат Красной армии, забрасывалась 25 августа 1942 г. на территорию села Н. Бережки с заданием взрывать в тылу Красной армии мосты, дезорганизовывать снабжение, формировать банды. Сразу же удалось завербовать в свои ряды 13 жителей с. Лайгу, Алки, Н. Алкун».
Другой пример. В Атагинском районе, близ села Чешки, был высажен десант в количестве 40 человек, состоявший из немцев, чеченцев и представителей других национальностей. В Пседахском районе и близ Моздока десантировалась группа во главе с А. Хамчиевым, укомплектованная выпускниками Симферопольской и Варшавской диверсионных школ. В Пригородном районе Чечено-Ингушской АССР была высажена группа X. Хаутиева, в Веденском районе – группа Селимова – Д. Даудова. Как правило, десантники объединялись с бандами, действовавшими на местах.
По утверждению чекистов, новые бандформирования «активно действовали против частей Красной армии и партизанских отрядов. Была создана сеть немецкой агентуры, велась подготовка к вооруженному восстанию».
Да и захваченный сотрудниками органов госбезопасности Губе Осман на одном из допросов сообщил:
«Среди чеченцев и ингушей я без труда находил нужных людей, готовых предать, перейти на сторону немцев и служить им.
Меня удивляло: чем недовольны эти люди? Чеченцы и ингуши при Советской власти жили зажиточно, в достатке, гораздо лучше, чем в дореволюционное время, в чем я лично убедился после четырех месяцев с лишним нахождения на территории Чечено-Ингушетии.
Чеченцы и ингуши, повторяю, ни в чем не нуждаются, что бросалось в глаза мне, вспоминавшему тяжелые условия и постоянные лишения, в которых обреталась в Турции и Германии горская эмиграция. Я не находил иного объяснения, кроме того, что этими людьми из чеченцев и ингушей, настроениями изменническими в отношении своей Родины, руководили шкурнические соображения, желание при немцах сохранить хотя бы остатки своего благополучия, оказать услугу, в возмещение которой оккупанты им оставили бы хоть часть имеющегося скота и продуктов, землю и жилища»
Группа Реккерта, действовавшая на территории Веденского и Чеберлойского районов, установила связь с главарем бандповстанческой группы Расулом Сахабовым. При содействии религиозных авторитетов и местных уголовников эта группа завербовала до 400 человек в повстанческое формирование, снабдила их немецким оружием, сброшенным с самолетов в октябре 1942 года, спровоцировала вооруженное выступление, которое охватило ряд аулов Веденского и Чеберлоевского районов. Принятыми оперативно-войсковыми мерами вооруженное выступление было ликвидировано. Руководителя диверсионно-разведывательной группы унтер-офицера Реккерта убили, а лидера другой шпионской группы Дзугаева, примкнувшего к Реккерту, арестовали. Актив повстанческого формирования, созданный Реккертом и главарем банды Расулом Сахабовым, в количестве 32 человек был арестован, остальных участников принудили сдать оружие и легализоваться.
Для ликвидации руководителя вооруженного восстания Расула Сахабова органами госбезопасности была использована возникшая к нему кровная вражда у диверсанта-чеченца Рамазана Магомадова, который считал Сахабова виновником смерти своего брата. Через религиозного авторитета Гайсумова с Рамазаном Магомадовым были начаты переговоры о легализации, причем одним из условий легализации являлась ликвидация Сахабова. Магомадов дал на это свое согласие.
В октябре 1943 года Расула Сахабова с помощью двух легализованных участников восстания удалось заманить в дом, где находился Магомадов, и очередью из автомата уничтожить. После ликвидации Расула Сахабова оставшиеся два немца-диверсанта присоединились к банде Сарали Магомадова, который отказался сдать немцев органам госбезопасности. Путем проведения специальной операции по их розыску и аресту участь агентов была решена.
Руководитель другой разведывательно-диверсионной группы, насчитывавшей в своих рядах 30 парашютистов и заброшенной на территорию Чечено-Ингушской АССР 25 августа 1942 года, обер-лейтенант Ланге для решения задач, поставленных немецкой разведкой, связался с главарем НСПКБ Хасаном Исраиловым и изменником Эльмурзаевым, бывшим начальником Старо-Юртовского райотдела НКВД, совместно с которыми намеревался поднять массовое вооруженное восстание в горных районах Чечни. Однако преследование и аресты чекистско-войсковыми группами диверсантов, а также приостановление дальнейшего продвижения немецкой армии заставили Ланге с остатками группы в 6 человек (все немцы) с помощью проводников-предателей бежать на оккупированную немцами территорию.
Пробираясь к линии фронта по аулам Чечни и Ингушетии, Ланге продолжал работу по созданию бандитских ячеек, которые он называл «группы Абвера». Им были организованы группы: в селе Сурхахи Назрановского района в количестве 10 человек во главе с Раадом Дакуевым; в ауле Яндырка Сунженского района численностью 13 человек; в ауле Средние Ачалуки Ачалукского района в количестве 13 человек; в ауле Пседах того же района – 5 человек. В ауле Гойты была создана группа из 5 человек унтер-офицером Келлером.

Война на два фронта

Когда летом 1942 года началась знаменитая битва за Кавказ, то Красной армии пришлось сражаться не только с частями вермахта, но и с бандами, действовавшими у нее в тылу. Например, 27 июля 1942 года резервная рота 66-го стрелкового полка попала в засаду в районе горы Кур-Кумас и была блокирована крупной бандой. Только через четверо суток с помощью войск НКВД подразделению удалось вырваться из кольца.
Другая банда сковала выдвижение целой стрелковой дивизии. Постоянно обстреливались войсковые колонны, передвигавшиеся по горным дорогам, совершались нападения на железнодорожные составы, угонялся скот.

За что Иосиф Сталин депортировал чеченцев и ингушей?

В качестве одной из причин процитируем докладную записку на имя Лаврентия Берии «О положении в районах Чечено-Ингушской АССР». Этот документ подготовил заместитель наркома госбезопасности Богдан Кобулов по результатам своей поездки в Чечено-Ингушетию в октябре 1943 года.
«Населенных пунктов в республике насчитывается 2288. Население за время войны сократилось на 25 886 человек и насчитывает 705 814 человек. Чеченцы и ингуши в целом по республике составляют около 450 000 человек.
В республике 38 сект, насчитывающих свыше 20 тысяч человек. Они ведут активную антисоветскую работу, укрывают бандитов, немецких парашютистов.
При приближении линии фронта в августе – сентябре 1942 г. бросили работу и бежали 80 человек членов ВКП(б), в т. ч. 16 руководителей райкомов ВКП(б), 8 руководящих работников райисполкомов и 14 председателей колхозов.
Антисоветские авторитеты, связавшись с немецкими парашютистами, по указаниям немецкой разведки организовали в октябре 1942 года вооруженное выступление в Шатойском, Чеберлойском, Итум-Калинском, Веденском и Галанчожском р-нах.
Отношение чеченцев и ингушей к советской власти наглядно выразилось в дезертирстве и уклонении от призыва в ряды Красной армии.
При первой мобилизации в августе 1941 г. из 8000 человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 человек.
В октябре 1941 г. из 4733 человек 362 уклонилось от призыва.
В январе 1942 г. при комплектовании национальной дивизии удалось призвать лишь 50 процентов личного состава.
В марте 1942 г. из 14 576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13 560 человек, которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам.
В 1943 году из 3000 добровольцев число дезертиров составило 1870 человек.
Группа чеченцев под руководством Алаутдина Хамчиева и Абдурахмана Бельтоева укрыла парашютный десант офицера германской разведслужбы Ланге и переправила его через линию фронта. Преступники были награждены рыцарскими орденами и переброшены в ЧИ АССР для организации вооруженного выступления.
По данным НКВД и НКГБ ЧИАССР, на оперативном учете было 8535 человек, в том числе 27 немецких парашютистов; 457 человек, подозреваемых в связях с немецкой разведкой; 1410 членов фашистских организаций; 619 мулл и активных сектантов; 2126 дезертиров.
За сентябрь – октябрь 1943 года ликвидировано и легализовано 243 человека. На 1 ноября в республике оперируют 35 бандгрупп с общей численностью 245 человек и 43 бандита-одиночки.
Свыше 4000 человек – участников вооруженных выступлений 1941–42 гг. прекратили активную деятельность, но оружие – пистолеты, пулеметы, автоматические винтовки – не сдают, укрывая его для нового вооруженного выступления, которое будет приурочено ко второму наступлению немцев на Кавказ».

Приложение 2

Выписка из решения № 156 заседания бюро Чеченско-Ингушского областного комитета ВКП(б).
9 ноября 1941 г.
Слушали: 4. О кулацко-бандитском восстании населения некоторых сельсоветов Шатойского, Галанчожского и Итум-Калинского районов.
Постановили: Наркомат внутренних дел (нарком т. Албогачиев) не выполнил постановления бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) от 25 июля 1941 года, борьба с бандитизмом до последнего времени строилась на пассивных методах, в результате бандитизм не только не ликвидирован, а наоборот, активизировал свои действия. Агентурно-осведомительные кадры НКВД ЧИ АССР засорены предателями и провокаторами.
Бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) постановляет:
<…>
3. Потребовать от наркома НКВД т. Албогачиева:
а) выполнить постановление обкома от 25/VII-1941 г., ликвидировать бандитизм в республике, разгромить контрреволюционное подполье, очистить осведомительно-агентурные кадры от предателей и провокаторов и репрессировать активных участников вооруженного восстания;
б) привлечь к строжайшей ответственности тех работников НКВД, которые проявили себя как трусы и предатели.
Секретарь Чечено-Ингушского обкома ВКП(б)
В. Иванов.
Источник: ГАРФ. Ф.Р-9401. Оп.12. Д. 127. Л.80.
Из сообщения НКВД Чечено-Ингушской АССР № 769 в НКВД СССР о ликвидации банды, связанной с немецкими агентами-парашютистами
11 декабря 1942 г.

В течение декабря ликвидирована банда Саламова Мецы. Руководитель был связан с немецкими парашютистами. В процессе ликвидации бандитов убито – 3, в числе их зам. главаря Дзихоев Абдул Керим; арестовано – 5, в том числе главарь банды Саламов Меца; легализовано – 11; изъято и сдано оружия: пулеметов ДП – 1, винтовок – 13, револьверов – 4.
Также арестован… Исаев Баудин – участник этой банды, по агентурным данным, являвшийся переводчиком у немецких парашютистов…
Нарком внутренних дел Чечено-Ингушской АССР
Албогачиев.
Источник: Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сб. док-тов. Том третий. Книга 2. От обороны к наступлению. 1 июля – 31 декабря 1942 года. – М., 2003. С. 527.
Из доклада начальника Политического сектора НКЗ ЧИАССР Поветьева капитану госбезопасности НКВД СССР С. Г. Свирину
Капитану товарищу Свирину.
10 мая 1942 г.

В дополнение к ранее поданному вам материалу по Назранскому району дополнительно сообщаю:
По материалам начальника политотдела Плиевской МТС тов. Газдиева следующее:
«В декабре 1941 года в селении Барсуки был убит председатель колхоза им. Сталина Хаматханов Махшерип. Хаматханов был убит за его решительную борьбу с лодырями и с кулацко-мулльскими элементами, этот безусловно террористический акт был совершен на лучшего председателя колхоза района.
Казалось бы, что органы милиции и НКВД должны были принять решительные меры, но до сих пор ничего не сделано.
Брат и отец погибшего Хаматханова Махшерипа указывают на убийцу Местоева Айдамира и требуют немедленного привлечения его к ответственности и осуждению, но НКВД и милиция этого не делают.
Начальник райотделения НКВД т. Стешин и начальник по борьбе с бандитизмом т. Черемисин один раз арестовали Местоева Айдамира и освободили из-под стражи, а потом вновь встречались с ним на квартире председателя колхоза им. Буденного селения Плиево Бокова Хизира, через которого тт. Черемисин и Стешин получили взятку в сумме 14 тысяч рублей, как заявляет брат убитого председателя колхоза.
В феврале 1942 г. бюро Назрановского Райкома ВКП(б) потребовало от Стешина и Черемисина, почему они освободили убийцу Местоева, но они ответили, что „Местоева Айдамира мы отпустили со специальной целью и что он через три дня будет изъят“. Прошло три месяца, а Местоев еще гуляет на свободе.
<…> В Назрани надо глубоко проверить всю работу всех организаций. Рыба начинает вонять с головы, мне кажется, что корни саботажа сева зарыты не в массах колхозников, а где-то повыше».
А вот что сообщает начальник политотдела Ингушской МТС т. Абраменко 3/V-1942 г.:
«18/IV-42 г. мною лично, как начальником политотдела, и старшим агрономом МТС т. Воробьевым был обнаружен на дальнем участке самозахват колхозной земли, в количестве 3 га в колхозе им. Ленина, селение Экажево. Самозахватчик колхозной земли Альдиев Увейс, член колхоза. Альдиев прибыл в марте месяце 1942 г. с отбытия тюремного заключения.
В этот же день весь материал мною был направлен в прокуратуру Назранского района, а также и в райком ВКП(б) тов. Цицкиеву, но по сегодняшний день мер никаких не принято по отношению к захватчику колхозной земли Альдиеву.
Председатель колхоза им. Ворошилова, селение Али-Юрт, Гаги Гагиев допустил простой тракторной колонны на пахоте и севе в течение двух дней. Весь материал о простое мною направлен в прокуратуру и в райком ВКП(б) о принятии необходимых мер. Как со стороны прокуратуры, а также и райкома ВКП(б) к Гагиеву, как к члену партии, меры не были приняты.
20/IV-42 г. председатель с/совета Насыр-Корт т. Бузуртанов и председатель колхоза им. Ленина, селение Насыр-Корт, т. Джандигов обнаружили самочинный захват колхозной земли колхозниками этого же колхоза Вышегуровым Каурбеком, Вышегуровым Генардко, Цичоевым Баксултаном, единоличником Арчаковым Ахмедом. Когда председатель с/совета предложил им убраться с колхозной земли, захватчики стали сопротивляться. Председатель с/совета и председатель колхоза обратились за помощью к секретарю райкома т. Цицкиеву. Он дал указание начальнику милиции т. Умаеву о принятии мер к захватчикам колхозной земли, но начальник райотделения милиции т. Умаев выполнил указание т. Цицкиева только на четвертый день, после нескольких напоминаний и предупреждений».
Начальник Политического сектора НКЗ ЧИАССР
Поветьев.
Источник: ГАРФ. Ф. Р.– 9478. Отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом.
Из заключения капитана госбезопасности НКВД СССР С. Г. Свирина о пребывание в Назранском районе
1942 г., май.
Совершенно секретно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПО НАЗРАНСКОМУ РАЙОНУ
1942 г., мая мес., 25 дня. Я, капитан государственной безопасности НКВД СССР – Свирин С. Г., согласно указанию заместителя Народного комиссара внутренних дел Союза ССР тов. Кобулова произвел проверку фактов по Назранскому району, изложенных в политдонесении нач. политсектора НКЗ ЧИАССР тов. Поветьева от 29 марта 1942 г. и в письмах его же от 2–10 мая с. г.
НАШЕЛ:
В своих сообщениях в отношении бездеятельности РО НКВД и милиции, тов. Поветьев пользовался сообщениями нач. политотделов Плиевской и Назранской МТС.
Нач. политотделов Абраменко и Газдиев сообщали, что прокурор Бекмурзиев и начальник милиции Умаев не ведут борьбы с антисоветскими элементами, занимаются взяточничеством.
Колхозник Холухаев из колхоза им. Орджоникидзе, не желая работать на своей лошади по колхозным делам, нанес ей умышленное ранение – ножом в ногу, об этом факте было сообщено прокурору и РО НКВД, но Холухаев до сего времени не арестован.
На машину Поветьева, где находился представитель Наркомзема и секретарь комсомольской организации, 17 апреля в Назрановском районе напал неизвестный с топором, о чем своевременно было заявлено в РО НКВД и топор сдан в милицию. Нападавший до сего времени не арестован.
Завхоз колхоза им. 12 лет РККА Наурбиев разоблачен как враг народа, расхищал колхозное достояние, и, несмотря на два решения райкома партии о его аресте, РО НКВД до сего времени его не арестовал;
Колхозник Асканов Заурбек колхоза им. 12 лет РККА имеет 4-х работоспособных членов семьи, не работал в колхозе в 1940–1941 гг., лошадей в колхоз не сдал, занимается спекуляцией и торгует спиртными напитками. Райком партии предложил Умаеву его арестовать, но он мер не принял.
8 апреля 1942 г. в тракторной бригаде № 3 Кочергина Плиевской МТС ночью у трактора был сломан карбюратор и увезен керосин, об этом было сообщено Умаеву, но он не принял мер и даже не допросил сторожа, охранявшего стан.
До сего времени не разыскан и не задержан убийца председателя колхоза Хаматханова, в то же время многим известно, что убийца встречался с начальником РО Стешиным и работником ББ НКВД ЧИАССР – Черемисиным. Среди населения ходят слухи, что Черемисин и Стешин с убийцы получили взятку в 14 000 рублей.
Начальник милиции Умаев и оперуполномоченный Тищенко отобранную у воров колхозную собственность – 8 центнером кукурузы и 11 мешков пшеницы – якобы за взятку вернули опять ворам.
В колхозе им. Калинина во время проведения собрания имело место контрреволюционное выступление. Нач. политотдела Газдиев сообщал об этом в РО НКВД, результатов до сего времени не видно.
9 апреля из КПЗ РО НКВД бежал бывший председатель колхоза Горчханов, разоблаченный в декабре 1941 г. как кулак, расхищавший колхоз. Мер к его задержанию до сего времени не принято.
Из беседы с секретарем Назрановского райкома ВКП(б) тов. Цицкиевым и начальниками политотделов Абраменко и Газдиевым выявлены дополнительные сведения на бездеятельность Назрановской милиции. Так, нарсудом на разные сроки были осуждены за прогулы трактористы Бархинхоев, Звягинцев, Цехнов и Кулаков, все эти лица до сего времени находятся на свободе и милиция их не арестовывает.
Работники милиции Угурчиев и Озиев, по заявлению граждан, занимаются взяточничеством, материал об этом передан райкомом партии нач. РО НКВД тов. Стешину.
Источник: ГАРФ. Ф. Р.-9478. Отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом.
Из показаний Сайдуладова Ахмада, работавшего оперуполномоченным Шатойского РО НКВД
В апреле мес. 1942 года, узнав от Килоева Мусы, что в селении Гулах у Хучбарова Абубакара продается ружье, я его купил и в начале мая примкнул к банде моего дяди Мурадова Османа.
В последующем банда значительно пополнилась.
Кроме секретарей, существует созданное в 1942 году Оргбюро, в которое входит около 30 чеченцев и 11 членов из других национальностей Кавказа.
Припоминаю как члена оргбюро одного грузина, Канадзе или Капанадзе, который находится в Грузии и якобы является старшим по отношению к Хасану.
Выше я показывал о том, что Исраилов Хасан мне сообщил о предстоящем съезде партии. Интересуясь этим вопросом, я позже от Борщигова Вахи узнал, что в мае 1943 г. в горах «Доку» Мастинского с/совета действительно состоялся съезд Особой партии кавказских братьев, организованный Канадзе и Исраиловым Хасаном, на котором присутствовали представители разных республик Кавказа. От Чечено-Ингушетии делегатами съезда являлись Исраилов Хасан и Магомедов Идрис.
Канадзе или Капанадзе, в прошлом полковник царской армии, во время гражданской войны эмигрировал за границу, длительное время проживал во Франции, потом в Германии и около полутора лет нелегально живет на Кавказе, где ведет контрреволюционную работу.
<…>
В 1942 году совершено нападение банды Алхастова Иби на оперативную группу у хутора Докахчу, сопровождавшееся убийством 14 красноармейцев, и нападение на оперативную группу в селении Мелхасты.
В этом же году под руководством Шарипова совершены вооруженные налеты на районные центры Итум-Кали, Шаро-Аргун и Шарой, где были разгромлены районные учреждения и совершены убийства ответственных работников.
<…>
Хучбаров Ахмад, уроженец с. Гулой Галашкинского района, по национальности ингуш, в прошлом скотокрад, на нелегальном положении с 1937 года, помощник начальника штаба.
<…>
Бандитское движение сознательно поддерживается в Чечне помещичьими и кулацкими элементами. Так, однажды я был на лаузере (вечеринке) у одного нашего крупного кулака Галанчожского района Гази Магомадова Туша. На этой вечеринке присутствовал работник республиканского управления НКВД Худаев Осман.
Здесь же, в тесном кругу, зашел разговор о бандитском движении, причем Худаев Осман высказал соображения о том, что ликвидация бандитов в Чечне дело явно невыгодное, так как тогда НКВД делать будет нечего.
Гази Магомедов Туша также высказал соображения о том, что бандитское движение следует поддерживать, так как оно искусственно отвлекает на себя внимание органов советской власти, а полулегализированные кулацкие элементы могут в результате этого существовать. (Исраилов.)
Исраилов Хусейн утверждает, что в ряде случаев бандитизм активно поддерживается в Чечне, так он рассказывает:
– Отдельные работники области и районов заинтересованы в поддержке бандитов, так как они получают долю с их грабежей.
В Чечено-Ингушском НКВД отдельные работники, в частности Алиев, Худаев Осман, совершенно не заинтересованы в том, чтобы, например, такие бандиты, как Хасан Исраилов, Магомадов Идрис, добровольно сдались. Они дают задание только их убить во что бы то ни стало. Этим они думают скрыть свои связи с бандитскими элементами и через них с немецко-фашистскими элементами, как бывшими в Чечне, так и в настоящее время там еще находящимися. Я глубоко уверен, что и Алиев, и Худаев, и кто-то другой очень были обеспокоены моим арестом, и я считаю, что мне совершенно не случайно были предоставлены все возможности для побега. Так, например, за то время, что я находился в Грозном на допросе в Управлении по борьбе с бандитизмом, я имел полнейшую возможность бежать, так как в камере я совершенно не находился, меня не обыскивали и никаких вещей не забрали, а в комнате, в которой я спал, все время были открыты окна. <…>
Источник: ГАРФ.Ф.Р.-9478. Отдел НКВД по борьбе с бандитизмом.
Доклад начальника ОББ НКВД СССР A. M. Леонтьева на имя заместителя наркома внутренних дел СССР С. Н. Круглова о результатах борьбы с бандитизмом, дезертирством и уклонением от службы в Красной армии за три года Отечественной войны (с 01.07.41 по 01.07.44). 30 августа 1944 г. (фрагменты)
К началу Отечественной войны наиболее пораженными бандитизмом являлись Западная Украины, Западная Белоруссия и Северный Кавказ…
На Северном Кавказе – в бывшей Чечено-Ингушской АССР, являвшейся на протяжении ряда лет наиболее пораженной бандитизмом республикой, продолжали действовать бандитские группы из бывших кулаков и участников вооруженных антисоветских выступлений, имевших место в 1925-м, 1930-м, 1932 гг. и в январе 1941 г.
Несмотря на значительное количество ликвидированных в прошлые годы бандитских групп, к началу Отечественной войны на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР действовало 7 кадровых и 14 вновь образовавшихся банд общей численностью 96 человек. Активность этих банд не прекращалась. В январе – феврале 1941 г. действовавшая с 1938 г. террористическая банда Магомадова Идриса совместно с бывшими кулаками тремя братьями Ескиевыми, спровоцировав население Хильдихаройского сельсовета, Итум-Калинского района, организовала вооруженное выступление против советской власти.
Деятельность остальных банд в Чечено-Ингушетии носила также подрывной характер. Лишь в течение мая и июня 1941 г. ими было совершено четыре террористических акта, одно убийство и девять крупных ограблений колхозов и государственных предприятий…
Еще до начала военных действий в ряде горных районов бывшей Чечено-Ингушской АССР органами НКВД устанавливалось обактивление кулацко-мулльских, бандитских и буржуазно-националистических элементов, направленное на подготовку вооруженного выступления против советской власти. Активную работу в этом направлении проводили такие к-р националистические авторитеты, как Исраилов Хасан – бывший адвокат, Муртазалиев Джаватхан – крупный религиозный авторитет, Шерипов Майрбек и другие.
Вражеская деятельность этих элементов значительно усилилась после начала военных действий и при приближении линии фронта к Северному Кавказу. Исраилов Хасан, Шерипов Майрбек и их активные соучастники вели агитационную работу по срыву мобилизации в Красную армию и других оборонных мероприятий советской власти. С помощью религиозных авторитетов среди населения распространяли пораженческие и провокационные слухи.
Вследствие этих причин, а также отсутствия массово-разъяснительной работы среди населения со стороны партийно-советских органов и допущенных искривлений со стороны райвоенкоматов, проведенная с 29 августа по 2 сентября 1941 г. мобилизация населения бывшей Чечено-Ингушской АССР в военно-строительные батальоны Юго-Западного фронта была сорвана. От указанной мобилизации уклонилось и дезертировало из сформированных уже батальонов свыше 1000 человек. Дезертиры и уклонившиеся вооружались и переходили на нелегальное положение.
Скрывавшихся в горах нелегалов группировали и привлекали на свою сторону главари кадровых банд, большинство которых к этому времени было связано между собой и к-р националистическими идеологами Чечни – Исраиловым, Шериповым и другими.
Так создавались повстанческие кадры, которые сосредоточивались в труднодоступных местах высокогорных районов Чечни и имели большое влияние на отсталую часть населения. Это влияние привело к тому, что в октябре 1941 г. в ряде селений Галанчожского, Шатойского и Итум-Калинского районов наблюдалось растаскивание колхозного имущества, массовая неуплата налогов, отказ от получения повесток о явке в райвоенкоматы и рост дезертирства призванных контингентов.
Население, совершавшее указанные антигосударственные и антиколхозные проявления, впоследствии было спровоцировано на вооруженные выступления против советской власти, которые произошли разновременно с 28 октября по 3 ноября 1941 г. в Шатойском, Галанчожском и Итум-Калинском районах. В выступлениях принимало участие до 800 человек. Организаторами и руководителями этих выступлений явились: в селении Борзой, Шатоевского района – Шерипов Майрбек, в Никороевском и Нашхоенском сельсоветах, Галанчожского района – Исраилов Хасан, в селении Бавлой, Итум-Калинского района – два брата Мусостовы.
Благодаря своевременно принятым мерам НКВД бывш. Чечено-Ингушской АССР и Грозненским комитетом обороны вооруженные выступления были быстро ликвидированы. В результате операций, проведенных чекистско-войсковыми группами, которым были приданы три звена авиации, убито 19, ранено 4 и арестовано 5 активных повстанцев. Остальные участники выступления, скрывшиеся вначале в горах, возвращены в селения.
При вооруженных столкновениях с повстанцами с нашей стороны было убито 19, ранено 21 и пропало без вести 3 чел.
У бандитов изъято 70 единиц огнестрельного оружия, в том числе 43 единицы (винтовок – 34, револьверов – 5 и гранат – 4), захваченные ими у убитых бойцов чекистско-войсковых групп.
Организаторам вооруженных выступлений Исраилову Хасану, Шерипову Майрбеку, Муртазалиеву Джаватхану и наиболее активным участникам – братьям Мусостовым, Ватаевым, Анзоровым, Борщигову и другим удалось скрыться.
В целях розыска и ликвидации скрывшихся повстанцев, агентурной разработки и изъятия активных участников выступлений, вернувшихся в селения, в указанных трех районах были созданы оперативные группы во главе с руководящими работниками НКВД.
Однако к началу 1942 г. организаторы и вдохновители вооруженных выступлений остались неразысканными, и, несмотря на то, что во второй половине 1941 г. было ликвидировано 12 банд со 100 участниками, основные очаги бандитизма не были ликвидированы…
На территории бывшей Чечено-Ингушской АССР оставшиеся неликвидированными в 1941 г. остатки повстанческих формирований во главе с Исраиловым Хасаном, Муртазалиевым Джаватханом и Шериповым Майрбеком в 1942 г. продолжали проводить подрывную работу. Они устанавливали связь и объединяли скрывавшиеся банды. Действуя на отсталые слои населения через местные авторитеты, они вербовали новые повстанческие кадры среди дезертиров, уклонившихся от службы в Красной армии, и других антисоветски настроенных лиц.
В первом квартале 1942 г. в республике началась мобилизация в Красную армию. Вследствие вражеской деятельности антисоветских элементов мобилизация, по существу, была сорвана. По нарядам Наркомата обороны к 25.III-1942 г. в Красную армию должно было быть направлено 14 тысяч человек, но к 28 марта было отправлено лишь 4395 военнообязанных. Причем из сформированной национальной кавалерийской дивизии и других воинских частей дезертировало 2365 человек. Остальной призывной контингент от службы в Красной армии уклонился. Из большинства селений горных районов все мужское население ушло в горы.
Поступавшие из районов агентурно-следственные материалы свидетельствовали о том, что главари бандповстанческих формирований ожидали наступления немцев и при приближении линии фронта к Чечено-Ингушетии намеревались поднять в тылу Красной армии вооруженное восстание.
В связи с временной отменой призыва в армию чеченцев и ингушей обстановка в республике была разряжена. Значительное количество дезертиров и уклонившихся вернулось в селения. Органами НКВД было легализовано большинство переменного состава кадровых банд. Население приступило к работе в колхозах и участвовало в осуществлении хозяйственно-политических мероприятий.
Однако в связи с начавшимся в июне 1942 г. наступлением немцев на Южном фронте и с оккупацией ряда районов Северного Кавказа оперативная обстановка в Чечено-Ингушетии резко изменилась. Скрывавшиеся националисты Шерипов, Исраилов и Муртазалиев, называя себя агентами Гитлера и руководителями комитета якобы созданной ими Чечено-Горской национал-социалистической партии, значительно активизировали свою вражескую деятельность.
Росту и активизации бандитизма способствовала деятельность заброшенных в Чечено-Ингушетию нескольких групп немецких парашютистов, которые ставили своей задачей организацию вооруженного выступления против советской власти, используя для этой цели действующие банды.
Исраилов Хасан, Шерипов и другие главари бандитско-повстанческих групп, связавшись с руководителями немецких парашютистов, офицерами германской армии Ланге, Реккертом, Губе Османом и другими и заручившись их помощью, повели работу по подготовке вооруженного выступления.
16–17 августа 1942 г. объединенные кадровые банды Бадаева Амчи, Магомадова Идриса, Хамзаева Кудуза, Исмаилова-Сангиреева, Махмудова, Девзелигова и других, а также спровоцированная часть местного населения, возглавляемая Шериповым и Исраиловым, совершили нападение на райцентр Шаройского района – Химой и селения Дзумсой и Тазбичи, Итум-Калинского района. Бандиты в этих селениях разгромили партийные и советские учреждения, распустили колхозы, растащили колхозные стада и разогнали советско-партийный актив. 18 августа повстанцы в количестве около 1500 чел. окружили райцентр Итум-Кале, но подоспевшими на помощь Итум-Калинскому гарнизону войсками НКВД были разогнаны.
Вражеская деятельность бандитских элементов усилилась и в других районах республики. Бандиты, перейдя к открытым действиям, осуществляли налеты на колхозы, угоняли скот, громили помещения сельсоветов, совершали террористические акты над советско-партийным активом и нападения на оперативно-войсковые группы НКВД.
На сторону восставших перешел ряд работников советско-партийных органов и райотделений НКВД – начальник Старо-Юртовского РО НКВД – Эльмурзаев, помощник оперативного уполномоченного – Дахадаев, участковый уполномоченный Шатойского РО НКВД – Хачукаев, милиционеры Тугузов, Исаев и другие.
Учитывая серьезность создавшегося положения, НКВД СССР были приняты следующие меры:
во всех горных районах бывшей Чечено-Ингушской АССР созданы гарнизоны внутренних войск НКВД;
в пораженных бандповстанческой деятельностью районах организованы шесть оперативно-войсковых групп, во главе с руководящими работниками НКВД СССР.
По договоренности с Обкомом ВКП(б) на места направлены ответственные советско-партийные работники для проведения соответствующей разъяснительной работы.
В результате мероприятий, проведенных органами НКВД за период сентябрь – декабрь 1942 г.:
убито бандитов – 257;
арестовано – 489;
легализовано – 399.
Всего: 1145.
Кроме того, изъято 216 семей активных бандитов, уничтожено 100 хуторов и домовладений, арестовано 278 дезертиров из Красной армии.
В числе убитых: идеолог бандповстанческого движения в Чечено-Ингушетии, организатор вооруженных выступлений в 1941 и 1942 гг. – Шерипов Майрбек, руководитель группы немецких парашютистов – Реккерт, главари банд – Баммат-Гиреев, Дашаев, Исмаилов Абдурашид и др…
Мероприятия, проведенные органами НКВД в 1942 г. в бывшей Чечено-Ингушской АССР, не обеспечили изъятие ряда руководителей и активных участников вооруженных антисоветских выступлений. На 1 января 1943 г. продолжали действовать 34 бандгруппы с 220 участниками. Среди них: руководители повстанческой организации, именовавшейся Национал-социалистической партией кавказских братьев, – Исраилов Хасан и Муртазалиев Джаватхан, главари кадровых банд Магомадов Идрис, Алхастов Иби, Хамзаев Кудуз, Сахабов Расул, Бадаев Амчи и Сангиреев. Кроме того, на территории Чечено-Ингушетии скрывалось 47 немецких парашютистов, сброшенных в разное время в составе групп Реккерта, Ланге и Губе Османа.
Указанные бандглавари объединяли мелкие бандитские группы и совершали налеты, грабежи и убийства. Руководители повстанческой организации Исраилов, Муртазалиев и другие, выполняя указания немецких парашютистов, продолжали активную работу по формированию повстанческих кадров и подготовке нового вооруженного выступления против советской власти.
По показаниям арестованного в июне 1943 г. Исраилова Хусейна (брата Исраилова Хасана), в мае 1943 г. на горе Доку у селения Маисты Итум-Калинского района состоялось сборище представителей одиннадцати секций «Национал-социалистической партии кавказских братьев», на котором было решено подготовить и поднять вооруженное восстание против советской власти в момент ожидавшегося повстанцами летнего наступления немцев на Кавказ.
В первой половине 1943 г. работа НКВД бывшей Чечено-Ингушской АССР по ликвидации бандитизма была малоэффективной. Проводимые оперативно-войсковые мероприятия в достаточной мере не подготовлялись и не всегда сочетались с агентурными мероприятиями. Вследствие этого ликвидация кадровых банд не обеспечивалась.
За первые шесть месяцев 1943 г. было ликвидировано 19 банд с 518 участниками в них, при этом убито 196, арестовано 267 и легализовано 55 бандитов. Несмотря на это, количество действующих банд увеличилось почти вдвое. Если на 1 января 1943 г. было учтено 34 банды с 220 участниками, то на 1 сентября того же г. состояло на учете 60 банд с 406 участниками.
В целях пресечения дальнейшего роста бандитизма в Чечено-Ингушетии и обеспечения ликвидации действующих банд НКВД СССР были приняты следующие меры:
Увеличены штаты Отдела по борьбе с бандитизмом с 30 до 67 человек.
Усилены опытными работниками и доведены до 10 человек оперативного состава штаты райотделений НКВД горных районов.
Для обеспечения ликвидации переходящих в Грузию банд увеличены и доведены до 5 оперативных работников штаты райотделений НКВД Грузинской ССР, граничащих с Чечней.
В Чечено-Ингушетию командирована оперативная группа Отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом.
В сентябре 1943 г. сменено руководство Наркомата внутренних дел и Отдела ББ Чечено-Ингушетии.
На месте, в семи наиболее пораженных бандитизмом районах были созданы оперативные группы НКВД. Опергруппам приданы подразделения 141-го полка внутренних войск НКВД. На территории Грузии в районах, граничащих с Чечней, организованы оперативно-войсковые заслоны из 25 работников НКВД Грузинской ССР, трех рот 40-го полка и двух рот 263-го полка внутренних войск НКВД.
Агентурно-оперативные мероприятия осуществлялись по двум направлениям: ликвидация бандитских групп путем проведения чекистско-войсковых операций и разложение банд через агентуру и авторитетов с последующей легализацией участников их. Проводимые мероприятия НКВД сочетались с усилением разъяснительной работы по линии партийных и советских органов. По договоренности с Обкомом ВКП(б) бывшей Чечено-Ингушской АССР в пораженные бандитизмом районы были высланы бригады партийных работников.
В результате этих мероприятий за вторую половину 1943 г. на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР ликвидировано 95 банд с 725 участниками, при этом убито 47, арестовано 173 и легализовано 505 бандитов.
В ходе операции были физически ликвидированы главари банд и активные участники вооруженных антисоветских выступлений Махмудов Сарали, Сахабов Расул, Шуаипов Янгулби и другие. Склонены к явке с повинной, легализованы и впоследствии арестованы: организатор и руководитель ряда вооруженных выступлений в Чечне, крупный мусульманский авторитет, скрывавшийся с 1925 г., Муртазалиев Джаватхан, главари кадровых банд и повстанческих отрядов Сангиреев Керим, Бадаев Амчи, Байсагуров, Алхастов и другие; убито и арестовано 15 немецких парашютистов, среди них Губе Осман, бывший белоэмигрант, полковник разведслужбы немецкой армии, переброшенный на Кавказ для организации вооруженного восстания против советской власти.
Всего за 1943 год на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР ликвидировано 114 банд с 1453 участниками, при этом убито 243, арестовано 650 и легализовано 560 бандитов…
На Северном Кавказе в феврале с. г. (1944 года. – Прим. авт.) органами НКВД проведены специальные мероприятия по чеченцам и ингушам… В результате операции из бывш. Чечено-Ингушской АССР выселено 104 279 семей чеченцев и ингушей с количеством 520 055 человек…
В ходе операции (за первые 6 месяцев 1944 года. – Прим. авт.) в Чечено-Ингушетии убито 9 и арестовано 1227 бандитов…»
Источник: НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956). – М., 2008. С. 450–505.
Назад: Глава 5 Восставший ГУЛАГ
Дальше: Часть третья Сражаясь с националистами