Миф № 4 Союз НКВД с гестапо

По утверждению белорусского историка, кандидата исторических наук Игоря Кузнецова, в 1939–1941 годах НКВД и гестапо активно сотрудничали в борьбе против польского подполья. С этой целью в декабре 1939 года в Закопане, то есть на территории, оккупированной Германией, был создан совместный учебный центр [115] . С ним согласен российский историк Н.С. Лебедев, который в своей работе «Четвертый раздел Польши и катынская трагедия» [116] упоминает о том, что в «Закопане в декабре 1939 года был создан совместный учебный центр служб безопасности и проходили переговоры ответственных чинов гестапо и НКВД». В качестве источника информации он указал книгу Януша Пекалькевича, который в 1957 году эмигрировал из Польши в Западную Германию.

Германский учебный центр действительно существовал, только там готовили кадры для будущей войны против Советского Союза. Интенсивную подготовку там проходили западноукраинские националисты. Было бы полным абсурдом предположить, что в той же школе учились советские курсанты или трудились преподаватели из СССР, если только последние не были эмигрантами или перебежчиками. А иметь две школы в одном городке – это грубейшее нарушение законов конспирации.

Хотя большинство современных «историков» любят рассуждать не об учебном центре, а о неких совещаниях, которые осенью 1939-го – весной 1940 года проводили высокопоставленные представители НКВД и гестапо.

Так, польский священник Юзеф Дембиньски заявил, что эти два ведомства провели три конференции, где подробно обсуждали детали взаимодействия:

«Первая конференция по сотрудничеству немецких и советских служб безопасности состоялась 27 сентября 1939 года в Бресте над Бугом. Она была посвящена деятельности обеих спецслужб по борьбе с польской оппозицией и диверсией. Вторая конференция состоялась в конце ноября 1939 года в Пшемысле (Перемышль) и касалась обмена военнопленными и перемещения населения. Однако наиболее кошмарная в своих последствиях была третья методическая конференция НКВД и гестапо, состоявшаяся 20 февраля 1940 года в городе Закопане. Немецкую делегацию возглавил Адольф Эйхман, а советскую – Григорий Литвинов. Принятые во время этой конференции постановления оказали чрезвычайно серьезное влияние на методы совершенного на польском народе геноцида».

Разумеется, священник не указал источник информации, да и сама его статья, которая была опубликована в Польше в 2005 году, называлась «Постановление ЦК КПСС от 5 марта 1940 года о расстреле польских военнопленных» и была посвящена катынской трагедии.

После прочтения процитированного выше абзаца сразу возникает вопрос к автору. Кто такие Григорий Литвинов и Адольф Эйхман? Только договоримся сразу, наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова и будущего «архитектора геноцида» не называть.

Первый был кадровым дипломатом, а не чекистом, да звали его не Григорий, а Максим. К тому же еще в мае 1939 года Иосиф Сталин отправил его в отставку с поста наркома иностранных дел. Весь 1940 год опальный дипломат жил на своей даче в Подмосковье и за границу не выезжал.

Второй служил референтом (начальником) реферата IV D4 СД и по роду своей служебной деятельности никакого отношения к борьбе с польскими повстанцами не имел. Так, в октябре 1937 года он вместе со своим начальником Гербертом Хагеном посетил Палестину, где встретился с одним из лидеров еврейской полувоенизированной и полусекретной организации «Хагана» («Самозащита») Файвелем Полкесом [117] . После аншлюса Австрии в августе 1938 года Адольф Эйхман возглавил Центральное ведомство по еврейской эмиграции, созданное под эгидой СС, которое занималось выдачей разрешения евреям на выезд из страны в обмен на передачу нацистам имущества. Штаб-квартира этой организации ведомства находилась в Вене. В октябре 1939-го Адольфу Эйхману поручено возглавить созданное в июне Р. Гейдрихом Императорское Центральное ведомство по еврейской эмиграции, штаб-квартира которого находилась в Берлине [118] . В декабре 1939 года Адольф Эйхман одновременно назначен референтом отдела IV D4 (реферат по эмиграции и чистке) РСХА, в задачи которого входил политический контроль на присоединенных территориях [119] . Как видим, названный польским историком австриец тоже никакого отношения к борьбе с польскими повстанцами не имел.

Других высокопоставленных сотрудников, которых звали Адольфом Эйхманом и Григорием Литвиновым, не было.

Другие «историки» любят рассуждать о прошедших в Закопане и Кракове в марте 1940 года двух совещаниях «высочайших чинов НКВД и гестапо», на которых обсуждались совместные действия этих двух ведомств в борьбе с польским Сопротивлением, а также вопрос о судьбе интернированных в Советском Союзе польских офицеров. При этом никто из «историков» так и не назвал ни точную дату краковской встречи, ни лиц, принимавших в ней участие, ни конкретных пунктов достигнутых договоренностей, а также не привел документальных свидетельств о совместных или хотя бы скоординированных действиях НКВД и гестапо, направленных против польского Сопротивления.

Зато известно, что 29–31 марта 1940 года в Кракове находились представители советской контрольно-пропускной комиссии по эвакуации беженцев, которую возглавлял капитан погранвойск НКВД СССР Bладимир Cтепанович Егнаров. Эта комиссия, как и аналогичная германская, была образована на основе межправительственной договоренности. В задачи советской делегации входило обсуждение ряда вопросов, связанных с организацией обмена беженцами, и подписание с представителями германской комиссии соответствующего протокола.

Партнерами советской делегации на переговорах в Кракове были губернатор Краковской области О.Г. Вехтер, являвшийся председателем германской главной комиссии, его заместитель в этой комиссии майор жандармерии Г. Фладе и два представителя Министерства иностранных дел. В состав германской комиссии входили также представители и уполномоченные от других ведомств, которые, однако, в официальной части встречи, связанной с обсуждением и подписанием протокола, участия не принимали. Среди них был лишь один представитель германских спецслужб – сотрудник СД К. Лишка, имевший звание гауптштурмфюрера СС (равнозначно войсковому званию капитана) [120] .

Какие вопросы обсуждались на встрече в Кракове? Обратимся к немецким документам. В «Протокольной записи четвертого заседания германской контрольно-пропускной комиссии по эвакуации беженцев от 28 марта 1940 года» указано, что, «открывая заседание, губернатор Вехтер разделяет вопросы, подлежащие обсуждению, на три группы:

а) регистрация, обслуживание и последующая эвакуация с советской территории беженцев, подлежащих приему;

б) регистрация на территории генерал-губернаторства лиц, которые могут быть эвакуированы в СССР;

с) подготовка переговоров с советской комиссией, прибытие которой ожидается 29 сего месяца…» [121] .

В другом документе – «Протоколе рабочего заседания советской и германской контрольно-пропускных комиссий по эвакуации беженцев» (его стороны подписали 29 марта 1940 года) – была подробно расписана процедура обмена беженцами. Процитируем фрагмент этого документа:

«…Беженцы будут приниматься независимо от их национальной принадлежности.

III

К категории беженцев должны быть отнесены лица, которые в 1939 г. находились на работе (вне родных мест. – Прим. авт.) и в результате военных действий оказались отрезанными от своего постоянного места жительства, своих семей и своего имущества.

Будут приниматься также лица, которые находились на учебе или в отпуске вне родных мест и в результате военных действий оказались отрезанными от своего постоянного места жительства, своих семей и своего имущества.

IV

В целях обеспечения нормальной работы пунктов пограничного контроля при пропуске беженцев стороны договариваются о следующем: германская контрольно-пропускная комиссия принимает и эвакуирует на свою территорию 5000 беженцев, после чего 1000 беженцев принимает советская контрольно-пропускная комиссия. Затем этот порядок повторяется.

Германская и советская комиссии обращаются по всем вопросам обеспечения (жильем, рабочими помещениями, питанием, смазочными маслами и горючим для автотранспорта) к назначаемым другой стороной компетентным представителям правительства.

VI

Комиссиям обеих сторон в местах их работы будет оказана поддержка путем широкого оповещения о порядке приема от беженцев заявлений с просьбой об эвакуации.

VII

Пограничные власти обеих сторон своевременно обменяются образцами документов и печатей, которые дают беженцам право на переход границы…» [122] .

И снова никаких следов сотрудничества между НКВД и гестапо накануне Великой Отечественной войны! Несмотря на все попытки отыскать их польскими «историками» и их российскими и белорусскими коллегами.