Утро выходного дня началось с того, что Хельга не дала мне сесть за стол в пижаме… Точнее, подстроила дело так, что я вынужден был прямо на пороге столовой развернуться на месте и топать обратно в свою комнату… одеваться, чтоб не выглядеть белой вороной в компании наряженных, словно для выхода в город, дядьки Края и его дочери.

Хорошо ещё, что портной пока не выполнил заказ, иначе, вместо брюк, сорочки и жилета, мне пришлось бы надевать «утренний костюм»… к завтраку! Убиться веником. Да даже в «той» жизни, меня никто никогда не заставлял надевать галстук перед тем, как сесть за стол! А здесь ещё и обычных галстуков нет… одни шейные платки и «бабочки»… и воротники у сорочек крахмальные… шею режут. Жуть.

В общем, за стол я садился с изрядно подпорченным настроением. А глянув на ряды надраенных столовых приборов, не удержался от сердитого взгляда в сторону Хельги. Который та встретила с абсолютно невозмутимым лицом. Только бровь приподняла вопросительно… якобы. Ла — адно. Мы тоже, чай, не лаптем щи хлебаем. Хм… надеюсь, здесь правила застольного этикета не отличаются от «тамошних». А впрочем… даже если и накосячу, всегда смогу отмазаться тем, что меня так дома учили.

Больше всех, в шоке от происходящего была кухарка. Кажется, раньше Хельга таких представлений не устраивала.

Завтрак прошёл в почти полном молчании. Ну, не считать же разговором просьбы передать солонку и перечницу? А после, хм… приёма пищи, расстроенная тем, что не удалось «прихватить» меня на «неподобающем поведении», Хельга усвистала из дома, оставив нас с дядькой Краем в чисто мужской компании. Если не считать кухарки, но тётушка Елена, наотрез не желающая слышать от меня обращение по имени — отчеству, уже скрылась на кухне и, закончив с уборкой и мойкой посуды, вскоре тоже ушла по своим делам.

— Дядька Кр… Мирон… — Покрутив в руках список книг, заговорил я.

— Да, Кирилл? — Завидич отвлёкся от чтения каких-то бумаг, что он принёс в столовую сразу после завтрака.

— Мне бы в город съездить. Учебниками обзавестись…

— Хм… съездим. — Кивнул он. — Мне, как раз, нужно в банк заглянуть, открыть для тебя депозит… департамент должен был уже перевести твой «гонорар». Кстати, не хочешь свои средства поместить на этот же счёт?

— Чтобы до совершеннолетия не иметь возможности ими распоряжаться? — Фыркнул я. — Ну уж нет. В такой ситуации, я лучше свои сбережения в кубышку сложу. Оттуда их хотя бы в любой момент достать можно.

— А зачем тебе их доставать? Что-то покупать собрался? — Пожал плечами Завидич. — Так, скажи мне, что я не выделю сумму на необходимую вещь? Опекун я, или как?

— Не о том речь. — Я поморщился. — Ну, сам посуди, дядька Край… вот, уйду я в рейс, на полгода, между прочим. Что, у юнца такое уж большое жалованье? Вряд ли… А я расту. Мне одежду чуть ли не раз в три — четыре месяца новую покупать надо, либо старую перешивать… Про обувь вообще молчу, больной вопрос. И что, прикажешь мне отписывать тебе или Хельге в Новгород, чтобы прислали денег? Да и вообще, привык я уже, что у меня всегда есть несколько лишних монет в кармане… или не лишних, но есть обязательно! Да я, даже по «китовому кладбищу» без десятка марок в кармане комбинезона не ходил. Привычка…

— Хм… — Дядька Мирон отложил бумагу, что до сих пор держал в руке и, задумчиво покивав, вздохнул. — Твоя правда, Кирилл. Извини… опять я твоим возрастом обманулся. Знаешь, а у меня есть хорошая идея. Таскать кубышку с собой в рейс, не самая лучшая мысль, согласись…

Вот тут спорить не буду. Имеющиеся у меня почти семнадцать тысяч марок, то есть тысячу семьсот новгородских гривен, возить с собой в матросскому рундуке, это было бы верхом глупости. Ничего не могу сказать об экипаже «Феникса», я с ним пока не знаком, но каперы и пираты водятся не только в Венде, и шанс на то, что шальной снаряд, проломив рунную защиту, разнесёт в клочья кубрик вместе с моими сбережениями, отличен от нуля.

— Ну, нормальный счёт в банке мне ведь тоже не светит… по возрасту.

— Это да. Никто не откроет обычный счёт несовершеннолетнему. — Согласился Край. — Но я говорю немного о другом. Дорожные чеки. Оберни необходимую сумму этими самыми чеками, допустим, Первого Новгородского банка, их принимают по всему миру. А остальные деньги оставишь дома. Красть чеки бесполезно, обменять их на деньги может только владелец. А в случае утери, вернуть средства не составит проблем. Правда, только в том банке, что тебе их выдал. Но есть и минусы. Во — первых, расплачиваться самими чекам за покупки нельзя. То есть, сначала их нужно обменять на деньги в любом банке. А во — вторых, в самом Новгороде ты сможешь превратить их в наличность только в том же отделении, где получил. Ни один другой местный банк их не примет.

— Эм — м… а с чем это связано? — Удивился я.

— Политика банков. Извини, большего не знаю, не интересовался. — Пожав плечами, ответил Завидич. — Но ни в одном иностранном банке тебе в обмене не откажут, это точно.

— А мой возраст? — Уточнил я.

— Роли не играет. — Покачал головой дядька Мирон. — Хотя, конечно, обменивать наличность на чеки, тебе будет лучше в моём присутствии, меньше возникнет вопросов у банковских конторщиков.

— Что ж, идея мне нравится. — После недолгого размышления, я согласился с доводами опекуна. — Когда едем в город?

Завидич бросил взгляд на огромную башню часов в углу столовой.

— Да вот сейчас и поедем. Аккурат к ужину вернёмся.

Вот тут дядька Край ошибся. Нет, в банке мы действительно управились довольно быстро, так что, уже через час после приезда в Новгород, когда мы вышли на широкое крыльцо Первого Новгородского банка, в саквояже Завидича покоились документы на мой депозит, сразу пополнившийся десятью тысячами гривен, переведённых седьмым департаментом Русского географического общества, и десять чеков на куда более скромные суммы: по десять гривен каждый. Но оперативность «географов» меня откровенно порадовала. Вот не думал, что государственная контора так скоро выполнит своё обещание…

А вот потом, дела резко затормозились. Не сразу… сначала мы дошли до огромного книжного магазина, расположившегося почти точно напротив Софийских ворот Новгородского кремля. Вот там-то я и завис…

Опомнился, только когда дядька Мирон взвыл от количества набранных мною книг. А что я? Дорвался, да… Понимание того, что у меня уже есть деньги на исполнение мечты о полёте, подвигло меня на приобретение массы ранее недоступной литературы по воздухоплаванию вообще, и всего что мало — мальски касалось рунного конструирования, в частности. А там ещё и книги по мобилям на глаза попались… вовремя.

В общем, если бы не опекун, думаю, гривен сто я бы там оставил, точно… А так, ограничился всего тридцатью «новгородками»… а, и ещё две потратил на учебники для подготовки к гимназическим испытаниями. Тоже опекун напомнил…

Провожать нас вышел хозяин магазина. Ещё бы, думаю, дневную выручку мы ему точно сделали. Собственно, когда оказавшись в открытом ландо «емельки», я, наконец, сообразил подсчитать количество потраченных сегодня денег в марках, то невольно охнул.

— Мне начинает казаться, что идея поместить сбережения на депозит была не так уж и плоха. — Заключил я, приняв, наконец тот факт, что за одно посещение книжного магазина, потратил денег больше, чем «зарабатывал» в среднем за два месяца копания на «китовом кладбище».

Дядька Мирон покосился на меня, потом на четыре огромных, увязанных шпагатом стопки книг у нас в ногах и весело расхохотался.

Так, под его смешки мы и прибыли домой, где нас уже дожидалась недовольная чем-то Хельга.

— Что случилось, дочь? — Обратился к ней за ужином опекун. Хельга в ответ нервно передёрнула плечами.

— Так, небольшие неприятности на службе. — Деланно небрежно отозвалась она.

— Хм, уточни, будь любезна. — Мягко проговорил Завидич, отложив в сторону вилку, которой только что намеревался подцепить с тарелки солёный груздь.

— Владимиру навязывают матроса в экипаж…

— И что такого? Обычное же дело. Гюрятинич — уважаемый капитан, неудивительно…

— Юнца, пап! Малолетку! Кто ему там сопли утирать будет?! — Возмущённо выпалила Хельга.