Бегать в дождь, искать гостиницу, когда на борту шлюпа имеются вполне нормальные каюты, было бы глупостью. Но вымокнуть под дождём мне всё-таки пришлось. Сначала, проверяя вместе с Ветровым надёжность швартовки… учёбу-то никто не отменял… А потом пришлось сопровождать наставника к капитану порта, куда нас повёл закутанный в тёмный блестящий дождевик угрюмый и неразговорчивый швейцарец, неожиданно вынырнувший из сгустившейся темноты, словно привидение какое-то. Я его чуть не пристрелил… от неожиданности.

Притулившееся на краю поля, здание порта оказалось небольшим двухэтажным кирпичным домиком со стеклянной шляпкой «гриба» наблюдательной башенки, больше похожей на странный маяк.

Под косыми струями дождя, хлещущими по нашим «штормовкам», мы миновали раскисшее от воды поле и вскоре оказались на невысоком крыльце под узким, почти не защищающим от непогоды чугунным козырьком. Кое-как очистив подошвы обуви от налипшей на них комковатой грязи, мы с Ветровым наконец вошли в тепло ярко освещённого холла… и тут наш проводник исчез.

Впрочем, долго оглядываться по сторонам нам не пришлось. Мы только успели снять штормовки, когда на широкой лестнице, ведущей на второй этаж здания, появился сам капитан порта, затянутый в официальный мундир, строгий, но комично смотрящийся на своём объемистом обладателе. А учитывая расшитый серебряным шитьём воротник — стойку, подпирающий пухлые щёки капитана… честное слово, я еле удержался от смеха. Ну, в самом деле, он был так похож на готовящегося к зимовке хомяка…

С формальностями, к моему удивлению, было покончено в два счёта. Ветров продемонстрировал документы на шлюп, две паспортных книжки, свою и Хельги, и заверил капитана порта, что никаких финансовых операций в его городе мы совершать не собираемся. Ха… это, если Хельга не доберётся до здешних магазинов…

А вот у меня никаких документов нет… не положены по возрасту. Так что, хватило записи в паспортной книжке Хельги, куда я был внесён, как её несовершеннолетний родственник. Младший брат, если быть точным. Кирилл Миронович Завидич, прошу любить и жаловать.

Заплатив портовый сбор, мы с Ветровым потопали обратно на «Резвый», где нас дожидалась моя названная сестра. И вот тут-то мне пришлось вспомнить, что я не только двигателист, но и юнец. Иными словами, едва вернувшись на борт, мне пришлось лезть в холодильный ларь, спрятанный под полом в салоне и срочно выдумывать ужин на всю компанию.

Да — а, мне бы такую плитку на свалке! Моя рунная поделка не идёт ни в какое сравнение с найденным на шлюпе изыском. Лёгкая, греется быстро, температура регулируется плавно… Эх…

Утро встретило нас ярким солнечным светом, свежестью, какая бывает только дождя и изумительной летней погодой. А ведь уже сентябрь на исходе.

Как и было обещано капитану порта, мы не стали задерживаться в его владениях. А Ветрову, к моей зависти, хватило одного короткого взгляда, чтобы Хельга проглотила окончание просьбы «пройтись по городку»… Так что, в девять утра «Резвый» отдал швартовы и, сложив «паучьи лапы» якорей, поднялся в небо. Сейчас наш путь лежал через Альпы.

— Турин. — Спустя час после окончания постоянных подъёмов и спусков в попытках поймать удобные ветра, коротко объявил наставник, кивнув в обзор, за которым можно было увидеть распластавшуюся на земле красную кляксу из черепичных крыш старинного города.

— Далеко от него до Фиоренцы? — Поинтересовался я.

— До Высокой Фиоренцы. — Педантично поправила меня Хельга, не отрывая взгляда от своих любимых карт.

— Именно так. Кирилл, не путай парящий город и Флоренцию… последняя намного интересней. — Сухо кивнул Ветров. — Что же до расстояния… Будем искать. Сейчас Высокая Фиоренца должна находиться где-то на линии Турин — Милан — Венеция.

— То есть? Она что, не висит на одном месте? — Удивился я.

— Хм, а какой смысл в парящем городе, если он будет постоянно болтаться в одной точке, как надувной шарик на верёвочке? — Хельга не смогла сдержать ехидства. — Разумеется, он курсирует над всеми итальянскими княжествами, герцогствами и прочими лилипутскими королевствами.

— Чтоб никому не было обидно, так что ли? — Спросил я.

— Именно. — Отозвался Ветров и проворчал, — как итальянцы с их городами — государствами и вечной грызнёй, вообще смогли построить Высокую Фиоренцу, вот чего я, наверное, никогда не пойму.

Я хотел было продолжить расспросы, но меня перебила короткая трель зуммера радиотелеграфа. Аппарат тут же бодро застрекотал, и из обитой латунью прорези поползла лента сообщения.

— Так, други мои… у нас гости. — Прочитав послание, Ветров подобрался. — Кирилл, малый ход, стоп машина. Ложимся в дрейф и ждём досмотровую команду.

Мы с Хельгой переглянулись. В памяти тут же всплыла недавняя встреча с пиратами, и моя рука автоматически потянулась к застёжке кожаной куртки, и покоящемуся под её полой пистолету.

— Спокойно. Это всего лишь туринский патруль. — Усмехнулся Святослав Георгиевич и, бросив короткий взгляд на мою ладонь, уже скользнувшую под полу куртки, недовольно покачал головой. — Кирилл, будь любезен, оставь в покое свою «артиллерию» и постарайся сделать так, чтобы патрульные её не увидели.

Я принялся озираться в поисках места, куда можно было бы спрятать пистолет, и Ветров покачал головой.

— Ну нельзя же быть таким прямолинейным, Кир. Просто не вытаскивай его из кобуры. Этого будет достаточно, поверь.

— Точно?

— Точно — точно. — Кивнул наш капитан и, бросив взгляд на приборы, цокнул языком. — Юнец, я тебя в купол без шкуры отправлю! Где высота?!

— Ой. — Под насмешливым взглядом Хельги, я метнулся к своему посту и принялся поднимать шлюп на прежний горизонт. Хорошо ещё, что мы просели всего на десятую часть кабельтова… Всё-таки, по здешним правилам, дрейф подразумевает свободное движение в горизонтальной плоскости, а не в вертикальной. Не поймут такой радости гости… Им эти фортели со сменой высоты могут изрядно попортить нервы, при швартовке. А злая досмотровая партия, совсем не то, что нам здесь нужно. Ещё решат не рисковать и возьмут «Резвый» на абордаж… доказывай потом, что ты не оказывал сопротивления.

Вновь звякнув, затараторил радиотелеграф. Ветров прочитал послание и, хмуро взглянув в мою сторону, от чего сразу захотелось втянуть голову в плечи, принялся отбивать ответ. Кажется, нашему капитану только что было высказано недвусмысленное «фи» по поводу мотыляния шлюпа.

Не прошло и десяти минут после этой пантомимы, как до нас донёсся звук удара, и «Резвый» еле заметно дрогнул. Есть стыковка… м — да…

А ещё через минуту, протянувшийся от зависшего рядом патрульного «кита» гофрированный переход засвистел, наращивая давление внутри и почти тут же в люк «Резвого» вежливо постучали.

Досмотровая партия патрульного дирижабля состояла всего из пяти человек затянутых в «шкуры» и вооружённых револьверами устрашающего калибра. По сравнению с ними, мой пистолет — безобидная игрушка!

Итальянского я не знаю, как впрочем и эсперанто, на котором, как оказалось и разговаривали с Ветровым и Хельгой наши «гости». Единственное, что я отчётливо понял, так это то, что они оказались удивительно вежливы… и все как один считали себя самыми настоящими мачо. По крайней мере, увидев Хельгу, все пятеро тут же посдирали шлемы, а голоса у них стали такими медовыми, что хоть сейчас за ложку берись. И улыбочки…

М — да, бедняга Гюрятинич, я бы на его месте получше следил за невестой и не отправлял бы её к чёрту на куличики, где младшего штурмана его корабля запросто окрутит какой-нибудь итальянский красавчик. Хм…

Кажется, Хельга правильно поняла наши с Ветровым ухмылки, потому как тут же перестала задорно щебетать и, извинившись, скрылась в своей каюте. Патрульные скисли, и со вздохами приступили к исполнению своих обязанностей. Вот и замечательно…