Предупреждения
15 мая 1941 г. из Восточной Пруссии, с военного аэродрома в районе Кенигсберга взлетел немецкий транспортный самолет Юнкерс-52. Он пересек госграницу с СССР, безнаказанно преодолел три зоны ПВО и долетел до Москвы.
Сделав несколько кругов над стадионом «Динамо», где в это время шел футбольный матч, самолет благополучно приземлился на центральном аэродроме столицы. Многие москвичи, проживающие в этом районе, были свидетелями пролетавшего и приземлившегося самолета с фашистскими опознавательными знаками на плоскостях и фюзеляже.
Существует две версии. Первая: местным властям экипаж пояснил, что летели в Берлин, но сбились с курса. А вот ответственным работникам госбезопасности признались, что привезли письмо Сталину от Гитлера и тут же передали запечатанный пакет. Через сутки германских пилотов и транспортников отправили восвояси безо всяких санкций. Вторая версия: самолет, развернувшись в конце полосы, заглушил свои двигатели как раз в тот момент, когда к нему подъехал черный «Форд». Из автомашины вышел человек в дорогом двубортном костюме и шляпе, несмотря на майскую жару. Потом он поднялся по выдвинутому изящному трубчатому трапу и вошел внутрь фюзеляжа. Через мгновение незнакомец вышел с кожаной папкой, сел в машину и уехал. Самолет срочно был заправлен и через два часа беспрепятственно взмыл в небо, взяв курс на запад…
Скорее, правдоподобна вторая версия — советский вождь ждал этого пояснения фюрера. Очевидно, по дипломатическим каналам могла пройти информация о прилете гитлеровского самолета в Москву.
Сталин среагировал на «беспрепятственный пролет» немецкого самолета «Юнкерс» арестами руководителей ПВО и ВВС РККА. Так, 24 июня 1941 г. были арестованы начальник Главного управления ВВС РККА генерал Павел Рычагов и его жена — заместитель командира авиаполка особого назначения майор Мария Нестеренко. После допросов с «пристрастием» 28 октября 1941 г. они были расстреляны по приказу Л. Берии без суда в поселке Барбыш вблизи Куйбышева.
Причину такой реакции Сталина автор нашел в рассекреченных архивных материалах. Рычагову он не простил одной реплики. На совещании Политбюро ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР и руководящего состава наркомата обороны со Сталиным, состоявшемся 8 апреля 1941 г. и посвященном вопросам укрепления дисциплины в авиации, на вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС, советский ас ответил: «Вы заставляете нас летать на гробах!»
Этого не мог забыть товарищ Сталин…
Повлияло ли на торможение процесса дачи команды на приведение войск в полную боеготовность последнее перед войной письмо Гитлера Сталину? Возможно, да!
Вот это письмо — прикрытие:
«Уважаемый господин Сталин,
Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства…
При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.
Уверяю Вас честью главы государства, что это не так.
Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.
В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.
Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы.
Речь идет всего об одном месяце. Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.
При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи.
Прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам.
Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле.
Искренне Ваш, Адольф Гитлер 14 мая 1941 года».
Сталин, находившийся в своеобразном сюрреалистическом мире, поверил фюреру и… просчитался в начале войны. Он боялся провокаций, а потому часто не доверял сообщениям разведки как военной, так и политической. Находясь в своеобразных лабиринтах безумия, Сталин в буквальном смысле всякий раз отмахивался, в том числе и от важных секретных депеш из резидентур наших разведывательных органов. Вот только некоторые из них.
В мае 1941 г. из УНКГБ УССР сообщение агента «Орел»:
«В город Перемышль и Журавицу 7 мая 1941 г. прибыло 70 железнодорожников, которые имеют уже назначения на железнодорожные станции, находящиеся на территории СССР».
2 июня 1941 г. по данным НКВД СССР:
«…Во многих пунктах вблизи границы сосредоточены понтоны, брезентовые и надувные лодки. Наибольшее количество их отмечено на направлениях на Брест и Львов».
По сведениям УНКГБ УССР по Львовской области, 3 июня 1941 г. источник «Владимиров» сообщил:
«На станции Журавица немцы приготовили три железнодорожных разбирающихся моста легкого типа для переправы через реку Сан».
5 июня 1941 г. из сводки разведотдела штаба Западного военного округа:
«В Варшаве, Малкиня, Остроленка находятся несколько тысяч немецких железнодорожников, присланных из Франции, Бельгии, Германии, которые после вступления немецких войск на советскую территорию назначены на работу в различные города и железнодорожные станции…
Данные поступают в третий раз и заслуживают внимания».
Феномен В. Кейтеля
Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (1882–1946 гг.). Родился он в семье крупного землевладельца в имении Хельмшероде, герцогство Брауншвейг. У него было обеспеченное детство. Но уже в юности он стал вбирать и развивать в себе те качества, которые повлияли на его карьеру в будущем: безропотное послушание начальству при наличии довольно посредственного ума. Он пришел к выводу: хочешь расти — растягивайся, делай гибкий позвоночник, прогибайся перед стоящим перед тобой начальником.
Недаром в армии офицеры и генералы вермахта со временем дадут Кейтелю кличку «Лакейтель». Повлияла на карьерный рост будущего фельдмаршала и женитьба: его жена Лиза Фонтен — дочь ганноверского пивовара. Она обладала более решительным характером, чем супруг, быстрее него стала почитательницей нацистских взглядов, что не могло быть незамеченным окружением будущего фюрера. Она умела работать локтями и другими частями тела ради продвижения мужа. Есть такие фурии в жизни, способствующие карьерному росту мужей!
В 1935 г. военный министр генерал фон Бломберг предложил ему пост руководителя одного из отделов военного ведомства. Именно это подразделение было ответственно за вопросы стратегического планирования. Кроме того, Кейтель отвечал за руководство военной разведки, что потом ударило его по престижу, т. к. он не справился с этим заданием.
Гитлер в конце своей жизни признает, что разведка и Кейтель вместе с руководителем абвера адмиралом Канарисом грубо просчитались в оценке состояния советской экономики, возможностей мобилизационной готовности по быстрому развертыванию войск и количественных характеристик РККА.
Кейтель никогда не считал себя достойным занимаемой должности. Так оно и было. Однако он слепо верил в Провидение самого фюрера.
Как писал Сэмюел Митчем:
«Кейтель по своему темпераменту был не готов вести дела с Гитлером. Выработанная им за долгие годы привычка безоговорочно и беспрекословно подчиняться любому начальству, сослужившая ему службу еще в годы Веймарской Республики, была им автоматически перенесена на фюрера, который воспользовался ею в собственных целях, что имело катастрофические последствия как для самого Кейтеля, так для вермахта и Германии в целом, если не для всего мира. Для Кейтеля любая критика в адрес Гитлера и его действий означала отступничество, граничащее с изменой. Любое распоряжение фюрера воспринималось им как заповедь самого Господа Бога — ему следовало немедленно подчиняться, а не вдаваться в его суть…»
После войны Кейтель на одном из допросов признался, что в глубине души он был верным оруженосцем Адольфа Гитлера и по своим политическим убеждениям находился на стороне национал-социализма.
Гитлер в заслугу своему шептуну отметил его старания «избиение и обработку» австрийского канцлера Шушнига и президента Чехословакии Гахи.
В 1939 г. Кейтель, играя на ненависти фюрера к семитам, усердно подталкивал Гитлера к уничтожении польских евреев. Воюя с противником исключительно только в «кабинетных» условиях, паркетный генерал после капитуляции Франции получает звание фельдмаршала.
В мае 1941 г. он подписал печально знаменитый «Приказ о комиссарах», согласно которому немецким солдатам вменялось в обязанность расстреливать без всякого суда и следствия захваченных в плен коммунистов и политработников.
Ради объективности следует признать, что Кейтель дважды «не соглашался» с фюрером. Первый раз — с сезонным фактором — зимней кампанией против Франции. Второй — со сроками нападения на Россию. Он даже написал «рапорт на увольнение».
Но это была игра, фельдмаршал знал карты своего начальника. Поэтому и реакция Гитлера соответствующая:
«Кейтель не уйдет со своего поста до тех пор, пока фюрер в нем нуждается».
Такой «Лакейтель» устраивал Гитлера, потому что не мог возражать при отстаивании своего виденья той или иной проблемы. Нацист № 1 верил только своему Провидению.
В годину жарких боев и поражений на Восточном фронте Гитлер обрушил свой гнев на армию. Он сравнивал кругозор своих фельдмаршалов с размером унитазной крышки. В ответ Кейтель промолчал: он уже привык молча впитывать самые унизительные оскорбления со стороны фюрера.
В критические моменты, когда Гитлер спорил с другими фельдмаршалами, он всегда обращался за поддержкой к Кейтелю. И тот постоянно принимал сторону своего патрона. Поэтому Кейтель практически не имел никакого влияния на Гитлера при принятии стратегических решений, он больше занимался отдачей расстрельных приказов.
Во время битвы за Берлин Кейтель хотел остаться в бункере, но фюрер отослал его прочь от себя. 8 мая 1945 г. Кейтель подписал в Берлине акт о капитуляции.
На Нюрнбергском процессе в оправдание своей некомпетентности с долей иронии он признался:
«Мне никогда не позволялось принимать самостоятельные решения. Фюрер оставлял это право за собой даже в самых, казалось бы, тривиальных вопросах».
Сидя к камере, этот паркетный холуй Гитлера, дабы обелить себя и спасти свою жизнь, начал писать мемуары. Успел «дойти» до Сталинградской кампании и 16 октября 1946 г. был повешен.
Мемуары его интересны некоторыми признаниями. Вот одно из них:
«Ну, почему генералы, которые с такой готовностью клеймили меня как бессловесную и некомпетентную личность, пешку, не сумели отстранить меня от дел? Неужели это было столь сложным делом? Отнюдь нет. Истина заключается в том, что никто из них не был готов встать на мое место, т. к. все отлично понимали, что им грозило превратиться в такую же развалину, как и я».
В этом Кейтель, несомненно, был прав. Красная Армия выиграла тоже — некомпетентность «Лакейтеля» в какой-то снижала степени боеготовность вермахта…
* * *
В беседе с автором писатель Теодор Гладков, публиковавший много статей и книг о деятельности разведчика из партизанского отряда «Победители», Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова рассказал, что в довоенный период Кузнецов работал в Москве по немецкому посольству в качестве специального агента под псевдонимом «Колонист». Он практически контролировал обстановку в германском дипломатическом представительстве через завербованную им сотрудницу — подругу «Руди».
Именно через него в НКГБ СССР 11 июня 1941 г. поступили достоверные данные о том, что германское посольство в Москве 9 июня получило указание из Берлина:
«Подготовить в течение 7 дней посольство к эвакуации и уничтожить всю режимную документацию».
На очередной встрече «Руди» поведала «Колонисту», что переработанная документация на бумажных «лапшерезках» составила около 50 мешков бумажной массы, что свидетельствовало о явной спешке накануне наступления каких-то больших событий. Не трудно было догадаться, каких? Пахло ведь войной!
12 июня 1941 г. данные УНКГБ УССР по Львовской области:
«Источнику «Павловичу» от осмотрщика вагонов Зозули стало известно, что по границе реки Сан между селами оккупированной немцами территории Болестрище и Гурки немцы приготовили специальные переправочные мосты, замаскированные деревьями».
16 июня 1941 г. шифровка из Берлина:
«Произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений будущих округов оккупированной территории СССР: для Кавказа — Амон… для Киева — Буранд… для Москвы — Бургер…
Все эти лица выехали в Дрезден, являющийся сборным пунктом. Для общего руководства хозяйственным управлением оккупированных территорий СССР назначен Шлотеттер…
В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, назначенных для оккупированных территорий СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».
19 июня 1941 г. из спецсообщения НКГБ БССР в НКГБ СССР:
«Сведения о наличии у немцев в непосредственной близости к границе вагонов и паровозов с раздвижными осями подтверждаются данными УПВ НКВД БССР. По их сообщению, в Варшаве на вагоноремонтном заводе «Островец» производится реконструкция обычных вагонов на модернизированные и имеется заказ на изготовление 800 вагонов с раздвижными осями».
В начале мая 1941 г. источник берлинской резидентуры «Старшина» сообщал, что 29 апреля Гитлер в своей речи перед офицерами — выпускниками — заявил:
«В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, т. к. красная чернь поднимает голову над Европой».
Руководитель НКГБ 16 июля 1941 г. доложил Сталину новое агентурное сообщение негласного источника «Старшины» из Берлина:
«Все военные мероприятия для нападения на СССР полностью подготовлены, и удар можно ожидать в любое время».
На следующий день на препроводительной записке рукой вождя цветным карандашом была начертана такая резолюция:
«Товарищу Меркулову,
Можете послать ваш источник из штаба германской авиации к е…м… Это не «источник», а дезинформатор.
И. Сталин».
И это было написано тогда, когда идеологическая подготовка похода на Восток в немецких войсках шла полным ходом. И то, что Германия совершит нападение, для многих уже не было большим секретом. Подобных сообщений и аналитических справок лежало на письменных столах партийных и советских чиновников достаточно, и в первую очередь на его столе, чтобы изменить вождю свое мнение о возможности войны в ближайшие дни. Все признаки были на лицо. А может быть, на Сталина повлиял «закон», когда избыток фактов есть появление в человеке признака неуверенности. Все могло повлиять на вождя, понявшего, что он не успевает достойно подготовить армию перед генеральным сражением с сильной новой Германией в лице Третьего рейха.
Но своих заслуженных военачальников, не разделявших убежденности Сталина о миролюбивости Гитлера и считавших неизбежностью в ближайшее время нападение нацистской
Германии, он стал прессовать — арестовывать, а некоторых и расстреливать.
Именно таким образом был уничтожен высший командный состав ВВС СССР и не только. В их числе — Герой Советского Союза замнаркома обороны по ВВС Павел Васильевич Рычагов, дважды Герой Советского Союза Яков Владимирович Смушкевич, командующий ВВС Московского военного округа Павел Семенович Володин, командующий Прибалтийским военным округом Александр Дмитриевич Лактионов, ранее возглавлявший ВВС СССР и мн. др.
* * *
Но главное, он через докладные записки и обобщенные справки Особых отделов, а потом ГУКР СМЕРШ НКО СССР постепенно постигал свои слабости в руководстве РККА, а с ними и причины дерзости, авантюризма и коварства Гитлера.
Автор считает, что Сталин знал о неподготовленности своей армии к войне. Лихорадочно хотел оттянуть возможное нападение. В какой-то степени внутренне верил Гитлеру, поэтому остерегался провокаций.
Наверное, не мог не знать он и такого факта, что горючее, необходимое Западному военному округу (ЗВО), хранилось в Грозном, а также на складах в Орловском, Московском, Приволжском военных округах, и, вопреки складывающейся военной обстановке, ЗВО испытывал большой недостаток в бронебойных снарядах к танкам и ствольной артиллерии. И таких примеров можно приводить массу. Напрашивается вопрос, а где же была военная контрразведка? Он закономерен.
Дело в том, что в это время происходила чехарда ее переподчинения и все нового и нового структурирования:
• 4-й (Особый) отдел ГУГБ — сентябрь 1938 — февраль 1941 гг.;
• 3-е Управление НКО — февраль 1941 — июль 1941 гг.;
• Управление Особых отделов НКВД СССР — июль 1941 — апрель 1943 гг.;
• ГУКР СМЕРШ НКО СССР — апрель 1943 г.
Начальник военной контрразведки, комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Н. Михеев принял на себя удар дикой неразберихи и кровавых санкций против командующего Западным фронтом генерала армии, Героя Советского Союза Д.Г. Павлова и генералов его штаба: В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева, А.А. Коробкова, Н.А. Клича и др.
Их всех быстро арестовали, допросили и расстреляли при активном участии одного из ближайших сподвижников Сталина — злодея Льва Мехлиса, бывшего подлинным alter ego — вторым «Я» — вождя.
До этого перед войной Сталин успел сместить и расстрелять таких апологетов мировой революции, какими являлись Тухачевский, Якир, Уборевич, Штерн, Примаков и др., как он полагал, безграмотных, но горластых «предателей и палачей русского народа».
Думается, поэтому А.Н. Михеев запросился на фронт на должность ниже его статуса на Лубянке — начальника военной контрразведки фронта. Он не хотел участвовать в трагедийном спектакле политических расправ. Отправился в самое пекло войны и геройски погиб при отступлении штаба Юго-Западного фронта в районе урочища Шумейково Лохвицкого района Полтавской области.
Автор не раз бывал там и живо представляет, в каких территориальных условиях пришлось отступать управлению штаба ЮЗФ — и героически, а не бесславно, как пишут сегодня некоторые «ревизоры нашей войны», погибнуть с оружием в руках.
Вина была и Генштаба во главе с Г К. Жуковым, тоже поглядывавшему в рот вождю — Сталину. Потом он прогнется перед его антиподом — Хрущевым — при аресте Берии. Но и от первого, и от второго хозяев Кремля получит не только пряник, но и удар кнутом.
Всегда получает пинок тот, кто готов заигрывать с сюзереном в поддержании его слабости. Эта слабость потом обрушивается на послушного слугу.
Не таким смелым был наш почетный полководец перед Политбюро и его руководителем. Он тоже хотел оставаться в элитной команде и выжить. Крут был, порою очень крут, но только к подчиненным.
Это по приказу начальника Генштаба, чтобы не «провоцировать» противника накануне нападения, он запретил нести охрану границы в усиленном режиме.
Запретил заблаговременно эвакуировать в тыл жен командного состава пограничных войск и жен командного состава Красной Армии, занимать войскам оборонительные позиции.
Многие жены красных командиров погибли — были расстреляны, другие попали в плен и были увезены на работу в Германию.
Надо признаться, что войска приграничных округов встретили вражеское нападение на положении мирного времени. Из опасения дать немцам хоть малейший повод к агрессии, Сталин запрещал военному руководству самые элементарные действия по приведению в боевую готовность наши войска.
Просчет в определении вероятных сроков нападения Германии стал наиболее роковым в ряде трагических ошибок руководства СССР. Не было сделано главное — войска прикрытия, необходимые для отражения первого удара противника и выигрыша времени для развертывания второго эшелона обороны, не были своевременно приведены в полную боевую готовность.
* * *
Пример некомпетентности представителя Ставки Верховного главнокомандующего на Крымском фронте — начальника Главного политуправления РККА и заместителя наркома обороны Льва Захаровича Мехлиса может служить доказательством того, как опасно во фронтовых условиях незнание военного дела. Некомпетентность и в мирном деле порой опаснее по ущербу шпионажу. До назначения на должность ГлавПУРа Мехлис трудился главным редактором газеты «Правда».
Как узнаем ниже, высокие должностные ранги некомпетентности не помеха.
Обладание Крымским полуостровом имело стратегическое значение для вермахта. Гитлер называл его советским непотопляемым авианосцем, угрожающим румынской нефти. Проблема с горючим тогда настолько остро стояла для германской армады, что, не взяв с ходу Москву, фюрер отдал команду приостановить движение группы армий «Центр» и развернул войска в сторону Северного Кавказа и Крыма. Фюрер нацелился на юг: проблема нефти крепко схватила его за горло.
18 октября 1941 г. 11-я армия вермахта под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма.
После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 г. весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован.
26 декабря 1941 г. началась Керченско-Феодосийская десантная операция силами 51-й и 44-й армий Закавказского фронта. Они отбили у немцев Керченский полуостров, продвинувшись за восемь дней наступления на 100 км, а потом 2 января остановились.
Остановились тогда, когда им противостояла одна 46-я немецкая пехотная дивизия, усиленный пехотный полк и румынские горная и кавалерийская бригады.
Манштейн в своих мемуарах написал:
«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и стал бы быстро преследовать 46-ю пд, а также решительно ударил по отходящим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии.
Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска — 170-я и 132-я пд — могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней».
Но наши войска остановились. Планировали начать 8-12 января 1942 г. Но если ты не наступаешь, значит, показываешь свою слабость или не знаешь силы противника.
И тогда 15 января немцы с румынами нанесли контрудар, отбив Феодосию, и продвинулись вглубь нашей обороны на 10–20 км.
В марте четыре советские дивизии Крымского фронта попытались наступать, но были отбиты немцами. К этому времени в составе Крымского фронта было 16 стрелковых дивизий и одна — кавалерийская, 3 стрелковые бригады и четыре — танковых.
По оценке Манштейна советское превосходство в силах было двукратное по сравнению с немецким воинством. И несмотря на это, 8 мая 1942 г. немцы и румыны перешли в наступление. Эту операцию они назвали «Охота на дроф».
«Я советское превосходство превращу в свою пользу, — рассуждал Манштейн. — Надо окружить как можно большее количество красноармейцев на как можно меньшей территории. А потом забросать их бомбами».
Так и получилось — люфтваффе нанесли массированные удары по частям и штабам 47-й и 51-й армий. Уловка немцев сработала — советские войска отступали. Ставка негодовала:
«Ввиду того, что Военный Совет Крымфронта, в том числе Мехлис, Козлов, потеряли голову, до сего времени не могут связаться с армиями…ввиду того, что Козлов и Мехлис, несмотря на приказ Ставки, не решаются выехать на Турецкий вал и организовать там оборону, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает Главкому СКН маршалу Буденному в срочном порядке выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок в Военном Совете фронта, заставить Мехлиса и Козлова прекратить свою работу по формированию в тылу, передав это дело тыловым работникам, заставить их выехать немедленно на Турецкий вал, принять отходящие войска в материальную часть, привести их в порядок и организовать устойчивую оборону на линии Турецкого вала, разбив оборонительную линию на участки во главе с ответственными командирами».
Однако 16 мая 170-я пд противника взяла Керчь. Из 270 000 бойцов и командиров Крымского фронта за 12 дней боев было потеряно безвозвратно 162 282 человека — 65 %. Немецкие потери составили 7 500 человек. Остатки подразделений советских воинов продолжали сопротивление в Аджимушкайских каменоломнях.
Главным виновником трагедии был Л.З. Мехлис, который вмешивался без знания дела в функции командующего Крымским фронтом генерал-лейтенанта Д.Т. Козлова, фактически подмяв его под себя. По его приказанию расстреливались бойцы и командиры. Он сковывал работу штаба фронта, внося неразбериху в отдачи приказов по полкам, дивизиям и армиям. Часто занимался редактированием приказных документов, затягивая время на их исполнение.
На его некомпетентность среагировали Сталин и Ставка, но было поздно. Армейский комиссар 1-го ранга Мехлис был снят с постов замнаркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии и понижен в звании до корпусного комиссара.
Командующий фронтом генерал-лейтенант Козлов был снят с должности и понижен до звания генерал-майора. Генерал-лейтенант Черняк и генерал-майор Колганов были сняты с постов командующих армиями и понижены в звании до полковников.
1 июля 1942 г. Манштейн получил правительственную телеграмму с поздравлением от Гитлера в связи с присвоением ему звания генерала-фельдмаршала.
О личности Мехлиса короткую заметку сделал Феликс Чуев в книге «Солдаты Империи».
«Секретари правления Союза писателей СССР Фадеев и Макарьев пожаловались Сталину на главного редактора «Правды» Л.З. Мехлиса.
Сталин сказал в ответ:
— Это страшный человек — Мехлис. Просите о чем угодно, но с ним я ничего не могу сделать. Он работал у меня помощником, и был случай, когда уборщица не успела протопить печи в Кремле, опоздала на работу, что-то у нее дома случилось. Мехлис ее уволил: дескать, не заботится о здоровье товарища Сталина. Она пришла ко мне в слезах, и я ее восстановил на работе. Но не тут-то было! Ко мне является Мехлис и кладет мне на стол заявление с просьбой уволить его по собственному желанию. Я удивился, а он говорит, что поскольку я отменил его приказ, то теперь у него не будет авторитета среди подчиненных.
Я ему говорю: «Забери заявление и иди работай». Он послушался, забрал заявление, но часа через два снова приходит: «Я все обдумал и все-таки считаю нужным подать заявление». Я ему говорю: «Слушай, не морочь мне голову, порви это заявление, я сижу здесь, ты сидишь там, иди работай!»
Послушал, но через некоторое время снова приходит. Я вынужден был отправить его в «Правду». Это страшный человек. Ничего не могу с ним поделать, — повторил Сталин.
Генерал-лейтенант Самойлович, Герой Советского Союза рассказывал мне такой эпизод. Когда Мехлиса, виновного в крупном поражении наших войск, решили предать суду военного трибунала, он явился к Сталину и упал на колени:
— Товарищ Сталин! Прикажите расстрелять эту дурацкую жидовскую башку!
— Ну, раз такая самокритика, — сказал Сталин.
Мехлиса простили».
Наверное, чем-то он нравился вождю. Загадка!
* * *
Практически весь 1942 г. Красную Армию атаковали фашистские полчища, как только она отбила и отодвинула изрядно промерзшего врага от стен Москвы.
В середине войны, особенно весной и летом 1942 г., для Советского Союза и его Красной Армии возникло несколько трагических моментов с колоссальными потерями — на Западном фронте погибла целая армия, на Волховском фронте — несколько армий. Катастрофы под Харьковом и в Крыму с трагическим падением Севастополя. Паническое бегство всего того, что могло двигаться к Кавказскому хребту. Провал десантной операции под Вязьмой. Безрезультатные бои под Ржевом.
Все эти поражения возникли из-за поспешности и непродуманных решений высшего командования. Некомпетентность показала свою неприятную рожу в этом году как никогда. Цена ее — сотни тысяч убитых и плененных наших воинов.
Перелом начался в Сталинградской битве, а закончился под Курском. И он, этот перелом, не с неба упал — его готовил полученный нашими солдатами и военачальниками опыт…
К 7 сентября 1942 г. силами 2-й Ударной армии была осуществлена первая попытка форсирования Волхова. Однако командование не учло некоторых обстоятельств: в армии развернулась только половина соединений, не прибыла армейская артиллерия, не сосредоточилась продовольствием и фуражом. Несмотря на это, вышестоящее командование требовало наступления.
Первая попытка форсирования Волхова не удалась. Вторая проба сил, 13 января, когда войскам удалось зацепиться за плацдармы на западном берегу Волхова, увенчалась успехом.
Как вспоминал командующий Волховским фронтом К.А. Мерецков:
«2-я Ударная армия несколько раз прорывала оборону противника, но немцы, несмотря на большие потери, опять восстанавливали линию фронта. Основной причиной наших неудач был недостаток снарядов и господство немецкой авиации в воздухе. Наконец, после новых трехдневных атак, 2-я Ударная армия овладела Мясным Бором и прорвала на этом направлении главную полосу обороны».
Потом во взаимодействии с 59-й армией и 13-м кавалерийским корпусом части 2-й армии сумели продвинуться к Любани и дальше. От армии начальство требовало углубляться в оборону противника, выпустив из виду коридор прорыва, который скоро перекрыли немцы. Армия оказалась в котле.
Два месяца изнурительных боев в отсутствии коммуникаций, нехватки боеприпасов, пищи, фуража, топлива и вооружения. Тем не менее командование настаивало: наступайте!
Наступайте, а сил уже не было!
16 марта 1942 г. тяжело больной командующий 2-й армии генерал-лейтенант Н.К. Клыков был отстранен от командования армии и отправлен в тыл. С 20 апреля приказом К.А. Мерецкова генерал-лейтенанта А.А. Власова назначили руководить армией.
Он получил войска, практически уже не способные сражаться, получил объединение, которое надо было спасать. Армия практически была не боеспособна. Словно тени солдаты и командиры группами бродили по лесам и болотам с целью найти выход из окружения.
21 июня остаткам потрепанной, малочисленной, голодной 2-й Ударной армии удалось пробить коридор в несколько сот метров. В него хлынул поток спасающихся воинов.
Вот как описывал этот коридор писатель Б.И. Гаврилов в своей книге «Долина смерти»:
«…Весь коридор был завален трупами в несколько слоев. Танки шли прямо по ним и гусеницы вязли в сплошном месиве человеческих тел. Кровавые куски забивали траки, машины буксовали, и танкисты прочищали гусеницы заранее заготовленными железными крючьями…»
Надо отметить, что отступающие танки были нашими.
27 июня 1942 г. армия предприняла еще одну попытку прорыва, но безуспешно, поэтому на следующий день она прекратила свое существование. Командарм А.А. Власов сдался и был взят в плен. О нем написано много, а эта книга не о нем, а о жертвах некомпетентности и предательства.
Член Военного Совета армии генерал-майор Ф.И. Зуев несколько раз участвовал в выводе своих воинов из окружения и погиб неизвестным героем.
Дивизионный комиссар вышел на неизвестного крестьянина, который среагировал по-предательски, ором, обращаясь к гитлеровцам, сидевшим в его доме:
— Господин зольдат! Господин зольдат! Там офицер — комиссар.
Он закончит тут свой жизненный путь. Такими скромнягами, как Зуевы, богата земля русская.
Но ради объективности надо сказать, что вышедший из окружения личный состав влился во вновь сформированную 2-ю армию на базе, отличившейся в боях ее 327-й стрелковой дивизии.
В дальнейшем армия участвовала в Синявинской, Мгинской, Красносельско-Ропшанской, Нарвской, Таллинской наступательных операциях и в операции «Искра», завершив свой боевой путь в Польше.
Предателями и власовцами называли некоторое время ее воинов, оставшихся в живых.
Это несправедливо. Они были героями Советской России — и живые, и мертвые!
Феномен А.А. Власова
О предательстве командующего 2-й Ударной армией Андрея Андреевича Власова написано много книг. Но автору захотелось взглянуть на эту личность с позиции профессионализма и компетентности.
А.А. Власов (1901–1946 гг.) был тринадцатым ребенком в бедной семье из села Ломакино Гагинской волости Нижегородской губернии. Учебу в духовной семинарии прервала революция 1917 года. После окончания четырехмесячных командирских курсов Власов стал командиром взвода. Так началась его ратная служба.
Гражданскую войну он прошел от «звонка до звонка». Затем легко преодолеваемые ступени быстрого роста, подъем по служебной лестнице. Профессионализм постигался честным служением в РККА. Он получил прекрасное военное образование, окончив Высшие армейские командные курсы «Выстрел», Военную академию имени М.В. Фрунзе.
В 1937–1938 гг. являлся членом трибуналов Ленинградского и Киевского военных округов, а затем находился в Китае в составе группы военных советников и даже исполнял обязанности главного военного советника. Это говорит о полном политическом доверии к нему.
По возвращению из Китая командовал 99-й стрелковой дивизией, которая была признана лучшей в Киевском военном округе. Маршал Тимошенко назвал ее лучшей во всей РККА. Газета «Красная Звезда» напечатала хвалебную статью о комдиве 99-й сд.
Так Власов дослужился до генеральского чина и дошел до Великой Отечественной войны. Успешно командовал 4-м механизированным корпусом, 37-й армией. В ноябре 1941 г. Сталин вызвал Власова и приказал ему сформировать 20-ю армию, которая положительно зарекомендовала себя в битве под Москвой, выбив немцев из Солнечногорска и Волоколамска.
В центральных газетах «Правда» и «Известия» были напечатаны портреты командиров Красной Армии, особо отличившихся при обороне столицы. Среди них была и фотография генерал-майора А.А. Власова.
В январе 1942 г. его награждают орденом Красного Знамени и присваивают звание генерал-лейтенанта. Сталин называет его «спасителем Москвы».
По заданию Главного политического управления (ГлавПУРа) НКО СССР о Власове пишется книга «Сталинский полководец». Ему доверяют давать интервью зарубежным корреспондентам.
8 марта 1942 г. по указанию Сталина Власов назначается заместителем командующего Волховским фронтом к генералу армии К.А. Мерецкову.
Надо отметить, что Сталин не баловал генералитет наградами в суровом 1942 г. В мае 1942 г. он присвоил звание генерал-полковника Василевскому, а чуть позже — генерал-лейтенанта Власову.
Именно здесь, на Волховском фронте, началась ломка его карьеры. Командующий фронта принял сталинского назначенца с завистью, понимая, что заместители ставятся для того, чтобы со временем заменить начальников. Он лихорадочно ищет повод, как избавится от грамотного зама, которого оценил сам Сталин и направил его к нему. Вскоре такой случай появился. Командующий 2-й Ударной армии генерал-лейтенант Н.К. Клыков заболел. «Заботящийся» о судьбе своего заместителя Мерецков быстро организовал отправку на личном самолете больного в тыл, а на его место предложил
А.А. Власова. Что значит «предложил»? У военных это называется другим словом — приказал. Так генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов принял голодную и обескровленную армию, находящуюся в окружении. Вскоре погибает начштаба армии полковник П.С. Виноградов, которого Власов, будучи замкомандующего фронтом, рекомендовал на пост командарма 2-й Ударной армии.
21 июня 1942 г. за подписью Власова и члена Военного Совета армии Зуева в Генштаб РККА отправляется телеграмма:
«Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…»
Власов отказался бросить собственных солдат, когда за ним прилетел самолет, чтобы эвакуировать командующего армии вглубь советской территории. А потом — разделившись на группы, многодневное блуждание по лесам и болотам с целью выхода из окружения.
Все воины, державшиеся на ногах, стремились выйти через горловину деревушки Мясной Бор. Узкий коридор этой деревни, расположенной в 35 км к северу от Новгорода, убийственно простреливаемый, по которому просачивались из «котлов» полумертвые от голода и ранений бойцы 2-й Ударной армии.
Стреляется, чтобы не быть обузой для других, начальник Особого отдела армии майор госбезопасности А.Г. Шашков. Гибнут под неприятельским огнем командиры групп и отрядов, занимающиеся выводом бойцов из окружения. То и дело возникают панические настроения среди голодных и обезоруженных воинов, бредущих по болотам, набухшим русской кровью.
Власов со своей спутницей поваром Вороновой в поисках продовольствия зашли в деревню староверов Туховежи. Хозяином первого дома, куда они попали, оказался староста деревни. Он их и сдал полиции. За выдачу Власова староста получил от командования 18-й немецкой армии корову, десять пачек махорки, две бутылки тминной водки и почетную грамоту. Потом эти дары ему вылезли боком.
Власов мысленно сравнивал себя с другим командующим 2-й русской армией по Первой мировой войне — генералом Самсоновым, который из-за поражения армии застрелился.
«Нет, я это делать не буду, — рассуждал Власов. — Ради кого стреляться — ради тирана Сталина?!»
Итак, Власов сделал свой выбор — пошел на сотрудничество с немцами, позиционируя себя как русского националиста, антикоммуниста и друга Германии, от которой он ждет освобождения России от большевизма. Это были его нравственные мотивы.
После беседы с командующим 18-й немецкой армии генерал-лейтенантом Г. Линдеманом, Власова переправили в Винницкий военный лагерь для пленных высших советских офицеров. Там он согласился сотрудничать с нацистами и возглавил «Комитет освобождения народов России» (КОНР) и «Русскую освободительную армию» (РОА), а также написал открытое письмо «Почему я стал на путь борьбы с большевиками».
Так он стал предателем — изменил присяге, которую давал на верность Отчизне и Красной Армии. А еще, так думается, он понимал, что в этих условиях он не станет ходатаем за русский народ. Что его измена не поможет победе своего народа, а только увеличит жертвы его по пути к победе, в которую он уже не верил.
Еще он понимал, что германец с ним как со славянином будет разговаривать через губу, а Россию ждет геноцид. Знал, что немцы будут его терпеть до определенного времени, используя на полную катушку возможности генерала, а потом вышвырнут на историческую помойку.
Но этот вариант мог осуществиться только в случае победы вермахта. А так как этого не произошло, то случилось то, что случилось. Поздно ухватился Гитлер за РОА Власова.
И Гитлер, и Власов проиграли свои жизни. Не помогли фюреру Провидение, а глубоко верующему советскому генералу — иконка, подаренная матерью, которую он всегда носил в кармане кителя.
И все же Сталин видел во Власове грозного противника из-за создания им русского правительства за рубежом и РОА. Недаром органы НКВД не однажды организовывали попытки по физическому устранению предателя Власова, проходившего по делу об измене Родине под кличкой «Ворон». Эти операции проводились под Псковом, Смоленском, Минском, Борисовым, Оршей и в других местах его пребывания.
Все дело в том, что в судьбоносное утро 22 июня 1941 г. обитатели Кремля и их подданные не были единодушны. На самом деле партийное руководство одинаково опасалось и наступления вермахта, и внутренних своих врагов. А «врагов народа» и их родственников оставалось много, очень много.
Обстановка была тревожная. 1930-е гг. — это годы насильственной коллективизации, голода и чисток, потребовавшие жестокую, а порой и кровавую дань почти от каждой семьи. Они породили у людей осадок горечи и страха, ненависти и отчаяния.
Нужно было пройти через длительный, болезненный и беспокойный процесс снова с кровью, разрушениями, разочарованиями, чтобы народы СССР превратились в относительно монолитную массу, в гигантский бульдозер, который не только выдавил немецких оккупантов с нашей территории, но и смял своим ковшом бетонную рейхсканцелярию главного организатора плана «Барбаросса».
Власов считал Советский Союз многонациональным, но не русским государством, а одну из базовых задач большевиков — создание «нового человека» — ахинеей и антирусскостью.
Если присмотреться внимательно, в ХХ в. Москва сошла с ума по-своему, а Берлин — по-своему. Русское сумасшествие называлось мировой революцией и интернационалом. Немецкое сумасшествие — Германия превыше всего, и нет места другим народам.
Берлинский режим был людоедским, московский — жестоким. Последний имел глубокие исторические корни. Благодаря именно этой жестокости мы и выжили. Легко оценивать прошлое, в настоящем трудно понять, что есть благо, а что вред. История расправляется сурово: выиграл — герой, проиграл — чудовище!
Интересно влияние времени на события и вождей: в 1918 г. враг Сталина был другом народа. В 1941 г. враг Сталина был врагом народа.
После приближения фронтов Красной Армии к Берлину испанский диктатор Франко и американский офицер Донахью предлагали Власову помощь в побеге, но он отказался бросить своих солдат.
Предатель был задержан солдатами 25-го танкового корпуса 13-й армии 1-го Украинского фронта неподалеку от города Пльзень. После беседы с ними маршала И.С. Конева Власов самолетом был доставлен в Москву.
Судили Власова и группу его последователей в Октябрьском зале Дома Союзов. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 1 августа 1946 г. они были повешены.
Что касается предательства Власова, то некоторые историки манипулируют сослагательным наклонением: на преступление, мол, его толкнули обстоятельства. Если бы он не оказался командующим 2-й Ударной армии, куда его загнал Мерецков, то СССР имел бы на одного маршала больше.
Можно и нужно бодаться с властью, но с оглядкой — не заигрываться и соизмерять свой пыл с военно-политической обстановкой. Война рисовала совсем другие жизненные ориентиры.
Роль свою Власов выбрал ошибочно, а потому и довел себя до казни. Надо любить свой народ и бояться Бога! Значит, он не любил и не боялся, хотя и носил иконку в кармане. Да, обстоятельства его подтолкнули к предательству, но только из-за отсутствия внутреннего стержня в характере. Поэтому и получился из него не Карбышев, а Власов!
* * *
Харьковская операция 1942 г., или Вторая харьковская битва, началась наступлением советских войск, а закончилась окружением и практически полным уничтожением наступающих сил Красной Армии.
Эта катастрофа позволила вермахту стремительно продвинуться в южном направлении страны и унесла жизни почти четверти миллиона, а точнее — 239 00 советских военных. Но о проваленной Харьковской операции власти периода правления Хрущева предпочитали умалчивать. И понятно почему — один из виновников «этой амбициозной и безответственной бойни» стал новым хозяином Кремля.
После победы Красной Армии в битве под Москвой 5 декабря 1941 г. — 7 января 1942 г. решило отличиться и руководство Юго-Западным направлением (ЮЗН). Главком направления и командующий Юго-Западным фронтом (ЮЗФ) маршал С. Тимошенко, член военного совета ЮЗН Н. Хрущев и начальник штаба ЮЗН генерал-лейтенант И. Баграмян решили «порадовать вождя» новой победой.
Не просчитав сил и средств, не осознав возможных последствий глубокого проникновения в сторону противника, без учета надежного флангового прикрытия, не получив разведданных об оборонительной системе противника, пообещав Ставке с ходу взять Харьков, именно эта троица стала ответственна за все последующие события разгрома нашей операции и пленение самого большого количества советских войск, когда-либо попадавших в окружение.
Несмотря на быстрый успех и прорыв немецкой обороны, вскоре выяснилось, что существует еще один рубеж обороны немцев, более мощный. Войска сбавили темп. У командиров полков, да и некоторых комдивов создалось впечатление, что противник их просто заманивает. Но начальство ЮЗН и ЮЗФ требовало только одного — вперед!
Немцы спешно сформировали две группировки. Против южного фланга ЮЗФ противник создал специальную группу под командованием генерал-полковника Эвальда фон Клейста в составе армейских и танкового корпусов. К нашему северному флангу 22 мая подтянулся генерал Паулюс с двумя танковыми дивизиями. С использованием таких факторов как скорость и внезапность, они ударили и быстро прорвали фронт.
Интересна одна деталь. В этих боях сражался и офицер-танкист, сын будущего «героя» Сталинграда Паулюса -
Эрнст Александр Паулюс. В своих мемуарах он приводит слова пленного советского офицера-танкиста, рассказавшего о визите в их часть маршала Тимошенко:
«Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артиллерийский огонь буквально рвет их на куски, он только сказал: «Это ужасно!» Затем повернулся и покинул поле боя».
В результате ловушка захлопнулась. Начались поголовное истребление нашей группировки и пленения несколько сотен тысяч советских воинов. Штаб Тимошенко чуть было не попал в плен. Его личный самолет с документацией и знаменами вовремя успел взлететь с кукурузного поля. Войска свои он бросил на произвол судьбы.
Клейст в своих воспоминаниях об этом сражении писал:
«На поле боя везде, насколько хватало глазам, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля».
Здесь же полегла полностью и вся Казахская национальная кавалерийская дивизия из Акмолинска.
В бывшем карьере Красноградского кирпичного завода немцы организовали пересыльный лагерь «Дулаг-205», в котором под открытым небом томилось 15 000 бойцов, оставшихся в живых от фронта. Питание было настолько скудное, что почти весь лагерь вымер…
При правлении Хрущева Барвенковская операция была предана забвению, а на месте гибели тысяч наших воинов новые власти устроили мотодром — ездили по костям своих предков.
Хрущев не захотел увековечить погибших и по его вине.
Крым, 1942 г. Трагедия, виновником которой был любимец Сталина Лев Захарович Мехлис. Итак, 16 октября 1941 г.
армия вермахта под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма. После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 г. весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован.
Но к концу декабря 1941 г. наши войска в ходе проведения Керченско-Феодосийской операции силами 51-й и 44-й армий Закавказского фронта (ЗФ) отбили у врага Керченский полуостров, продвинувшись за восемь дней более чем на 100 км, и остановились на рубеже Киет — Новая Покровка — Коктебель.
В Крым на помощь командующему Крымским фронтом генерал-лейтенанту Д.Т. Козлову был направлен 20 января 1942 г. в качестве представителя Ставки ВГК заместитель НКО СССР, начальник ГлавПУРа Красной армии армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис.
Обстановка в Крыму в тот период представлялась таковой: наших сил было больше чем вдвое, поэтому только наступление гарантировало победу.
Манштейн по этому поводу писал:
«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46-ю пехотную дивизию от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска — 170-я и 132-я пд — могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней».
Вот так оценивал противник наш шанс на победу. Но крымское командование все оттягивало и оттягивало контрудар. Тогда ударили немцы и потеснили наши войска на 10–20 км. В марте и апреле советские дивизии попытались наступать, но были остановлены противником.
Сталин приказал держаться. В войска фронта была отправлена директива Ставки ВГК № 170357 от 6 мая 1942 года:
«Увеличение сил Крымского фронта в настоящее время произведено не будет. Поэтому войскам Крымского фронта прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности захватом Кой-Асанского узла».
И вдруг при двукратном превосходстве наших сил и средств 8 мая противник перешел в наступление. Началась операция под кодовым названием «Охота на дроф». Замысел операции — окружение и уничтожение авиацией и артиллерией как можно большего количества советских войск на как можно меньшей территории.
11 мая 1942 г. немецкая 22-я танковая дивизия достигла северного побережья Керченского полуострова. 16 мая немецкая 170-я пехотная дивизия взяла Керчь. Через трое суток сопротивление наших войск прекратилось.
Из 250 000 бойцов и командиров Крымского фронта за 12 дней боев было потеряно безвозвратно 162 282 человек -65 % всех войск в Крыму. Немцы потеряли 7 500 человек.
Виновником этой трагедии был в первую очередь Л. Мехлис, которому хватило двух дней, чтобы «разобраться» в обстановке. И уже 22 января он докладывал Сталину:
«Прилетели в Керчь 20.01.42 г.
Застали самую неприглядную картину организации управления войсками…
Комфронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…»
Это был настоящий пасквиль на управление штаба фронта. Потом Мехлис вступил в конфронтацию с командующим, пытаясь даже заменить его в решении боевых задач. Репрессии, обрушившиеся им на войска, — снятие с должностей, аресты и расстрелы военнослужащих разных степеней накалили обстановку в войсках.
Козлов был вынужден жаловаться заместителю начальника Генштаба РККА генерал-лейтенанту А.М. Василевскому. В одной из телеграмм он писал:
«По распоряжению тов. Мехлиса все оперативные планы, директивы и иные распоряжения войскам фронта проверяются и санкционируются им. Следует ли в данном случае представлять на утверждение народному комиссару оперативные планы, свои предложения о предстоящей деятельности войск или все указания по всем вопросам жизни и деятельности войск получать от него непосредственно на месте?
Увлекшись кадровой перетасовкой и чехардой, он попросил Сталина сменить командующего Козлова, добился снятия НШ фронта генерал-майора Толбухина и командующих армий. Клеветал на командиров среднего звена.
Свидетелем тяжелой моральной обстановки, созданной в Крыму во многом усилиями представителя Ставки ВГК, стал в апреле 1942 г. нарком ВМФ адмирал Кузнецов. В книге мемуаров «Накануне» он писал:
«И вот мы в штабе фронта. Там царила неразбериха. Командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов уже находился «в кармане» у Мехлиса, который вмешивался буквально во все оперативные дела. Начальник штаба П.П. Вечный не знал, чьи приказы выполнять — командующего или Мехлиса.
С.М. Буденный (главком Северо-Кавказского направления. — Прим. авт.) тоже ничего не смог сделать. Мехлис не желал ему подчиняться, ссылаясь на то, что получает указания прямо от Ставки…
Когда положение в Керчи стало катастрофическим, Мехлис пытался свалить ответственность за случившееся на командира Керченской базы А.С. Фролова. Он позвонил мне и потребовал, чтобы я отдал Фролова под суд, иначе расстреляет его своим приказом. — Этого вы не посмеете сделать, — ответил я».
Ставка ВГК и сам Сталин ответили резко на провалы в Крыму. В беседе с А.М. Василевским И.В. Сталин заметил: «Все эти люди должны бы пойти под военный трибунал… Но с этим успеется. Записывайте: снять армейского комиссара 1-го ранга тов. Мехлиса с постов заместителя народного комиссара обороны и начальника Главного политического управления Красной Армии и снизить его в звании до корпусного комиссара…»
Расстрел мог настигнуть Мехлиса, но он упредил Сталина в его возможном жестком, а может, и жестоком решении. Через Поскребышева Лев Захарович добился аудиенции с вождем. Как только бывший начальник Главного политического управления РККА появился на пороге сталинского кабинета, он тут же рухнул на колени и буквально пополз к стоявшему в дальнем углу Хозяину Кремля.
Хватая его за мягкие кавказские сапоги — типа ичиги, молил о прощении, а Сталин, брезгливо морщась, судорожно пытался высвободить ноги из объятий Мехлиса. В таком положении с «кандалами» на ногах в виде рук комиссара Красной Армии вождь мог и завалиться.
— Встань, не позорься, — закричал Сталин, переходя на «ты».
— Простите, простите, — завывал Мехлис.
— Вы свободны, — решительным тоном заявил хозяин кабинета, давая понять, что гость должен покинуть помещение.
Умер Мехлис 13 февраля, за три недели до кончины Сталина. Ему «успели» оказать почести — прах захоронили в Кремлевской стене. Уйди из жизни он после смерти Сталина, оценка его государственной деятельности была бы совсем иной.
Феномен Р. Зорге
Зорге Рихард (1895–1944 гг.) — сотрудник советский военной разведки, работавший в Японии в период Второй мировой войны под псевдонимом «Рамзай».
Зорге родился 4 октября 1895 г. в семье немецкого инженера Густава Зорге и Нины Степановны Кобелевой — русской.
Участие в Первой мировой войне привело его к пониманию хищности империализма. Во время лечения после ранения в госпитале он сблизился с левыми социалистами. Беседы с ними повлияли на его духовный перелом. Потом он скажет, что мировая война оказала на него глубочайшее влияние, и под влиянием ее результатов он стал коммунистом. Он был знаком с лидером немецких коммунистов Эрнстом Тельманом.
В 1924 г. прибыл в Москву для работы в аппарате Коминтерна, вступил в ВКП(б) и получил гражданство СССР. В столице он женился на Е.А. Максимовой. В 1929 г. перешел на работу в Разведывательное управление (РУ) Генштаба РККА. Работал под руководством таких зубров внешней разведки и контрразведки, какими были Я.К. Берзиньш и С.П. Урицкий. Через год уехал в длительную загранкомандировку в Китай.
По заданию руководства военной разведки в 1933 г. он направляется в Японию в качестве корреспондента немецких газет «Берзен курьер» и «Франкфуртер цайтунг». Надо отметить, что перед этим он посетил США. Там он как немецкий корреспондент сумел получить от японского посольства рекомендательное письмо в МИД Японии.
В Стране восходящего солнца он уже работает не как агент, а руководит резидентурой военной разведки СССР.
В мае 1938 г. из-за лихачества Зорге разбился на мотоцикле, и только чудо спасло от раскрытия всю резидентуру. Заслуга в этом радиста-шифровальщика Макса Клаузена, который прибыл на место аварии до приезда полиции и забрал у него секретные бумаги и доллары, а также вместе с коллегой изъял из дома Рихарда компрометирующие материалы до того, как сотрудники немецкого посольства опечатали его бумаги.
Волна «ежовских» репрессий не обошла стороной и резидентуру Зорге: Лубянка стала подозревать загранточку в «работе под колпаком». Зорге пытались отозвать в Москву, но начальник РУ Генштаба РККА генерал И.И. Проскуров не смог подобрать ему замену, в связи с чем он продолжал свою работу.
Встает вопрос, почему Сталин не доверял объективной информации Зорге? Дело в том, что немецкие спецслужбы, естественно, дезинформировали советское военное командование через своих атташе в нейтральных странах. Военный атташе Германии в Японии Ойген Отт стал послом в этой стране. Зорге получил место пресс-секретаря посольства. Разные источники информировали нашего разведчика о сроках нападения гитлеровской Германии по-разному. Поэтому советское руководство раздражало отсутствие точности сроков нападения. А как мог Зорге дать точную дату нападения, когда Гитлер перебросил танковые соединения к границам СССР буквально за двое суток до нападения?
Главным козырем информации Зорге, полагает автор, было получение им точных данных о планах Японии до начала 1942 г. не вступать в войну против СССР. Это позволило Сталину перебросить часть дальневосточных и сибирских дивизий на помощь Москве и фактически разгромить германскую группу армий «Центр» в зиму 1941 г. под нашей столицей и перейти в контрнаступление.
В октябре 1941 г. японской контрразведкой начались аресты агентов советской резидентуры военной разведки. Зорге арестовали 18 октября. Всего по делу группы Зорге было задержано 35 человек, к суду привлекли 17.
Рихард Зорге по суду был приговорен к смертной казни через повешение. Казнь состоялась в токийской тюрьме «Сугамо» в 10:20 утра 7 ноября 1944 года.
Некоторые эксперты считают, что непрофессионализм в подборе агентуры в целом смелого и преданного СССР человека, репрессии, в том числе среди разведчиков, дерганые команды Центра и некоторые слабости самого Зорге погубили мощную резидентуру.
