Появление в «макарьевской» мужской гимназии, незнакомого сверстника, да ещё и в штатском платье, вызвало среди гимназистов немалый интерес. Правда, лишь учащиеся старшего и выпускного классов, демонстрировали его открыто. Младшеклассники старались не высовываться, хотя любопытные физиономии малявок, мелькали на пути гостя с завидным постоянством.

— Горский, не видел, что это за фанфарон такой объявился у нас в гимназии? — Уже начавший ломаться голос, заставил одного из выпускников отвлечься от беседы с приятелем. Обернувшись, названный бросил короткий взгляд в сторону поднимающегося по ступеням школы ровесника, чуть прищурился и, мысленно чему-то кивнув, наконец обратил внимание на окликнувшего.

— Нет. — Лениво проговорил Горский, сняв форменную фуражку с лакированным козырьком, взъерошил и без того непослушные тёмные вихры и холодно усмехнулся в лицо собеседнику.

— «Нет, не видел»? Или «нет, не скажу»? — Ничуть не смутившись под насмешливым взглядом, упрямо набычившись, рыкнул тот.

— Какая разница? — Качнул головой Горский… и усмехнулся. — А тебе что за дело до него, Кульчич? Ну, поселился в нашем конце новенький, пришёл в гимназию устраиваться… должно быть. Что за шум? Беспокоишься о возможных конкурентах? Так, выпуск уже… что тебе до школьных дрязг теперь-то?

— Низо — овский. — Тихо прошипел названный Кульчичем и, презрительно скривившись, ушёл. Горский глянул вслед удаляющемуся однокашнику и, довольно хмыкнув, вернулся к разговору с прежним собеседником, тихо молчавшим во время короткого диалога выпускников.

— Ну, и чего ты скукожился, Никита? — Поинтересовался Горский, заметив попытку собеседника изобразить пустое место. — Всё, кончился Кульчич. Был, да весь вышел. Сдаст испытания и гимназия его больше не увидит. Так что, можешь расслабиться.

— Ага. Можно подумать, если его не будет в гимназии, так он и по улицам шататься перестанет. — Пробурчал Никита. — Не тут, так там допекать станет.

— Э — э, брат, да ты никак в пессимисты подался? — Рассмеялся Горский. — Успокойся. Кульчичу уже приготовлено тёплое местечко в училище, родители похлопотали. Учителей ему наняли, на работу, в помощники к мастеру его будущей профессии приставили. Так что, можешь не беспокоиться насчёт бедняги, скоро ему будет совсем не до развлечений.

— Ох, Миша… и откуда ж ты всё знаешь, а? — Чуть повеселев, протянул Никита. Слова приятеля его порадовали. Ну, в самом деле, если днём Кульчич будет работать у мастера, а вечерами готовиться к поступлению в училище, времени на прежние гимназические «шалости», до сих пор доставлявшие огромное беспокойство другим ученикам, у него не останется.

— Не всё, Никита, далеко не всё. Но многое. — С еле заметной ухмылкой заключил Горский, прислушался к чему-то… улыбка стала явной. — И мои невеликие способности, сейчас настоятельно рекомендуют выглянуть в холл. Идём?

— Зачем?

— Новенький знакомится с Кульчичем. Это будет забавно. Давай — давай, шевели ногами, иначе пропустим всё самое интересное! — С этими словами Горский устремился вперёд по коридору, и Никита был вынужден догонять приятеля, хотя идея полюбоваться на то, как Кульчич унижает очередную жертву, ему совсем не нравилась. Но противостоять энтузиазму Михаила Горского, мало кто мог. Даже учителя и те частенько шли на поводу у самого беспокойного ученика гимназии.

Они успели вовремя. Кряжистый Кульчич, вечно кичившийся своим «исконным новгородством» уже кружил акулой вокруг бесстрастно наблюдающего за ним юноши в штатском. В противоположность первому забияке гимназии, крепко сбитому, коренастому темноволосому Кульчичу, гость был худощав и довольно высок, и в отличие от гимназиста, абсолютно спокоен. Серые глаза смотрели на насмехающегося над ним сверстника с лёгким недоумением, и это явное пренебрежение с каждой секундой всё больше бесило Кульчича. А может быть, его выводил из себя тот факт, что вокруг уже собралось довольно много народа…

Наконец, Кульчич понял, что стоящий посреди холла гость совершенно не собирается реагировать на его нападки. И ошибся.

— Какая забавная обезьянка. — Слова гостя разбили тишину, словно железный шар упавший на стекло. Такого «издевательства», Кульчич стерпеть не смог и, не размениваясь более на слова, с рыком рванул на обидчика.

Со стороны происходящее выглядело так, словно гость лениво шагнул в сторону, пропуская мимо себя несущегося на всех парах гимназиста. Но Горский-то знал, куда нужно смотреть, а потому оказался едва ли не единственным зрителем, успевшим заметить, как гость лёгким мимолётным движением руки поправил траекторию движения пролетающего мимо противника. Грохот, с которым Кульчич впечатался в задрожавшую под его весом, тяжёлую запертую дверь, вызвал у столпившихся на лестнице зрителей, одобрительный гул.

Задира отлип от содрогнувшейся двери и… мягко осел на паркет, утирая юшку. В глазах муть, координации ноль… гроги.

— Вот так. — Удовлетворённо кивнул Горский.

— Миш, ты знал? — Дёрнул его за рукав Никита.

— Предполагал. — Хмыкнул тот с неизменной полуулыбкой на лице.

— А…

— Окна моей комнаты выходят на сад дома, где он живёт. — Объяснил Горский. — Я каждое утро, перед уходом в гимназию, видел как он занимается там какой-то гимнастикой… что-то вроде валлийского бокса, только с ударами ногами, как в шоссоне, знаешь?

О том, что занятия соседа очень напоминали тренировки отца с привезённым им из путешествия стариком — катайцем, Горский промолчал.

— Видел в цирке. — Кивнул Никита… — Но это было совсем не похоже на цирковые бои. Интересно, а где и у кого он учился? Ты не знаешь?

— Думаю, где-то на востоке. — Не удержался от очередной демонстрации своего всезнания Горский, но тут же осёкся. — Извини, Никит. Испытание скоро, да и гостю надо помочь…

— Ох, у меня же урок через пять минут начнётся! — Глянув на модные наручные часы, спохватился тот. — Если опоздаю, Валерьян Силыч точно «гуся» вкатит!

Никита махнул рукой приятелю и моментально растворился в толпе гимназистов. Тактичный.

Пришёл сдавать экзамены, называется. Только оказался в здании гимназии, как тут же влип в историю и стал предметом обсуждения всех учеников разом. А в том, что новости о моём обмене любезностями с неприятным типом в форме гимназиста, вскоре разлетятся по всей школе, можно не сомневаться. И хорошо, если у этого придурка не найдутся прихлебатели… Ввязываться в капитальный мордобой мне совсем не хочется. Не в новом костюме, по крайней мере. С меня же Хельга шкуру спустит, если я его порву или испачкаю!

Скинув плащ и повесив его на сгиб локтя, снял шляпу и, перехватив её той же рукой, я вздохнул и, старательно игнорируя любопытные взгляды окружающих, направился к гардеробной. Благо, указатель её местоположения, висел под потолком холла.

Избавившись от верхней одежды и отблагодарив гардеробщика, пожилого бородатого дядьку куной, то есть, сотой частью гривны, развернулся, чтобы отправиться на поиски места прохождения испытаний. Не тут то было.

— Прошу прощения. — Довольно низкий, но ещё не сломавшийся мальчишеский голос, заставил меня притормозить. Передо мной остановился невысокий худощавый гимназист с умным лицом, кажется, готовым в любую секунду расплыться в насмешливой улыбке. Непослушные тёмные, почти чёрные волосы выбивающиеся из-под лихо заломленной фуражки, серые, но живые, смотрящие с нескрываемым любопытством глаза, курносый нос… где-то я его уже видел. Причём недавно… хм…

— Вы же, гость Хельги Завидич, да? — Уже чуть тише произнёс мой визави.

— Можно сказать и так. — Медленно киваю.

— А я ваш сосед, у нас сады примыкают друг к другу. — Улыбнулся парень и тут же хлопнул себя ладонью по лбу. — Ой, прошу прощения, моё имя: Михаил Горский.

— Кирилл… Завидич. — Интересно, и что этому «соседу» от меня понадобилось?