Часть 2
РАСПРОСТРАНЕН!» ЭПИДЕМИИ КОРРУПЦИИ
Дело Гохрана
В феврале 1920 года при Центральном бюджетно-расчетном управлении Наркомфина было создано Государственное хранилище ценностей Республики Советов — Гохран. Первой задачей, которую поставило перед Гохраном правительство, было принять в трехмесячный срок от советских учреждений все имевшиеся у них «на хранении, в заведовании или на учете ценности». Сдаче в Гохран подлежали в том числе ценности «в музеях и научных учреждениях», «переданные в пользование религиозных общин» и «находящиеся в распоряжении распределительных органов».
Понятно, что такая концентрация ценностей не могла оставить равнодушными нечистоплотных советских функционеров среднего и высшего звена. Проблемы у Гохрана начались с момента его создания. Несмотря многочисленные декларации о строжайшем учете «каждого грамма» драгметаллов, порядок в этой организации удавалось поддерживать с трудом. Так, Владимир Ильич Ленин требовал от Наркомфина ускорить «разбор ценностей», запрашивал, «сколько ящиков вскрыто из скольких». Известен ряд фактов хищений из государственного хранилища, серьезно озадачивших главу правительства. Для предотвращения воровства и наведения порядка в этом особом ведомстве Гохран был взят под контроль ВЧК.
Ленин говорил о необходимости мобилизовать рабочих для проведения ревизий, настаивал на учреждении обязанности «всех без исключения членов коллегии НКФ не менее одного раза в месяц внезапно, днем или ночью лично» производить ревизии Гохрана.
Был назначен и уполномоченный ЦК по Гохрану — Яков Юровский, Он был известен не только своим участием в расстреле царской семьи в июле 1918 года, но и честностью — лично снял с убитых кольца, браслеты, часы, хмедальоны и по описи сдал их затем государству. В мае 1920 года Яков Юровский доложил Ленину, что в Гохране что-то нечисто, много ценностей уходит «налево», видимо, действует какая-то организованная преступная группа. Сохранилась стенограмма их беседы, которая состоялась 16 мая 1920 года.
«16/V
Яков Михайлович ЮРОВСКИЙ:
(2-й Дом Сов[етов], № 565).
Хищения безобразные в Гохране.
Кража была как раз 4/V, в день моего прихода (я командирован в ЦеКа РКП от Народного Комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции).
Сказал Баше, что надо работу остановить сейчас же. Он не согласился. (4/7) (Он мотивировал спешным заказом, фондом для поляков).
Баша доложил в Н[ародный] Комиссариат] Фин[ансов], но и там затянулось.
В коллегии Н[ародного] Комиссариата] Финансов] в[опро]са не обсуждали, хотя Сыромолотов поднял вопрос.
6/V я сказал Баше, ч[то] я дольше оставаться не могу. Не могу отвечать, раз идет «сплошное воровство».
«Если бы я не знал Чуцкаева (заместитель комиссара финансов Сергей Чуцкаев. — Прим. авт.), я бы его расстрелял», — сказал я Альскому (заместитель комиссара финансов Аркадий Альский. — Прим. авт.). Альский просил изложить письменно.
В пятницу (13/V) взялся писать, но не написал и не сдал еще: болен был. (Ряд изменений в ведении дела я стал проводить: прием золота по весу и т[ому] подобное).
Нужна переорг[аниза]ция. Нужна слежка за 3-мя спецами (одного Ганецкий считает вне подозрения, но я не разделяю этого мнения).
Ежедневно пропадает до 1/2 милл[иона] руб[лей] золотом».
Владимир Ильич Ленин поручил расследовать это дело чекисту Глебу Бокия. Тот провел предварительное расследование и подтвердил правоту Якова Юровского. Вот только из-за полной неразберихи с учетом и отпуском ценностей поймать воров было трудно.
Ленин взорвался, главному куратору Гохрана зам-наркомфина Аркадию Альскому 29 мая 1921 года он написал угрожающее письмо: не наведете порядок — посадим, ибо Гохран — центральное звено в экономике, так как «нам нужно быстро получить максимум ценностей для товарообмена с заграницей».
Одновременно Глебу Бокия было приказано:
а) найти организаторов хищений (а не «маленькую рыбешку» типа посыльных, учетчиков, рядовых оценщиков алмазов — в списке Бокия фигурировало свыше 100 человек);
б) составить полный список «комчиновников», которые забирали ценности без надлежаще оформленных бумаг или вообще по телефонному звонку;
в) дать перечень предложений по созданию системы защиты от будущих хищений.
Организаторов нашли быстро. Ими оказались три дореволюционных российских «бриллиантовых короля», взятых на работу в Гохран как ведущие эксперты: Пожамчи, из обрусевших греков, до революции владел целой «бриллиантовой фирмой» и имел фабрику по огранке алмазов в Антверпене (Бельгия); оценщик алмазов и бриллиантов Александров; а также другой оценщик — Яков Шелехес.
Всех троих взяли с поличным. На рабочих местах и дома при обысках нашли неучтенные или уже вынесенные из Гохрана бриллианты, «левые» накладные, переписку на бланках Наркомфина с заграничными партнерами. Главное же — все трое отвечали за оценку, сортировку и отправку (в том числе и за границу) драгоценных изделий. Всех троих обвиняемых летом 1921 года расстреляли.
Был составлен и второй список — тех «комчиновников», которые получали драгоценности без специальных разрешений.
Сигналы к чекистам о разбазаривании ценностей поступали и ранее. Скажем, «военспец» Н. И. Раттэль еще в 1918 году похвалялся золотой «екатерининской» табакеркой, усыпанной бриллиантами, которую ему якобы выдали вместо ордена. У начальника военных сообщений РККА М. М. Аржанова таким «орденом» была… инкрустированная золотом личная трость самого Петра Великого, которую «путеец» самовольно укоротил под свой рост, ибо был всего «метр с кепкой».
Можно также вспомнить свадьбу бывшего матроса П. Е. Дыбенко и генеральской дочки А. М. Коллонтай, с купеческим размахом проведенную в одном из реквизированных великокняжеских дворцов на золотой посуде и с хрусталем, после которой многие ценные вещи из дворца пропали — многочисленные гости унесли их «на память».
Среди длинного списка «отоварившихся» в Гохране (например, прокурор РСФСР, бывший прапорщик Николай Крыленко) числилась и некая «тов. Красина-Лушникова», которой опять же по записке Альского от 14 марта 1921 года предписывается выдать бриллиантов аж на целых 11 497,80 карат! В записке зам-наркомфина указывается, что у просительницы есть письмо из Внешторга за номером таким-то от 14.03.21 и мандат «на личность» — номер такой-то, которые Альский будто бы оставил у себя на хранение. Однако, как говорится в отчете чекиста, «записка (Альского. — Авт.) не имеет печати. Несмотря на отсутствие мандата и печати, выдача производится и составляется акт на отпуск за № 33».
Кто скрывался за фамилией Красина-Лушникова, чекистам тогда установить не удалось. Зато известна судьба остальных упомянутых в этой записке лиц. Аркадий Альский был расстрелян 4 ноября 1936 года. Николая Крыленко в 1938 году арестовали по обвинению в принадлежности к антисоветской организации и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР приговорили к расстрелу.
«Хлопковое дело»
В архиве органов госбезопасности сохранился лишь один документ, по которому можно восстановить эту историю. В докладной записке на имя председателя ВЧК Феликса Дзержинского рядовой чекист лаконично рассказал о причинах ареста и ходе следствия по делу «хлопкового короля» Рафаэля Потеляхова и его брата Натаниэля. Поясню, что свой бизнес братья вели в Коканде (древний город, расположенный в Ферганской долине на территории Узбекистана).
Эта история началась в апреле 1918 года, когда бухарский еврей Рафаэль Потеляхов был арестован «по подозрению в контрреволюции» и оказался в одной из камер Таганской тюрьмы в Москве. Попал он туда не случайно. После Октябрьской революции в Туркестане образовалось двоевластие, с двумя правительствами, одно, коммунистическое, — в Ташкенте, другое, буржуазное, — в Коканде. В Коканде вскоре была объявлена республика, и в ее правительство в качестве министров вошли два местных олигарха — Рафаэль Потеляхов и Яков Вадьяев. Эта «республика» просуществовала недолго. В феврале 1918 года в Коканд вошла Красная Армия.
Может быть, Потеляхова сразу расстреляли бы и мы бы никогда не узнали о его финансовых проделках, если бы чекисты случайно не узнали о его активной коммерческой деятельности. Началось следствие. И к ноябрю 1918 года было доказано три преступных эпизода деятельности этого «бизнесмена».
Во-первых, он «перевел на имя германского подданного 2400 паев потеляховского товарищества». Потом эти паи у германского подданного изъяло ВЧК («покупная ценность 30 млн. рублей»).
Во-вторых, «купил в ноябре 1917 года ватную фабрику, но она почти не работала. С декабря 1917 года она не работает, между тем гр. Потеляхов получил хлопок якобы для фабрики, а на самом деле продавал по спекулятивным ценам. До сих пор выяснено, что гр. Потеляхов продал таким образом 213 вагонов хлопка». Как это называется в цивилизованном мире? Мошенничеством и спекуляцией, учитывая то, что страна остро нуждалась в вате.
В-третьих, «Потеляховское товарищество («Потеляховское торгово-промышленное товарищество на паях» — Прим. авт.), во главе которого стоял Потеляхов, продавало хлопок урожая 1916 года (36 рублей за пуд) как хлопок урожая 1917 года (цена 118 рублей за пуд)». Снова мошенничество и спекуляция.
Может, автор и не стал бы рассказывать об этом эпизоде, если бы в документе не присутствовала одна фраза. «В настоящие время проводится дознание, каким образом Потеляхову удавалось обходить правила торговли хлопком и кто из служащих хлопкового комитета и «Центротекстиля» помогал ему в этом». Кто знает, может, кто-нибудь из них сумел тогда уйти от ответственности, но не приходится сомневаться, что «карающий меч» органов госбезопасности все-таки настиг их в 1937 году.
А вот как сложилась дальнейшая судьба «хлопкового короля». Родственники Рафаэля Потеляхова, в том числе и его брат Натаниэль, хлопотали об его освобождении, предлагая за это большие деньги. Однако ВЧК решило этот вопрос по-своему, в интересах переживавшего тяжелые хозяйственные затруднения Советского государства. На документе резолюция председателя ВЧК:
«Тов. Аванесову. Вот справка о деле «хлопкового короля» Потеляхова. Мы предложили отдать его родственникам, если они дадут за него несколько миллионов пудов хлопка.
Ф. Дзержинский».
Выпущенный из тюрьмы Потеляхов не вынес для себя уроков из этого дела. Вернувшись в Среднюю Азию, бывший арестованный нашел приют в Бухарском эмирате, где сидели «свои» люди. По материалам, собранным Ф. П. Лексашевым, он сумел проникнуть в представительство Туркреспублики при эмире бухарском. Здесь он вместе с братом вел агитацию против советской власти, тормозил хозяйственные и финансовые дела молодой Советской республики, продолжая заниматься спекуляцией. Поняв, наконец, безнадежность своих ожиданий реставрации старого режима и боясь новых репрессий со стороны Советской власти, братья Потеляховы удрали за границу, куда ими заблаговременно были переведены капиталы.
«Гаражное дело»
29 декабря 1919 года ВЧК издало приказ «О мероприятиях по борьбе с хищением бензина, горючей смеси и автомобильного имущества». В нем сообщалось:
«Настоящим ВЧК считает необходимым довести до сведения всех заведующих гаражами, всех шоферов, мотоциклистов как гражданских, так и военных учреждений о следующем.
До сведения ВЧК дошло, что в автобазе Совнаркома свили себе гнездо спекулянты-мародеры, занимавшиеся систематической кражей автомобильного имущества и горючей смеси.
Назначенное следствие выяснило, что стоявший во главе гаража гр. Ушаков, бывш. дворянин и бывш. заведующий царским гаражом, и на советской службе не позабыл дворянские свои замашки, ведя широкий, разгульный образ жизни и тратя тысячи на «мелкие» расходы, несмотря на получаемое жалованье в 3000 рублей. Ясно, что «мелкие» расходы гр. Ушакова покрывались горючим материалом совнаркомовского гаража.
Гр. Ушаков не только не следил как начальник за цельностью вверенного ему автомобильного имущества и смеси, но, наоборот, всяческим путем распустил служащих гаража, не обращая внимания на расхищаемое ими народное добро. Пользуясь властью начальника, гр. Ушаков пользовался машинами для своих надобностей, как, например, для поездки в театр, на прогулки и т. д.
Не отставали от своего начальника и подчиненные ему шоферы. Так, при обысках и арестах обнаружена краденая горючая смесь у шоферов Демидова, Жукова, Соломовича и др.
Характерно, что эти господа, воруя советское добро и накапливая большие суммы денег, устраивают балы, вечера, на которые гости собираются в советских автомобилях. Рассмотрев это дело, ВЧК постановила, хотя и все виновные вполне заслужили это, не применять к ним высшей меры наказания (расстрела), ограничившись заключением в тюрьму на 5 лет с применением принудительных работ, приняв во внимание общее явление, царящее в гаражах, но вместе с тем обратиться с настоящим предупреждением ко всем начальникам гаражей, шоферам, мотоциклистам, заведующим кладовыми автомобильного имущества и горючей смеси о том, что если в дальнейшем не прекратятся хищения народного добра, если борющаяся наша Красная Армия благодаря хищничеству, мародерству господ Ушаковых, Жуковых, Демидовых и др. терпит недостаток в автомобилях, мотоциклах, смеси, бензине и пр., то твердая рука честных пролетариев в лице ЧК не пощадит их в дальнейшем за малейшее желание поживиться достоянием всего народа. Предупреждаем, что за всякую кражу бензина, смеси, автомобильного имущества виновные будут наказаны по законам революционного военного времени с применением к ним высшей меры наказания».
Депо Центросоюза
Сначала кратко расскажем о том, чем занимаются входящие в Центросоюз организации. Согласно Закону РФ «О потребительской кооперации» от 19 июня 1992 года № 3085–1:
— «потребительская кооперация — система потребительских обществ и их союзов разных уровней, созданных в целях удовлетворения материальных и иных потребностей их членов;
— потребительское общество — добровольное объединение граждан и (или) юридических лиц, созданное, как правило, по территориальному признаку, на основе членства путем объединения его членами имущественных паевых взносов для торговой, заготовительной, производственной и иной деятельности в целях удовлетворения материальных и иных потребностей его членов».
Кратко расскажем об истории Центросоюза и объясним, почему в Москве потребовалось содержать огромный бюрократический аппарат. У истоков кооперативного движения России стояли декабристы. Первое потребительское общество «Большая артель» было создано ссыльными декабристами на Петровском заводе в Забайкалье (ныне город Петровск-Забайкальский) в 1831 году. К концу девяностых годов XIX века в России было зарегистрировано уже 557 потребительских обществ. В этот период осуществилась идея создания общероссийского центра — МСПО (Московского союза потребительских обществ). В сентябре 1917 года МСПО было переименовано в Центросоюз. В 1918 году в Центросоюз были принудительно включены все союзы потребительской кооперации, а в марте 1919 года создана система потребительской кооперации со следующей структурой: первичное потребительское общество — райсоюз — губсоюз — Центросоюз. Так возникли советский Центросоюз и советская потребительская кооперация.
Впервые Центросоюз привлек внимание чекистов в конце 1919 года. В феврале 1920 года руководство ВЧК доложило членам советского правительства, что чекистами арестовано 194 человека, которые занимали различные должности в центральном аппарате и петроградском отделении Центросоюза. Всем им инкриминировалась активная подрывная деятельность против советской власти. У многих из задержанных сотрудников и руководителей Центросоюза при обыске были обнаружены документы, изобличающие их в связях с белогвардейцами и интервентами.
Результаты расследования чекистами деятельности Центросоюза газета «Правда» опубликовала 20 апреля 1920 года в статье «Белогвардейские кооператоры» за подписью Феликса Дзержинского. Вот текст этого сообщения:
«В период налаживания хозяйственной жизни страны Советская власть естественно и неизбежно должна была прибегнуть в области снабжения и распределения среди населения предметов первой необходимости к услугам и опыту старых кооператоров. Пользуясь иногда громадным доверием со стороны органов нашей власти и работая внешне рука об руку с ними, эти лица постоянно указывали, что, несмотря на разность политических убеждений и взглядов на развертывающиеся сейчас мировые события и на ход нашей революции, они тем не менее могут идейно и честно работать вместе с коммунистами на почве кооперации, так как последняя абсолютно нейтральна. Любимыми мотивами этой отживающей ныне свой век старой кооперации, оправдывающими ее существование, являлись в их устах: аполитичность кооперации, красно-крестный характер ее деятельности, невмешательство в государственную политику власти и т. п. Но все это было только на словах. На деле «нейтральность» по отношению к Советской власти превращалась внутри страны в глухую подпольную борьбу со всей линией нашей экономической политики, в то время как за советским рубежом кооперация, попавшая в сферу влияния белогвардейщины, немедленно сбрасывала маску «нейтралитета» и на этот раз искренне и дружно вливала и свои силы в единый фронт врагов большевизма. Так, например, в своем докладе Деникину, напечатанном в № 2 «Бюллетеня кооперации юга России» от 10 декабря 1919 г., член правления Центросоюза Н. М. Михайлов заявляет:
«Везде, где кооперативные организации входили в сферу влияния добрармии, они немедленно и на этот раз искренне и охотно устанавливали тесные отношения свои, иногда жестоко страдая от большевиков при временном возврате большевистской власти».
В настоящее время ВЧК располагает достаточным количеством материалов, которые с неопровержимой ясностью вскрывают эту подпольную сторону деятельности сохранившейся еще в правлении Центросоюза группы старых кооператоров. Путем следствия по делу о многочисленных злоупотреблениях в петроградских отделениях Центросоюза и Центросекции (происходивших еще до слияния этих двух организаций в одно целое) установлено, что эта группа за спиной остальной части правления проводила свою закулисную политику, идущую вразрез с интересами и заданиями Советской власти. Будучи через А. М. Беркенгейма, в свое время пробравшегося в Англию и сыгравшего такую «громкую» роль в вопросе о товарообмене, связаны с возглавляемым Беркенгеймом заграничным объединением русских кооператоров, эти лица получали от него инструкции и директивы, которые в конечном результате сводились к восстановлению в России свободной торговли, денационализации банков и пр., т. е., другими словами, к свержению Советской власти экономическим путем, что вполне совпадает с тезисами Михайлова в докладе Деникину.
Так, в прошлом году, накануне ожидавшейся оккупации Петрограда, названной частью правления Центросоюза, согласно полученным из Англии от Беркенгейма инструкциям, были даны директивы заведующему петроградским отделением Центросоюза В. Н. Крохмалю (бывший член ЦК меньшевиков) относительно ряда финансовых операций и дальнейшей деятельности отделения на случай занятия Петрограда белыми, причем в директивах этих ясно видна была рука настоящих закулисных их вдохновителей, т. е. заграничного капитала. Между прочим в них говорится:
«Разыщите экспортные товары, затратьте на них все имеющиеся у вас средства, затратьте все, что вы выручите от продажи наших товаров, и шлите все это нам. О выгоде особенно не заботьтесь. Продавайте по ценам, какие сможете выручить, покупайте, почем можете купить, а прибыли и убытки посчитаем потом.
Не очень разборчивы будьте и в отношении товаров. Лен, пенька, лес — нам здесь все пригодится. До книг включительно. (Мы слышали, что в Петрограде имеются по сравнительно недорогой цене издания русских классиков, а здесь этот товар сейчас в большом спросе. Рекомендуем поэтому серьезно об этом подумать.).
В поисках экспортных товаров не следует ограничиваться Петроградом, а обследовать и округу, оставив, конечно, для нее некоторую долю товара. В нужных случаях входите в контакт и работайте через другие кооперативные организации.
Вообще говоря, это — самый большой вопрос, и от удачного его разрешения зависит все будущее наших отношений».
На основании этих данных Всероссийская чрезвычайная комиссия нашла нужным арестовать членов правления Центросоюза Д. С. Коробова, В. А. Кузнецова и А. Н. Лаврухина и произвести по данному делу всестороннее расследование».
В августе 1922 года чекисты выявили злоупотребления в трех отделах этой организации.
«По Отделу хозяйственных товаров.
Зам. заведующего отделом Воздвижинским (дело № 15 289) были заключены договора с частной конторой «Карякин и Иссерлин» на покупку у последней 10 вагонов железа, принадлежащего Югостали и Райметаллу. Цена по договору в день подписания превышала биржевую цену. После получения 8 вагонов Воздвижинский аннулировал соглашение, а оставшиеся два вагона покупаются им у указанной частной конторы спустя неделю по цене в 500 раз дороже, т. е. цена в соглашении 290 000 руб. за 1 пуд, а цена последних двух вагонов 1 100 000 руб. за пуд. В день оплаты курс Госбанка составлял 2 300 000 руб., а Карякину и Иссерлину оплачивается по 2 700 000 руб…».
В Мясном отделе частному контрагенту выдали сумму, превышающую указанную в договоре в два раза, «при этом поставщика и полученной продукции нет».
«По Мануфактурному отделу.
Отмечен случай покупки Центросоюзом у Гостреста товаров через частное лицо, которому в виде комиссионных выдано около 2 млрд. руб., при этом Центросоюз знал, что можно приобрести товары без посредника непосредственно у трестов».
Все лица, проходящие по делу Центросоюза, понесли заслуженное наказание, но сколько осталось не разоблаченных мошенников! Не разоблаченных до поры до времени… «Сколь веревочке не виться», — а впереди был 1937 год!
Клубное депо
С введением нэпа у мошенников, аферистов, спекулянтов и коррупционеров появляются и «новые возможности». Органы госбезопасности сбивались с ног, раскрывая все большее количество преступлений. Так, например, в декабре 1922 года Экономическое управление ГПУ возбудило несколько десятков уголовных дел по фактам хищения и растраты денег, проигранных в казино или, как их тогда называли, клубах. Через какое-то время внимание чекистов привлекли руководитель «Театра революционной сатиры» М. А. Разумный и бывший управляющий Народного театра в Петрограде, а позже директор-распорядитель Московского театрального общества и объединения клубов Москвы А. А. Евреинов. Последний в 1922 году получил разрешение в Моссовете на открытие игорных клубов и концертную деятельность.
В феврале 1923 года обоих арестовали по обвинению в злоупотреблении по должности и хищению государственных средств. Что же конкретно совершили эти люди?
«11 мая 1923 года комиссией НКВД по административным высылкам было заслушано дело за № 17 436 по обвинению гр. Разумного М. А. по ст. 73, 83, 130, 132 и 194 Уголовного кодекса РСФСР и гр. Евреинова А. А. по ст. 16, 130 и 136 Уг. кодекса.
Согласно постановлению вышеупомянутой комиссии, гр. Разумный и гр. Евреинов были признаны виновными в совершении преступлений вышеуказанными статьями и высланы в административном порядке:
1) гр. Разумный на 3 года в один из сибирских концлагерей с содержанием под строгой изоляцией и 2) гр. Евреинов в гор. Томск на 2 года. В отношении же движимого и недвижимого имущества упомянутых граждан комиссия постановила просить Президиум ВЦИК о конфискации такового. Так как ст. 130 Уголовного кодекса РСФСР предрешает конфискацию имущества, а также ввиду того, что все имущество, как отобранное у означенных граждан, так и опечатанное в квартирах по материалам дела, накоплено означенными гражданами исключительно во время периода их деятельности, когда они злостно нарушали заключенный ими договор с Моссоветом, не исполняя таковой и создав задолженность на сумму до 3 триллионов, в то время как из выручек клубов затрачивались огромные суммы на покупку художественных картин, беговых лошадей, бриллиантов, золотых и платиновых ценных вещей. Кроме того, при обыске на квартире матери Разумного была найдена иностранная валюта и золотые монеты приблизительно на ту сумму, которая фактически должна была быть внесена по договору Моссовету. Значительная часть накопленного богатства была составлена гр. Разумным благодаря практиковавшимся в клубе ростовщичеству и мошенничеству родственников гр. Разумного, устроенных им на службу в клубах.
Из обнаруженных у гр. Разумного сумм около триллиона рублей было приобретено им у своих компаньонов путем шантажирования их, что означенная сумма берется им якобы для передачи «кому-то в Моссовете» (выделено мной. — Авт.) за получение договоров на клубы.
На основании всего вышеизложенного Президиум ГПУ просит вашего постановления о конфискации движимого и недвижимого имущества гр. М. А. Разумного и А. А. Евреинова, где бы таковое ни находилось».
Дело Ленинградского военного порта
В 1925 году чекисты завершили расследование дела, связанного с Ленинградским военным портом. По составу имеющихся преступлений дело было разделено на две основные части:
«Систематическое хищение в крупном размере, производившееся в 1918–1925 гг.»
«Взяточничество должностных лиц за этот же период времени».
Так, «в 1924 году от 70 до 100 % средств, выделяемых на различные статьи расходов Высшим морским командованием, расходовались не по назначению. От 50 до 60 % прибывших в адрес порта грузов было похищено и продано нэпу».
Хотя на территории порта исчезали не только чужие грузы. Так, хищение жидкого и твердого топлива достигло «колоссальных размеров, в которых участвовал штаб Балтфлота, в лице флагмеха и его помощника, командиры транспортов, пом. командиров ЛВП и весь товарно-топливный отдел».
Вот одна из схем хищения. Была организована частная контора «Заводопомощь», которая арендовала одну проходную комнату, где сидела машинистка с печатной машинкой. Сотрудники порта тайно вывезли 3200 тонн мазута, который и передали в распоряжение конторы. А «Заводопомощь» продала из них 800 тонн Ижорскому заводу и остальное — другим госорганам, нуждающимся в мазуте.
Также в Ленинградском военном порту расцвело взяточничество. «Брали за услуги и взаймы и «просто из любезности», как с отдельных подрядчиков, так и представителей госучреждений». Высшая администрация порта только от подрядчиков по ремонтно-строительным работам получила 300 тысяч руб. золотом.
В качестве обвиняемых по делу были привлечены 116 человек.
Еще примеры хищений, подлогов, мошенничества
Хищения на железных дорогах. Начальник отдела снабжения Октябрьской железной дороги поручил своему тестю Медовому поставку для дороги горелок, ламповых стекол и фитилей. У Медового не было ни горелок, ни денег — он просто получает в Ленинградском едином потребительском обществе (ЛЕПО) образцы горелок, представляет их в отдел снабжения, там составляют акт осмотра и платят Медовому за всю поставку.
Заведующий коммерческим отделом Ленинградского отделения Трансмосторга организовал частную контору «Лакокраска» и сам переписывался с собой как с ее владельцем, совершая различные сделки (особенно много выкачал из Трансмосторга ультрамарина, который потом поставлял через своего брата госорганам же в Москву).
Начальник отдела Северо-Западной железной дороги инженер Лукьянов сам производил поставки этому отделу (через подставное лицо — бывшего адвоката Зуккау) и сам производил приемку.
Консультант Октябрьской железной дороги Львов был в 1922 году почти монопольным поставщиком на эту дорогу разных материалов, подавая заявления и пр. от имени вымышленного лица Шура. Он поставлял, например, цинковые бидоны, «добывая» их в Фондкомбалте, и т. д.
Начальник Северо-Западной железной дороги Храповицкий лично договорился с представителем торговой компании о покупке 1600 килограмм шведских гвоздей. Деньги были сразу уплачены продавцу, ну а гвозди были взяты из принадлежащего государству сарая.
Дело Фондовой комиссии Балтфлота. В марте 1925 года военные контрразведчики сообщили руководству Лубянки о криминальной деятельности Фондовой комиссии Балтфлота.
«Преступление заключалось в том, что администрация Балтфлота реализовывала большое количество имущества Балтфлота (суда, машины, металлы, всевозможную мех. арматуру и др.), как негодное, так и годное, под видом негодного, за явный бесценок, преимущественно частным скупщикам и спекулянтам, получая за это от последнего крупные взятки.
Кроме того, Фондкомбалт сдавал частным предпринимателям, так же за взятки, подряды на всевозможные работы, как то: разоборудование судов, переданных в большом количестве Морведом для реализации».
Дело завода «Треугольник». Служащие завода «Треугольник» организовали частную контору под названием «Контора Мартынова», у которой покупали кабель, который… сами же и производили. Схема хищения была такой. Из одних ворот, с территории завода, вывозился на склады «Конторы Мартынова» краденый кабель, который тут же ввозился в другие ворота обратно на «Треугольник». Понятно, что эту «поставку» оплачивал «Треугольник».
Дело агента Ташкентской железной дороги. Некий Лошинский был принят на службу Ташкентской железной дорогой, которая поручила ему заготовлять древесину (а потом то же сделала Западная железная дорога). У него имелась доверенность, из которой следовало, что он является совершенно самостоятельным лицом, существующим на проценты с получаемых работ, причем железная дорога уплачивает этому своему «агенту по заготовке лесных материалов» себестоимость поставленных материалов плюс 25 % к этой себестоимости. Лошинский имел право по доверенности самостоятельно увольнять и принимать служащих и т. д. — одним словом, он являлся в полной мере частным подрядчиком, а формально числился агентом железной дороги по заготовке различных шпал и т. п., государственным служащим. В качестве такового он «работал» без залога, без неустойки, без уплаты налогов и сборов, полагавшихся с частных лиц, на авансы дороги.
Дело Всевобуча. В начале октября 1922 года выездная сессия Верховного трибунала рассмотрела дело о злоупотреблениях и взяточничестве должностных лиц управления Всевобуча Петроградского военного округа. Главный обвиняемый — начальник мастерских Всевобуча, растративший свыше трех млрд. рублей государственных средств (в денежных знаках) и пытавшийся с помощью взяток скрыть следы преступления, был приговорен к расстрелу. Остальные подсудимые — к различным срокам лишения свободы. Об этом 12 октября 1922 года сообщила своим читателям газета «Петроградская правда».
Дело Петроградского железнодорожного узла. Железнодорожный трибунал Петроградского округа путей сообщения в октябре 1922 года приговорил за хищения и взяточничество четверых бывших работников Петроградского железнодорожного узла к расстрелу, а остальных подсудимых к различным срокам лишения свободы. Преступники нанесли государству ущерб в 10 млрд. рублей (в денежных знаках). Об этом также сообщила 12 и 13 октября 1922 года газета «Петроградская правда».
Дело Петроградского укрепрайона. «Красная газета» 5 июля 1923 гола сообщила своим читателям, что 28 июня 1923 года перед трибуналом Петроградского военного округа предстал ряд ответственных работников и нэпманов-подрядчиков Петроградского укрепрайона, которым было предъявлено обвинение в даче и получении взяток. Они также понесли заслуженное наказание.
Цела о контрабанде
Рассказ о размахе «классической» контрабанды в годы нэпа выходит за страницы нашей книги. В середине двадцатых годов прошлого века существовали нестандартные схемы получения сверхприбыли в сфере незаконного ввоза товаров на территорию Советского Союза. Расскажем о том, что происходило в 1926 году в Батуми.
«Существует порядок, что если кто-либо из пограничных жителей донесет агенту погранотряда о местонахождении контрабанды и тот ее задержит, то известный процент с суммы, вырученной на аукционе за этот конфискат, идет пополам задержавшему и осведомителю (треть). Это создало своеобразный промысел. У самой границы имеются турецкие фирмы, торгующие специально контрабандой. Приграничные жители переходят без затруднений границу, покупают, часто в долг, товар у этих фирм и переносят его на нашу сторону. Здесь перенесший сообщает погран-отряду о нахождении им товара, а дальше все следует как по писаному. Товар конфискуется, продается с аукциона, и выдается премия осведомителю и задержавшему. Эта премия у нас составляет сумму большую, чем стоит товар в Турции. Например, пачка светочувствительной бумаги (для фотографии) стоит на наши деньги в Турции около рубля (от 95 до 97 копеек), а продается на аукционе за сумму от 10 до 14 руб. Пудра «Коти» на турецкой стороне — от 9 до 10 руб., а на нашем таможенном батумском аукционе — от 54 до 60 руб. дюжина. Коверкот (шерстяная материя на пальто) в Турции — около 6 руб. за метр, а на нашем аукционе — от 33 до 34 руб. за метр. Инспектор ГТУ т. Сталь взял в Батумской таможне на выдержку опись конфискатов и подсчитал стоимость по турецким ценам и сумму выплачиваемой премии. Оказалось, что за товары, которые стоят в Турции 2400 руб., одной премии у нас приходилось 3000 руб. Таким образом, выгодно ввозить контрабанду даже для того, чтобы самому заявить о ее находке, — благодаря разнице цен премия не только покрывает расходы, но еще и оставляет прибыль».
Сразу возникает вопрос, а не существовал ли сговор между контрабандистами и таможенниками? И почему последних не насторожило такое странное поведение контрабандистов?
С аукционами, которые проводили таможенники по всему Советскому Союзу, тоже интересная ситуация. Основными покупателями (до 75 %) были частные предприниматели, которые скупали изъятую контрабанду, а потом легально продавали ее по всей стране.
Согласно справке Главного таможенного управления, за период времени с 1 октября 1926 года по 1 января 1927 года продали частным лицам:
Батумская таможня — 66,5 %;
Бакинская — 86,5 %;
Тифлисская — 50 %;
Шепетовская (на польской границе) — 85 %;
Каменец-Подольская — 99,8 %;
Минская — 56 %;
Московская — 50,6 %;
Благовещенская (на Амуре) — 78 %;
Хабаровская — 75 %;
Владивостокская — 77 %;
Ташкентская — 91 %;
Полторацкая — 100 %.
Цела об аренде
В 1921 году было разрешено сдавать в аренду бездействующие государственные предприятия. Для этого был образован так называемый арендный фонд. По оценке ЦСУ (Центрального статистического управления) стоимость арендного фонда составляла 250 млн. руб. А теперь внимание, самое интересное. Вместе с заводами, фабриками, складами, предприятиями торговли арендаторы получали бесплатно (!) все находившиеся там оборудование и сырьевые запасы. Понятно, что после окончания Гражданской войны их было не так много, как летом 1917 года, но запасы приличные.
В качестве примера расскажем о том, что происходило в 1924–1925 годах на территории Москвы и Московской губернии. Согласно официальным данным, стоимость арендного фонда здесь составляла 85 млн. рублей (это 1/3 арендного фонда всего Советского Союза, цифра сама по себе настораживает, но об этом чуть ниже). Сумма арендной платы за год 1 992 000 рублей (2,5 %). При этом доход банковского вклада значительно выше. Это означает, что ставка аренды значительно занижена от реальной рыночной стоимости.
А теперь о 85 млн. рублей. Скорее всего, в других регионах стоимость сдаваемых в аренду объектов еще больше занижена. Ну не может Москва и Московская губерния иметь такой большой объем промышленных предприятий. Это сейчас столица РФ — один из самых дорогих городов мира, а тогда…
Еще одна проблема, которая была актуальна для всех сдаваемых в аренду объектов. Арендаторы не только отказывались от проведения ремонта, но и систематически нарушали условия арендного договора.
В качестве примера расскажем о нескольких случаях. Так, в Ленинграде Отдел коммунального хозяйства сдал в аренду двум бизнесменам — Шустрову и Епифанову… целую улицу. До 1952 года она называлась Горсткина, сейчас улица Ефимова. До Октябрьской революции была центром оптовой торговли мясом и овощами. На ней находилось несколько десятков лавок и складов. Только за два года «аренды» эти два предпринимателя получили чистого дохода 800 тыс. рублей. Нанесенный государству ущерб суд оценил в сумму, превышающую 2 млн. рублей.
В том же Ленинграде один из особняков в течение шести лет находился в безвозмездной аренде. Объяснение этому простое — актер Ксендзовский регулярно «смазывал» заведующего Комотхозом за хорошие арендные условия. Нанесенный государству ущерб суд оценил в 2 миллиона рублей.
Охтенский цех Петрозавода был сдан в аренду с запасами, которые не были учтены. Об этом мы написали выше. Взявшие его в аренду инженеры продали в свою пользу неучтенное, как бы подаренное им имущество: 89 тыс. пудов снарядных станков, ножовки, сверла, напильники, медная стружка, двухтавровые балки и т. д. Все это продавалось различным госорганам и госзаводам. На суде адвокат этих арендаторов нагло заявил: «Государство здесь не пострадало, так как все к нему вернулось обратно». Вот только государство заплатило своим арендаторам за то, что само дало им бесплатно.
Дела об авансах
Если не удалось заработать на аренде, то можно взять аванс у государства, а дальше использовать его по собственному усмотрению.
Можно сразу объявить себя банкротом. Именно так поступила фирма «Московское текстильное товарищество», которая набрала у госорганов и кооперации полмиллиона рублей авансами под свою будущую продукцию и обанкротилась. Частное общество «Универснаб», имеющее суконную фабрику в Глушкове, также набрало авансов под будущие продажи и т. п. и обанкротилось, причинив государству ущерб в размере 600 тыс. руб.
Фактически авансы были беспроцентными кредитами без указания срока погашения. Среди таких предприятий можно назвать частное общество суконных фабрик «Русстекстиль» (уставной капитал 200 тыс. рублей, за счет авансов увеличила его до 2 млн. 630 тыс. рублей); частное общество «Россторг» (трикотажная фабрика); частная фабрика гребенок и целлулоидных изделий «Триумф» и т. д. и т. д.
В оформлении таких авансов активное участие принимали высокопоставленные сотрудники государственных организаций. Когда они попадали на скамью подсудимых и судья спрашивал у них, почему они никогда в договора с частными лицами не включали условия о том, чтобы вносился залог, то звучали странные объяснения. Так, представитель Среднеазиатской железной дороги Игнатенко ответил, что ведь это все равно означало бы лишь перекачивание денег из одного кармана государства в другой. Когда же его суд спросил, какая же здесь возможна перекачка, он ответил: ведь если где-либо у нас и взимается залог с подрядчика, то не выше чем в размере от 5 до 10 %, в то время как аванс при заказе выдается всегда в размере не менее 25 %.
Дела о спекуляции
С расцветом нэпа начала стремительно развиваться спекуляция. Схема работы простая. Государство часть продукции принадлежавших ему предприятий продавало оптовым покупателям, а остальное шло в розничную торговлю. Говоря современным языком, была предпринята попытка убрать из схемы «производитель — покупатель» цепочку посредников. А вот что происходило на самом деле.
По данным Наркомторга, за 1925–1926 годы из всех изделий государственной промышленности, поступающих на рынок широкого потребления, население купило у частных продавцов 35 %. Но государственные органы (тресты, синдикаты, местные торги и т. д.) продали частным торговцам только около 15 % этих изделий госпромышленности. Остальные же 20 % частные продавцы скупили из розничных магазинов государственной и кооперативной сети через подставных лиц. На эти 20 % приходится часть той прибыли, какую частный капитал извлекает из своей торговой деятельности. По оценкам экспертов, за 1925–1926 годы эта прибыль, полученная за счет спекуляции, значительно превысила 25 млн. рублей. Приведем несколько примеров, датированных осенью 1926 года.
Так, в Ленинграде через сеть агентов частный капитал скупал в розничных госмагазинах и кооперативах мануфактуру. В результате 40 % от общего количества проданной мануфактуры пришлось на частный бизнес. К тому же часть незаконно скупленного у государства товара была отправлена в Москву и другие города.
Также местные бизнесмены обменивали мануфактуру на готовую одежду и другие изделия у портных и других кустарей. В результате, производители смогли уйти от уплаты налогов. Проданный товар ведь никто не учитывал.
К тому же в ходе расследования выяснилось, что операциями по скупке товаров из государственных магазинов занимались не мелкие спекулянты (они выступали лишь в роли исполнителей), а крупные торговые компании, которые не только финансировали эти торговые операции, но и также занимались вопросами логистики и продажей торговцам в регионах.
Так, скупленные в Москве товары нелегально переправлялись в Киев. Известно так же о фактах получения мануфактуры их Москвы и Ленинграда торговцами в Свердловске, Самаре (там 90 % рынка занимали частные продавцы), Минске, Саратове, Тифлисе, Днепропетровске и других городов.
В Ростове-на-Дону две частные оптовые фирмы («Текстильсбыт» и «Черненко») занимались лишь тем, что закупали у целого ряда розничных торговцев мануфактуру, полученную последними по договору с Всероссийским текстильным синдикатом, и продавали ее затем с 50 % наценкой.
В Ташкенте не было прикреплено к госорганам две трети частников. Товар они получали через «целый ряд нелегальных распылителей мануфактуры, как, например, все кооперативы инвалидов». А некоторые частники этой группы закупали мануфактуру еще и в других городах Средней Азии.
В Одессе «почти все частники-мануфактуристы» получали товар мелкими партиями из Москвы, Ленинграда и даже из Туркестана и Сибири, закупая его там на частном рынке (у частных «заготовителей», организующих на месте нелегальную скупку через своих агентов в советской госрознице).
Хотя существовали и более изощренные схемы. Так, в одной из них задействованы госучреждения. Они закупали у госпроизводителя в большом количестве продукцию, а потом перепродавали ее частным предпринимателям. Например, в 1925 году во время бумажного голода издательство ВЦСПС «Вопросы труда» продало бумагу издательству «Земля и фабрика», тоже советскому. Издательство «Земля и фабрика» перепродало эту бумагу частникам и в Ленинграде, и в Москве за наличный расчет. В результате руководство «Земли и фабрики» заработало крупную сумму.
Представитель Госторга в Калуге получил из Москвы 2 тыс. пудов риса (очень дефицитный товар) и тотчас же этот рис возвращается обратно в Москву, куда калужский Госторг перепродал его частному оптовику.
По этой схеме происходила перепродажа пряжи, галош, краски и других товаров.
Впрочем, некоторые госучреждения тоже успешно занимались бизнесом. Возьмем, к примеру, продажу автотранспорта частным лицам. Средняя цена автомобиля в Советском Союзе в 1926 году— десять тысяч рублей.
Согласно справке Центрального управления местного транспорта НКПС от 14 января 1927 года № 39 различными госорганами продано частным лицам 1661 автомобиль, из них 1218 легковых, 422 грузовых и 21 специального назначения (а кроме того, 4 тысячи мотоциклетов). За каждый автомобиль новый владелец заплатил от… 400 до 500 рублей.
Согласно той же справке ремонт и приведение этих машин в полный порядок обходились покупателю в среднем от 500 до 700 руб. Следовательно, вся затрата частного покупателя на машину вплоть до приведения ее в полную готовность в среднем составляла около одной тысячи рублей. Простой расчет показывает, что покупатель сэкономил до девяти тысяч рублей. Если умножить эту сумму на 1600 машин, то ущерб государству превысил 10 млн. рублей.
Купленный таким способом автомобиль владелец окупит за полгода. Согласно данным той же справки чистый доход с каждой машины — около 2 тыс. рублей в год.
В результате таких «распродаж» к 1927 году до 8 % государственного транспорта поменяли своих владельцев.
По той же самой схеме происходила торговля автомобилями и через государственную торговую сеть. Так, «Ленинградодежда» продавала исправные машины по цене от 400 до 600 рублей.
Данная организация торговала и другими видами товаров, имеющих к одежде весьма отдаленное отношение. Например цементом. Она умудрилась сбыть 800 тонн цемента по ценам ниже рыночных. Затем часть товара она купила, разумеется, по более высокой цене.
Аналогичная картина наблюдалась и в водном транспорте. В качестве примера расскажем о бизнесе бывшего купца первой гильдии Легача. Он купил у Фонкомбалта в Ленинграде за 5 тыс. рублей (стоимость половины автомобиля!):
— один буксирный пароход в 44 индикаторные силы (единица работы пара в цилиндре паровой машины, равная 75 килограммометрам);
— один плашкоут грузоподъемностью в 112 тонн;
— один плашкоут длиной в 22 метра;
— одну железную баржу грузоподъемностью 96 тонн; одну железную баржу грузоподъемностью 160 тонн; одну железную баржу грузоподъемностью 144 тонн; шаланду;
— железную баржу грузоподъемностью 112 тонн; буксирный пароход.
Также он приобрел за символическую стоимость 640 тонн стали из бортов старых судов и, в конце концов, заключил вместе с бывшим владельцем завода сельскохозяйственных орудий договор с Ленинградским лесным институтом на шесть лет на эксплуатацию 18 тыс. десятин леса института в Парголовском лесничестве для выгонки скипидара, смолы и угля.
Возьмем ситуацию в сфере переработки металлолома. Была такая государственная контора — Рудметаллторг. Данная организация должна была заниматься поиском и реализацией металлолома скопившегося на территории государственных заводов. Из него государственные заводы, переплавляя его, должны сделать новый металл.
Выяснилось, что разбор и судьба этого лома определялся Рудметаллторгом весьма странно. Он продавал как лом пригодную медную паровозную арматуру — продавал частному обществу «Универснаб».
«Судотрест» также «выгодно» продал 1120 тонн железного лома и 144 тонны стружки.
Северная железная дорога продавала по 3 копейки за килограмм как лом годное сортовое железо, причем «в одни ворота ввозится сортовое железо, полученное из ВСНХ, а из других это железо уходит как лом».
Кредитные дела
После прочтения предыдущего раздела кто-нибудь из читателей захочет задать простой вопрос: а где частные предприниматели брали деньги на закупку крупных партий товаров? Ведь в большинстве случаев оплачивать взятый у государства товар приходилось, как говорится, не отходя от прилавка. А вернее, еще раньше. Поясним, о чем идет речь.
В 1926 году у государственного магазина стояла очередь из пятидесяти человек. Решили проверить стоящих в ней людей. Только один оказался конечным покупателем — кондуктор из трамвайного депо. Остальные сорок девять — торговые агенты, которые скупали товар для оптового торговца. И каждый из них был снабжен крупной суммой наличных денег.
Где оптовики брали деньги на свои торговые операции? В государственных банках. Так, Госбанк, Промбанк, Мосгорбанк, Всекобанк (четыре главных банка Советского Союза) по состоянию на 1 октября 1926 года выдали 44 млн. рублей. Кроме того, были предоставлены 31 млн. рублей государственных и кооперативных денег частным обществам взаимного кредита для кредитования частного капитала. К ним нужно добавить еще 28 млн. рублей учтенных банками векселей частных торговцев и предпринимателей. Наконец, до 5 млн. рублей составляет прямое и косвенное денежное кредитование всеми провинциальными горбанками и прочими государственными кредитными учреждениями (Внешторгбанк, Цекомбанк и т. д.). Итого 108 млн. рублей. Ну выдали — и что в этом криминального?
Проблема в том, что выдача происходила с нарушением закона. В большинстве случаев сотрудники банков получали за выдачу кредитов, говоря современным языком, откат.
Расскажем теперь о нескольких случаях выдачи кредитов. Так, в 1926 году основной поставщик боржоми в большинство регионов СССР был некий частный предприниматель Кебадзе. Он был контрагентом грузинского Курупра (орган Наркомздрава, ведающий боржомом). Схема торговли была простой и не требовала больших финансовых вложений. Бизнесмен брал партию минеральной воды и под нее получал кредит. На полученные деньги покупал партию боржома и вез ее в Москву. Там он ее закладывал и получал новый кредит. И так дальше. Финансовая схема работала безотказно.
Другой пример. Частный химический завод «Калорифер», якобы выпускавший перетопленное сало, решил взять кредит в Госбанке. Сотрудник банка осмотрел полуразрушенный завод и сообщил, что завод «работал на полном ходу». Кредит был получен. А потом состоялся суд, где на скамье подсудимых оказались получатели кредита.
Хотя бывали и более интересные случаи. Так, двум предпринимателям, Петрице и Инглинку, удалось получить даже не кредит, а гарантийное письмо Госбанка. И вот что из этого получилось. Они сняли с этого гарантийного письма заверенные копии и разослали заграничным фирмам и советским учреждениям. Эффект получился полный. Они начали переговоры с несколькими иностранными компаниями; получили «из-за границы заказ на 50 тыс. шпал, получили в аренду Нижегородский лесопильный завод в Майкопе, до революции оценивавшийся в миллион рублей, почти успели получить паркетный завод в Батуме, бывший де-Гай, фабрику гнутой мебели в Майкопе «Майбук» и т. д. — когда вдруг попались на неаккуратно данной взятке в 100 тыс. рублей. Обоих арестовали. Приговор был суровым, но справедливым — расстрел.
Астраханское дело
В конце 1928 г. в краевой печати Нижне-Волжского края («Поволжская правда») стали появляться материалы о грубых искажениях линии государства в практике регулирования частного капитала и о фактах «сращивания» в Астрахани работников государственного аппарата (финансового и торгового) с частными предпринимателями (нэпманами). Нижневолжские краевые организации, при активнейшем участии Астраханского окружного отдела ГПУ и окружной прокуратуры, приступили к ревизии деятельности финансового и торгового аппарата Астрахани. А в печать, в Рабоче-крестьянскую инспекцию и органы расследования тем временем поступало множество заявлений от отдельных рабочих и других советских граждан о преступных связях работников государственного аппарата с частниками.
Началось расследование, которое производилось совместными усилиями ГПУ и прокуратуры. Были допрошены сотни свидетелей, проведены ревизии, хозяйственная и экономическая экспертизы деятельности финансового и торгового отделов, и в результате не только подтвердились первоначальные сведения о ненормальных явлениях в этих учреждениях, но данные расследования далеко превзошли всякие предположения о размерах преступных явлений в Астрахани.
Материалы дела показали, что в финансовом аппарате Астрахани в угоду частникам орудовали 25 советских служащих во главе с председателем губернской налоговой комиссии А. В. Адамовым; а в торговом аппарате — 16 сотрудников во главе с заведующим губторготделом А. В. Нанковым и его заместителем В. С. Протодьяконовым.
Обвиняемые — работники финансового отдела — в 1925–1928 гг. сознательно снижали налоговое обложение крупных частных предприятий и предоставляли им незаконные отсрочки платежей. В результате этих преступных действий недопоступление в государственный бюджет налогов от частнокапиталистических предприятий выразилось в сумме 5 500 000 рублей. Кроме того, за ними образовалась недоимка налогов в сумме 4 116 000 рублей.
Обвиняемые — работники торгового отдела Астрахани — предоставляли частным рыбопромышленникам право увеличенного сверх установленной нормы вылова и обработки рыбы-сырца, что привело к захвату частниками значительной части улова рыбы в осенние путины 1927–1928 гг. Преступные действия работников торготдела привели к дезорганизации внутреннего потребительского рынка спекулятивными ценами на рыбу частных предприятий. Председатель губернской налоговой комиссии А. В. Адамов и его заместитель А. А. Алексеев, заведующий губернским торговым отделом А. В. Панков и его заместитель В. С. Протодьяконов вместо выполнения лежащей на них обязанности защищать интересы обобществленного сектора народного хозяйства систематически получали взятки от частных владельцев торгово-промышленных предприятий.
Взяточничество было распространено и среди финансовых инспекторов разных участков города и агентов торгового отдела. Фининспектор И. Н. Семиков, например, получил взятки деньгами и разными предметами от 30 частников, с которыми ему доводилось встречаться по работе; он постоянно пьянствовал на их средства. Агент рыбно-сырьевой конвенции А. И. Авдеев получил взятки от 20 частных рыбопромышленников и торговцев.
По астраханскому делу были привлечены 74 частных владельца торгово-промышленных предприятий. Они:
— систематически скрывали действительные обороты своих предприятий, неправильно вели торговые книги, входили в соглашения с работниками финансового аппарата и при их содействии недоплачивали государству значительные суммы причитающихся с них налогов;
— входили в преступные соглашения с руководителями торгового отдела (Панковым и Протодьяконовым) и другими служащими этого отдела и добивались через них: повышенных норм вылова рыбы как для всего частнокапиталистического сектора рыбной промышленности Волго-Каспийского бассейна, так и отдельных своих предприятий; возможности закупки рыбы по ценам выше конвенционных; устранения препятствий к фактическому громадному превышению нормы; возможности реализации рыбы по ценам выше рыночных, причем, обогатившись за счет социалистического сектора народного хозяйства и органов фиска, часть денег давали служащим торгового отдела.
Следственные власти пришли к заключению, что содеянное привлеченными к ответственности лицами далеко выходит за пределы обычных общеуголовных преступлений и является антигосударственной деятельностью. «Размеры использования государственного аппарата и степень его разложения в этих целях, — говорилось в обвинительном заключении, — многомиллионные убытки, понесенные государством, и их последствия для всей хозяйственной и культурной жизни Астраханского округа далеко вывели данные преступные действия за пределы обычных должностных преступлений».
В связи с этим по астраханскому делу было предано суду в общей сложности 129 человек, из них 121 обвинялись по ст. 58–7 УК РСФСР (об экономической контрреволюции), а остальные — по статьям УК о должностных преступлениях. Судебный процесс происходил в Астрахани с 29 августа по 27 октября 1929 г. под руководством председателя Нижне-Волжского краевого суда Азеева, с участием государственных обвинителей — помощника прокурора Верховного суда РСФСР Фридберга и краевого прокурора Берзина, общественных обвинителей и большой группы защитников.
Суд приговорил: председателя губернской налоговой комиссии А. В. Адамова, заместителя заведующего налоговым подотделом губфинотдела А. А. Алексеева, заведующего торготделом А. В. Панкова, его заместителя В. С. Протодьяконов а, члена губернской налоговой комиссии Г. А. Власова, фининспектора И. Н. Семикова, агента рыбно-сырьевой конвенции торготдела А. И. Авдеева, частных рыбопромышленников и торговцев И. С. Солдатова, X. М. Заславского, С. Н. Кузнецова, И. Е. Калинина, Н. С. Блоха, С. А. Вишнепольского, М. В. Полевого — к расстрелу (Панкову расстрел был заменен ВЦИК 10 годами лишения свободы).
К 10 годам лишения свободы приговорены 8 рыбопромышленников и 5 сотрудников финансового отдела. Оправдано 7 подсудимых, остальные приговорены к разным срокам лишения свободы и принудительных работ.
* * *
Как видно из приведенных выше примеров, многие преступления, связанные с казнокрадством, хищениями, коррупцией, мошенничеством и т. д., своевременно раскрывались, виновные несли заслуженное наказание. Правда, когда следы вели наверх, в Москву, наказание запаздывало. Это было связано с умелым сокрытием улик, использованием своего служебного положения высокопоставленными чиновниками и рядом других подобных факторов.
Тем не менее никто из казнокрадов не мог чувствовать себя в безопасности: с первых недель существования советской власти она вела беспощадную борьбу с лихоимством, о чем пойдет речь в следующей части.
