12. Сирия, 1956–1957
Покупка нового правительства
«Нейтралитет, – объявил Джон Фостер Даллес в 1956 году, – постепенно стал устаревшим понятием, и кроме разве что исключительных обстоятельств, это аморальная и близорукая концепция» [1].
Близорукость нейтральных правительств заключается скорее в их неспособности понять, что их нейтралитет приведет к попыткам Джона Фостера Даллеса свергнуть их.
Сирия вела себя не так, как, по мнению Вашингтона, должна себя вести страна третьего мира. Начнем с того, что она была единственной страной в регионе, которая отказалась от любой экономической или военной помощи США. Дамаск не желал брать на себя обременяющие условия – принятие военной помощи обычно означало присутствие американских военных советников и специалистов; более того, Акт совместной безопасности США от 1955 года уточнял, что принимающая страна соглашалась вносить свой вклад в «оборонную силу свободного мира» и что политика США должна «поощрять усилия других свободных государств… развитие частной инициативы и конкуренции (иными словами – капитализма)» [2].
Сирийское правительство в предшествовавшие годы вело более или менее консервативную политику и воздерживалось от неприятных левых привычек, таких как национализация компаний, которыми владели американцы. Это, однако, не мешало американским официальным лицам, страдавшим недугом под названием «антикоммунистическая паранойя» или ставшим жертвами собственной пропаганды, постоянно видеть самые зловещие надписи на стенах – и это в Вашингтоне считали проблемой Сирии. Чтобы оценить эту логику, стоит прочесть некогда секретные, а ныне рассекреченные документы Совета по национальной безопасности, основанные частично на докладах, полученных от американского посольства в Дамаске в 1955–1956 годах:
«Если популярные левые тенденции в Сирии будут продолжаться длительное время, существует реальная угроза того, что Сирия окончательно подпадет под контроль левых либо посредством государственного переворота, либо через узурпацию власти»; «фундаментальная антиамериканская и антизападная ориентация сирийцев стимулируется неизбежными политическими спектаклями на тему палестинской проблемы»; «четыре сменяющих друг друга краткосрочных правительства в Сирии разрешали последовательную и возраставшую коммунистическую активность»; «коммунисты поддерживают левые клики в армии»; «апатия к коммунизму со стороны части политиков и офицеров армии» является угрозой безопасности… Партия арабского социалистического возрождения (БААС) и Коммунистическая партия Сирии способны привести к дальнейшему разрушению сирийской внутренней безопасности»; «опасность государственного переворота БААС» и «усилившееся коммунистическое проникновение в правительство и армию»; «из всех арабских государств Сирия в настоящем является наиболее искренне преданной политике нейтралитета с сильными антизападными тонами»… «если нынешняя тенденция сохранится, есть большая вероятность того, что в результате мы получим управляемую коммунистами Сирию, угрожающую миру и стабильности в регионе и ставящую под удар наши достижения на Ближнем Востоке»; мы «должны сделать приоритетным разработку планов действий на Ближнем Востоке, с тем чтобы усилить влияние на положение в Сирии и предпринять специфические шаги по противодействию коммунистической подрывной деятельности» [3].
Может показаться, что мысль о военных, которые были левыми и/или апатичными к коммунизму, действительно была нелепым феноменом мышления официальных лиц США. Но нигде, ни в каких документах не было упоминания о том, что левые/коммунисты/БААС действительно совершили что-то незаконное и нехорошее, хотя применяемый тон близок к тому, что мы видели в главе о Гватемале: эти люди не присоединяются к чему-либо, а «внедряются», «проникают»; они «контролируют», они – «оппортунисты». В принципе, описанное поведение подобно поведению других политических игроков: попытки влиять на ключевые сектора общества и завоевать союзников. Но для людей, занимающих ответственные посты в Совете по национальной безопасности и Госдепартаменте, злые намерения и опасность таких людей были настолько очевидны, что даже не нуждались в разъяснении.
Существует одно исключение, видимо, высказанное для объяснения неудобного наблюдения:
«На самом деле, похоже, что у коммунистической партии немедленный захват власти не стоит на повестке дня. Скорее всего, она стремится к разрушению национального единства, усиливая при этом поддержку советской политики и противодействие западной политике, а также обостряя напряженность в арабском мире. В этом плане они существенно продвинулись вперед» [4].
Нет ни единого намека на то, что автор имеет в виду под «национальным единством».
Левоориентированное или подконтрольное коммунистам сирийское правительство, делал выводы посол США в Сирии Джеймс Мус-младший (James Moose Jr.), «явно угрожает американским интересам в соседней Турции, что, в свою очередь, может коснуться всех государств НАТО, и так далее и тому подобное» [5]. Было очевидно, что если на сирийское правительство нельзя полагаться по поводу надвигающейся левой катастрофы, то с ним нужно что-то делать.
К этому нужно добавить обычную ближневосточную интригу: замыслы Ирака с британцами свергнуть правительство Сирии и Насера в Египте; давление британцев на американцев, чтобы те присоединились к заговору [6], и компромиссное предложение ЦРУ – оставьте в покое Насера на время, и мы разберемся с Сирией [7].
Невероятный сценарий, скандальный, но в духе проверенных временем традиций Ближнего Востока. Британцы давно занимались такими делами. Даллес и американцы, до сих пор ликующие по поводу сотворения ими шаха в Иране, стремились продолжить переделывание нефтеносного региона по собственной задумке.
Уилбур Крэйн Ивленд (Wilbur Crane Eveland) был членом Совета по национальной безопасности, межведомственной структуры высокого уровня, которая, теоретически, отслеживает и осуществляет контроль над скрытыми действиями ЦРУ. Ивленд обладал многолетним опытом на Ближнем Востоке, и ЦРУ попросило направить его к ним для серии заданий в регионе.
Арчибальд Рузвельт (Archibald Roosevelt), как и его двоюродный брат Кермит Рузвельт, был высокопоставленным кадровым сотрудником ЦРУ; оба были внуками Теодора Рузьвельта. Кермит разработал план свержения иранского правительства в 1953 году. Арчи надеялся повторить то же самое в Сирии.
Михаил Бей Илаин (Michail Bey Ilyan) когда-то был министром иностранных дел Сирии. В 1956 году он был лидером консервативной Народной партии.
Во время встречи этих трех людей в Сирии, в Дамаске, 1 июля 1956 года, как описано Ивлендом в его мемуарах, Рузвельт спросил у Илаина, «что необходимо сделать, чтобы дать сирийским консерваторам достаточную возможность очистить страну от коммунистов и их левых сторонников. Илаин перечислил имена и города; радиостанции в Дамаске и Алеппо, несколько ключевых старших офицеров… достаточно денег для подкупа газет, на тот момент находившихся в египетских и саудовских руках». Рузвельт нажимал далее. «Могли бы эти мероприятия, – спросил он Илаина, – быть осуществлены деньгами и силами одних США, без помощи других западных или ближневосточных стран?» «Без проблем», – отвечал Илаин, мрачно кивая.
26 июля президент Египта Гамаль Абдель Насер объявил, что его правительство берет под свой контроль деятельность Суэцкого канала. Реакция британцев и французов была быстрой и бурной. А реакция Соединенных Штатов оказалась менее агрессивной на публике, хотя все же осуждающей, и счета египетского правительства в США были заморожены. Неожиданный инцидент стал помехой в планах ЦРУ: как в отчаянии объяснял Илаин Ивленду, Насер стал героем арабского мира, и взаимодействие с какой-либо западной державой в целях свержения арабского правительства было политически неоправданно.
По времени переворот был запланирован на 25 октября. Разработчики, как подчеркивал Илаин, призвали старших полковников сирийской армии:
«…взять под контроль Дамаск, Алеппо, Хомс и Хаму. Приграничные посты с Иорданией, Ираком и Ливаном также должны быть захвачены для того, чтобы закрыть границы Сирии на замок до того момента, когда радиостанции объявят о взятии правительства под контроль полковником Каббани; он расставит вооруженные посты в ключевых точках Дамаска. Как только будет установлен контроль, Илаин скажет избранной группе гражданских людей, что они станут членами нового правительства, но во избежание утечки этот разговор состоится только за неделю до переворота».
Для этой операции деньги должны были сменить хозяев. Илаин запросил и получил полмиллиона сирийских фунтов (примерно 167 тысяч долларов). Далее сирийцы поставили условием своего участия в перевороте гарантию американским правительством на высшем уровне того, что США поддержат переворот и немедленно признают новое правительство. По словам Илаина, это можно было сформулировать таким образом: в апреле президент Эйзенхауэр заявил, что Соединенные Штаты будут противодействовать агрессии на Ближнем Востоке, но только с одобрения конгресса. Он спросил, мог бы президент повторить это заявление в свете Суэцкого кризиса в определенный день, когда коллегам Илаина будет сказано ожидать этого? Слова Эйзенхауэра и стали бы гарантией, которую они ждали.
Утвердительный ответ на план Илаина поступил из Вашингтона в Дамаск на следующий день. Соответствующий повод для требуемого заявления должен был быть найден, и секретарь Даллес объявит его. План заключался в том, что Даллес публично сошлется на заявление Эйзенхауэра между 16 и 18 октября, тем самым предоставляя Илаину неделю для формирования его гражданской команды.
Вскоре Джон Фостер Даллес организовал пресс-конференцию. В свете недавних израильских атак на Иорданию один из присутствующих репортеров спросил, могут ли Соединенные Штаты прийти на помощь Иордании в соответствии с «нашим заявлением от 9 апреля».
«Да», – ответил госсекретарь, повторяя ссылку на апрельское заявление. Это было 16 октября.
Но вскоре после этого последовало сообщение от Илаина из Дамаска Ивленду в Бейрут, согласно которому дата переворота откладывалась на пять дней – до 30 октября, так как полковник Каббани информировал, что его люди не совсем готовы.
Перенос имел решающее значение. Рано утром 30 октября Михаил Илаин вне себя появился в дверях Ивленда. «Этой ночью, – кричал он, – израильтяне вторглись в Египет и сейчас выдвигаются к Суэцкому каналу! Как вы могли просить нас свергнуть наше правительство в тот момент, когда Израиль развязал войну с арабским государством?» [8]
В Вашингтоне продолжали бить в набат о левых тенденциях в Сирии. «В январе 1957 года, – писал позже президент Эйзенхауэр, – директор ЦРУ Аллен Даллес предоставил доклады, показывающие, что новый сирийский кабинет взял левый уклон» [9].. Два месяца спустя Даллес подготовил «Доклад о положении в Сирии», в котором писал о «возрастающей тенденции правительства к намеренно левому, просоветскому курсу». Даллес был озабочен «организованной группой левых офицеров, принадлежащих к Партии арабского социалистического возрождения» [10]. В этот же месяц внутренний документ Госдепартамента констатировал:
«Считается, что британцы активно стимулируют изменения в нынешнем режиме Сирии, пытаясь обеспечить прозападную ориентацию будущих сирийских правительств. Соединенные Штаты разделяют обеспокоенность британского правительства по поводу положения в Сирии» [11].
Позже, в июне, внутренний меморандум министерства обороны указывал на возможный «левый государственный переворот». Согласно ему, это должно было быть осуществлено против «левого правительства Сирии» [12].
Именно поэтому в Бейруте и Дамаске чиновники ЦРУ снова пытались режиссировать сирийский переворот. Теперь Кермит Рузвельт дергал за ниточки активнее, чем его двоюродный брат Арчибальд. Он организовал перевод Говарда (Рокки) Стоуна из Судана в Дамаск для того, чтобы «разработка» была осуществлена «профессионалом». Стоун в свои 32 года уже был легендой секретных служб ЦРУ из-за того, что помог Киму Рузвельту свергнуть иранское правительство четырьмя годами ранее, но в чем именно состоял вклад Стоуна, остается неясным.
Предполагаемым победителем этого конкретного заговора был Адиб Шишакли (Adib Shishakly), бывший правый диктатор Сирии, нелегально проживавший в Ливане. Бывший глава безопасности Шишакли, полковник Ибрагим Хуссейни (Ibrahim Husseini), ныне военный атташе Сирии в Риме, тайно проник в Ливан с паспортом, сфабрикованным ЦРУ. Хуссейни должен был быть переправлен через сирийскую границу в багажнике дипломатического автомобиля США, чтобы встретиться с ключевыми сирийскими агентами ЦРУ и предоставить гарантии, что Шишакли вернется к власти после того, как сирийское правительство будет свергнуто.
Но переворот был раскрыт еще до того, как начался. Офицеры сирийской армии, которым были поручены важные роли в операции, пришли в кабинет главы сирийской разведки полковника Сараджа (Sarraj), сдали полученные ими в качестве взятки деньги и назвали имена чиновников ЦРУ, заплативших им. Подполковник Роберт Моллой (Robert Molloy) – американский военный атташе, Франсис Жетон – кадровый сотрудник ЦРУ, официально вице-консул при посольстве США, легендарный Говард Стоун, выполнявший обязанности второго секретаря по политическим делам, были объявлены персонами нон-грата и высланы из страны в августе.
Подполковник Моллой намеревался покинуть Сирию эффектно. Когда его автомобиль приблизился к ливанской границе, он сбил сопровождавший его сирийский мотоциклетный эскорт и крикнул упавшему водителю, что «полковник Сарадж и его друзья-коммуняки» должны знать, что Моллой «одной рукой выбьет всю дурь из них, если они когда-либо снова попадутся на его пути».
В заявлении сирийского правительства, которое последовало за приказом о выдворении, говорилось, что Стоун сначала установил контакт с запрещенной социал-националистической партией, а потом с армейскими офицерами. Когда военачальники доложили о заговоре, им приказали продолжить контакты с американцами и позже встретиться с Шишакли и Хуссейни дома у штатных сотрудников американского посольства. Согласно отчетам, Хуссейни заявил военачальникам, что Соединенные Штаты были готовы перечислить новому сирийскому правительству от 300 до 400 миллионов долларов помощи, если оно заключит мир с Израилем.
Забавное отступление от этого дела случилось, когда министр обороны Сирии и посол Сирии в Италии оспаривали участие Хуссейни в заговоре. Посол указал, что Хуссейни не был в Сирии с 20 июля и его паспорт не содержал свидетельств его пребывания вне Италии с того момента.
Госдепартамент охарактеризовал сирийские обвинения как «абсолютно сфабрикованные» и ответил той же монетой – выдворением сирийского посла и второго секретаря и отзывом американского посла из Сирии. Это изгнание главы дипмиссии иностранного государства из США случилось впервые с 1915 года [13].
На волне разногласий «Нью-Йорк таймс» писала:
«Существуют многочисленные теории о том, почему сирийцы выступили против Соединенных Штатов. Одна из них – они действовали по подстрекательству Советского Союза. Другая – правительство создало антиамериканскую шпионскую историю, чтобы отвлечь общественное внимание от важности сирийских переговоров с Москвой» [14].
В том же номере редакция «Нью-Йорк таймс» рассуждала и о других правдоподобных версиях [15]. Однако ни в новостных выпусках, ни в редакционной колонке газета даже не рассматривала возможность того, что сирийские обвинения могли быть и правдой.
Президент Эйзенхауэр, вспоминая этот инцидент в своих мемуарах, не представил никаких доводов против обвинений. Его единственным комментарием по поводу выдворения американских дипломатов было: «Все действо сокрыто загадками, но было сильное подозрение, что коммунисты получили контроль над правительством. Более того, у нас есть свежие данные о том, что советский блок поставлял вооружение в Сирию» [16].
Одержимость нейтралитетом/«левизной» сирийской политики не оставляла Соединенные Штаты. Спустя пять лет, когда Белый дом занимал уже Джон Кеннеди, он встретился с британским премьер-министром Макмилланом, и оба лидера, согласно докладам ЦРУ, согласились с необходимостью «проникновения и культивирования разрушительных элементов в сирийских вооруженных силах, в частности в сирийской армии, для того чтобы Сирия могла быть управляема Западом» [17].
Спустя десятилетия Вашингтон все еще был обеспокоен, хотя Сирия так и не «свернула к коммунизму».
