Моя парта стоит у самого окна, и мне было хорошо видно, как сперва, прямо напротив школы, появилась красная кирпич-пая коробка — всего в какой-нибудь метр высотой. Потом коробка стала расти, расти — и вот уже обогнала наш второй этаж, потом и третий, а потом всю нашу школу переросла. И вот, наконец, дом построен! Его оштукатурили, словно в новое белое платье одели, и он сразу стал красивым и каким-то таким чистеньким, что к нему и подходить было страшно: а вдруг дотронешься до стопы — и след останется?

Стены-то дома были очень чистыми, прямо белоснежными, а вот вокруг него и внутри скопилось столько строительного мусора, что, казалось, и за месяц не вывезешь!

И вот мы решили устроить субботник по очистке дома. Вернее сказать, это был не субботник, а «вторничник», потому что дело было во вторник. Но все говорили: «У нас сегодня субботник! У нас субботник!», хотя до субботы оставалось еще целых четыре дня.

Я первый раз был в новом и еще не заселенном доме. Ходил по комнатам и все думал: "А кто, интересно, будет жить вот в этой комнате? Может, какой-нибудь старый холостой ученый, каких в пьесах часто показывают, а может быть, целая семья — отец, и мама, и сын. И этот самый сын, может, будет в нашу школу ходить и даже в наш класс. А вдруг?.. И вот они будут жить здесь долго-долго, и дом уже постареет, его будут ремонтировать, и никто не будет знать, что самыми первыми побывали в этой комнате мы, ребята из шестого класса "В"!.. А что, интересно, будет стоять у этой вот стены: тахта, или, может быть, стол, или пианино? А что повесят сюда вот, между окнами?" Я так долго мечтал, что председатель совета отряда Толя Буланчиков сделал мне замечание:

— Ты работать пришел или на экскурсию?

И я стал работать.

Было решено, что для облегчения женского труда носилки будут таскать пионер и пионерка: парень — впереди, а девчонка — сзади.

Мне досталось работать с Наташей Мазуриной. Как я уже, кажется, говорил, это самая сознательная девочка в нашем классе. Учебник истории она, кажется, уже прочла весь до конца и сейчас изучает его уже по второму разу.

Представляете себе, каково мне было работать с этой Наташей! Она то и дело поправляла меня: то я носилки не так держу, то пол где-то поцарапал, то стекла протираю слишком сильно, и они, по ее мнению, могут выдавиться.

К концу работы я очень устал, но вовсе не от носилок и не от работы, а от нудного Наташкиного голоса. Как только позади раздавалось ее знаменитое «и не совестно!», лоб мой сразу становился мокрым. Один раз мы устроили отдых.

И тогда Наташа Мазурина задумчиво сказала:

— А хорошо бы украсить чем-нибудь эти комнаты к приезду жильцов!

— Ну да-а… — возразил Нытик. — Им и новые квартиры, им и подарки тоже…

— Тебе не совестно?! — воскликнула Наташа. Но Витьке не было совестно, и она замолчала.

— А что мы можем подарить, ребята? Давайте вместе подумаем! — обратился к отряду Толя Буланчиков.

Мы все вместе подумали немного и все вместе ничего не придумали. И тогда снова взялись за носилки, лопаты и тряпки.

В самый разгар работы на весь дом раздался вдруг ужасный, прямо-таки душераздирающий крик. Я, конечно, сразу узнал голос нашей Лельки Мухиной.

Мы все помчались в соседнюю квартиру, где работала Лелька. Оказалось, что из кучи мусора выглянул кусок электрического провода, а Лелька почему-то решила, что это змея. Змея в новом доме! До этого могла додуматься, конечно, только наша Муха. Ах, почему я до сих пор не засунул ей в парту живого ужа?! Представляю себе, что будет! Или, может быть, этот уж к концу перемены окажется вновь в моей собственной парте, как и еж Борька? Чудеса, чудеса!..

В общем, мы во время своего «вторничного» субботника очистили от мусора только один первый этаж. А в доме-то еще целых шесть этажей! И зачем такие высокие дома строят?!